Популярный очерк Вл. Д.
Конечно, вы не раз бывали в кино и не раз задавали себе вопросы, как создаются те головокружительные трюки, которые заставляют нас замирать от страха или поражаться необычайной отваге и ловкости кино-артистов.
И, действительно, как тут не удивляться, когда на наших глазах человек взбирается, цепляясь за украшения фасада, на огромный небоскреб, бросается с его крыши на мостовую, но остается жив и невредим. Так же весело удирает бродяга, которому за минуту до того отрезало обе ноги автомобилем. А дальше, какой-то молодец одним прыжком выскакивает из моря на высокий скалистый берег, мраморная глыба сама по себе превращается в прекрасную статую и т. д. Да всего и не перечтешь!
Посмотрим же, как создаются эти хитрые трюки, как просто они, зачастую, делаются.
Возьмем, напр. увлекательный фильм «Лилипуты в лондонском ресторане». Путешественник заходит в кафэ и садится у окна. Ему подают кружку пенистого пива, из которой вдруг вылезает маленький матрос, ростом около 15 сантиметров, спрыгивает на стол и начинает чистить свою трубку, постукивая ею о блюдо. Матрос подходит затем к сыру, более высокому, чем он сам и извлекает из него такого же роста девицу, с которой и вступает в оживленный разговор. А путешественник настолько ошеломлен, что безмолвно и неподвижно смотрит на всю эту сцену.
Конечно, лилипутов играли здесь живые артисты, такого же роста, как и путешественник. Все дело лишь в том, что артиста-путешественника снимали аппаратом на близком расстоянии, примерно в двух саженях, тогда, как моряка с девушкой отделили от аппарата саженей на двадцать. Понятно, что изображения отдаленных предметов получились значительно уменьшенными, ибо всякий предмет на дальнем расстоянии всегда уменьшается в своих видимых размерах. И конечно, матрос с девушкой выходили из кружки и сыра, которые по своей величине соответствовали их естественному росту. Но, ведь, и кружка с сыром точно также снималась с того же отдаленного расстояния.
Рассмотрим теперь другой захватывающий трюк. Перед зрителями обычного размера бутылка и в ней танцует и гримасничает маленький чертенок. Крошечная фигурка чорта нам теперь уже понятна, но только, как угодил он в самую бутылку? Если вы предположите, что живого, обыкновенного артиста запрятали в огромную, специально для этого трюка сделанную бутыль, то ошибетесь. Здесь обычную бутылку сфотографировали вблизи, а артиста, игравшего роль чорта, отдельно засняли издали. Затем эти два полученных изображения наложили друг на друга и получили в результате чертенка, который вертится в бутылке. Этот прием и называется поэтому, двойным печатанием.
Способом двойного печатания очень широко пользуются при создании всевозможных трюков. Он дает возможность изобразить, напр., «магические сцены» с появлением духов, привидений и т. д. Вот средневековая пьеса, где на зубчатой крыше замка встречается в полночь отважный рыцарь со своей возлюбленной. Уютное воркование этих двух любящих сердец прерывается вдруг появлением огромного духа; рыцарь идет ему навстречу, но привидение расплывается в воздухе и т. д. Мы уже знаем теперь, что роль огромного привидения исполнял, конечно, обыкновенный артист, но только снятый на более близком расстоянии. Вопрос лишь в том, как получен призрачный облик привидения, каким путем оно медленно расплывается в воздухе? Объяснение простое. Были сделаны два снимка. Первый снимок изображал зубчатую крышу замка, где выступали рыцарь и его возлюбленная. Второй же снимок с привидением был сделан отдельно; призрачность его появления была достигнута просто неполной выдержкой съемки, так, что камни зубчатой стены ясно виднелись через облик привидения. В итоге два снимка накладывались друг на друга и получалась желательная сцена с появлением духа.
В свое время пользовалась огромным успехом картина «Приключение с автомобилем». Изображала она рабочего, который «навеселе» возвращался домой и, шатаясь из стороны в сторону, выписывал по улице всевозможные «вавилоны». Наконец, он укладывается вздремнуть посредине дороги. В это время к нему быстро приближается автомобиль и, не заметив спящего гуляки, переезжает его и отрезает ему обе ноги выше колен. Спящий приподымается и видит, к своему глубокому изумлению, что его нижние конечности валяются по дороге. Перепуган и шоффер, но спокойно относится к несчастному скучаю один только седок-врач. Он выходит из автомобиля, поднимает обе отнятые ноги, приставляет их на прежнее место, помогает недавнему калеке встать на ноги и, пожав друг другу руки, они расходятся в разные стороны.
Объясняется эта картина очень просто. Находили безногого калеку и возможно более похожего на него артиста, которого еще добавочно загримировывали так, чтобы он в точности походил на инвалида, своего заместителя или дублера. Артист и разыгрывал пьяного, укладываясь спать на дороге. Автомобиль медленно подъезжал к лежавшему и косался его ног шинами в нужном месте. В этот момент, по особому сигналу, аппарат делал «остановку», т.-е. переставали вертеть его ручку. Затем на место артиста укладывали инвалида, как заместителя или дублера; две искусственных ноги приставлялись к обрубкам калеки. Автомобиль отводили на прежнее исходное место, откуда он и трогался снова по своим прежним следам. Когда машина развивала достаточную скорость, съемка начиналась вновь. Автомобиль резко наталкивался на спящего и срезал ему обе ноги, т.-е. в действительности, наезжал на болванки и отбрасывал их на дорогу. Гуляка с ужасом смотрит на отделившиеся члены, но к нему подходит врач и прикладывает отрезанные ноги к туловищу дублера. В этот момент съемка еще раз приостанавливается. Артист возвращается и занимает место калеки, которого сажают на тележку и увозят. Артист и доводит до конца всю оставшуюся часть действия.
«Остановка» и «подмена» — вот приемы создания таких и сходных трюковых картин. Этими приемами широко пользуются при «магических» или «волшебных» фильмах. Появляется в комнате маг и, прикоснувшись рукой стола заставляет его исчезнуть. Он властно указывает на кресло и кресла как не бывало. Понятно, что здесь перестают вертеть ручку и закрывают аппарат в тот самый момент, когда волшебник касается стола. Артист же остается неподвижно в той же самой позе, пока стол не унесут со сцены. Тогда вновь завертится ручка аппарата до нового момента уборки кресла и т. д.
В таких трюках, как отрезание автомобилем ног, киноартисты подвергаются, конечно, некоторой опасности. Здесь все зависит от ловкости шоффера и исправности машины. Вот почему не всегда благополучно кончались такие постановки, где не были заранее предусмотрены возможные технические промахи или неисправности. Так, напр., около Лондона инсценировалась картина злодейской подготовки крушения скорого поезда. Эту преступную работу замечает, однако, железнодорожный сторож, которого преступники живым привязывают к рельсам. Приближается поезд, который должен был, по уговору, замедлить свой ход и остановиться, чтобы живого человека успели заменить манекеном. На репетиции все сошло благополучно. Когда же началась сама съемка, то пошел дождь, мокрые рельсы стали скользкими; но машинист не учел этого нового обстоятельства и начал тормозить поезд на том же расстоянии, что и на репетиции. Паровоз раскатился по скользким рельсам и связанный — который, в этом случае оказался самим предпринимателем — был раздавлен...
Впрочем, такие трюки ставятся ныне с полной безопасностью для артистов. Возьмем для примера все ту же железнодорожную мелодраму, где адский замысел — вызвать крушение экспресса — раскрывается героиней, которая и пытается предупредить быстро приближавшийся поезд. Разбойники схватывают ее и избитую до бесчувствия кладут поперек рельс. В этот момент героиня приходит в сознание и машет свободной рукой. Этот сигнал замечает машинист (конечно, герой всей пьесы), но ясно видит, что он уже не в состоянии затормозить быстро несущегося на девушку поезда. Тогда из качегарки он пробирается на буфер паровоза и, нагибаясь вниз, подхватывает обреченную на смерть героиню в тот момент, когда поезд уже прикасается к ее платью.
Эти сцена производит настолько потрясающее на зрителей впечатление, что невольно заставляет подозревать подмену здесь живого человека манекеном. Но эта сцена обходилась без всяких чучел; мало того, поступок героя не требовал от него никакого мужества, а героиня не подвергалась ни малейшему риску. Весь напряженный ужас этой сцены был создан просто так называемым «обратным движением». Когда начали вертеть ручку аппарата, поезд в этот момент принялся тихо двигаться задним ходом. Герой наклонился с буфера и, держа героиню на руках, клал ее на рельсы, а затем выпрямлялся, шел задом вдоль паровоза и исчезал в качегарке. С помощью «обратного движения» последний снимок появлялся на экране первым, последовательность всей спены оказалась перевернутой, так что зрители видели перед собой не опускание тела женщины и не откат от нее паровоза, а чудесное спасение героини.
Этот прием «обратного движения» лежит в основе и множества комических сцен, где самые будничные факты принимают в высшей степени курьезный вид. Мы видим, напр., как из ручной тележки выскакивают тыквы, взбираются вверх по крутому спуску и прыгают в окно второго этажа. В действительности же тыквы выбрасывались из окна второго этажа и, следуя законам тяжести, катились вниз к тележке; обратно вращалась только рукоятка аппарата. В том же духе трюк, представляющий, как из спокойной поверхности воды вдруг появляется пловец, делает без всякого разбега головокружительный скачек на набережную, где лежит его платье. Белье само летит к рукам пловца, который натягивает его странными телодвижениями и, наконец, уходит, пятясь от воды. Ясно, что аппаратом заснята была самая обычная сцена: приходил купальщик, раздевался и бросался в воду.
Все разобранные нами трюки не требуют, как видно, от кино-артистов особой храбрости и ловкости. Но ведь нужно же необычайное хладнокровие, чтобы влезать на крышу по высокому фасаду дома или взбираться на фабричную дымовую трубу? Увы, любой из нас и здесь способен на такой же подвиг. Нужно только стать на четвереньки и ползти по разосланной на полу декорации, изображающей фасад высокого дома или фабричную трубу. Артист ползет, а аппарат, помещающийся на лестнице у самого потолка, снимает его под известным углом так, что простое ползание принимает вид опасного гимнастического подвига. Словом, с помощью надлежащей установки аппарата и соответственного размещения декорации, человек может сначала войти в комнату, чтобы затем неожиданно влезть на стену и ползать по потолку, словно муха.
Теперь представим себе, что каждый оборот рукоятки у аппарата делает только один снимок. Такая дробная съемка позволяет передавать на экран самостоятельные движения стула, стола и других безжизненных предметов. Допустим, что на верстаке находится доска и рубанок. Делают один оборот ручкой, чтобы снять оба предмета. Входит столяр и, нажимая на рубанок, чуть-чуть толкает его вдоль доски и удаляется; новый, оборот для съемки обоих предметов во втором положении; опять входит столяр, проталкивает вперед рубанок и уходит; третий оборот рукояткой и т. д. В итоге на картине рубанок сам собой строгает дерево.
На том же дробном фотографировании покоится и постепенное превращение глыбы мрамора или глины в изящную статую. Здесь место рубанка занимает лишь лепной материал, а место столяра — художник.
Конечно, мы не исчерпали сказанным всех трюков современного кино. В частности, мы умышленно опустили те из трюков, которые связаны,с применением манекенов Но ведь читатель и сам прекрасно знает, смотря на взрывающийся пароход или свергающийся в бездну автомобиль, что перед ним только подобия настоящих предметов, а не сами они.