"Вокруг Света", №25, июнь 1928 год, стр. 21-22.
Слава жемчужных берегов Цейлона восходит к глубокой древности. Существует предание, что Виджайя, высадившийся на берегах Цейлона в 543 году до н. э. и ставший его первым царем, послал в дар своему тестю, царю мадуры, драгоценные камни и жемчуг. До оккупации Цейлона португальцами (1517—1658) не было подробных сведений о том, как производилась ловля жемчуга в старину, но, судя по отдельным отрывочным записям, главные приемы «искателей жемчуга» почти не изменились за две-три тысячи лет.
Во время португальского владычества Манаар был центром жемчужного промысла, но он потерял свое значение после завоевания Цейлона голландцами в 1658 г. Голландцы выгодно торговали жемчугом, пока Цейлон не перешел к англичанам в 1796 г. По временам, в истории жемчужного промысла на острове Цейлоне наступают перерывы. Молодые поколения устриц исчезают, уносимые противоположным подводным течением или поглощенные хищными акулами.
После одного из таких промежутков, продолжавшегося 19 лет, ловля жемчуrа возобновилась в феврале 1925 г.; она продолжалась 37 дней, но из-за неблагоприятной погоды дала незначительный улов в 16.000.000 устриц.
Картина ловли жемчуга на Цейлоне возвращает зрителя на 3.000 лет назад. В таких же высоких «доннеях» (парусных судах) «искатели жемчуга» выплывали в море в эпоху Виджайи; и все приемы оснащивания и такелажа остались неизменными.
Когда мы подъехали к «жемчужному берегу», все палубы кишели бронзовыми фигурами. Стройные ряды «мандуков», их мускулистые руки, ухватившиеся за веревки, вырисовывались на фоне яркого неба; водолазы перелезали за борт; остальные поправляли паруса, возились с мешками или метались по сторонам без всякого дела, производя неописуемый шум...
Это было живописное зрелище. Парусные суда, большей частью окрашенные в ярко голубой или желтый цвет, сновали взад и вперед по прозрачным синим волнам; пестрые ткани и тюрбаны развевались, подвешенные на копьях, мускулистые тела блестели на солнце или мелькали в воде.
Водолазы большей частью принадлежат к тамилам из Южной Индии или арабам. Последние гораздо работоспособнее. Тамилы больше шумят, чем работают; арабы же, молча, спускаются на дно и, со свойствеными им ловкостью и усердием, находят значительно больше устриц, чем суетливые тамилы.
В методах водолазов есть некоторое различие, хотя они все спускаются одним и тем же способом. В руках у мандука две веревки; к одной привязано каменное или металлическое грузило, а к другой — сетка. Водолаз nогружается в воду, настуnая ногой на грузило и держа в руке вторую веревку с сеткой. Спустившись на дно, он собирает устриц и кидает их в сетку, затем дергает за веревку, и мандук поднимает его на поверхность.
Тамил бросает веревку, приближаясь к поверхности, и пускается вплавь. Араб поднимается наверх, не выпуская веревки из рук, и этим выигрывает время. Араб надевает на нос защелку, а тамил зажимает себе ноздри пальцами. Подъем араба на поверхность изображен на рис. 3. Среднее время, которое водолазы проводят под водой, колеблется между 60—70 секундами, но бывали случаи, когда они оставались в глубине около двух минут. Водолазы работают парами. Все собранные раковины укладываются в мешки на палубах «доней».
Говорят, что у водолазов из горла, ноздрей и ушей иногда течет вода или даже кровь, но мне не приходилось наблюдать этих печальных симптомов. В особенности арабы поднимались на поверхность с величавым спокойствием и, после целого ряда ныряний, не проявляли никаких признаков утомления. Хороший водолаз может выдержать от 40—50 ныряний в день.
Удивительно, как, они не подвергаются нападению акул. В прежнее время существовала должность «заклинателя акул», но теперь это суеверие почти изжито. Арабы одевают на шею запястья и амулеты со стихом из корана для защиты от акул.
В полдень раздается гонг, и работа водолазов прекращается на этот день. Правительственный чиновник обходит все суда и ставит на мешки правительственную печать. По окончании этой процедуры «донеи» выстраиваются вокруг буксиров, к которым их привязывают канатами, и поднимают паруса. Трудно себе представить более красивую картину, чем флотилия этих пестрых судов, следующих за буксирами: их коричневые и белые паруса трепещут в воздухе, как крылья огромных птиц, и алмазные брызги разлетаются во все стороны, когда их корма режет воду.
В старое время флотилия «искателей жемчуга» плыла к жемчужному городу под своими парусами, и тратила на это путешествие несколько часов. Буксиры же являются одним из редких новшеств, введенных в этот многовековой промысел.
Маричшукадди, «жемчужный город», представляет собою с моря низкую красноватую береговую линию, утопающую в зелени на фоне джунглей. В обычное время, когда не происходит торговлb жемчугом, Маричшукадди находится в полном запустении. Это небольшой, малонаселенный городок, с незначительным числом «кадьянов», хижин, крытых пальмовыми листьями, и четырьмя казенными зданиями; только в дни ловли жемчуга он наводняется толпой от 30,000—40,000 человек, которая испаряется, как дым, после закрытия торговли.
Стая «птиц» с белыми и коричневыми крыльями, просвечивающими на солнце, достигла берега; водолазы выскакивают на сушу, хватают свои мешки и несут их на головах в правительственный «котту», загородку, где считают и делят устрицы. Правительственные чиновники считают раковины и складывают их в мешки, по 1.000 штук в каждый. Правительство, как и подобает эксплоататору, забирает себе ⅔ улова и только ⅓ оставляет в пользу водолазов. На эту ничтожную долю набрасывается толпа скупщиков, жужжащих, как пчелиный рой. Водолазы продают свой товар небольшими партиями. В начале 1925 года они получали по 1 рупии за раковину.
Далее уже начинается работа жемчужноrо эксперта, который сначала проводит пальцем по краям раковины, потом отделяет ножом мягкое мясо и начинает систематически обыскивать его. В одной небольшой устрице было таким образом найдено одиннадцать маленьких жемчужин.
«Жемчужный город» дал мне много любопытного материала для наблюдений. Главные спекулянты жемчугом — степенные бородатые купцы, приехавшие из разных мест Индии, — сидели в хижинах со своими медными ситами для просеивания жемчуга и огромными сундуками, окованными медью. Под деревьями расположились, так называемые «Жемчужные факиры», производившие тонкую операцию прокалывания жемчуга.
В девять часов вечера ежедневно начинался аукцион жемчуга, который вел правительственный агент северной провинции, заведующий ловлей жемчуга и «жемчужным городом».
Аукционы происходили в здании суда. На полу, под эстрадой, где сидел правительственный агент, размещались ряды покупателей в ярких костюмах, с огромными тюрбанами над смуглыми лицами, тускло освещенными лампой аукциониста. Продажа велась на тамильском, сингалезском и арабском наречиях с помощью переводчиков. Устрицы продавались партиями не менее 1.000 штук. Самой высокой ценой было 110 рупий за тысячу; средняя цена равнялась 45 рупиям, а весь улов дал правительству 51.432.600 рупий.
Эти цифры ярко обрисовывают тот громадный доход, который извлекает английское правительство из пдодов чужого труда.
Оптовые покупатели устриц складывают груды раковин, в так наз. «тэтти», загородки, где они гниют. Жемчужины гораздо легче искать в разложившемся мясе устриц; спекулянтам приходится преодолевать отвратительный запах гниения, но ничто не может оттолкнуть участников этой захватывающей лотореи, где выигрыш — редкая жемчужина большой ценности.
