Эрнеста Кусте
Программа зрелищ, привлекающих толпу в кинематографы, чрезвычайно многообразна; достаточно нескольких минут, чтобы на экране сменился длинный ряд всевозможных сцен. Пейзажи сменяются картинами семейной жизни; морские приключения — лесною чащей; одна страна — другою; свадьба — похоронами; свидание монархов — карнавальною процессией.
Как ни богаты репертуары кинематографов, они не дают всего, что закреплено на лентах и могло бы быть преподнесено зрителям. Так, большое множество фильм, изготовленных с научной целью, остаются навсегда в архивах лабораторий и музеев, и выносятся на свет разве только в аудиториях массовых учебных заведений.
Кинематография применима не только ко всему, что мы можем видеть невооруженным глазом: ее неоспоримое превосходство перед обычным зрением состоит в том, что она как бы расчленяет перед нашими глазами такие подробности последовательных изменений и движений, которые ускользают из сетчатой оболочки глаза вследствие либо своей чрезмерной скорости, либо своей медленности. Мы видим, в длинном ряде снимков, движение крыльев насекомого, происходящее со скоростью нескольких тысяч раз в секунду, видим так отчетливо, как если-бы крылья были совершенно неподвижны; наблюдаем на экране дерево, вырастающее в несколько минут... Жизнь микроскопических существ, образование кристаллов в соляных растворах, множество других явлений, неуловимых простым глазом, становятся доступными для изучения, наравне со сложными механическими процессами, как полет ядер, сотрясение мостов и многое другое.
Если перечисленные применения кинематографии как бы пользуются меньшим почетом на экране, и им отводятся в программах меньше места, чем комедиям, драмам, комическим сценам и пр., то вовсе не потому, что документальные кинематографические ленты имеют ценность меньшую, чем заурядные театральные фильмы. Понятно, что последние соблазнительнее; зато интерес к ним мимолетен; по истечении нескольких дней или недель приходится обновлять репертуар, заменять примелькавшиеся ленты новыми "аттракционами", которые окажутся не долговечнее своих предшественников. Фильмы же географические, биологические, физические, химические навсегда сохраняют элемент полезности — не говоря уже о фильмах исторических, интерес к которым возрастает по мере удаления изображенных на них событий в глубь прошедшего. Более того, значение таких фильм может получить в глазах потомства такую окраску и оценку, о которых и не снилось современникам событий "злободневных".
Пристрастие публики к обозрениям текущих событий, к всесторонней и скорой информации, к так называемому "живому документу" только в малой степени удовлетворяется фотографическими снимками на страницах ежедневной прессы. Эти иллюстрации событий, составленные на-спех, отпечатанные на плохой бумаге, обычно неясные и бессодержательные, передают только один момент события, зафиксированного в окаменелых позах. Лента же кинематографа является как-бы повторением всего случившегося. Поэтому из всех документальных фильм первые, завоевавшие успех, были фильмы репортажные, восстановлявшие в живых образах хронику событий. Кинематографическая Компания информаций содержит по возможности повсюду своих агентов, следящих за текущей жизнью и даже за мелочными фактами, могущими, по некоторым соображениям, заинтересовать посетителей кинематографов: шествиями, спортом, маневрами, несчастными случаями и пр. Таким образом жители даже маленького городишки могут видеть волнующие перипетии скачек, любоваться подвигами авиаторов, зрелищем воинских парадов, эволюциями броненосцев, похоронами знаменитостей и пр.
Погоня за сенсацией заставляет иной раз оператора1 преодолевать сериозные препятствия и подвергать себя большим опасностям. В 1912 г. два больших мореходных судна, "Гельвеция" и "Императрица Британии", столкнулись в заливе Св. Лаврентия. Спасение пассажиров было крайне затруднительно, вследствие неимоверной паники и замешательства. Один только ничем не смущавшийся оператор хладнокровно вертел ручку аппарата. Ему удалось спастись вместе с инструментом и сенсационной фильмой, которая вскоре сыграла еще роль юридического документа при установлении ответственности начальственных и подчиненных лиц в случившейся катастрофе.
В следующем 1913 г. один американский оператор спустился в сопровождении проводника на 300 метров в глубь кратера Везувия и, несмотря на жару и удушливые газы, "навертел" несколько весьма удачных лент.
Но крушение судов и раскаленные газы — ничто в сравнении с подвигами безвестных героев, которые в последнюю войну оперировали на полях битв, не только ради увеселения скучающего тыла, но и — что было чаще — с целью доставлять высшему командованию полезные намеки. Чтобы "навертеть" фильму бомбардировки, приходилось забираться глубоко в черту неприятельского огня.
Большая часть событий, закрепляемых на фильмах, приковывает к себе внимание людей на день, не более. Сутки прочь — и они сойдут с репертуара; удел их — забвение. Но тот же репортаж увековечивает на ленте документы, на которых внимание грядущих поколений будет останавливаться в гораздо большей степени, чем наше. Чтобы оценить всю важность таких фильм, как, например, закрепляющих свидание глав государств, решающее судьбу народов, или первые дебюты авиаторов, или триумфальное вступление победоносных войск, — достаточно представить себе, какой страстный интерес возбудило бы теперь воскрешение давно минувшего, если бы кинематограф был изобретен несколько сот лет назад. Какой фурор произвели бы фильмы: "Бонапарт в битве при Арколе", "Мольер, играющий в присутствии Людовика XIV", "Жанна Д'Арк у Орлеана", "Гладиаторы на арене Колизея", "Клеопатра в Кидне"! Скольких исторических ошибок можно было бы избежать, от скольких предрассудков, отказаться если бы письменные документы и мемуары сопровождались неоспоримыми свидетельствами живой фотографии! Желательность кинематографических архивов признавалась уже в довоенное время; война ускорила их организацию. Историки мировой войны найдут в этих архивах подтверждение правильности своих очерков, а будущие поколения с захватывающим интересом станут следить за перипетиями трагедии.
Но и с совершенно иной, чем выше, точки зрения кинематографический экран может содействовать делу усвоения публикой важности исторических моментов, не поддающихся истолкованию книжным языком. Какими разъяснениями ни сопровождать описания сражений, впечатление в глазах читателя, остается смутным: большинство ничего не понимает и почти ничего не удерживает в памяти. Перипетии битв всего легче запоминаются при помощи подвижных графиков, по методу, предложенному еще в 1900 г. Гомоном для иллюстрации тактических задач. На карте местности сражения размещаются воинские части, изображенные небольшими железными жетонами, которые передвигаются посредством скрытого под картою магнита, — и в то же время кинематографически запечатлеваются на фильме. Но и магниты окажутся излишними, если снимки производить с каждого движения в отдельности, как будет объяснено далее. На практике способ Гомона был применен в течение войны для ознакомления публики с некоторыми превратностями битв.
Очарование неведомого, влечение ко всему, что уклоняется от повседневности, объясняет неослабевающий успех фильм географических. Все достопримечательности и красоты мира сняты кино-фотографическим путем; мы видим не мертвенную обстановку какого-либо одного момента, а перед нашими глазами раскачиваются деревья, колеблемые ветром, бегут чередами волны, проходят люди и животные во всех многообразных проявлениях их повседневной жизни. Одни фильмы посвящают нас в быт краснокожих, другие уносят в извилистые фиорды Норвегии или в леса Цейлона; третьи приводят в Бенарес, священный город индусов. С рыночной площади Сайгона перебрасывают нас в развалины египетских Фив, увлекают на берега озера Танганийка или на снежные склоны японского вулкана Фузияма. Мы переживаем все прелести туризма, только без дорожной тряски, без зловония паровоза, без пароходной качки, без трепета за прочность аэроплана. Если уже одни описания путешествий волнуют читающую публику, то что сказать о фильмах, преподносящих нам живые образы таинственных и трудно достижимых стран, доступ в которые связан с большим риском. Мы видим на экране отважных путешественников, преодолевающих всевозможные препятствия, лицом к лицу с величайшими опасностями, в неустанной борьбе со стихиями, со свирепыми животными и не менее свирепыми людьми. Сидя в покойном кресле видеть то же, что видели герои приключений, — разве не равносильно участию в их дерзновенных подвигах, без риска разделить их неудачи и страдания?
Увлечение географическою фильмой сказалось в особенности после того, как экспедиция Шекльтона к южному полюсу была обработана для экрана. В Париже эта фильма выдержала подряд 300 представлений и все еще не потеряла интереса. Публике редко приходилось видеть документальные фильмы, полученные при столь опасной и исключительной обстановке. Тут и попытка пробиться через барьерный лед, и гибель затертого сплошными льдами парохода "Эндьюранс", и пешеходная экскурсия в страну пингвинов и тюленей — словом, полный цикл драматических и живописных снимков, представляющих глубокий психологический и научный интерес.
Приключения охотников на крупных хищников не менее излюблены читающею публикой; но разве может описание тягаться с наблюдением? Поэтому отважные кино-операторы отправляются в глубь и в глушь "страны великих тайн", как называют иногда Африку. Охота на львов и носорогов — спорт рискованный; но вертеть в это время рукоятку кино-камеры, в погоне за сенсационной фильмой, требует особенного хладнокровия, так как легко может случиться, что оператор окончит свою фильму вместе с жизнью. Несмотря на это, одному английскому естествоиспытателю, по имени Рини, во время путешествия под тропиками, удалось наблюдать, в обстановке девственной пампы, многие сотни зверей в их природной обстановке. На берегу ручья у водопоя был построен защитный пост для кино-камеры, и в течение нескольких недель сделано было множество документальных снимков, развертывающих на экране невероятное богатство и многообразие дикой жизни. Спорт, конечно, весьма опасный, доказательством чего служат многочисленные трагические случаи. Но для умеющих примениться к обстановке даже охота на льва может иной раз быть безобидною забавой.
В 1912 г. один ньюйоркский кинематограф организовал экспедицию к востоку от великих африканских озер. Одному из участников пришло в голову взять с собой дюжину собак из Аляски, выдрессированных для охоты на медведей. При первой же встрече со львом он спустил свою свору из простого любопытства. Он думал, что собаки оробеют при виде свирепого животного. Вместо того, они без малейшего колебания атаковали льва, который и не подумал защищаться, а обратился в бегство. Собаки преследовали его, а охотники, вместе с оператором, вскочили на коней и, проскакав два километра, настигли льва, трусливо забившегося в угол, в таком жалком виде, что он дал застрелить себя револьверными пулями. Первый опыт был для экспедиции настоящим откровением. Следующие встречи только подтвердили вынесенное впечатление, и кинематографические ленты увековечили бесподобную картину: "царь пустыни, затравленный, как заяц, гончими!"
Кинематограф, спускавшийся уже в жерло вулкана, проник и в подводную стихию, так что зрелища, выпавшие, по Жюлю Верну, только на долю капитана Немо и его спутников, сделались доступным и для всех. Подводная кинокамера развилась из прибора, изобретенного Виллиамсоном для ловли губок жемчуга и для извлечения сокровищ, затонувших во время кораблекрушений. Основная мысль этого прибора была впоследствии приложена к подводной кинематографии (рис. 1).
Существенною частью аппарата является складчатая, на манер гармоники, труба, достаточно широкая, чтобы про пустить свободно человека. Вход в нее — в надстройке на понтонном судне, которое насквозь прорезано как бы водонепроницаемою шахтой. Нижний конец гармоники заканчивается сферической каютой, в которой помещается оператор с кино-камерой. Перед самым объективом устроен большой иллюминатор из толстого стекла. Широкая воронка, выдающаяся далеко вперед, задерживает лучи, исходящие от предметов, не предназначенных для съемки, а также в значительной мере ослабляет туманность снимков, заволакивающую как-бы дымкой фон изображений. Так как естественное освещение никогда не может быть достаточным на глубинах свыше 10 метров, то поле зрения, предназначенное для операций кинофотографа, ярко освещается девятью лампочками, представляющими в сумме источник света силою свышe двадцати тысяч свечей.
На рис. 2 дан образчик снимков, получаемых на фильме. Образчик этот, взятый из серии снимков под сборным названием "Океан", задернут легкой дымкой, происходящей вследствие сильного трепетания водной массы, вызванного оживленною борьбой человека с акулой. Однако, на экране расплывчатость изображений не мешает следить за перипетиями поединка на дне моря. Дымка даже усиливает впечатление и придает сцене эффектную окраску необычного. Братья Виллиамсоны в 1915 г. "нафильмовали" таким образом знаменитый Жюль-Верновский роман "Восемьдесят тысяч верст под водою".
1 "Оператор" в смысле "репортер", путешествующий с кинофотографическою камерой и фиксирующий события на фильмах. Пер.