А. Формозова.
В этой заметке речь пойдет не о гнездах славки-портного, сшиваемых из двух живых широких листьев, не о кошельках из пуха, которые делают ремезы, не о гнездах ткачей, печников, саланган и т. д., о которых всякий читал. Нет, здесь даны описания нескольких гнезд самых обычных наших птиц, найденных в Нижегородской губернии. Отличались они некоторыми особенностями — в одних случаях в отношении выбора места для постройки, в других — по использованному для витья гнезда материалу. Такие уклонения как раз и представляют наибольший интерес. Они помогают нам разобраться в том, когда птица руководствуется инстинктом и в каких случаях мы можем заподозрить в ее поступках элементы сознательного.
Многие занимаются в детстве отыскиванием птичьих гнезд ради голубеньких, розовых, серых, пестрых и крапчатых скорлупок яиц, которые хранятся потом под громким именем "коллекции". Проходит пять-шесть лет — "коллекция" в пыли и забыта; "коллекцию" погрызли мыши; на тонкий коллекционный ящик прислуга поставила нечаянно швейную машину или что-нибудь в этом же роде... Не переданные в научные учреждения эти сборы быстро гибнут, а вместе с тем сводится на-нет нередко большая работа, и становится совершенно бесцельным и вредным разорение птичьих гнезд, прикрытое коллекционерством. Гораздо полезнее, ценнее и увлекательнее отыскивание гнезд с целью наблюдения над самими птицами: над повадками стариков, приготовляющих постройку, насиживающих яйца, выкармливающих и защищающих молодых, над молодыми со дня их появления на свет до дня первых путешествий по соседним с гнездовым участком местам. Записи наблюдений, зарисовывание гнезд, птенцов и семейных сценок, а еще лучше фотографирование может дать неисчерпаемый материал занимательный и ценный в научном отношении. За границей, где наблюдение природы и работа с камерой распространены неизмеримо более, чем у нас, существует уже большая литература, богато илюстрированная фотографиями, о гнездах и семейных повадках птиц. Перелистывая эти книги, чего только не увидишь! Вот белая трясогузка и зорянки, положившие яйца в одно гнездо и дружно выкармливающие птенцов; вот круглый, теплый шар, приготовленный для будущей семьи крапивником, который он решил почему-то поместить в разодранную куртку огородного чучела; там гнезда мелких певчих птиц в брошенных кофейниках, старых башмаках, разбитых цветочных горшках; коварный по повадкам кукушенок в чужом гнезде и пушистые птенчики поганки, отдыхающие на спине матери, плавающей по озеру... Если поискать, то и у нас по рощам, садам и болотам можно будет найти не мало интересного.
Мне вспоминаются несколько гнезд, которые были найдены мной или указаны мне приятелями.
В дачной местности у ключа стояло подобие часовенки: стол метра два высотой, и на нем ящик с двускатной крышей и иконой. Икона от времени облупилась, покачнулась, вверху над ней получилась щель, и полевой воробей (Passer mоntаnus), не найдя для себя подходящего дупла, сделал гнездо в этом странном убежище. Перья, солома, пух занимали все дно ящика; пять воробьят пищали во-всю, но ни одна из женщин, ежедневно приходивших к ключу за водой, не могла догадаться откуда идет писк, и воробьята вывелись благополучно.
В городе, близ сада в богатом купеческом особняке для звонка была прибита мраморная доска с двумя круглыми отверстиями, которые вели в нишу, проделанную среди кирпичей стены. На доске же помещалась бронзовая львиная голова, у которой вместо языка была кнопка звонка. Люди часто входили и выходили через эти двери, звонок тоже не мало работал, но горихвостка (Phoenicurus phoenicurus), не смущаясь шумом, свила гнездо в нише под защитой мрамора и льва, куда проникала через круглые отверстия.
Материал, которым пользуются птицы при постройке, также не всегда бывает обычным. Помню, что во время европейской войны, когда повсюду были лазареты, гнезда многих птиц были выложены перевязочной ватой.
Вблизи мельничной запруды, на глухой лесной речке я нашел раз гнездо камышевки барсучки (Calamodus schoenobaenus), которое снаружи было увешано и оплетено сухими, прозрачными шкурками ужей. Запруда бьmа укреплена навозом; в его теплой толще ужи откладывали яйца, а выползшие на волю ужата оставляли тонкие шкурки после каждой линьки. Их-то и использовала камышевка.
В пригородной роще было найдено однажды гнездо соловья (Lusсiniа philomela), круглый глубокий лоточек которого выстлан был, как это ни странно... серебристой, гофрированной обмоткой с гитарной струны*). Нужно полагать, что гитарист какой-нибудь гулявшей в роще компании столь яростно дергал струны, что одна лопнула. От нечего делать с нее стащили обмотку и бросили на землю; тонкие серебристые нити привлекли потом внимание соловья, искавшего материал для выстилки лотка.
Блестящие и яркие вещи для многих птиц, по видимому, являются привлекательными. Известно, что сороки таскают иногда мелкие металлические инструменты, а в гнездах иволги не раз находили иголки с ниткой. Последняя бывала переплетена вместе с волокнами висящего гнезда-кошелька. Галки тоже не лишены склонности к блестящему и яркому: в их гнездах мне не раз случалось находить цветные конфектные обертки.
*) Это гнездо хранится в Нижегородском музее.