— При скорости 30 узлов в час нашим пароходам нечего опасаться пиратов. У меня тут внизу 3.000.000 долларов золотом для Нью-Иорка, а на всем корабле нигде нет даже и намека на пушку. Вы живете в прошлом веке, Джемс. Пиратство, как профессия, умерло...
Сказав это, капитан «Амброзии» тяжело опустился в кресло. Погода стояла великолепная. Огромный корабль быстро скользил по спокойному океану. Обед был кончен и в курительной комнате покер был в полном разгаре, но ничегонеделание решительно более соответствовало настроению разговаривающих. М-р Джемс и его товарищ м-р Лайм имели на корабле лучшие парадные каюты. Они сильно отличались наружностью, манерами и поведением от остальных пассажиров океанского гиганта. Лайм — тонкий, ловкий, темноволосый — принадлежал к тому типу мужчин, который женщины обожают, большинство мужчин с трудом переваривает. Его губы были красны, пальцы, с безупречным маникюром, гибки и нервны. Его смех был очень приятен и обнажал ряд крепких и белых зубов, но даже при смехе он не сощуривал глаза, и они блестели странно и изменчиво. Но этот смех редко бывал искренним и производил странное впечатление. Что-то такое было в его поведении, что наводило мысль на старательно замаскированную и спрятанную трусость. Джемс был совсем из другого теста. Он редко улыбался и имел вид очень самоуверенного светского человека, привыкшего все требовать и все получать. Его сросшиеся брови придавали лицу несколько мрачное выражение.
Лайм мягко рассмеялся на заявление капитана. Джемс только кивнул.
— Вам и карты в руки! — сказал он. — Но я часто думал, что эти огромные корабли с их обширными и разнообразными богатствами представляют собой чрезвычайно соблазнительную приманку для смелых людей, у которых голова на плечах. Но вы правы: 30 узлов в час — это смертный приговор для пиратов.
Вошедший матрос передал капитану радиограмму. Он прочел ее.
— Предупреждение полиции о грабителе, который выскользнул из ее рук. Дают описание его наружности. Вы видите, даже беспроволочный телеграф в наши дни против пиратов. Я случайно узнал, что преступник уже пойман. Я получил радио с другого корабля, на котором его арестовали, поэтому и разрешил себе сказать вам об этом. Но...
— Что случилось, Лайм? Морская болезнь? — вскричал Джемс, хлопая товарища по плечу.
Лайм был зелено-желтым. Качка была очень незначительна, но желтизна его лица, действительно, напоминала о припадке морской болезни. Он слабо улыбнулся и покачал головой.
— Это сейчас пройдет. Это из-за проклятых манильских сигар, которые вы заставили меня попробовать. Вы знаете, что я их не курю и, кроме того, я плохой моряк. Малейшая качка на меня действует. Я выйду на палубу и скоро вернусь.
Когда Лайм вышел, Джемс продолжал свою мысль.
— Слава богу, что пиратство не имеет ничего общего с исчезновением затонувших сокровищ. В конце концов, доставать золото с потерпевшего кораблекрушение судна, может быть, так же прибыльно, как и ограбить вашу стальную комнату. Как раз по этому вопросу с Лаймом едем теперь в Нью-Иорк.
— В поисках капиталистов? — спросил капитан.
Джемс покачал головой.
— У нас есть капитал. Мы должны поехать в Нью-Иорк, чтобы нанять судно на место работ. Золото, за которым мы охотимся, в полноценных золотых монетах. Другие искатели промахнулись, потому что их аппараты были беспомощны. Мы имеем кое-что более верное. Лайм изобрел луч, который может действовать даже сквозь воду. Oн режет сталь, как сыр, и может также поджечь целый город или корабль.
— Это что-то похоже на сказку! — ответил капитан несколько хмуро. Он посмотрел из-под полуопущенных ресниц на лицо Джемса, как если бы обнаружил на лице своего собеседника признаки умственной дефективности, но в эту минуту вернулся Лайм. Он остановился в дверях, менее желтый, но не совсем успокоенный. Джемс позвал его.
— Капитан думает, что ваш луч — детская выдумка! — сказал он, подзадоривая Лайма. — Мы ему покажем, а? Вы ничего не будете иметь против, капитан, если завтра мы устроим вам маленькое представление. Это будет очень легко сделать. Сложите где-нибудь в кучу ненужные вам куски стали, бидоны, несколько листов железа и дерева. Лайм вам устроит из этого хорошую кашу. Сложите ее лучше всего на какой-нибудь платформе так, чтобы палуба корабля не пострадала. Это доставит вашим пассажирам захватывающее развлечение. Мне очень хотелось бы убедить вас. Вы можете больше не верить в пиратов, но когда вы смеетесь над возможностью вскрыть при помощи этого аппарата стальные ящики, которые погребены на дне моря, то вы меня обижаете, капитан...
— Если у вас действительно есть такой приборчик, я бы охотно посмотрел, как вы работаете, — смеясь, ответил капитан. — Во всяком случае, это развлечет пассажиров. Только постарайтесь не расплавить моего корабля. А теперь желаю вам спокойной ночи.
Когда капитан встал, чтобы выйти, опять принесли радиограмму, но на этот раз она была для Джемса. Он прочел ее с улыбкой и передал ее Лайму.
— Счастье, кажется, нам сопутствует, — заметил он. — Те бумаги, которые мы приобрели, поднялись.
Капитан не был заинтересован в чужой биржевой игре, поэтому ушел и оставил их вдвоем. Как только капитан вышел, Джемс свирепо схватил Лайма за плечо и сжал его до боли. Лицо Лайма опять позеленело.
— Пойдемте-ка, мне нужно с вами серьезно поговорить.
На корме они остановились. Никто не мог их там подслушать. Джемс взял своего компаньона за отворот пиджака и заговорил с ним ласково и убедительно.
— Возьмите себя в руки, Лайм. Кэнт в полной безопасности. Он говорит, что авиация на высоте. Вы понимаете, что все это значит? С этой стороны все в порядке. Капитан попался на удочку, как слепая рыба. Теперь все зависит от нас и ничто не может нам помешать — если с вами опять не сделается дурно.
Его спокойный голос резко переменился. Он хрипло и злобно добавил:
— Если вы теперь поддадитесь, я задушу вас этими руками! Вы поняли меня?..
Немного нужно для того, чтобы пробудить любопытство хорошо откормленных и бездеятельных пассажиров большого океанского парохода.
Завтрак был окончен, и публика расположилась на палубе подышать морским воздухом и посмотреть обещанное Джемсом «представление». Скоро вся носовая часть пассажирской палубы наполнилась народом. На самом носу корабля офицер распоряжался возведением кучи из всякого корабельного хлама. Лайм на некотором расстоянии от нее пристраивал какой-то черный ящик, и Джемс помогал ему. Аппарат, который они пристраивали, был очень скромного вида и размера, но внутри было необычайное накопление электрической энергии. Как только Лайм нажал какую-то кнопку и повертел какой-то винтик, из ящика раздалось жужжание, столь сильное, что разнеслось по всему кораблю. А когда Лайм нажал другую кнопку, из аппарата вырвался сноп такого ослепительного света, что что даже солнце, казалось, потускнело.
Лайм волновался. Это было заметно для всех. Джемс непрестанно что-то нашептывал ему, но что именно — было не слышно.
На мостике вместе с капитаном стояли вахтенные офицеры и несколько избранных пассажиров. Когда все было готово к опыту, Лайм стал на колени у своего аппарата, а Джемс обратился к мостику и пассажирам, столпившимся на палубе.
— Лэди и джентльмены, м-р Лайм сейчас покажет вам несколько опытов, и вы убедитесь в чудодейственной силе луча, который он изобрел. Мы его предназначаем только для того, чтобы извлечь золото из корабля. Но вы сейчас сможете убедиться, что в случае необходимости, этот луч может быть использован гораздо шире. Пускай, Лайм!..
Пассажиры, решив, что это развлечение не стоило их внимания, собирались разойтись в поисках другой забавы. Но в эту минуту Лайм направил луч своего аппарата на сложенную кучу. Стальной бидон для масла, только-что блестевший над кучей сложенного хлама, вдруг исчез, не оставив после себя ничего, кроме нескольких черных пятен. Даже капитан остался без слов. И радист, выскочивший из своего помещения с протянутой радиограммой, не мог привлечь его. Радиограмма была передана капитану как раз, когда Джемс напряженно в десятый раз вглядывался в небо. Лайм был так взволнован, что направил луч несколько ниже, чем думал, и мгновенно вся куча железа, стали и дерева задымила, расплавилась и исчезла.
— Чорт вас возьми! — почти крикнул Джемс, — возьмите себя в руки, наконец. Я готов поспорить, что радиограмма, которую капитан сейчас держит в руках, касается украденного аэроплана. Поверните-ка луч и расплавьте к чорту антенны.
Лайм, беспрекословно повернул луч в сторону стальных проволок антенны, и она меньше, чем в секунду исчезла. Радист выскочил, как помешанный, из своего помещения. Все взоры устремлены были вверх, на мачты. Капитан хотел что-то крикнуть, но Джемс опередил его.
— Не портите своего голоса, капитан. Не смейте никто двинутся с места! Лайм, снимите-ка крышу на конце мостика...
Дерево навигационной каюты и толстое, шлифованное стекло, не далее, чем в двадцати шагах от капитана, мгновенно расплавились.
Воздух дрожал от странного гула, как от миллиона пчел в жаркий летний день. К этому звуку неожиданно присоединился другой, еще более грозный. К пароходу, со скоростью 200 миль в час летел аэроплан. Джемс заговорил опять, и в его голосе чувствовалась стальная решимость.
— Мне нужно ваше золото, капитан! Доставьте его сюда на палубу. При первом подозрительном движении, мы направим луч вдоль корабля. Я даю вам 15 минут...
Быстро, подобно молниеносному ястребу, огромный аэроплан опустился на воду. Он скользил теперь на воде рядом с кораблем с одинаковой с ним скоростью. Все на борту «Амброзии» знали этот аэроплан, хотя никто из них не видел его раньше. Это был аппарат последнего выпуска, созданный специально для кругосветных полетов. Его грузоподъемность была 40 человек и 10 тонн груза, исключая его собственный вес. Сегодня утром он должен был вылететь в свой первый безостановочный рейс вокруг света.
Под крыльями в специальных гнездах находилось два баркаса и, как только аэроплан оказался на воде, баркасы были спущены и взяты на буксир. Человек в шлеме вышел из каюты аэроплана и остановился на площадке между крыльями. Другой раскрыл какой-то ящик, который оказался точной копией адской машины Лайма.
— Остановите машины, капитан! — крикнул первый из них в упор, — Джемс, поторапливайтесь с вашим багажом...
Капитан решил уступить. Он был потрясен необычайной наглостью этого нападения. Смертоносный луч, кража военного аэроплана специально для того, чтобы ограбить его корабль — все это доказывало наличие такой смелости, перед которой он чувствовал себя беспомощным.
Пароход остановился. Баркасы аэроплана причалили к спущенному трапу и матросы корабля сложили в них золото. Пришлось сделать несколько поездок. 3.000.000 долларов в золоте весили порядочно.. Пассажиры, убедившись, что им не грозит непосредственная опасность, наблюдали за всем происходящим с большим интересом. Джемс был прав, когда предвещал, что доставит им волнующее развлечение. Лайм сложил свой аппарат, но другой аппарат, находившийся на аэроплане, был все время наготове. Джемс и Лайм седи в баркас вместе с последним грузом. Лайм дрожал так сильно, что, сходя по трапу, споткнулся и уронил драгоценный луч в воду. Он сам последовал бы за ним, если бы Джемс его во время не удержал. Через несколько минут, когда все золото было сложено на аэроплан, и баркасы прикреплены по местам, человек, стоявший у второго аппарата, передал в рупор капитану разрешение кораблю следовать дальше. Моторы аэроплана были пущены в ход, но, отягченный большим грузом, он отделился от воды только через пол-мили. Подобно альбатросу, он взвился в воздух и полетел с такой быстротой, что уже через две минуты огромный корабль превратился в eлe заметную точку. Тогда экипаж аэроплана радостно приветствовал Джемса и Лайма..
Кэнт, командовавший экипажем, носил нa своем лице все следы офицера, сбившегося с истинного пути. Впрочем, он мало чем отличался от Фигга, который занимался моторами, и Брока, мускулистого атлета, обладавшего такой силой, что даже поднимая тяжелые ящики с золотом, он весело свистел. Молчаливый Тодд, усиленно чистивший спичкой ногти после всякой работы, тоже представлял собой тип, уже довольно частый в послевоенной Англии. В общем, весь экипаж, состоявший из шести человек, являл сейчас довольно забавную коллекцию молодых людей, только сейчас осознавших свое настоящее призвание.
— Все прошло великолепно, — радостно заявил Кэнт, после того, как скорость и направление аэроплана были урегулированы. Внутри кабины шум моторов почти совсем не был слышен. Течение встречного воздуха, несмотря на быстроту в 200 миль в час, точно ласкало металлические крылья. Джемс посмотрел внимательно на Лайма, который все еще дрожал.
— Да, только Лайм заболел не во время морской болезнью и потерял свой ящик, покидая корабль. Нет ли у вас чего-нибудь выпить для него?..
— Ничего, — коротко ответил Кэнт. — Мы ведь решили не брать с собой ни одной бутылки виски. В Корво оказалась какая-то проклятая радио-станция, о которой я ничего не знал. Мне здорово осточертело радио. Теперь я уверен, что весь свет только о нас и говорит. Мы немного запоздали с вылетом, потому что Фигг нашел какую-то неисправность в моторе и долго провозился с этим. Вся публика уже собралась, когда мы смогли подняться. Они направили на нас пушки, но, как видите, и у нас все обошлось благополучно. Теперь мы летим к острову Формигас. Там никого и ничего нет, кроме скал. Если мы спрячем ящики среди камней, они будут в большей безопасности, чем в любом банке. Кроме того, это довольно близко от населенных островов и удобное место, чтобы избавиться от аэроплана.
— Я не понимаю, почему мы не можем прямо спуститься на берег, — вставил Брок. — Вся эта возня мне кажется лишней...
— Следи лучше за аппаратом, парень, мы и без тебя решим, — сказал Тодд спокойно.
— Мы будем над Формигасом через четыре часа. Туда только 800 миль, — объяснил Кэнт.
— Прямо туда в таком случае, — сказал Джемс. — Мы должны поспеть до захода солнца и рассмотреть местность, а спустимся только в сумерки.
Море было гладко, как скатерть, и небо полно звезд, когда огромный аэроплан вынырнул, наконец, с остановившимися моторами над диким островом. Когда они оказались над островом и медленно парили в заходящих лучах солнца, они обыскали в морские бинокли каждый утес и каждый ров. На всем Формигасе не было ни одной человеческой души. Они не только успели обследовать каменистый остров, но определили приблизительно направление и расстояние близлежащих островов. Переноска золота была закончена очень скоро. Один из ящиков они вскрыли и поделили содержимое поровну между всеми. Остальные ящики были осторожно спущены в воду в расщелины cкaл ниже уровня прилива. Потом друзья опять оказались на аэроплане. Буксиры были подняты и моторы пущены в ход.
— Полный вперед! И перед рассветом мы покончим с этой машиной, — сказал Джемс.
Теперь, когда золото было в безопасности, к нему вернулось хорошее расположение духа. Он даже дружески пошутил с Лаймом.
Аэроплан с максимальной скоростью летел к пустынным американским берегам. Детали всего этого «дела» были разработаны до мельчайших подробностей. Каждый из них спрятал золото в кожаный пояс и оделся в заранее приготовленные костюмы, которые придали им всем вид людей, потерпевших кораблекрушение. Когда, с рассветом, они приблизились к берегу, один из баркасов был приготовлен к спуску. Они не взяли с собой никакой провизии, кроме шести фляг с водою и немного сухарей.
— Я пойду с Лаймом, — сказал Джемс. — Мы высадимся достаточно далеко, чтобы возбудить чье-либо любопытство, но довольно близко от двух-трех городов, поэтому лучше нам разойтись по двое. Вы ничего не имеете прибавить, Кэнт?
— Нет, я хочу только напомнить вам, чтобы вы не были слишком расточительны, — ответил Кэнт. — Потерпите три месяца, после этого мы все будем плавать в роскоши до конца наших дней. До этого срока надо удержаться.
— Когда у меня будет маленькая квартирка в Париже, я соглашусь ждать и больше, — успокоил его Брок.
Приблизительно на расстоянии подмили от погруженного в абсолютную темноту берега аппарат коснулся воды, и они пересели в баркас. Только Брок оставался на аэроплане. Он должен был замести последние следы.
— Пока вы не заметите, что я оставил аппарат, держите в лодке зажженный фонарь, — крикнул он весело и опять пустил мотор.
Огромная машина поднялась и скоро исчезла из виду. Лайм сидел в баркасе, весь съежившись. Баркас был маленький, а вода темная и страшная. Жужжание пропеллера доносилось все слабее. На известной высоте Брок должен был бросить машину и спуститься на парашюте, со спасательным поясом вокруг груди. Аппарат держался бы раз данного курса и скорости, бдагодаря особым приспособлениям, — Брок должен был только дать ему северо-восточное направление и сейчас же спуститься.
Но уже давно прошло время, назначенное для спуска Брока...
— Он не мог же убиться о воду... — сказал Фигг.
Они пронизывали электрическими фонарями темное море вокруг себя, но нигде не было признаков Брока.
— Возможно, что парашют не открылся во-время, — проговорил, наконец, Кэнт.
Лайм вскочил на ноги с такой стремительностью, что баркас закачался.
— Первый Брок! Кто следующий? — крикнул он истерическим голосом.
Джемс схватил его за плечи и бросил на дно баркаса.
— Не распускайте нюни, — сказал он. — Брок добровольно пошел на это дело, и нам не в чем обвинять себя. Это все равно не вернет его.
— Пора высаживаться! Держите к берегу...
С рассветом они, наконец, высадились на берег. Джемс вытащил из дна баркаса пробку и пустил его на полном ходу обратно в море. Постепенно погружаясь в вoдy, баркас прошел некоторое расстояние и скоро затонул окончательно. Таким образом, все следы преступления были заметены, и самому проницательному сыщику было бы трудно найти связь между исчезновением аэроплана, ограблением парохода и пятью молодыми людьми, которые, пожав друг другу руки, разошлись на пустынном африканском берегу в разные стороны. Они доджны были все съехаться через три месяца на остров Мадера.
— Теперь все в порядке, — сказад Джемс Лайму, когда они вдвоем тронулись в путь. — Аэроплан будет найден где-нибудь на северных морских путях, и никто никогда не заподозрит нас в этом деле. Через три месяца мы с удовольствием будем вспоминать этот день, поэтому выше голову, мой мальчик!..
Но Лайм грустно покачал головой.
Через два дня после назначенного для встречи срока, Фигг, Джемс, Кэнт, Тогг и Лайм выходили на старой, но еще крепкой шкуне из Фунчельской гавани. Из предосторожности они предпочитали на берегу не встречаться, но теперь, среди воды, они были рады поздравить друг друга с успехом, который сопутствовал их планам, побеседовать «по душам».
Джемс уловил возможность сочетать последние достижения техники с давно вышедшими из употребления пиратскими навыками, Лайм украл у сумасшедшего изобретателя сущность электрического луча и приспособил его для своей адской машины. Фигг также имел не мало заслуг в этой затее, но на долю Кэнта выпала главная забота о согласовании отдельных способностей этих молодых людей. Поэтому честь выработки плана принадлежала ему. Покупка этой старой и на вид очень ветхой шкуны была произведена им. Никому не могло притти в голову, что смелые пираты, ограбившие «Амброзию» на несколько миллионов, приобретут именно такое жалкое суденышко. Оно было куплено открыто, зарегистрировано в порту Мадеры в качестве «яхты для официально признанной спортивной поездки в Саргосское море». Все они носили чужие имена, и никто из них не боялся, что их личность может быть установлена.
Теперь никто не видел необходимости воздерживаться дальше от спиртных напитков. Даже Джемс, ничего не мог возразить против погрузки на шкуну нескольких ящиков виски, но из предосторожности они все же решили не вскрывать их раньше, чем будет благополучно выгружено и разделено золото.
На палубе шкуны была прикреплена шлюпка. Она была куплена отдельно от шкуны. Кэнт купил ее, несмотря на то, что было много других шлюпок, гораздо новее и больше.
— Нам не нужно слишком большой шлюпки, и этой с нас хватит!...
Шлюпка была доставлена на специальном баркасе и поднята непосредственно на шкуну. Джемс и Кэнт осматривали ее теперь очень внимательно.
Не было уверенности, что состояние погоды будет столь же благоприятным, как и тогда, когда они выгружали золото. Кроме того, возможно, что придется нагрузить лодку выше нормы. Они проверили состояние корпуса и оснастки с необычайной тщательностью.
Независимо от того, чем кончится все это дело, оно должно войти в историю, как образцовое. Самая мельчайшая деталь, самое маленькое обстоятельство были учтены. Все, что могло гарантировать от неудачи, было взвешено и обдумано сотни раз.
— Мы наполним шлюпку водой и посмотрим, завтра утром, нет ли где-нибудь течи.
Когда Формигас показался на горизонте, на шкуне поднялось радостное волнение. В последних лучах заходящего солнца они увидели, очень далеко, одинокий парус, держащий путь к св. Марии. Пока парус совершенно не исчез на востоке, шкуна не приближалась к берегу. Наконец, в темноте ночи шлюпка была спущена со шкуны, проверенная до последней планки. Перед тем, как спустить якорь, они внимательно осмотрели берега. Все было неподвижно и спокойно. Четверо из этой хорошо вскормленной трехмесячным отдыхом компании подошли, наконец, на шлюпке к утесам, где было запрятано золото, и погрузили его в шлюпку. Лайм остался на шкуне, не будучи достаточно сильным, чтобы справиться с тяжелыми стальными ящиками. Он оставался на палубе шкуны, поддерживая в себе бодрость при помощи виски, которую он утаил от Джемса. Вопреки уговору не пить раньше, чем дело не будет сделано, Лайм тайком пил. Но мерцающий свет на берегу, который указывал на происходящую погрузку, бросал его в дрожь. Даже когда шлюпка, нагруженная ящиками до такой степени, что двоим пришлось плыть рядом с ней, чтобы она не опрокинулась, подошла к борту, Лайм не почувствовал себя счастливым. Ночь всегда вселяла в него беспокойство, которого ничто не могло успокоить. Одним из пловцов был Джемс. Он знал лучше, чем кто-либо из них, как много риску было в такой перегрузке. Одного неловкого движения, самого слабого крена, было достаточно, чтобы шлюпка зачерпнула воды и драгоценный груз пошел ко дну. Потеря лодки означала бы потерю всего. Он плыл рядом со шлюпкой и держал одну руку на борту. Он оставался все время в воде, поддерживая ее равновесие, пока остальные члены экспедиции выгружали ее, и только, когда лодка была поднята, Джемс вскарабкался на палубу.
Видя, как низко она сидит в воде при такой нагрузке, Джемс решил поднять борт и прикрепить добавочную планку, как только они будут в открытом море. Эта лодка могла им еще пригодиться, и Джемс был человеком, который сумел все предусмотреть.
Когда последний ящик был поднят на палубу, наступал уже день. Для них это было не очень кстати, так как около Азорских островов всегда много пароходов и рыбачьих шкун. Джемс и Фигг подавали Тодду и Кэнту ящики, а Лайм помогал им. Но с последним ящиком произошло несчастье. Лайм не успел во время его подхватить, и ящик, выскользнув, прищемил Тодду руку. Хотя ящик упал с небольшой высоты, но рука Тодда была обезображена совершенно.
— Ничего, — нашел в себе силы сказать Тодд, — я смогу, во всяком случае, стоять у руля.
Джемс увидел, как лицо Тодда покрылось смертельной бледностью. Он быстро вскрыл первый попавшийся ящик с виски и, на-ходу сшибив горлышко, вылил часть ее содержимого на раздробленную руку Тодда. Потом перевязал ее, а остальное виски вылил в его глотку.
Когда шлюпка была водворена на место, шкуна двинулась по направлению к пустынной части Атлантического океана. Пока Лайм и Фигг были заняты размещением ящиков с золотом, Тодд стоял у руля, а Кэнт и Джемс принялись за шлюпку и не бросили работать, пока не привели ее в полную исправность — борта шлюпки были теперь на три вершка выше. Когда, наконец, со всем этим было покончено, широкоплечий Кант сказал маленькую речь.
— Друзья, чем скорее мы будем на берегу, тем скорее мы вернемся в нашу дорогую Англию и станем жить уважаемыми джентльменами. Пока, что — к чорту старого трезвенника Джемса, — нам нужно выпить немного виски, чтобы достойным образом отпраздновать наш успех и поднять настроение. Мы слишком долго были лишены этого дара богов. Лайм — тащите сюда парочку бутылок.
Лайм не заствил себя просить дважды. Он побежал в трюм. Вскрывая ящик, разбил четыре бутылки и через минуту вернулся на палубу с целым запасом бутылок.
Атлантический океан между «северным путем» и Саргосским морем посещается редко. Шкуна плыла в открытом море больше недели и ни разу не встретила пароходный дымок.
Джемсу, как единственному непьющему из всей компании, было вручено командование. Он знал, что при таком пьянстве, которому предались его друзья, запаса виски хватит не надолго, и решил, что лучше пусть они уничтожают его сейчас, прежде чем приблизятся к берегу или мореходному пути — и не мешал им пить.
Рука Тодда была уродлива. Джемс каждый день делал ему перевязку. Тодд пил не меньше остальных, и это заглушало адскую боль, которую он должен был испытывать.
Погода изменилась. Шкуна была на полдороге от американского берега. На горизонте уже стали изредка попадаться дымки пароходов. Шкуной по очереди управляли Джемс и Кэнт — они успешно справлялись с этой задачей, так как оба до перехода в авиационный корпус были морскими офицерами. Они отлично понимали значение юго-западных ветров, но ошиблись в устойчивости старой шкуны. По мере того, как крепчал ветер и усиливалась непогода, их шкуна скрипела все сильнее и сильнее. В течение двенадцати часов они, несмотря на работу насосов, набрали пять футов воды. Наконец, Джемс остановил людей, работавших у насосов.
— Придется, очевидно, перебраться в шлюпку. Подымите, во всяком случае, ящики на палубу. Надо это сделать сейчас, пока можно.
Команда, которая вторую неделю не расставалась с виски, была сильно раздражена. Она проклинала Джемса, проклинала море и друг друга. Джемс, безразличный ко всему, что не имело прямого отношения к безопасности шкуны и золота — не обращал на эти проклятия никакого внимания. Он работал за четверых и сам справился с набухшими от зловещего ветра парусами. Но Тодд, управлявший рулевым колесом только одной рукой, так как другой он теперь не мог даже двигать, не в силах был справиться с бушующим морем. Огромная волна, благодаря его неудачному маневру, перекатилась через палубу. Джемс удержался за шкот, и волна окатила его всего, но как только она прошла, он бросился к рулевому колесу. Тодд на своем посту не оказался. Он не мог справиться одной рукой с напором воды и теперь, по всей вероятности, уже присоединился к Броку.
Шкуна боролась с бурей в течение двух дней. Помпы работали день и ночь, но вода подступала все ближе и ближе к палубе и по всему было заметно, что шкуна скоро совсем откажется держаться на воде. На третий день волнение значительно улеглось, но положение оставалось критическим. Лайм опять впал в состояние, близкое к ужасу. Несмотря на брань и проклятия Кэнта и двух остальных, Джемс решил отобрать остатки виски и спрятал его под замок. Когда вода достигла пола кают и помпы стали бесполезны, Джемс собрал всех и заявил о неизбежности покинуть шкуну.
— Лучше сделать это сейчас же, — первым откликнулся Лайм, — я видел дымок парохода на горизонте...
Джемс с яростью прервал его.
— Дымок парохода ничего не предвещает для нас, кроме тюрьмы. Мы не желаем окончить наше путешествие на пароходе. Перетащить на шлюпку как можно больше припасов. Вот вам ключи, Лайм — это все, что вы способны сделать. Нужно как можно больше провианта — даже, если для этого нам пришлось бы бросить золото.
— Стоило так рисковать, чтобы потом бросать его, — заворчал Кэнт. — Теперь, когда Тодда больше нет, у нас хватит места для всего. Зачем же, в таком случае, мы так потели, чтобы поднять борта.
Шкуна была пущена по ветру, благодаря этому вода просачивалась гораздо медленнее, и они могли взяться за снаряжение шлюпки.
Когда все золото было перенесено в шлюпку и сложено почти до бимса, Лайм и Фигг перетащили провиант, а Кэнт — ящик с виски. Шлюпка стояла на палубе совершенно готовой, но спускать ее с таким грузом не было возможности.
Джемс отдал приказание перейти в шлюпку. В шлюпке они будут дожидаться, пока шкуна не уйдет под воду. Пока шкуна медленно и тяжело, точно раненое чудовище, продолжало погружаться, Фигг и Лайм соскочили с шлюпки и втащили еще один ящик с виски. Скоро вода лизнула палубу и еще через минуту овладела ею окончательно. Она подошла к шлюпке, окружила и ее. Скоро шлюпка всплыла. Она ударилась о палубу шкуны килем, потом, с постепенным погружением судна — уже самостоятельно удержалась на поверхности. Добавочные планки оказались очень кстати: борт перегруженной шлюпки едва выделялся из воды.
В течение ночи они каждую минуту ожидали быть опрокинутыми волной, но к утру волнение улеглось окончательно. Лайм хныкал, скорчившись на дне. Кэнт разбил ящик с виски и пил водку большими глотками. Джемс не протестовал — они все слишком продрогли за эту ночь. Когда море успокоилось и настал жаркий безоблачный день, Фигг предложил позавтракать. Джемс достал из ящика с припасами консервированное мясо и бисквиты, а Кэнт занялся маленькой дорожной плитой. Фигг всыпал в кофейник кофе и собирался налить в него воду. Но воды не было. Они посмотрели друг на друга. Была пища, был виски, было золота достаточно, чтобы осчастливить сотни людей на целую жизнь — но воды не было ни капли... Фигг и Лайм начали обвинять друг-друга в том, что взяли еще один ящик с виски.
— Не важно, кто из вас виноват, но тот, кто это сделал, убил нас, — раздался вдруг изменившийся голос Джемса.
Никто из них не притронулся к пище. Она вызывала в них отвращение. Кэнт помог Джемсу выбросить в море весь запас виски, исключая нескольких бутылок, которые были спрятаны под скамейку Джемса. Ветер замер совершенно. Жара становилась сильней. Парус, беспомощно болтавшийся на мачте шлюпки, придавал ей едва заметное движение к западу. Джемс смотрел на парус мрачным и безнадежным взглядом. До берега оставалось не меньше четырехсот миль, и надежды достигнуть его не было никакой. Если ветер усилится, перегруженная шлюпка должна затонуть, если же ветра не будет, шлюпка не сможет сдвинуться с места. Взяться за весла ни у кого не было сил и мешали ящики с золютом. Дважды в течение дня Джемс предлагал выбросить за борт золото, сесть за весла и грести по направлению, где проходит путь пароходов — в этом заключался единственный шанс на спасение. И дважды его предложение было отклонено с проклятием.
Ночью, когда вдали показались огоньки какого-то парохода, Фигг вскочил и начал что-то кричать.
— Вас никто не услышит на таком расстоянии, — сказал Джемс, — но, если вы согласны, мы выбросим эту дрянь и двинемся к нему.
Но они не выбросили золото. Они крепко держались за него, точно в нем была еще какая-то ценность... Больше никаких огней они не видели.
На третий день Кэнт и Фигг пили морскую воду. Джемс спал почти все время. На четвертую ночь, пока Лайм управлял еле скользящей лодкой, Кэнт и Фигг, полуобезумев, дрались между собой за золото, которое Кэнт хотел выбросить за борт. Качка, вызванная их борьбой, пробудила Джемса.
— Стойте! — крикнул он хрипло, вытаскивая револьвер. — Стойте! — крикнул он опять, когда лодка, накренившись, готова была зачерпнуть воду. — Перестаньте, или я буду стрелять! — зарычал он еще раз.
Но выстрелить он не успел. Его пальцы свела судорога. Он дико вскрикнул. Шлюпка, накренилась, и враги, потеряв равновесие, полетели в воду и почти сразу скрылись в ее глубине.
Джемс пристально и мрачно посмотрел на то место, где они исчезли. Лайм, который воспользовался сном Джемса для того, чтобы украсть виски, был уже полупьян. Джемс с трудом оторвал свой взгляд от воды и перевел его на Лайма, потом медленно и тяжело заговорил.
— Это была ваша мысль, Лайм, вы сделали возможным осуществление нашего плана. Теперь нас осталось только двое. Выбросим ли мы это золото или будем пропадать.
— Мы не пропадем, — еле ворочая языком, ответил Лайм. — Сегодня ночью может пойти дождь. Не унывайте, приятель, все будет хорошо...
Но дождя не было ни ночью ни на следующий день. Когда Джемс последним усилием воли открыл глаза, солнце ударило ему прямо в лицо. Лайм играл paccыпанными на ящиках и по дну лодки золотыми монетами, брал их полными пригоршнями, швырял в воду и время от времени разражался безумным смехом. Он произносил бессвязные слова и paдoстно улыбался.
— Мы едем домой. Джемс и я... Огромная каютa, чудный корабль. Эй, Джемс, проснись, вот нaш корабль, разве ты не видешь его?..
Но Джемс увидел его. Недалеко от них остановился огромный пароход. Ослепительно белая шлюпка была спущена и уже подходила к ним. Матросы, сидевшие на веслах, гребли дружно. На лице молодого офицера появилось крайне озадаченное выражение, когда он увидел ящики, на которых сидел Лайм. Джемс узнал пароход; впрочем, это не имело значения, ничего теперь не имело значения. Он зло усмехнулся.
— Вряд ли вам дадут на этом пароходе хорошую каюту. Лучше последуйте моему примеру. С меня достаточно всей этой возни.
В ту минуту, как спасательная шлюпка подошла к ним, раздался револьверный выстрел. Молодой офицер выхватил револьвер из мертвой руки Джемса, но это была излишняя предосторожность, так как Лайм совершенно не собирался следовать примеру своего товарища. Он радостно приветствовал матросов, предлагая им золото из разбитого ящика.
— Много денег, не правда ли? Можно жить, как лорд. Добрая старая «Амброзия»! Я знаю ее. Капитана я тоже хорошо знаю. Дурак говорил, что нельзя ограбить пароход. Хотя, впрочем, он не плохой парень, пойдем навестить его. Следите за моим багажом и возьмите, сколько хотите, себе на чай.
— Благодарю вас, — ответил молодой офицер. — Если память мне не изменяет, я имею честь говорить с мистером Лаймом. Капитан с удовольствием встретится опять с вами. Он часто о вас вспоминает...
