Смит высчитал, что курьеру нужно три минуты на то, чтобы дойти от конторы маклера до бронзового портала огромного Международного банка. Он не только высчитал, но и убедился в этом. Он никогда ничего не принимал на веру. В течение шести дней стоял он на чеку у маклерских дверей и, когда курьер появлялся, выслеживал его до самого банка. Он нашел, что время колебалось от 2 мин. 30 сек. до 3 мин. 10 сек.
Смит высчитал и убедился еще в том, что ежедневно в одно и то же время стройный, хорошо одетый человек доводил большой автомобиль до каменной каемки тротуара перед банком, оставлял машину одну и через пять минут возвращался. Это должно быть вторым звеном в цепи.
Смит признал в автомобиле быстрый, бесшумно несущийся «Деррент» в 60 лошадиных сил. Он провел с неделю в одном загородном гараже — куда он явился под видом богатого покупателя, — учась управлять именно этой системой. Далеко не последним счастливым свойством этой машины было то, что она не нуждалась в заводе: простой нажим ноги приводил в действие весь механизм. Ничего не могло бытъ легче!
Смит потратил несколько дней на выбор наиболее удобной дороги от большого банка, по городу и до подъемного моста, аркой перекинутого через реку, в трех милях отсюда. Он решил, что будет целесообразно ехать по самым широким и самым людным улицам. Взвесив ряд маршрутов, он, наконец, остановился на одном из них.
Внимательное наблюдение показало ему, что раз в три дня, ровно в 5.40, от пристани в конце Кэртли-Стрит отваливает большой океанский пароход, проходящий под аркою подъемного моста неизменно в 5.55.
Мост закрывался для уличного движения за две минуты до этого. Смит хронометрировал это в течение двух недель — и время в минутах особенно не изменялось.
Это было третьим звеном в цепи, которую он собирался ковать — предпоследним звеном; последнее же — он открыл совсем нечаянно, и это было довольно-таки странно, потому что Смит никогда не полагался на случайности.
Однажды вечером, возвращаясь со своих наблюдений у моста, он тяжело споткнулся о выпуклую крышку одного угольного люка. В этот самый момент, когда каблук зацепился, родилась и идея. Впервые за все время его карьеры сама судьба вошла вспомогательным фактором в его систему. Так как было еще не совсем темно, Смит не остановился для немедленного обследования, но немного погодя он вернулся и удостоверился, что металлическая крышка ничем не прикреплена. Окна и двери мрачного дома, в подвал которого вел этот спуск, были наглухо забиты решетками. Знакомая синяя вывеска сыскного агентства молчаливо советовала держаться подальше отсюда. Но Смиту уже было все равно: последнее звено цепи было у него под рукой!
Смит верил в свою систему и всецело полагался на нее. От него не ускользнула бы ни одна незначительная подробность.
Его система была построена на самом тщательном подсчете. И любопытно, до каких тонкостей он доходил в этом деле.
Еще будучи пятилетним мальчиком, Смит высчитал, во сколько секунд его мать, выходя из гостиной, может дойти до кладовой. И он хорошо распознал, сколько полных ложек варенья можно проглотить прежде, чем опасность нагрянет. В школе он так натренировался, что, будучи выслан из класса во время уроков, применял свой метод для ограблении шубенок своих товарищей.
В исправительном доме, куда он попал не по несостоятельности своей системы, а просто благодаря предательству приятеля, Смит хорошо знал, сколько раз можно провести тоненькой пилкой по стальной решетке до возвращения часового. Каждую ночь он измерял толщину отдельных прутьев решетки и точно высчитал день, когда эта преграда будет разрушена.
И его система никогда не обманывала его. Зато он верил в нее слепо и фанатично, подобно тому, как верит язычник в своего глиняного божка.
После побега и двух дней сумасшедшей свободы, Смит снова был схвачен. Он приписывал свою неудачу незнакомству с местностью, среди которой оказался и в которой не мог использовать полностью всей своей системы. Однако, это поражение увеличило срок его пребывания в тюрьме еще на два года.
Смит вышел из тюрьмы слегка согнувшийся, награжденный пятью долларами, позвякивавшими в его кармане, и кашлем. Через месяц он уже увеличил свое состояние в пятьдесят раз. Трижды, осторожно и не без тревоги он испытывал свою систему на практике, и каждый раз она давала ожидаемые результаты.
Последняя работа должна была явиться завершением всех предыдущих, великолепным образцом применения ума и ловкости. В ней Смит хотел совершить невозможное и доказать неверующим, настаивающим на случайности успеха, что неудачи могут происходить только от недостатков системы. Удача же — призрак, фантастическая химера!
Через короткие промежутки времени он начал ощущать режущую боль в боку. Он хотел уехать куда-нибудь подальше от сутолоки большого города, как только закончит последнюю работу, и подумывал об Аризоне. Правда, там наверное будет очень скучно под палящим солнцем, в самом сердце наполовину выжженой степи, но ведь в жизни человеку приходится иногда приносить в жертву настоящее ради будущего!
Чтобы благополучно достичь окончания, и спаять все звенья в одну цепь, Смит не жалел трудов. Он размещал каждое звено с величайшей заботой. Не будучи достаточно образован, он чувствовал интуитивно, что вся цепь может быть крепкой лишь при условии крепости ее отдельных звеньев.
Про Смита можно было сказать, что он никогда не бывал устрашен или обескуражен. Однако, теперь и он начал нервничать, особенно, по мере того, как приближалось время начала работы.
Большой Мэрфи был вечной помехой. Этот, бесцветно одетый человек, нисколько не пугал Смита, но он появлялся, словно из-под земли, в самые неожиданные и неудобные моменты, и при этрм самым возмутительнейшим образом.
Факт тот, что он сыграл свою роль в деле посылки Смита в каталажку, лет за пять до этого. Смит конечно, ничего не забыл, но, не в пример большинству людей одного с ними сорта, не точил за это на сыщика зуб.
О присутствии Мэрфи в городе Смит всегда бывал хорошо осведомлен и то же самое не мог не знать и Мэрфи про Смита. Ни для того, ни для другого не было никакой возможности держать в тайне место своего пребывания. И встречаясь нередко, они разговаривали между собою спокойно и по существу.
Однажды Мэрфи застал Смита выходящим из ресторана.
— «Скверный» кашель подцепили вы, Смит, — сказал он.
— Вы правы — отвечал последний.
— Постарайтесь же больше не возвращаться туда, где вы его получили.
— Благодарю за совет! Я уж позабочусь, чтобы в следующий раз не засиживаться там долго.
В другой раз Мэрфи остановил Смита на улице.
— Не назначено ли у вас что-нибудь значительное на ближайший час, Смит?
— Ровно ничего!
— Тогда вы не откажетесь пройтись со мной до полицейской конторы? Начальник поручил мне перетряхнуть весь старый букет моих знакомств. Мы не задержим вас. Это будет небольшое ежемесячное проветривание.
И они зашагали вдвоем, спокойно дымя папиросами.
То же самое случалось со Смитом много раз раньше, но ни капли его не удручало. Эта была лишь частица системы другого человека.
Он встретил в конторе старого капитана и дружески поздоровался с ним. А потом позволил Мэрфи безнаказанно шарить у себя в карманах. При нем ничего не нашли. Смит никогда не бpaл с собою ни peвoльвepa, ни орудий своей работы.
Смит наметил пятницу, как самый подходящий день для начала действия. С утра было пасмурно, собирался дождик и на немноголюдных улицах города то и дело можно былo видеть зонтики.
Четверть пятого. Смит уже стоял перед конторой маклера. Большинство других контор закрывались гораздо раньше, но эта, благодаря своим деловым связям с Дальним Западом, была исключением. В назначенное время курьер вышел оттуда и быстро зашагал по улице. Смит последовал за ним. В это время к боковому подъезду Международного банка подкатил большой, запыхавшийся «Деррент» и остановился. Стройный человек выпрыгнул из него и скрылся в дверях.
Когда курьер достиг места, мысленно назначенного Смитом, последний подался вперед и неожиданно схватил парня за руку. Курьер отшатнулся, инстинктивно схватившись рукой за свой внутренний карман.
Смиту только этого и надо было. Он поймал вторую руку противника, сжал ее, как в тисках, и быстрее молнии запустил свои пальцы в его боковой карман.
Горящие от нетерпения пальцы наткнулись на кожаную сумку и жадно вцепились в нее. В то же самое время нога Смита выдвинулась вперед, и курьер с громким криком грохнулся на мостовую. Как на счастье oкoло не было ни души. И пока барахтающийся, оглушенный человек вытаскивал свой револьвер, Смит в два прыжка очутился около могучей машины.
Первое же прикосновение ноги к правому рычагу автомобиля вернуло мотор к жизни. Пальцы Смита повернули руль, и могучая колесница понеслась полным ходом.
Выстрел глухо прокатился по улице и красная полоска резко обозначилась на локте Смита. Простая царапина, не больше! Она смутила его лишь на одно мгновенье. Затем он быстро завернул за первый попавшийся угол. Позади, сквозь вопли курьера, его ухо расслышало хриплый, срывающийся полицейский свисток.
Оставив погоню далеко позади себя, Смит посмотрел пристальным взглядом на дорогу, расстилавшуюся перед ним, и перевел глаза на индикатор около своих ног. Сверив ход автомобиля с часами, он точно высчитал среднюю скорость, с которой он должен подвигаться, чтобы оказаться возле моста в 5.53.
Против ожидания Смит был совершенно спокоен. Ничто уже не смущало его. Он казался самому себе актером, играющим в хорошо срепетированной пьесе. Каждое его движение, слово или поступок были определены заранее, и оставалось только смело выдерживать свою роль до конца. Занавес, поднявшийся в надлежащее время, упадет лишь тогда, когда последний монолог будет сказан. Смит прекрасно знал свою роль. Иначе и быть не могло. Ведь рассчитывать на суфлера ему не приходилось.
Шестидесяти-сильный «Деррент» превосходно вел свою партию. Его четко бьющееся сердце повиновалось даже елe слышному нажиму твердых пальцев Смита.
Часы позади отсчитывали секунды. Временами слышался отдаленный шум погони и снова затихал. На этот сценический эффект Смит не обращал никакого внимания. Самая несущественная часть игры! Будь он поэт, он наверно назвал бы ее литературным фоном.
Поднимался туман и, постепенно сгущась, скрыл совершенно реку из глаз. Приближаясь к мосту, Смит услыхал издали знакомый свисток товарного парохода. Тогда он ycкopил ход машины.
Широкая улица слегка поднималась по направлению к мосту, и когда автомобиль разлетелся по ней, сигнал был уже подан. Прозвенел звонок и ворота закрылись, перегородив улицу, А за ними, в тусклых сумерках, огромная стальная арка, скрепляющая два берега разделилась и медленно поползла наверх. Все складывалось уже заранее предугаданным образом.
Смит укрепил руль, соскочил на подножку, и, наклонившись вперед пустил машину полным ходом. Автомобиль весь задрожал и бросился вперед, словно подталкиваемый невидимой гигантской ногой. В ту же минуту Смит соскользнул на асфальт мостовой и бросился за низкий парапет.
Раздался крик сторожа и вслед за ним треск ломающихся ворот. Осторожно выглянув под покровом тьмы из-за низкой каменной ограды, Смит видел, как «Деррент» оказавшись в тупике, разнес ворота, словно тростниковую постройку, и ринулся в пространство. С минуту он казался висящим в воздухе без движения, затем неуклюже перевернулся и pyxнyл в воду.
Бешеный топот копыт раздался по улице и прискакали два верховых полисмена. Пока они раздраженно обменивались замечаниями с кричавшим сторожем, откуда-то снизу снова донесся рев буксира.
Мысленно решив действовать, Смит начал крадучись пробираться вдоль низкого парапета. Очутившись таким образом в нижней части улицы, он быстро свернул направо и ускорил шаги. Уличные фонари мерцали слабо и вокруг было темно, кaк ночью.
Когда гвозди Смитовых каблуков звякнули о крышку люка перед пустынным домом, он остановился, бросил быстрый взгляд по сторонам, затем нагнулся и сдвинул в бок железную бляху. Не мало усилий понадобилось для того, чтобы пролезть в отверстие и снова водворить крышку на место, но Смит успел и в этом. Прежний опыт во многом облегчил еиу задачу, и через пять минут он уже был в пoдвале.
Бешеный приступ кашля снова заставил его почувствовать режущую боль в боку. Чрезмерное напряжение сил и удушливая угольная пыль не могли благотворно подействовать на больные легкие.
Минута отдыха прояснила его мысли и заставила утихнуть режущую боль. Смит облегченно вздохнул.
Дальше все пойдет, как по-писанному. Автомобиль утонул, сторож, мимо которого он промчался, поклянется, что видел Смита на нем. И у полиции не будет никаких оснований сомневаться в правдивости его слов. Смит-систематик, стремясь уйти от погони, бросился к мосту, но нашел его разведенным. На полном ходу машина отказалась повиноваться и, прорвавшись через заставу, неудержимо помчалась в реку. Такое мнение составят себе полиция и газеты.
Вынув из кармана огарок свечки, Смит зажег его и укрепил на одной из торчащих балок. Потом он вытащил из-под пальто длинную желтую сумку и открыл ее спокойно, нисколько не сомневаясь в содержимом. Толстую пачку ассигнаций он стал небрежно перебирать пальцами. Это все были бумаги большой ценности. Даже по приблизительному подсчету выходило около ста тысяч долларов.
Смит снова засунул сумку в карман и застеннул пальто. Он решил остаться в своем убежище до утра. Завтра, пока полиция будет искать его тело в реке, он преспокойно улизнет. От железнодорожной станции его отделяло полмили, а от Аризоны три дня.
Он протянул было руку, чтобы потушить свечу, но так и не привел своего намерения в исполнение. Мускулы его руки внезапно напружились и кровь бросилась в голову. Знакомое лицо внезапно появилось в кругу желтого света. — Лицо Мэрфи!
— Алло, Смит, — спокойно произнес этот бесцветно одетый человек. — Я подумал, что может быть и найду вас здесь; на-днях я увидел, как вы споткнулись о крышку люка и вернулись на то же место немного погодя.
Смит тяжело дышал.
Ведь его остановка у железной крышки была делом случая — в первый раз за все время его карьеры судьба как бы протянула ему руку помощи. И он, дурак, включил простую случайность в свою искусно слаженную систему. Маленькая трещинка остановила зубцы. Машина оказалась испорченной...
— Не назначено ли у вас что-нибудь неотложное на ближайший час, Смит? — продолжал Мэрфи спокойно.
— Ровно ничего, — по привычке ответил Смит, зная, что сопротивляться бесполезно.
— Тогда не откажитесь пройтись со мной в полицейскую контору. Мы не задержим вас. Надеюсь, вы не будете ничего иметь против обычного маленького обыска?