Страшные истории о встречах с гигантскими осьминогами, этими жуткими чудовищами морских глубин, известны еще со времени финикийских мореплавателей. В своих «Труженниках моря» Виктор Гюго дает яркое описание битвы между человеком и осьминогом. Теперь мы имеем действительный рассказ о подобной встрече, едва не закончившейся роковым образом, происшедшей весной прошлого года в Америке, в порте Таупсенд, штата Вашингтон. Герой этой истории водолаз-профессионал А. Е. Хук, был атакован гигантским осьминогом на дне моря и там убил его после кошмарной битвы, продолжавшейся более часа.
История произошла в конце мая 1927 г. на такой глубине, что трое людей, следивших за сигнальными веревками и воздушными трубками Хука на барже наверху, были в полном неведении о происходящем, пока водолаз не дал сигнала поднять себя на поверхность.
Когда он поднялся, его левая нога была обвита щупальцем в 14 футов длиной и 9 футов другого цепко обвивали его корпус вплоть до подмышек. По этим кускам, которые Хук отсек от тела чудовища во время битвы, зоологи из Вашингтонского университета определили, что пять длинных щупалец осьминога, с которым имел дело Хук, должны были быть не менее 18 футов длиной, а три коротких имели в длину не менее 16 футов каждое.
Тело чудовища, по описанию Хука и заключению экспертов, было приблизительно 6 футов длиной и 7—8 в диаметре, с глазами, величиною с блюдечко и твердым роговым клювом в 15 или 18 дюймов при 8 или 10 дюймах толщины в основании. Короче говоря, противник Хука может считаться одним из самых больших осьминогов, которые когда-либо видел человек. Водолаз так искрошил своего врага в сражении, что за исключением упомянутых двух пальцев от него мало что осталось. Эти щупальцы были в своей самой толстой части более трех дюймов; присоски, которыми они обильно усеяны, были каждая диаметром в 1—3 дюйма.
Получив задание починить заграждение на рыбных промыслах, Хук спустился под воду на глубину в 50 футов в Педжет-Саунд. Вследствие низкой температуры воды, он одел полный водолазный костюм, вместо одного только шлема, который он обычно одевал при такого рода работах. С собой он взял переносный электрический фонарь и «пиви» — род копья особой конструкции с длинной дубовой ручкой и стальным наконечником, плоским, как лопатка. Это обычое орудие водолазов, которое они употребляют, как рычаг для поднятия бревен и камней и в качестве топора для рубки сгнившего леса. Зная, что на дне он встретит большое количество гнилых свай, Хук потратил накануне весь вечер на точку своего «пиви», пока его конец и оба лезвия не стали острыми, как бритва. Этому обстоятельству и тому, что на нем был одет полный водолазный костюм, он, возможно, обязан своей жизнью.
Покинув свою баржу, Хук быстро спустился на дно Педжет-Саунда, повесил фонарь на одну из балок заграждения, проверил воздушные и сигнальные трубки и приступил к работе. Здесь мы позволим себе передать рассказ самому Хуку.
— Я только что собирался дать наверх сигнал, чтобы мне прислали сваю потяжелее, на место той, которую я снял, когда я заметил в темноте и мраке за гранью освещенного круга, который бросал мой фонарь, белое пятно. Его неправильные очертания, волнуясь и колеблясь, приближались ко мне. Предполагая, что это белое брюхо большого палтуса, я не стал давать сигнала, а взяв свою «пиви», намеревался убить добычу.
Каково же было однако, мое удивление и ужас, когда всмотревшись, я увидел перед собой бледное лицо мертвеца, с широко раскрытыми глазами и руками, которые вода вздымала то вверх, то вниз. Белое пятно, которое я заметил первым, 6ыло лохмотьями передника, колеблющегося за его плечами.
Встревоженный и испуганный, я направился было к сигнальной веревке, но в этот момент над телом мертвеца появилась огромная масса с двумя большими неподвижно глядящими глазами и клювом, напоминающими чудовищного орла. Я тотчас узнал в чудовище осьминога; однако, он был в три или четыре раза больше, чем я когда-либо видел в течение своей работы в заливе королевы Шарлотты, где эти животные водятся в изобилии и достигают громадной величины.
Передвигаясь в воде на чeтырех своих щупальцах, отвратительное создание простирало вперед две огромных руки, если их можно так назвать. В двух других я заметил тело человека, которого оно несло, как некий ужасный подъемный кран, несущий железные стропила. Мне не стыдно сознаться, что я был испуган, страшно испуган. Но одна мысль о том, что и мне предстоит участь быть схваченным и съеденным этим вампиром морей, вызвала во мнe омерзение; я тотчас же стал совершенно спокоен. Теперь я решил убить осьминога и освободить тело мертвеца. Мое «пиви», благодаря его легкой деревянной рукоятке и тяжелому стальному острию, было чудесным оружием. Со своим только что отточенным наконечником, оно было даже лучше копья или гарпуна, т. к. я мог им резать также хорошо, как наносить удары.
Я был в тени, вне того круга мрачного света, который бросал мой электрический фонарь, и я знал, что осьминог меня еще не видит. Возможно, что именно этот необычный свет привлек животное в то время, когда оно направлялось с добычей в свое логовище. Во всяком случае, создание продолжало двигаться вперед, пока одно из его щупалец, вытянутое во всю его длину, не заколебалось над моей головой и его тело было не более, чем в двенадцати футах от меня.
Старые водолазы советовали мне, если на меня когда-нибудь нападет осьминог, прежде всего стараться отсечь его щупалец ножом для акул, который каждый водолаз имеет всегда при себе. Я пренебрег, однако, этим правилом и, бросившись вперед настолько быстро, насколько позволили это мои свинцовые подошвы, ударил своей «пиви» прямо в злобное чудовище. Не расчитав расстояния, я только скользнул лезвием по одному из щупалец, которые держали мертвеца и заметил, что его движения стали странными, как будто осьминог потерял над ним контроль.
Прежде, чем я успел вытащить свою «пиви» обратно для нового удара, одно из щупалец, тянувшееся по дну, схватило мою ногу. Я старался освободиться из всех сил, — я вешу почти шесть пудов и нахожусь в цветущем здоровьи, но я почувствовал себя ребенком, попавшим в хобот слона. Кольцо за кольцом обвивалось вокруг моей ноги и сжимало ее с такой мощью, что я уверен, что только мой крепкий водолазный костюм из прорезиненной ткани не дал оторвать ее по колено. Постепенно железные кольца подымались все выше и выше, достигая бедра. Все это произошло с такой быстротой, что я успел только один раз ударить по щупальцу и то мимо. В то же время другое, как какая-то страшная змея, двигалось сверху, пытаясь схватить мою правую руку или «пиви». Одновременно вода кругом стала темной, как чернила. Осьминог выбросил свою защитную чернильную жидкость И даже лучи моего сильного фонаря не могли проникнуть в эту тьму.
Размахивая лезвием «пиви» над собой и своим шлемом, я к счастью задел щупальце, которое опускалось на меня. Отточенное лезвие прорезало его насквозь и я заметил, как оно отделилось от тела его обладателя. В тоже время движения моего оружия взволновали воду, помогая разогнать выпущенную животным чернильную жидкость и я смог увидеть неподвижно устремленные ужасные глаза и огромный клюв не более, чем в двух футах от моего лица.
Быстрым ударом я вонзил острие под этот клюв и, охватив рукоятку своего оружия обеими руками, поднял его кверху. Оно как бритва проникло в осьминога и две трети его тeлa с верхней частью клюва и обоими полными злобы глазами были отрезаны. Этот поистине счастливый удар рассек чудовище пополам. Но битва еще не была окончена. Сверху из воды надвигалось другое щупальце, казавшееся длиннее остальных, и прежде, чем я смог его отрубить, оно обернулось вокруг моей левой руки и охватывало уже мою талию. Таким образом, левая рука и нога оказались во власти осьминога. Если бы на мне не было полного водолазного костюма, я бы погиб, так как сосущая сила этих тысяч присосков даже через резину проникала в мои члены. Но все же, я, наконец, был свободен на время от угрозы страшных щупалец справа и от клюва перед собой.
Схватив свою «пиви» ближе к лезвию, я рискуя порезать свой костюм, со всей силы провел оружием между моей левой рукой и корпусом. Удача мне сопутствовала и я отрезал щупальце, привязавшее мою левую руку к телу. Хотя рука и была еще охвачена осьминогом, но она была достаточно освобождена, чтобы помогать правой, а глaвное, — мой корпус был свободен от щупальца, хотя отдельные его части так цепко висели на нем, что были сняты впоследствии только людьми на барже.
Взяв «пиви» еще ближе к наконечнику, я начал рубить в центре извивавшихся щупалец, стараясь все время избегать отрезать одно, оставшееся целым, которое все еще держало мертвое тело, чтобы освобожденное оно не уплыло и не осталось неузнанным.
Скоро я еще отрубил одно щупальце. Тогда я обратился к тому, которое держало мою левую ногу. Хотя оно и не тянуло меня уже к тому, что осталось от осьминога, но тем не менее, оно так крепко ее охватывало, что также оставалось на ней до тех пор, пока его не сняли мои помощники.
Наконец, я был свободен. Одно из щупалец осьминога оставалось глубоко в тинистом дне, часть другого все еще цеплялось вокруг нижней части моего корпуса, а третье конвульсивно корчилось, обхватив мертвеца. Снова атаковал я чудовище, отрубив сперва то щупальце, которое было свюбодно, затем то, которое зарылось в тину, и, наконец то, которое держало тело. Затем я отнес тело к основанию заграждения и укрепил между двумя сваями.
Только теперь я дал сигнал поднять себя наверх. Когда очутился на барже, я нашел одного из своих помощников, готовящимся одеть свой водолазный костюм, чтобы выяснить, что такое случилось со мной.
— Почему же вы не сигнализировали? — спросил я.
— Мы это делали, но не получали ответа.
Повидимому, я был так поглощен битвой, что не обращал внимания на дерганье веревки, или принимал их за толчки от щупальцев осьминога.
Когда я рассказал о сражении, они были поражены. Их изумление еще более возросло, когда стараясь освободить мою ногу от щупальца, они увидели, что оно противостоит об'единенным усилиям всех троих. Брошенные на палубу, разрезанные куски продолжали извиваться, как змеи.
Через час я спустился снова и поднял наверх тело мертвого человека. Как только я его рассмотрел, я, к своему изумлению, узнал в нем своего старого друга Генри Гилей, повара с буксира «Воррен», который неделю тому назад затонул в проливе Туана де Фука. Повидимому, одетый в свой белый передник, он работал на кухне, когда буксир пошел ко дну со всеми находившимся на борту. Этот передник, как я теперь понял, и был тем самым белым пятном, которое первым заставило меня обратить внимание на осьминога, и может быть спасло мне жизнь.
