"Вокруг Света", №26, июнь 1928 год, стр. 15-19.
Аллен Ловет задумчиво сидел на краю поросшего мхом утеса, над пенистой быстриной говорливой горной реки. За пять лет своей прежней службы, сержантом конной полиции Канады, он нередко попадал в затруднительные положения, но ни одно из них не озадачивало его так сильно, как загадочность поведения высокого незнакомца, который недели две как появился неизвестно откуда и разбил себе палатку невдалеке от хижины, в которой жили Аллен и его жена.
— Эта разгадка мне не по-плечу, — пробормотал, наконец, Аллен про себя. — А дорого бы я дал узнать, что он тут затевает!
Звучный женский голос, напевавший шутливые слова французской песенки, вывел Аллена из размышлений. Взглянув вниз, он увидел Жанну. Она легко поднималась по залитой июньским солнцем тропинке. Внизу, заключенная среди поросших густым лесом гор, голых cкaл и поднимавшихся над ними снежных вершин, зеленела изумрудной травой крошечная узкая долина. По ней, уже успокоившись после своего шумного падения, протекала река, а на берегу стоял старый форт Фурнье, в котором родилась и выросла Жанна. Немудрено, почему после дикого простора этого заброшенного торгового поста, женская учительская семинария в Эдмонтоне показалась ей душной клеткой и почему так тоскливо тянулась для нее жизнь школьной учительницы в рудниковом поселке Берни за сотню миль отсюда. Наполовину француженка, наполовину шотландка, она чувствовала себя в своей родной стихии среди сурового величия дикого Севера. Месяц тому назад, выйдя замуж за Аллена, она упросила его совместно навестить эти места, где протекло ее привольное детство.
— Как ты думаешь, Жанна, — заговорил Аллен, когда она подошла к нему и уселась рядом, над бурлившим внизу водопадом, — что замыслил этот Уишерли, как он себя называет? Я не могу этого разгадать.
— Что же тут разгадывать, — отозвалась Жанна, — ведь он ищет золота, не так ли?
Аллен улыбнулся.
— Я все еще сохранил старую привычку к наблюдательности. Помнишь тот кусок желтой руды, который я подобрал и положил перед дверью хижины, чтобы удобнее было держать ее открытой? Когда он пришел к нам и увидал его, он так и впился в него глазами, пока я не pacтолковал ему, что это вовсе не золотая руда, а всего лишь низкосортное железо. Я не ошибусь, сказав, что он никогда в жизни не работал заступом и не намыл ни одной унции золота.
— Но может быть он решил теперь заняться этим делом, Аллен?
— И я так думал cначалa. Мне стало жаль беднягу и дней десять тому назад я объяснил ему, что в здешних горах не наскрести золота и на одну зубную пломбу. Но это его ничуть не смутило. А как-то утром, когда ты еще спала, а я поднялся в горы и удил форелей, он прошел мимо меня в тумане, неся с собою заступ, кирку и лоток. Потом я увидал, как он остановился, повозился за большим пнeм и, наконец, удалился вверх по тропинке. Я подошел к этому пню и... Не правда ли необыкновенный золотоискатель, который направляясь на работу, по дороге прячет в дупло свои инструменты?
Глаза Жанны широко раскрылись от удивления.
— А вчера, в довершение всего,·— продожал Аллен, — он проронил странную фразу. Попросил меня, если какие нибудь люди поднимутся в эту долину, и я их увижу, повесить что-нибудь белое на старый меховой пресс, чтобы он мог разглядеть этот сигнал с вершины горы. Он ждет каких-то посетителей. И, судя по тону голоса, смертельно боится этой встречи. Вот почему он ежедневно таскает за собой свое тяжелое ружье, несмотря на то, что в это время года нечего опасаться нападения гризли.
— А не скрывается ли он от правосудия, Аллен?
— В таком случае он не расположился бы здесь так открыто, рядом с нами, и не относился бы к нам так по-дружески.
— Чем это кончится, по твоему? — испуганно проговорила Жанна.
— Что бы с ним не произошло, нас это не коснется. Тебе нечего бояться. Я только хотел предупредить тебя на тот случай, если в один из ближайших дней Уишерли совсем не вернется с гор. Впрочем, — Аллен переменил тон, — очевидно, мы и не увидим развязки этой тайны. Сегодня воскресенье. Наша жизнь здесь приходит к концу. В пятницу мне уже надо вернуться в Берни. После завтра мы уезжаем отсюда.
Лицо Жанны затуманилось, но она поборола себя и мужественно кивнула в знак согласия. Правда, она сама уговорила Аллена наняться туннельным мастером на железные рудники в Берни — другой работы не было, а эта сулила возможность через несколько лет отложить скромную сумму денег на обзаведение необходимым инвентарем и поселиться где-нибудь в любимых ею горах. Но, пока что им предстояло жить среди унылых, оголенных холмов рудника.
Оба поднялись и молчаливо пошли вниз. Заброшенный форт, построенный отцом Жанны для скупки мехов, еще хранил следы тех беспокойных времен, когда старику Фурнье приходилось отсиживаться в нем от набегов воинственных индейских племен и отражать нападения пришлых грабителей мехов. Из деревянных стен можно было бы выковырять ножем засевшие в них пули, а на ближайшем горном склоне виднелось с дюжину могильных холмов погибших внезапной смертью людей. Повидимому, никто не жил в хижине с тех пор, как отец Жанны покинул ее несколько лет тому назад. Но затянув сетками от москитов окна и основательно вычистив все жилище, Аллен и Жанна вновь сделали его обитаемым. Вернувшись домой, они принялись затоплять очаг в большой комнате, служившей когда-то меховым складом. Вдруг тишину долины прорезал далекий ружейный выстрел. Они узналли тяжелое громыхание ружья Уишерли.
— Очевидно, он собирается принести на ужин дикую серну, — успокаивающе заметил Аллен. — Но внезапно рявкнули один за другим два новых выстрела и, прежде чем успело умолкнуть эхо, последовала чья-то частая ответная стрельба.
— Это — они! — воскликнула Жанна. — Посетители Уишерли явились!
Вслушавшись, Аллен различил отрывистое стакатто четырех винчестеров и, снова тяжелый звук ружья Уишерли. Где-то в горах шел горячий бой. Страх Уишерли стал реальностью — несомненно было, что ему приходится яростно отстреливаться от четырех врагов. Обнимая тревожно прижавшуюся к нему жену, Аллен быстро обдумывал создавшееся положение. Если он не вмешается, Уишерли будет убит. Даже самый меткий стрелок не в состоянии выдержать напора четырех противников. Уишерли, несмотря на свою внешнюю угрюмость, был хорошим и дружелюбным соседом, постоянно приносил Жанне свежую дичь и ягоды и коротал вечера в дружеской беседе с молодой четой. Оставлять его одного в смертельной опасности было бы неблагородно.
Однако, Аллену вовсе не хотелось вмешиваться в это сведение каких-то неизвестных ему кровных счетов. Поэтому, он ·решил, добравшись до места перестрелки, разузнать в чем дело, и, если возможно, уладить его миром.
Он снял с гвоздя свое ружье, положил в карман запасные патроны и взял бинокль. Жанна обернулась и заметив его приготовления, взволнованно крикнула:
— Аллен, не ходи туда! Тебя убьют!
— С какой стати они будут меня убивать! Я вовсе не намерен вступать в перестрелку. Очевидно, это какая-нибудь старая ссора, где нужен посредник. Вот увидишь, через полчаса я их усажу мирно рядышком на лужайку и помогу им обо всем договориться. НеужелИ ты хочешь, чтобы я остался здесь и допустил их убить Уишерли?
— Тогда возьми меня с собой!
— Ты останешься здесь, — твердо ответил Аллен. — я привык к таким перепалкам в мою бытность коннным сержантом, а тебе там не место. — Он быстро обнял ее и отстранив от себя поспешил вверх по тропинке.
— Аллен поднялся около полумили. Выстрелы ослабели, словно обе враждебных стороны стали перестреливаться из-за прнкрытий. Он прислушался. Бой шел налево от него, в густой чаще. Очевидно, Уишерли спрятался там. Грубо определив его местонахождение, Aллeн постепенно поднимаясь, пробрался вдоль склона, выбрался к опушке лeca, притаился за кустарником и снова прислушался. Уишерли забаррикадировался в конце расстилавшегося за лужайкой бурелома и стрелял оттуда вниз, через лужайку, в своих врагов, засевших в лecy. Аллен легко определил местонахождение троих и даже разглядел одного из них в бинокль, четвертого же он не мог обнаружить, так как тот перестал стрелять. Никем не замеченный, Аллен снова вошел в лес, сделал большой крюк в обход и спустился к месту бурелома. Это была почти непроходимая чаща из поваленных стволов и плотно обвивших их зарослей. С трудом найдя свежую звериную тропу, Аллен юркнул по ней в чащу и поспешно проложил себе путь туда, где залег Уишерли: чем ближе он подбирался к этому месту, тем движения его делались осторожнее — ведь Уишерли мог его заметить и принять за одного из четырех врагов. Наконец, он пробрался к прилегавшему к лужайке краю бурелома, укрылся за огромным стволом и негромко крикнул:
— Aлло! Уишерли!
Он услыхал, как-то быстро обернулся и взвел курок ружья.
— Полегче, приятель, — продолжал Aллeн. — Это я, Ловет. Поднялся с форта. Опустите ваше ружье!
С минуту он подождал, пока не уверился в том, что Уишерли его понял. Потом пополз дальше книзу.
Уишерли скорчился за баррикадой из трех больших упавших деревьев и просунул ружье сквозь щель между ними. На земле, рядом с ним, валялась пригоршня пустых патронов. Лицо его, когда он оглянулся на Аллена, былo иссиня-бледное и измученное. Он попытался улыбнуться в знак приветствия, но спазма судороги исказила его мертвенные черты. Скользнув к нему и опустившись около него на землю, Аллен почувствовал, как ладонь его попала во что-то мокрое. Взглянул и увидал на своей руке кровь. Посмотрел на Уишерли, на его смоченную кровью рубашку и восковой оттенок лица и внезапно понял: Уишерли подстрелили, он умирал.
— Да, вы ранены, дружище, — проговорил Аллен в приливе горячей симпатии. — Дайте-ка мне взглянуть на вашу рану...
Уишерлн покачал головой.
— Бесполезно... Дважды в грудь, чувствую... мне пришел конец...
Он сильно закашлялся. Ружье выпало из его рук и он бессильно уткнулся головой в ствол дерева. Аллен бережно положил его на землю и подсунул ему под голову его сложенную в виде подушки куртку.
Пара пуль впилась в баррикаду. Третья пуля пробралась сквозь щель между стволами и пролетела менее чем в полуфуте от Аллена. Он повернулся в сторону стрелявших, приложил ладони рупором ко рту и закричал:
— Aллo, вы там внизу! Прекратите вашу проклятую стрельбу. Вы его ранили, он умирает!
Выстрелы тотчас же оборвались. Последовала минута полного молчания. Потом донесся голос снизу:
— Кто вы? Какого чорта вы там делаете?
— Это несущественно. Мое имя Ловет. Я живу внизу, в долине. Услыхал вашу перестрелку и поднялся сюда. Говорю вам, довольно стрелять!
— Ecли эта птица подстрелена, мы хотим поговорить с ним прежде, чем он умрет. А вы чего ради ввязались не в свое дeло? Убирайтесь отсюда по добру, по-здорову. Нам нужен Уишерли.
Угрожающий тон этих слов рассердил Аллена. Напрасно они расчитывают, что он оставит в их руках человека, которого они же подстрелили.
— Что вам от него нужно? Что oн вам сделал? Из-за чего вся эта стрельба?
— Не ваше дело! Убирайтесь к чорту! Нам надо поговорить с Уишерли.
— Пошлите кверху одного человека. Я остаюсь здесь и не позволю вам совершить насилие над умираюЩим.
— В последний раз говорят вам, — злобно отозвался гoлoc снизу, — убирайтесь оттуда, не то...
— Замолчите! — брезгливо прервал его Аллшен. — Вам понадобилось полчаса, чтобы вчетвером справиться с одним человеком. Не боюсь я ваших угроз!
Подтащив небольшой древесный ствол, он заткнул им щель в баррикаде и обернулся к Уишерли.
— Постарайтесь сказать мне дружище, в чем тут дело. Может быть вы хотите послать кому-нибудь весточку или высказать какое-либо пожелание...
Уишерли взглянул на Aллeнa и губы его зашевелились. Аллен ближе наклонился к раненому.
— Лучше вам... уйти отсюда, — Прерывисто прошептал Уишерли. — Вы навлекаете на себя беду...
— А что они могут иметь против меня, кроме того, что я вам помогаю?
Уишерли помолчал несколько мгновений, словно вспоминая что-то из прошлого.
— Вы... Молодая миссис... Она дочь Радиссона Фурнье?
Аллен изумился, но быстро кивнул головой. Каждый миг был дорог.
— Да, Жанна Фурнье. Продолжайте.
— Я узнал ее сразу... Слушайте, Ловет. Не впутывайтесь в это дело. Вам не нaдо было приезжать на старый пост... Этот парень Россман... Главарь их шайки...
В приливе волнения Уишерли попытался приподняться на локоть. Новый приступ кашля потряс все его тело и заставил его замолчать. Потом он снова открыл глаза. Аллен уловил несколько cлoв.
— Карандаш, я напишу...
Выхватив из кармана карандаш, Аллен оторвал со ствола лежавшей березы кусок коры и приподнял Уишepли. Он подумал, что умирающий хочет записать чей-либо адрес или какое-нибудь имя. Но это оказалась карта местности, которую Уишерли начертил, напрягая свои последние усилия. Грубый, но отчетливый чертеж поста, горной дороги, реки вытекавшей из Чортова Ледника и одной точки высоко наверху, около ледника, отмеченной кружком и крестиком.
Дрожащий карандаш остановился, сделав этот крестик. Аллен впился глазами в чертеж, ожидая еще какого-нибудь дополнительного штриха. Но карандаш внезапно скатился на землю. Аллен перевел глаза на Уишерли и увидел, что он мертв.
Он положил безжизненное тeлo на землю. Люди, скрывавшиеся в лecy, молчали. Он крикнул им, что случилось. В ответ послышалось:
— Что он сказал вам перед смертью?
— Почему вы так уверены в этом? — отозвался Аллен.
— Еще бы нет! Вы молчали последние пять минут. Он имел нечто сказать и сказал это вам!
Аллен призадумался — упоминать ли о карте Уишерли? Очевидно, эти люди твердо убеждены, что Уишерли открыл ему какую-то тайну и не поверят его отрицаниям.
— Уишерли дал мне карту, — ответил он. — Несмотря на отделявшее его расстояние в несколько сот ярдов, он уcлыxaл их громкий взрыв удивления и удовлетворения.
— Как раз то, что нам нужно! Передайте нaм эту карту. Потом спуститесь к вашему лагерю, сложите пожитки, забирайте свою бабу и убирайтесь!
Грубое приказание возмутило Аллена. Он забыл свое первоначальное намерение отдать им этот чертеж и потеряв хладнокровие при мысли, что его впервые в жизни выгоняет какая-то шайка убийц, запальчиво ответил:
— Докажите сначала, что вы имеете право на эту карту! Иначе... он дал ее мне и я сохраню ее. Вы еще не связали меня и не приставили мне нож к горлу, чтобы ставить мне такой ультиматум!
В ответ прожужжали три пули. Аллен воочию убедился, что помимо своего желания он занял место убитого Уишерли. Больше всего его смущал вопрос, где находится четвертый человек. Он осторожно прополз несколько шагов в сторону и схоронившись за защитой плотной заросли, принялся обшаривать в бинокль тянувшийся по склону лec. Наконец, он заприметил среди кустарников недостававшего стрелка, который забрался туда с целью уложить его метким выстрелом сбоку. Тщательно прицелившись, Аллен послал одну пулю на расстоянии одного ярда справа от этого человека, а другую справа.
— Следующая придется как раз в середину, — крикнул он. — Вставайте-ка и возвращайтесь обратно в лес.
Человек повиновался, довольный, что может спасти свою жизнь. Eдва лишь он скрылся в лесу, как остальные осыпали пулями заросли, но Аллен, предвидя это, уже успел снова запрятаться за баррикаду. В следующие минуты он несколько раз обнаруживал в бинокль то одного, то другого противника и стрелял так близко мимо них, что те невольно вскрикивали от испуга. Они поняли, что было бы верной гибелью для них в открытую броситься на баррикаду. Выстрелы смолкли и в лесу наступила тишина. Аллен тщетно оглядывал все лежавшее перед ним пространство: никого не было видно.
Его озадачило это молчание, тянувшееся уже с четверть часа. Что они замышляют? И кто этот Pоcсман, против которого предостерегал его Уишерли? Единственное объяснение, которое приходило ему в голову, было предположение, что все происшедшее являлось продолжением какой-то старинной распри отца Жанны.
Аллен никогда не встречался с Радиссоном Фурнье. Для него всегда оставалось тайной, почему Фурнье несколько лет тому назад так неожиданно исчез из этой местности, не попрощался с Жанной, которая училась тогда в Эдмонтоне, а лишь послал ей короткую записку о своем отъезде. Это обстоятельство, повидимому, сильно тяготило Жанну, хотя она почти никогда о нем не заговаривала.
— Как бы там ни было, — заключил Аллен свои размышления, — Жанна привезла меня сюда, чтобы познакомить с тeм, где и как протекло ее прошлое и, похоже на то, что волей-неволей, мне придется заглянуть в него поближе.
Прошло уже около часу. Наступали сумерки. На Аллена напала тревога. Он выбрался из бурелома и стремглав кинулся через открытую лужайку. К его удивлению, выстрела не последовало. Странно! Где ж они? Его пронизала холодная дрожь ужаса и он бегом помчался к посту. Вдруг оттуда раздались дробные выстрелы из винчестеров и резкий ответный звук ружья Жанны. Он вскочил на высокий утес. С противоположной стороны реки трое людей обстреливали пост. Жанна, как могла, отстреливалась из амбразуры. Но где же был четвертый из нападавших? Внезапно Аллен словно прирос к месту: тот, четвертый подбегал к хижине с задней ее стороны. Аллден закричал, что было силы, но за звуками выстрелов Жанна не расслышала его крика. Тогда он выпустил по бегущему человеку весь заряд своего ружья. Но было бесполезно пытаться попасть в цель, движущуюся на расстоянии восьмисот ярдов. Человек достиг хижины, проскользнул в окно и через несколько мгновений выстрелы Жанны оборвались. Трое на другом берегу перешли вброд реку и вошли в хижину.
Впервые зa этот день Аллен растерялся. Атаковать хижину — означало обречь себя на самоубийство и оставить Жанну в руках негодяев. До ближайшего поста конной полиции было не меньше восьми миль, а в его кармане оставалось всего четыре патрона. Он принудил себя сесть и хладнокровно обдумать создавшееся положение. Им нужна карта, — подумал он. — Вот зачем они захватили Жанну. Карта — его единственный козырь в этой неравной борьбе.
Он подошел к краю утеса и окликнул незнакомцев. Двое из них, — он не мог разглядеть в сумерках их лица, — вышли из хижины. Не теряя лишних слов, Аллен предложил им карту, взамен Жанны.
Начались переговоры. Они предложили послать к нему за картой одного, невооруженного человека, а когда тот вернется, они освободят Жанну. Аллену не оставалось ничего другого, как согласиться. Пока тот человек поднимался кверху, Аллен уселся и лихорадочно заработал карандашом. В подошедшем к нему незнакомце он узнал юношу, жизнь которого он пощадил утром.
— Мое имя Нойс, — отрекомендовался пришедший, — Очень благодарен, что вы меня не подстрелили там, на лужайке. Поверьте, я был против того, чтобы нападать на вашу жену. Это все Россман.
Аллен быстро взглянул на него. Повидимому, Нойсу была не по душе вся затея Россмана.
— Напрасно вы ввязались в эту шайку, Нойс.
Нойс покачал головой.
— Я не могу предавать остальных, — ответил он. — Отдайте мне карту и я пойду.
Отойдя на несколько шагов он обернулся:
— Советую вам, приятель, не следовать за мной, навстречу вашей миссис. Вам отсюда не видно... Россман залег за деревьями и...
— Спасибо, — отозвался Аллен.
Он остался на месте, поджидая Жанну. Но она не появлялась. Тогда он понял, что Россман не сдержал своего обещания. Hо почему он не выпускал Жанну теперь, когда карта была в его руках?
Он решил спуститься и попытаться, пользуясь наступавшей темнотой, как-нибудь высвободить Жанну. Но когда подкрался к форту услыхал чей-то голос в хижине, громко произносивший какие-то угрозы на французском языке. Аллен содрогнулся. Этот голос он уже слышал раньше, шесть недель тому назад,в Берни. Его обладателем был француз — скупщик мехов Шевалье ле Клэр, безуспешно ухаживавший за Жанной.
Узнав, что Жанна выходит замуж за Аллена, ле Клэр вызвал Аллена на дуэль. Разумеется, Аллен уклонился от этого нелепого вызова и взбешенный Ле Клэр пригрозил ему, что сведет с ним когда-нибудь счеты.
Неожиданное открытие, что ле Клэр здесь, потрясло Аллена. Ему стало ясно: Россман никто иной, как ле Клэр и Уишерли пытался, но не успел предупредить его об этом. Теперь от быстроты действий Аллена зависело спасение Жанны. Аллен nовернул обратно в горы.
Через полчаса он достиг того места, где Уишерли лежал мертвым. Аллен был намерен достойно похоронить его завтра, если только сам он к тому времени останется жив. Не останавливаясь, поспешил он дальше, вдоль реки, к ее истоку, который находился на высоте пятнадцати миль. Но, несмотря на то, что шел как можно быстрее, подвигался, как индеец, не оставляя за собой никаких следов и признаков своего прохождения. К полуночи, он остановился на отдых, на краю оголенного горного выступа. Долина лежала под его ногами, как глубокая синяя щель. Сидя над краем пропасти, он чувствовал над собой холодное дыхание снеговых полей, белых, спокойных и пустынных.
Короткая беседа с Нойсом служила ему единственным утешением в его тревоге за Жанну. Этот парень, повидимому, порядочный человек, неизвестно как очутившийся в компании остальных. Можно было надеяться, Что он заступится за Жанну и она пока что вне опасности.
Тот факт, что главарем шайки был Шевалье ле Клэр, пояснял предсмертное предостережение Уишерли. Ле Клэр в прежние дни жил в этой местности. Оставалось вопросом, явился ли он сюда снова для сведения своих счетов с Уишерли, или же, чтобы выполнить свою угрозу Жанне. Как бы там ни было, и он и его сотоварищи, напавшие на Жанну, и так подло нарушившие свой договор, стали смертельными врагами Аллена.
Рассвет наступил в три часа утра и застал Аллена уже над линией лесов. Вскоре после этого он оставил направо позади себя тысячефутовый пик, усеянный многочисленными заиндевевшими пещерами. Старинные «путешественники за мехами» прозвали его Чертовым Ледником. Двумя часами позже он достиг своей цели, лежавшей у края снеговых полей.
Выменивая вчера вечером на Жанну карту Уишерли, Аллен предусмотрел возможность обмана, и принял свои меры. Он твердо знал, где он может найти своих врагов — в точке, отмеченной кружком и крестиком на карте. Он снял копию с карты и находился теперь именно в этом самом местe, у подножия заиндевевшей скалы, покрытой лишаями.
Аллен внимательно разглядывал это место; казалось, оно было такое же, как и вся остальная стена скалы: потрескавшаяся от холода, поросшая ceдым мхом и лишаями. Не затуманился ли ум Уишерли в предсмертные минуты? Не ошибся ли он при указании места? Но, когда Аллен всмотрелся ближе, он заметил, что рубцы скалы чередовались с такой правильностью, словно они были произведением каменьщика, а не случайной работой мороза и просочившейся воды и обнаружил в одном месте свежие следы потревоженных трещин, Засунул туда пальцы, надавил и вытащил осколок камня. Еще один и еще, пока не убедился, чтo вся эта часть скалы была искусно облицована под-стать узору трещин на остальной поверхности.
За этой первой наружной кладкой обнаружился поддерживавший ее ряд более крупных камней. Он отвалил пару из них и увидал за ними зияющий мрак. На него пахнуло холодным мерзлым воздухом. Вернувшись на несколько сот футов ниже, он собрал большой пук горных трав и скрутил из них полдюжины факелов. Потом расширил еще больше отверстие в скале и прополз в него. Узкий и низкий вначале проход, расширялся вглубь и внезапно переходил в большой, высокий грот. Аллен зажег факел и подняв его над головой, застыл в изумлении. Внутренность грота, сплошь покрытая инеем, сверкала белизной и отбрасывала свет его факела миллионами ослепительных фантастических искр. С потолка свешивались, как огромные канделябры, ледяные сталактиты. На полу виднелись свежие отпечатки ног, без сомнения Уишерли, которые вели к какому-то возвышению у задней стены. Аллен прошел туда и, зажигая один факел за другим, поспешно смел с возвышения облеплявший его иней. Его глазам открылась тайна этого ледникового грота.
Это был тайник мехов. Две дюжины больших связок. Каждая была плотно стянута, перевязана сыромятными ремнями и, по местному обычаю, обернута в волчью шкуру. Он поднял одну, весом в сотню фунтов, разрезал ремни, и развернул ее. Из нее выкатилась дюжина небольших свертков темно-коричневых шкурок куницы, легких, как банковские билеты. Он выхватил одну шкурку, подул на нее при свете факела: тщательно высушенная по способу индейцев, она нисколько не потеряла ни своей ценности, ни своей красоты. Аллен раскрыл вторую связку: в ней лежали великолепные, черные как ночь, шкурки горной лидры. Все, видимо, отборные, из зимних капканов! Прежде чем успел догореть последний факел, Аллен развернул шкуру гризли, покрывавшую третью связку. Лисица! Чернобурая и серебристая! Самая ценная из когда-либо виденных им в жизни связка мехов! А он вскрыл всего три пакета! Перед ним лежало целое состояние! Факел погас и он остался в темноте, силясь разгадать, как сюда попало это богатство и чье оно.
По праву находки oнo принадлежало ему. Но внезапная мысль отрезвила его: а что, если меха эти меченые и могут быть опознаны их законным владельцем? Он быстро зажег несколько спичек и разглядел на некоторых шкурках клейма двух больших торговых кампаний. Большинство шкурок было заклеймено незнакомым ему знаком частного торговца. Но самое главное, то что убило все его надежды — все меха были меченые!
Не рассматривая их дальше, далекий от какой бы то ни было мысли воспользоваться этим чужим, повидимому украденным кем-то добром, он выбрался наружу, быстро снова завалил вход и поспешил вниз по горной тропе.
Дойдя до лесу он остановился на вершине скалистого выступа. В этом месте тропинка вилась в узкой расщелине и ему открывался широкий вид на расстилавшуюся под ним долину. Вынув последние четыре патрона, он тщательно обтер их и внимательно осмотрел ружье, прежде чем eгo зарядить. Четыре патрона — четыре человека. Он не смел промахнуться.
Прошел час, потом второй. Нacтупил уже полдень, когда он наконец увидал, как они гуськом поднимаются снизу: впереди Нoйc, за ним двое других, последним — ле Клэр. Они скрылись за скалами. Потом вновь появились, и не доходя тридцати ярдов до засады Аллена, остановились отдохнуть после крутого подъема.
Аллен поднял ружье, нацелился. Eгo первый выстрел вышиб ружье из рук Нойса. При втором и третьем двое других упали, цепляясь одной, неповрежденной рукой, за кустарник, спасая себя от падения вниз, в зияющую пропасть.
С губ ле Клэра вырвалось проклятье. Аллен вышел из-за прикрытия и встретил врага лицом к лицу.
Но ему не пришлось израсходсвать своего последнего патрона. Ле Клэр видя, что eгo сообщники выведены из строя, в страхе отпрянул назад, уронил ружье, повернулся и бросился бежать. Рыхлая земля на краю скалы ускользнула из-под его ног. В отчаянии он зарылся руками в мох, пытаясь подтянуться кверху. Но мох оборвался и он стремглав полетел вниз...
Перед дверью хижины форта сидели, беседуя Аллен, Жанна и Нойс. Нойс смущенно жевал ветку березы, неуверенный в том, что его ожидает. В двадцати шагах дальше полулежали, прислонясь к скале двое раненых. Аллен перевязал их раны и скрутил им руки ремнями, от которых он несколько минут тому назад освободил Жанну.
— Из того, что рассказали мне Нойс и двое остальных, мне стало понятно все происшедшее, — проговорил Аллен. — Ты помнишь Жанна ту шайку бандитов, которая хозяйничала в этих местах в годы войны, когда часть конной полиции была мобилизована? Она обкрадывала трапперов и даже склады компаний. Награбила уйму мехов. Трое главарей шайки надули остальных: воспользовавшись как-то раз их отсутствием, они перенесли все накраденное наверх и спрятали его в найденном мною тайнике. Потом сбежали, решив вернуться за своим сокровищем позже, когда полиция изловит остальных, но были убиты в перестрелке с трапперами. Уишерли входил в шайку, как один из ее лучших разведчиков и следопытов. Он один подозревал, куда убитые запрятали меха. Однако, не успел вывезти их, так как боясь преследования покинул эти края. Все же он не миновал тюрьмы и провел в ней несколько лет. Выйдя оттуда, он решил было зажить честной жизнью, но случайно встретился с ле Клэром. Ты когда-то рассказывала мне, что ле Клэр работает здесь по скупке мехов для нескольких компаний. После того, что произошло вчера и сегодня, вряд ли ты удивишься, узнав, что ле Клэр одновременно состоял в шайке, доставляя ей ценные сведения.
Разговорившись о прежних временах Уишерли поделился с Ле Клэром своими подозрениями насчет тайника. Ле Клэр сказал, что он собирается сюда по своему личному делу. Они договорились вместе отыскать тайник и взяли еще троих людей на подмогу. Так было дело, Нойс?
Нойс молча кивнул головой.
— Но когда Уишерли узнал, что ле Клэр собирается устранить меня и завладеть тобою, он не захотел принимать в этом участия, тайно отправился сюда один и принялся за поиски...
— Мы последовали за ним, — вставил Нойс — Выслеживали его здесь четыре дня. Вчера увидали, как он взволнованный, задолго до наступлення cyмepeк, возвращался с гор. Поняли, что наконец-то он нашел тайник. Кинулись на него. Он стал отстреливаться, как вы сами слыхали... Напрасно я, в поисках необычайного приключения, примкнул к этим убийцам...
Аллен прервал его. Eму надо было сообщить Жанне нечто наедине.
— Возьмите этих людей и отправляйтесь по дороге к поселку, — приказал он Нойсу. — Вы за них отвечаете. Думаю, что вы получили достаточный урок. Если вы снова хотите стать на правильные рельсы я постараюсь дать вам работу в Берни, куда я возвращаюсь.
Обрадованный этим великодушием, Нойс вскочил и повиновался.
Когда трое пришельцев скрылись за поворотом дороги, Аллен медленно, словно с трудом сказал:
— Я должен сообщить тебе тайну исчезновения твоего отца, Жанна. Ты была права, не веря, что он мог покинуть тебя, исчезнуть неизвестно куда, оставив тебе короткую сухую записку. Записка была подложной. Ле Клэр почуял, что твой отец подозревает его двойную игру, заманил его однажды в горы и застрелил.
— Я давно уже считала его мертвым, — прошептала Жанна побелевшими губами. — Я знала, знала, что он не мог уехать и оставить меня одну! Если бы он дожил до сегодняшнего дня...
Aллeн молчал, зная как бесполезны в такие моменты слова утешения. К тому же его тяготила еще одна невысказанная им мысль. Очевидно, Жанна, узнав про находку в тайнике, не поняла его как следует.
— Я должен разочаровать тебя, Жанна, — с усилием сказал он, наконец. — Те меха там наверху не наши. Нам придется возвратить их законным владельцам.
— Владельцам? — Повторила она. — Но, Аллен, может быть часть из них.
— Нет, — перебил он. — Они все меченые. Возможно, что мы получим награду за то, что нашли их. Одному только человеку, который метил клеймом с пантерой, мы вернем мехов не меньше, чем на двадцать пять тысяч долларов...
Жанна внезапно затаила дыхание и смотрела на Аллена, словно не веря своим глазам.
— Какое клеймо, Аллен?
— Скорчившаяся пантера и внизу подпись: «Я охочусь один». Оно поставлено на каждых двух шкурах из трех. Мне жаль, что я разочаровал тебя, Жанна...
— Aллeн! — воскрикнула она. — Дай мне сказать... Это клеймо... эти меха... моего отца!
