И. Плотников
С момента разложения родового бесклассового общества мы встречаем в истории человечества три основных типа экономических взаимоотношений, характеризующих классовое общество. Им соответствуют три типа классовых взаимоотношений. В рабовладельческом обществе мы видим классовую противоположность рабов и рабовладельцев, в феодальном — помещиков и крепостных и, наконец, в капиталистическом — капиталистов и пролетариев. Каждая из указанных классовых структур является отражением экономической структуры общества. По определению Маркса, экономическая структура общества есть не что иное, как совокупность производственных отношений. Во втором томе «Капитала» Маркс говорит, что экономическая структура общества определяется тем, как об'единяются в производстве основные его элементы: средства производства и рабочая сила. Иными словами, экономическая структура общества зависит от отношения производителей к средствам производства. Все классовые формы общества характеризуются тем, что непосредственный производитель не является собственником средств производства. Последние являются собственностью другого класса, вследствие чего и возникают отношения эксплуатации. И рабовладельческое, и феодальное общества опираются на отношения личной зависимости, т.-е. большей или меньшей личной несвободы производителя. Раб является собственностью рабовладельца в той же мере, в какой собственностью его являются материальные средства производства. Поэтому юридически в рабовладельческом обществе раб совершенно бесправен, является «вещью перед лицом господина». Впрочем, при известных условиях, фактическое положение раба может значительно отличаться от юридического. В крепостном (феодальном) хозяйстве мы также находим, хотя и в ослабленной форме, личную зивисимость производителя в виде барщины, оброка и т. п. повинностей, принимавших иногда сотни разнообразнейших форм, вплоть до пресловутого «права первой ночи». Однако, крепостной, в отличие от раба, уже не вещь своего господина. Он не принадлежит к средствам производства последнего, а сам обладает средствами производства, кроме важнейшего из них в земледелииземли. Крепостное право может, следовательно, быть рассматриваемо, как первая ступень освобождения от личной зависимости. Наконец, в наемном труде работник приобретает личную свободу, его отношения к нанимателю-капиталисту основаны на договоре, при заключении которого обе стороны юридически рассматриваются, как равноправные, хотя фактически не всегда бывают таковыми. (Маркс о продаже детей на фабрики в Англии, см. I том «Капитала»). Вместе с тем рабочий свободен и от средств производства и вынужден продавать свою рабочую силу. Итак, три основных типа экономической структуры (рабовладельческое, феодальное и буржуазное общество) представляют различные формы отчуждения производителя от средства производства и различные ступени в личной свободе самого производителя. С точки зрения производительности груда принято обыкновенно рассматривать рабовладельческое, феодальное и буржуазное общество, как три последовательных ступени, которым соответствует все растущая производительность труда. Рабский труд наименее производителен, а труд наемного рабочего наиболее производителен. Отсюда возникает следующая соблазнительная схема: родовое общество — рабовладельческое общество — крепостное (феодальное) и, наконец, капиталистическое. Эта последовательность проста и кажется само собой понятной и необходимой. Вот что мы, например, находим по этому вопросу у Плеханова (гл. V. — «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю»). «Но почему же возникло и развилось у греков рабство?» — спрашивает Плеханов и отвечает: «Вероятно по той же самой причине, по какой возникло и развилось оно и в других странах на известной стадии общественного развития. А эта причина известна, она заключается в состоянии производительных сил. В самом деле, для того, чтобы мне из побежденного неприятеля выгоднее было сделать раба, чем жаркое, нужно чтобы продуктом его подневольного труда могло поддерживаться не только его собственное, а, по крайней мере, отчасти, и мое существование, другими словами, — нужна известная степень развития находящихся в моем распоряжении производительных сил. Именно через эту дверь и входит рабство в историю». Дав таким образом об'яснение (марксистское, материалистическое) возникновению рабства, Плеханов идет дальше и стремится показать, каким образом оно, в конце концов, необходимо приводит к капитализму, т.-е. к юридически свободному наемному труду. «Рабский труд мало благоприятствует развитию производительных сил, при чем оно подвигается крайне медленно, но все-таки оно подвигается и наступает, наконец, такой момент, когда эксплуатация рабского труда оказывается менее выгодной, чем эксплуатация труда свободного. Тогда рабство отменяется или постепенно отмирает (курсив Плеханова. И. П.). Ему указывает на дверь то самое развитие производительных сил, которое ввело его в историю». Итак, сначала каннибализм или убивание побежденного врага, потом на известной ступени развития производительных сил (когда труд человека способен давать прибавочный продукт), побежденный враг обращается в рабство. Однако, рабский труд мало производителен. С развитием общества, ростом населения и его потребностей, необходимо повысить производительность труда. Это достигается сначала переходом от рабского труда к крепостному, и, наконец, от крепостного к свободному. Нам в голову приходит тотчас же немало примеров из истории, которые как будто подтверждают указанную схему. Например, в Римской империи мы наблюдаем постепенный переход от рабского труда к колонату (роду крепостного права). Во всей Европе мы видим в новое время уничтожение или отмирание крепостного права и распространение свободного труда. Схема соблазнительна потому, что она удивительно просто распутывает сложный ход исторического процесса. Но эта простота делает ее подозрительной. На самом деле, она не выдерживает ни малейшего прикосновения критики фактов. Раньше, чем перейти к подробному фактическому рассмотрению вопроса, остановимся немного на аргументации Плеханова. «Причина рабства заключается в состоянии производительных сил». Это совершенно правильно, но вопроса нисколько не разрешает, а только его ставит. Поэтому Плеханов и продолжает (передаем своими словами) — нужна такая степень развития производительных сил, при которой труд человека способен кормить не только его, но хотя бы отчасти и других, т.-е. способен создавать прибавочный продукт. И это совершенно верно, ибо в противном случае рабство было бы или бессмысленно, или экономически невозможно. Но и в этом указании нет никакого ответа на вопрос о причинах происхождения рабства, а указаны лишь необходимые условия, без которых оно не могло бы возникнуть. Мы могли бы с таким же основанием применить это об'яснение к возникновению крепостного права или наемного труда, иными словами, к возникновению любого общественного строя, основанного на эксплуатации. Следовательно, приведенное Плехановым об'яснение ничего не об'ясняет в возникновении рабства. Плеханов это чувствует и осторожно выражается: «именно через эту дверь и входит рабство в историю». Посмотрим теперь удачнее ли его об'яснение эволюции общества от рабского к свободному труду. Если переход от рабства к крепостному праву и к свободному труду вызывается низкой производительностью первого, то естественно ожидать, что крепостное общество стоит на более высоком культурном и экономическом уровне, чем рабское. На деле распространение колоната в Римской империи относится к эпохе экономического упадка. И экономически, и культурно Римская империя в эпоху расцвета рабства стояла выше, чем европейское средневековье, применявшее крепостной труд. Эти примеры можно было умножить. Следовательно, и тут не так просто, как рисует Плеханов. Загадка возникновения рабовладельческого общества и его отношение к другим классовым формам остается неразрешенной. Мало того, проблема оказывается весьма сложной. Некоторые историки, в роде Э. Мейера, видят в древности своеобразную форму капитализма, в которой рабский труд выполняет ту же роль, что наемный труд в капиталистическом хозяйстве. Наконец, у Маркса мы находим мимоходом брошенную мысль: «В античном мире влияние торговли и развитие торгового капитала постоянно имело последствием рабовладельческое хозяйство, которое имело целью производство прибавочной стоимости. Напротив того, в новом мире оно обращается в производство капиталистическое» («Капитал», т. III, гл. 20). И у Маркса, еще недостаточно осведомленного в истории древнего мира, мы находим взгляды, близкие к таковым знаменитого немецкого знатока истории древности Э. Мейера, но отнюдь не напоминающие плехановскую схему. Это показывает нам, как нужно быть осторожным в схемах, насколько всякое обобщение должно опираться на обширный фактический материал, быть конкретным, а не довольствоваться кажущейся внутренней ясностью и логикой. Марксизм — метод для об'яснения фактов, но не метод, позволяющий обходиться без фактов.
Раньше, чем приступить к изображению и описанию рабовладельческих обществ в истории человечества, необходимо провести решительное разграничение между двумя формами рабства. Одна из них иногда именуется патриархальной. Мы находим эту форму, обычно, у народов на низкой ступени общественного развития, в раннюю эпоху разложения родового строя. Оно присуще обществу, изображаемому гомеровским эпосом, древним германцам, описываемым Тацитом. Патриархальное рабство характеризуется сравнительно мягкими отношениями хозяина к рабу. (Припомним свинопаса Эвмея, который был рабом Одиссея). На этой стадии еще нет той глубокой социальной пропасти, которая впоследствии вырастает между рабом и рабовладельцем. Раб является скорее младшим членом семьи, и его положение мало чем отличается от такового сыновей и дочерей хозяина дома. Пенелопа, жена Одиссея, прядет совместно с рабынями-служанками. Чем вызывается появление патриархального рабства? Как мы уже выше указали, оно тесно связано с разложением родового общества. Напомним некоторые моменты этого процесса. Во-первых, как мы уже говорили в соответствующих лекциях, разложение родового строя приводит к индивидуализации хозяйства, которое, однако, попрежнему сохраняет натуральный характер. Не все возникшие из рода отдельные хозяйства (имеющие в своей основе семейную единицу) — одинакового размера. С разложением рода, как мы уже знаем, возникает имущественное неравенство. Крупные хозяйства, обладающие значительным инвентарем, скотом, землей, нуждаются в рабочей силе; напротив, слабые хозяйства страдают скорее от избытка рабочих рук. Поэтому мы и наблюдаем, скажем, в гомеровской Греции колонизационное движение, захватывающее, по преимуществу, обездоленных, и одновременно погоню за рабским трудом в хозяйстве богачей. На этой стадии развития общества члены общества не становятся еще рабами. Недавно порванные кровно родственные связи препятствуют превращению единоплеменника в раба. Так, у германцев свободный человек, проигравший свою свободу в кости, становился рабом. Но тот, кто выиграл его, стремился отделаться, продавая его иностранцам. Рабы на этой ступени общественного развития происходят не из того племени, в котором они являются рабами. По большей части, источником рабского труда является война. В ожесточенной борьбе между греческими городами нередки были случаи, когда мужчины поголовно истреблялись, женщины и дети продавались в рабство. В патриархальном рабстве раб играет роль дополнительной рабочей силы в крупном натуральном хозяйстве. Он не служит еще средством наживы, выколачивания прибавочной ценности. Торговля не оказала еще своего разлагающего влияния на патриархальные отношения. Понятно, при этих условиях, почему отношения между хозяином и рабами относительно мягки, на раба еще не смотрят, как на простую вещь, instrumentum vocale (говорящий иструмент). Совершенно иным представляется рабство на более высокой ступени общественного развития, например, в Греции VI—III в.в. до нашей эры или в последнюю эпоху римской республики и в период расцвета империи. В противоположность патриархальному рабству, оно не только не связано с натуральным хозяйством, но, напротив, предполагает его разложение. Развитие торговли и торгового капитала в условиях докапиталистического хозяйства — таков подлинный источник возникновения рабовладения и распространения рабского труда. Именно, последняя форма рабовладельческого хозяйства, связанная с торговлей, а не патриархальное рабство, и будет предметом нашего изучения.
Рабство в древней Греции в своем развитии тесно связано с развитием торговли — таково основное положение, которое мы постараемся доказать. Греция распапалась на довольно большое количество городов-государств, иногда сильно рознившихся по своему экономическому состоянию. На ряду с отсталыми областями, сохранившими еше в IV—V в.в. до нашей эры экономической строй, очень напоминающий тот, который описывается гомеровским эпосом, мы находим государства-города, как Афины, Коринф и т. п., строй которых некоторые современные историки (Пельман, Белох, Э. Мейер) именуют капиталистическим. Такой отзыв, конечно, преувеличен. По данным, помещенных у Тюменева («Капитализм в древней Греции»), торговые обороты в древней Греции в V—IV в.в. до нашей эры составляли: для афинского морского союза — 75 миллионов рублей, для области Понта от 10 до 15 миллионов рублей, для Пирея — 16 миллионов рублей. Средневековая торговля XIV—XV в.в. дает близкие цифры. Так, для торговли Венеции и Ломбардии мы имеем сумму в 13 милл. руб. А эпоха XIV—XV в.в очень далека от капитализма в современном смысле слова. Приведенные нами цифры дают более или менее правильную перспективу при суждении о степени развития торговли в наиболее экономически передовых государствах древней Греции. Во всяком случае, когда мы сравниваем отсталую Фессалию и передовые Афины, мы находим огромное различие в экономическом отношении. Известные исторические факты определенно свидетельствуют, что рабство в греческих государствах тем более развито, чем сильнее в них процветают торговля и промышленность. Распространение рабства в Греции начинается с VII века. Вот некоторые данные о количестве рабов. Около середины V в. в Эгине насчитывалось, по преданию, 70.000, в Коринфе — 60.000 рабов, а в Аттике при начале Пелопонесской войны было до 10.000 невольников, так что во всем промышленном округе европейской Греции работало тогда свыше четверти миллиона рабов, и несвободное население было по числу равно свободному, а в отдельных городах, как, напр., в Коринфе и Эгине, значительно превосходило его. Приведем еще некоторые данные из древних источников о численности рабов. Так, по словам Фукидада, во время Фессалийской войны перешло к неприятелю около 20.000 аттических рабов. По разным греческим писателям мы находим в Аттике от 150 до 400 тысяч рабов, способных носить оружие. Последние цифры безусловно преувеличены, тем не менее совершенно очевидно, насколько широко был развит рабский труд в передовых греческих государствах. Напротив, в отсталых областях Греции его почти не было. Вот что мы читаем по этому поводу у Белоха: «В остальных частях греческого полуострова, население которых продолжало заниматься земледелием, скотоводством и мелкой промышленностью, в это время (в V в.) еще почти совсем не было рабов, разве только для личного услужения богатых людей; здесь попрежнему преобладал свободный, или, как в Лаконии и Фессалии, полусвободный (крепостной) труд». Выше мы указали на довольно распространенную и соблазнительную схему, согласно которой рабство, крепостное право и наемный труд уступают место друг другу в указанном порядке. Уже рассматривая экономическое развитие древней Греции, мы видим, что оно расходится с указанной схемой. Рабский труд не предшествует крепостному праву, а следует за ним, сменяет его, при чем это происходит в ожесточенной борьбе с свободным трудом мелких производителей-ремесленников. К V—IV в.в. рабский труд окончательно торжествует в Греции, промышленность последней по преимуществу строится на нем. Рабы работают в государственных рудниках, в крупных мастерских, и даже мелкие ремесленники стараются приобрести одного—двух рабов, чтобы свалить на них тяжесть работы. Мы оставляем в стороне весьма многочисленных домашних рабов, исполняющих роль слуг. Раб становится об'ектом эксплуатации, средством выколачивания прибыли. Сообразно с барышом, который они доставляют, рабы начинают расцениваться. Поэтому, сильные и квалифицированные рабы сравнительно высоко оплачиваются. Рабский труд, как мы указали, воцарился не без борьбы. Ему пришлось оттеснить на задний план труд ремесленников. В VI в. в эпоху Солона, мы видим, что законодатель пытается еще помешать вытеснению свободного труда рабским. Солон предписывает родителям обучать сыновей ремеслу. Пизистрат, тиран, правивший Афинами после Солона, старается привлечь на свою сторону ремесленников. Для этого он предпринимает постройку храмов, пытается запретить применение рабского труда. Ход экономической эволюции оказывается сильнее благих пожеланий, и как раз при демократическом государственном строе особенно пышно расцвело рабство. Возникли специальные рынки рабов, вроде острова Родоса.
Вопрос, который мы должны выяснить, касается своеобразного экономического развития древнего мира, в частности Греции, где вместо эволюции от крепостного к свободному, наемному труду, мы видим эволюцию к рабскому труду. Чем вызван был такой ход развития? Посмотрим, какой ответ на этот вопрос дает Э. Мейер в брошюре «Рабство в древности». «Капитал — пишет Мейер, — нуждается в дешевых и удобоподвижных рабочих силах, освободившихся от примитивных условий средневекового патриархального строя — в рабочих силах, которые он мог бы эксплуатировать возможно полнее. Правовая форма, в которой они предоставляются в его распоряжение, имеет в экономическом отношении лишь второстепенное значение. Если они предлагаются ему одновременно как в форме рабства, так и в форме свободного рабочего договора, то при равенстве прочих условий он предпочитает первую форму». Мы оставляем в стороне вопрос о том, можно ли присваивать античной торговле и промышленности наименование капиталистической. По мнению Мейера, рабство — наиудобнейшая правовая форма для эксплуатации, и потому затруднение не в том, чтобы об'яснить возникновение и развитие рабства в древности, а, напротив, в том, чтобы об'яснить «почему аналогичный процесс, обнаружившийся начиная с XIV—XV столетия, в течение нового времени не привел к господству рабства». И причину этого Мейер видит в том, что древность не знала единства граждан различных государств, тогда как «христианское средневековье возникло на почве единства и, несмотря на все разлагающие элементы, сохранило идею единства человеческого рода, по крайней мере, в применении к христианскому миру». Итак, христианство является причиной того, что крепостной труд средневековья не привел к рабству, а превратился в свободный наемный труд. Этот взгляд не выдерживает критики. С одной стороны, именно древность, в образовании всемирной Римской империи, явила пример такого государственного единства, какого не знает новое время. Это нисколько не помешало тому, что именно в Римской империи рабство достигло своего величайшего расцвета за время человеческой истории. С другой стороны, христианской эпохе и христианским государствам далеко не чуждо рабство. Оно сыграло большую роль в итальянских торговых республиках, как мы это покажем позже, особенно в их колониальных владениях, и было отменено только в середине XIX в. в Соединенных Штатах. У Пельмана мы находим такой же взгляд на рабский труд, как и у Мейера.
Мы видели, что рабство возникает и развивается в античной Греции там, где развивается торговля. В предыдущей лекции мы говорили о характере древней торговли. Она охватывает преимущественно предметы роскоши и за редким исключением касается основных средств производства и существования широких масс. Следовательно, хозяйство в основной и важнейшей своей части — в производстве средств производства и главнейших средств существования — носит натуральный характер. Этого обстоятельства, характерного для древности, никогда не нужно упускать из виду. Именно, слабому и неразвитому состоянию товарного хозяйства присуща, как мы видим, специализация в торговле отдельных народов, территории которых географически выгодно расположены. Таковы — финикийцы, греки, карфагеняне. Такие народы могут быть вовлечены в активное участие в торговле, несмотря на то, что их внутреннее экономическое развитие стоит еще на очень низкой ступени. В таком случае, внешняя торговля предшествует развитию внутреннего обмена, которое покоится на отделении города от деревни. Но указанное первичное разделение труда влечет к развитию ремесл, к созданию товарного хозяйства, к увеличению товарной массы. Производство для внутреннего рынка, — основа производства на внешний рынок. Совсем иначе обстоит дело там, где внутреннее экономическое развитие еще не привело к обособлению города от деревни, к разделению труда в национальном масштабе. Если на такой низкой ступени экономического развития географическое положение способствует вовлечению в сферу внешней торговли (Греция, итальянские средневековые республики), происходящее на этой почве развитие промышленности совершается иными путями, чем те, которые мы наблюдаем в новое время. С одной стороны, такие условия ведут к развитию принудительных форм промышленного труда, с другой — к обезземелению мелкого крестьянского населения, к превращению его в босяцкий пролетариат, разлагающийся политически и духовно под влиянием вынужденного безделья, содержание которого ложится на государство. Отсюда — своеобразная форма хозяйственного строя, который мы наблюдаем в передовых государствах древности. С одной стороны, в значительной степени распространено натуральное хозяйство; при этом значительная часть обезземеленного сельского населения лишена всяких средств существования, сосредоточена в городах, где не занята производительным трудом, живет за счет государства, т.-е. в конечном счете за счет эксплуатации рабов, как в Греции, или за счет побежденных народов, как в Риме, с другой стороны — в промышленности господствует рабский труд. Перейдем теперь к подробному рассмотрению путей развития рабства в древнем мире (Греции). Торговля Греции в первые времена своего развития носила посреднический характер, так что отсталая (экономически) промышленность страны оставалась незатронутой ею. С течением времени, однако, греки вынуждены были перейти к развитию собственной промышленности. В этом отношении мы наблюдаем разницу в ходе экономического развития Греции и Рима. Последний никогда не создал своей более или менее крупной промышленности. Овладев всем известным древним миром, Рим пользовался промышленностью покоренных стран, преимущественно Востока и Греции, продукты которых он покупал на средства, полученные от них же в виде контрибуций, налогов и т. п. Греция не была настолько сильна, чтобы овладеть какой-нибудь более или менее культурной страной. Поэтому она вынуждена была, чтобы не быть вытесненной из посреднической торговли, закрепить свое положение развитием собственной промышленности. Учителем Греции в промышленности был Восток. Распространение промышленности идет с Востока, — сначала расцветают малоазиатские греческие города, впоследствии развивается промышленность и в самой Греции. Так создался целый ряд промышленных центров, славившихся теми или иными специальностями. Милет, в Малой Азии, был известен своими шерстяными, пурпурными, узорными тканями и коврами, остров Кос — шелковой промышленностью, острова Самос и Хиос — металлургической, Родос — оружием, кубками, серебряными сосудами, также керамической промышленностью, достигшей широкого развития. Такое широкое развитие промышленности предполагало довольно обширный кадр ремесленников, которых не могло быть в достаточном количестве в отсталой Греции, где еще в эпоху Солона земледелие было основным занятием. Греческая промышленность развилась на почве ввоза рабов из восточных стран — Малой Азии (карийцы, ликийцы, лидийцы), Понта, Фракии и т. д. Мы приводили выше выражение Маркса: «В античном мире влияние торговли и развитие торгового капитала постоянно имело последствием рабовладельческое хозяйство». Марксом правильно схвачен экономический смысл античного рабства.
Именно, в развитии торговли и связанным с ним в специфических условиях Греции развитием промышленности и нужно искать причину рабства. Мы говорили уже о мерах, которые принимались в VII—VI в.в., чтобы помешать развитию рабства и содействовать процветанию независимого ремесла. Эти меры потерпели неудачу, так как они не могли, конечно, дать достаточно рабочих рук и развить промышленные навыки там, где их не было. Тюменев так формулирует положение вещей. «Внешняя торговля в целях вывоза нуждалась прежде всего в массовом производстве, по преимуществу, предметов роскоши, требовавших для своего изготовления и известной специальной подготовки, и высоты технического уровня, какого Греция путем самостоятельного экономического развития не успела еще достигнуть. За те сто—полтораста лет, в течение которых совершались быстрый рост греческой внешней торговли и распространение влияния почти на все средиземье, развитие ремесленной промышленности в Греции не могло подвинуться особенно далеко». Что дело именно так обстояло, показывает факт полной неорганизованности ремесленников в Греции. Точно также и в государственной жизни древности, за исключением упомянутых нами постановлений в пользу ремесл, мы не находим никакого следа внимания к положению ремесл, что особенно бросается в глаза, когда сопоставляешь древнюю Грецию с средневековьем. Свободный труд малопо-малу вытеснялся рабским. Многочисленность рабов (цифры мы дали выше) часто являлась опасностью для государства. Это показывают многочисленные восстания рабов, на характере и социальном значении которых мы остановимся позже. Большая часть рабов была занята в промышленности, что совершенно естественно. Так, в Аттике было занято в промышленности и в рудниках около 100.000 рабов, в сельском же хозяйстве не более 35.000. Помимо промышленности. рабство было распространено для домашних услуг и, слабее, в сельском хозяйстве. В сельском хозяйстве Греции рабство не имело того значения, которое оно приобрело в промышленности. Греция очень рано вынуждена была обратиться к импорту сельско-хозяйственных продуктов. (Говоря о Греции, мы имеем в виду, конечно, ее передовые в экономическом отношении города: Афины, Коринф и т. д.). Земледелие, в котором происходило обезземеление крестьян и соответственно росла концентрация собственности, сохраняло натуральный характер. Более крупные землевладельцы для ведения хозяйства обратились к рабскому труду, что было естественно в греческих условиях, при сильном развитии промышленного рабства. Что промышленное рабство толкнуло к применению рабского труда и в земледелии, показываег тот факт, что в отсталых областях Греции, занимавшихся сельским хозяйством (Лаконии, Фессалии), рабский труд совершенно не применялся или, самое большое, применялся лишь для домашних услуг. Отметим и эту черту, как особенность Греции, так как в Риме, напротив, основной сферой применения рабского труда были крупные поместья — латифундии и личные услуги. В промышленности Рима рабский труд играл второстепенную роль. Развитие рабства, вытеснившего по указанным нами причинам свободное, независимое ремесло, имело огромное влияние на всю дальнейшую экономическую эволюцию древней Греции. Тот факт, что в древней Греции рабский труд вытеснил свободное ремесло, может показаться для любителей схемы весьма странным. Ведь, принято думать, что свободный труд всегда производительнее рабского. При известных условиях, как видим, это правило может и не иметь места. Техника греческой промышленности и сельского хозяйства стояла на очень низком уровне. Развитие рабского труда содействовало закреплению технической отсталости. Это общее следствие рабства. Отметим теперь другой, важный результат рабского труда. Мы неоднократно говорили о процессе обезземеления. Причиной его было развитие частной собственности на землю и производство сельско-хозяйственных продуктов на рынок. То, что разоряло мелких крестьян, это конкуренция с ввозным хлебом, который понадобился вследствие быстрого роста промышленности. В Афинах половина потребляемого хлеба ввозилась с побережья Черного моря. Крестьяне не были в состоянии выдержать конкуренции дешевого ввозного хлеба и превращались в люмпен-пролетариев. Аналогичные явления наблюдаются также в истории Рима. Крупные землевладельцы, занимавшиеся одновременно и торговлей, не смотрят на свои поместья, как на источник доходов. Денежные доходы они получают от торговли, поместье же обеспечивало за ними положение в обществе. Вытесненные из своих хозяйств, крестьяне не находили себе применения в городской промышленности, где господствовал рабский труд, на земле господствовало натуральное хозяйство поместья. При этих условиях внутренний рынок, развитие которого привело в средневековой Европе постепенно к установлению капитализма, в древнем мире не мог развернуться. Вся промышленность опиралась на узкую и ненадежную базу внешней торговли. Последняя была ненадежна потому, что зависела от географического положения и от военной мощи торгового государства. При изменении торговых путей, при военном поражении торговля приходила в упадок, промышленность теряла внешний рынок и, не обладая внутренним рынком, также приходила в упадок. С упадком промышленности и торговли обнажалась подпочва экономической жизни — натуральное сельское хозяйство, город приходил в упадок и запустение, выросшая на его почве культурная жизнь исчезала. И эти явления представляют собою то, что принято называть упадком античного мира. В сущности говоря, такой упадок неправильно связывать с гибелью Западно-Римской империи от нашествия варваров в V в. нашей эры Явления такого рода неоднократно происходили в различных областях древнего мира. Мы наблюдаем их на гибели малоазиатских городов Греции, Карфагена. Но поскольку с упадком одних городов-государств начинается расцвет других (и именно в силу этого упадка), нить исторического развития кажется непрерванной.
Мы выделяем Рим для изучения развития рабства, так как оно здесь принимает другой характер, чем в Греции. В Риме рабство связано с концентрацией земельной собственности, с развитием латифундий. В Риме оно преимущественно распространено в сельском хозяйстве. В Риме численность рабов достигла колоссальных размеров. Уже во время войны с Ганнибалом Римское государство выкупило у владельцев до 50.000 рабов, чтобы поставить их под оружие. С ростом римской территории образовались громадные частные поместья-латифундии. Вероятно, преувеличивая, современники писали об их размерах: «необозримые стада пасутся там, где простирались провинции и царства», «страна, которую населял народ, повидимому, принадлежит одному владельцу», «что называли царством — есть лишь владение». Или, например, такое сведение: в июньские календы в имении Кумах родилось 30 лиц мужского пола и 40 женского, на гумнах вымолотили 400.000 мер зерна, 500 быков шло в упряжи. Провинция Африка, принадлежавшая Риму, вся состояла из латифундий. Такие огромные поместья образовались в Италии путем обезземеления и разорения десятков тысяч крестьянских семейств, за пределами Италии при завоеваниях, когда уничтожали взрослую мужскую часть населения и обращали в рабство оставшихся в живых, или просто (как в мало-азиатских провинциях) сгоняли крестьян с земли и об'являли последнюю собственностью римского народа. Для обработки этих обширных поместий необходимы были многочисленные рабы. Последних, как и землю, доставляли частые войны. На рынке в Делосе 10.000 рабов, высаженные утром на берег, к вечеру были уже распроданы. Плиний-старший упоминает о завещании одного вольноотпущенника, оставившего 4.116 рабов. Вот интересный анекдот, свидетельствующий о численности рабов. В Риме, как рассказывает Сенека, однажды обсуждалось в сенате предложение, чтобы рабы отличались от свободных одеждой, при этом выяснилось, «какая бы угрожала опасность, если бы наши рабы могли нас сосчитать». В 209 г. до нашей эры, после завоевания Тарента было продано 30.000, в 207 г., после битвы при Метавре — 5.400, в 200 г., по крайней мере, 15.000. После победы над Персеем в Эпире было продано 150.000 человек. Все сельское хозяйство в Сицилии велось посредством рабского труда. Каково было положение рабов, видно из следующего описания их быта в Сицилии. Несчастные рабы жили вместе, как стада, под надзором тоже несвободного управляющего. Жилищем им служила хорошо охраняемая рабочая казарма — полуподземное строение со множеством узких окон, которые были расположены так высоко, что до них невозможно было достать рукой. Обремененные оковами (сельские рабы заковывались), с заклейменным лбом и членами, они с раннего утра выходили на тяжелую работу; управляющие наблюдали за тем, чтобы они до захода солнца не могли перевести духа. «Раб должен или работать, или спать», сказал Катон-старший, образцовый хозяин того времени. Такое ужасное обращение с рабами имело место вследствие их крайней дешевизны. Нетрудно понять, почему так часто были восстания рабов в Риме, иногда угрожавшие даже безопасности государства. Припомним восстание Спартака1. Восстание в Сицилии длилось 10 лет, в течение которых рабы владели островом. Один из любопытнейших вопросов античной истории — вопрос о социальном значении восстаний рабов и о причинах их неудач. Но перейдем раньше к рабству промышленному, поскольку оно имело место в Риме. Господствующим классом в Римском государстве были крупные землевладельцы-патриции. С превращением Рима в мировое государство к патрициям присоединяется быстро разбогатевшее на ростовщичестве, откупах сословие всадников. Идеалом римского богача было все, что нужно для дома, получать у себя же в имении. «Тот не землевладелец, — писал Плиний, — кто покупает продукты, какие он может получить в своем имении». Богатые дома имели не только свои ткацкие мастерские, но и портных, кузнецов, плотников и каменщиков. В распоряжении дома была мельница и хлебная печь, парикмахер и серебреник. Таким образом, мы в Риме находим господство натурального хозяйства, основные средства производства и потребления создавались для членов хозяйства в нем самом. Это, однако, не означало, что никакого обмена не было. Напротив, именно, в Римской империи обмен и торговля выросли до величайших для древности размеров. Этому содействовала pax Romana (Римский мир), благодаря которому части огромного государства могли безопасно сноситься друг с другом. Огромные латифундии и были вызваны к жизни развитием торговли и, в свою очередь, питали ее. Если мы и находим у Ульпиана перечисление профессий имения, согласно которому можно подумать, что ничто не покупается извне, а именно — булочника, мельника, кузнеца, женщину, которая поддерживала бы всегда огонь, женщин, приготовляющих хлеб и других, которые прядут, ткут и стряпают, людей для изготовления мебели, сбруи для лошадей и т. п., то не нужно забывать, что Ульпиан является уже современником упадка империи. Латифундия была крупным натуральным хозяйством, продававшим излишки и во вне и существовавшим для производства на продажу. Сальвиоли так характеризует роль латифундий. «Владелец латифундии является владельцем мануфактуры и купцом. Он сам продает излишек, как это до сих пор делают крупные владельцы в городах Тосканы. Вокруг их домов в городах были лавки, где рабы продавали хлеб в зерне, вино и масло, произведенные на земле их хозяина. Продукты, которые он не продавал, он при помощи рабов подвергал промышленной переработке и относил их на рынок». Такая роль латифундий об'ясняет задержку в развитии городской промышленности, для которой почти не было рынка, или, поскольку он был, находился в руках владельцев латифундий. Припомним, что в Риме, как и в Греции, население городов, т.-е. главным образом Рима, состояло преимущественно из босяцкого пролетариата, который уже перед империей, а особенно во время империи, жил за счет государства. Одна из важнейших забот властей заключалась в регулярной доставке хлеба из Сицилии и Египта. Деревня ростом латифундий была обезлюжена, мелкое крестьянство вытеснено. Оно-то как раз, главным образом, и образовало городской босяцкий пролетариат. Земля покрылась латифундиями, а мы знаем, что последние избегали покупать вовне. Внутреннего рынка почти не было. Важной причиной разорения крестьянства был ввоз хлеба в массовых размерах из Сицилии и Египта. В Италии заниматься земледелием стало невыгодно. Вместо земледелия (хлебов), в итальянских латифундиях расцвело скотоводство, разведение оливковых деревьев и виноделие. Масло и вино вывозились в обширных размерах за пределы Италии, особенно, в Малую Азию и Египет. Оттуда же шли предметы роскоши, драгоценные металлы, дорогие материи, благовония, дикие звери и т. п. Мы видели в предыдущей лекции, что Рим был связан тортовыми сношениями даже с Индией и Китаем через египетские гавани на Красном море. Отсутствием внутреннего рынка об'ясняется слабое развитие внутренней торговли; латифундии — основа товарного хозяйства — опираются лишь на внешнюю торговлю. Импорт, однако, значительно превышал экспорт, что было естественно — при господстве в латифундиях малопроизводительного рабского труда и при безумной роскоши и расточительности их владельцев. Поэтому Рим так долго был потребителем восточных товаров лишь благодаря своей военной мощи, которая позволяла ему грабить покоренные народы.
В латифундиях господствовал рабский труд; так как для, владельцев латифундий последние были средством извлечения доходов, то этим об'ясняется, почему так жестоко эксплуатировали рабов. Добывание рабов путем войн имело огромное значение для поддержания существовавшего строя. Отсюда постоянное стремление Рима к расширению своей территории, его завоевательная политика, которая дала даже повод некоторым историкам говорить о римском империализме. Эта политика, вместе с тем, доставляла господствующему классу и огромные средства в виде ограбления побежденных, и поддерживала безумную роскошь. На этой почве широко расцвел ростовщический капитал.
Жестокое обращение с рабами, примеры чему мы уже дали, говоря о положении рабов в Сицилии, вело к частым восстаниям последних. Но, как известно, восстания рабов всегда кончались неудачей. У людей, выросших на современности, есть стремление сравнивать положение дел в античном мире, классовую структуру античного общества и классовую борьбу с аналогичными явлениями современности. Буржуазные историки в неуспехе восстаний рабов в древности и в гибели античной культуры видят указание на участь современного капиталистического строя, который обречен на гибель и на возвращение к варварству. При этом они уподобляют современный пролетариат античному люмпен-пролетариату, оставляя рабов в стороне (Э. Мейер). Для нас, марксистов, весьма интересен вопрос о причинах неудачи восстаний рабов и гибели античной культуры, вместо перехода ее на высшую ступень. Напомним еще, что схема рабство — крепостное право — наемный труд подсказана как раз ходом разложения римского общества, в котором рабский труд при упадке империи в III—IV в.в. нашей эры стал уступать место крепостному (колонату), а затем, если мы пренебрежем несколькими столетиями господства варваров и соединим колонат античной древности с крепостным правом феодального средневековья, то, действительно, получим как бы непрерывную смену форм: рабство — крепостное право — наемный труд. Такая схема совершенно неправильна. Она рассматривает крепостное право древности (колонат) как общественное явление, тождественное с крепостным правом средневековья, последнее же, как явление высшего порядка, чем рабство. Сторонники этого взгляда рассуждают так: рабский труд — мало производителен, так как раб совершенно не заинтересован в результатах своего труда, работает только из-под палки, крепостной же хотя и должен отдавать часть продуктов своего труда, но, поскольку остальное ему принадлежит, заинтересован в большей производительности. Следовательно, при крепостном праве создается больше богатств, чем при рабстве, оно представляет более высокую стадию общественного развития, чем рабство.
Это пример тех отвлеченных логических построений, которые кажутся весьма убедительными и, вместе с тем, совершенно неверны. Для древнего мира смена рабства колонатом характеризует экономический упадок, разложение империи, а вовсе не под'ем на высшую ступень. Это явление исторически связано с ослаблением военной мощи, с обеднением империи. Знаменитый указ Диаклетиана, устанавливающий таксу на продукты, угрожающий смертью тем, кто прячет золото (деньги) и избегает продавать продукты, свидетельствует о глубокой болезни, раз'едающей Римскую империю. Мы знаем, что к этому времени Рим болезненно переходил с денежного хозяйства на натуральное, возвращался назад, регрессировал, а не шел вперед. Как рабство было связано с развитием товарного хозяйства, (как в Греции, так и в Риме), точно также и крепостное право (колонат) связано с натурализацией античного хозяйства. Едва ли можно рассматривать переход от товарного хозяйства (пусть даже одностороннего, куцого) к натуральному, как прогресс. Припомним первые годы нашей революции после Октября, когда гражданская война привела к натурализации нашего хозяйства. Мы не считаем это время — эпохой хозяйственного прогресса. То же, хотя и при иных условиях, верно и для Рима. Но если натурализация хозяйства означала регресс, то и крепостное право, как явление, связанное с ним, было регрессом по сравнению с рабством. Колонат — явление упадка, а феодальное крепостное право — явление экономического прогресса по сравнению с родовым строем полудиких германцев. Как нельзя сравнивать дряхлость старика со слабостью ребенка, точно также, несмотря на некоторые общие черты, нельзя сравнивать колонат с феодальным крепостным правом, между ними и нет посредственной связи — они отделены друг от друга германским варварством. Из рассмотрения рабства в Риме нам важно сделать некоторые выводы. Мы установили, что и в Риме, как и в Греции, рабство связано с развитием торговли и торгового капитала. Рим показывает это обстоятельство еще и в том, что в нем мы можем проследить процесс натурализации хозяйства, связанный с гибелью рабства. С падением торговли выступает наружу натуральное хозяйство, которое лежит в основе всей античной экономики, поскольку вследствие низкого уровня техники торговля захватывала не основные средства производства и потребления, а предметы роскоши. Наконец, в отличие от Греции, где рабство носило промышленный характер по преимуществу, в Риме оно связано с землей, с латифундиями. Причина этого в том, что Греция не могла подчинить себе промышленно развитых стран Востока и должна была создать собственную, основанную на рабстве промышленность. Рим же покорил весь цивилизованный мир древности, в частности Восток, опираясь на свою военную мощь, извлекал из него денежные средства, на которые и закупал его же продукты, не создавая собственной промышленности.
Какие основные формы классового общества вам известны?
Чем отличаются друг от друга рабовладельческое, феодальное и капиталистическое общества?
При каких условиях возможно возникновение классового, т.-е. основанного на эксплуатации труда, общества?
Как рассматривает Маркс античное рабство?
Что такое патриархальное рабство и к какой эпохе оно относится?
С какого времени и в связи с чем развивается рабство в древней Греции?
В каком отношении стоит в древней Греции рабство к свободному труду ремесленника?
В какой отрасли греческого хозяйства преимущественно было распространено рабство?
Какое влияние оказала посредническая торговля в Греции на развитие в ней промышленности?
Что такое латифундия?
Как было построено хозяйство в латифундии?
Какое значение имела для экономики Рима внешняя торговля?
В каком отношении в античном мире стояло производство на рынок (товарное хозяйство) к производству для удовлетворения собственных нужд?
Что такое колонат?
Можно ли рассматривать колонат, как прогрессивную форму хозяйства по сравнению с рабством?
1 «Спартак», ист. роман Джиованиоли.
