После июльских дней казалось, что революция пошла сильно на убыль. С'езд революционной социал-демократии (большевиков), происходивший во второй половине июля, вынужден был начать свою работу полулегально, а под конец перейти целиком на нелегальное положение. Великий вождь пролетариата, Владимир Ильич, вынужден был скрываться от контр-революции, чтобы избежать расправы черной сотни, находившей себе деятельную поддержку среди части соглашателей. Контр-революция не только свободно разгуливала, но начинала себя чувствовать с каждым днем все более и более уверенной в своих силах, и ее отношение к революционерам становилось все более вызывающим. Меньшевики и эсеры, засевшие на правительственных креслах вместе с буржуазией, пыталось иногда кое-что болтать о революционных достижениях демократии, ее силе и мощи, ругая в то же время всячески большевиков, которые, по их словам, пробивают брешь в рядах революционной демократии и открывают ворота контр-революции. На самом же деле, пользуясь слабостью министров-соглашателей, контр-революция укрепляла свое положение. Это было особенно заметно по с'езду кадетской партии в Петрограде, происходившему в последних числах июля. Там даже такой махровый империалист, как Милюков, оказался на левом фланге и должен был утешать своих коллег, обвинявших его в мягкотелости, тем, что достигнутые успехи кадетской партии весьма значительны. "Мы, — говорил им маститый теоретик контр-революции, — находимся, в водовороте. Поняв это, бессознательные виновники водоворота (тут Милюков имел в виду соглашателей, топтавшихся на месте и мешавших ему своим топтанием окончательно расправиться с советами. Е. И.) обратились к кадетам, как к источнику спасения". Контр-революция была права. Соглашатели в течение революции неоднократно бросались из стороны в сторону, ища поддержки и опоры то среди пролетариата, то среди промежуточных элементов, вплоть до демократов в роде Милюкова и компании. Революция переживала как-раз такой изгиб, когда соглашательские партии бросились в сторону врагов революции, оголив пролетарский фронт. В этот-то момент, по мнению маститых "критиков" и соратников Милюкова, и была сделана ими ошибка. Надо было, пользуясь моментом, гнать из правительства всех "пораженцев", а не оставлять их там. Кадеты были недовольны тем, что в правительстве был оставлен "пораженец" Чернов и никто не был введен в его состав правее кадетов. Они думали, что настал момент, когда можно заключить коалицию, начиная от явных монархистов и кончая тайными, кадетами. Им хотелось твердой и сильной власти, которая явилась бы, по их выражению, "об'единением всех живых сил страны против самочинных организаций". Единомышленники Милюкова мыслили себе такую власть, в которой не было бы места даже прирученным соглашателям, так как последние мешали им проводить твердую и определенную линию контр-революции. Разумеется, Милюков был совершенно солидарен со своими критиками. Более того, он был рад твердости своих единомышленников и только доказывал им, что к цели надо итти с разумной постепенностью. Кадетами, по его мнению, уже захвачена очень сильная позиция, достигнута независимость правительства от советов. Это, по его мнению, было гораздо важней всяких программных уступок. Он говорил: "мы не ставили в последний момент своих требований, потому что об'ективные условия, идущие в направлении нашей программы, достаточно выяснились". Разумеется, Милюков не был совсем удовлетворен составом правительства, в котором остался "пораженец" Чернов, но "наше вступление туда, — говорил он, — облегчает дальнейшие изменения изнутри". Он не сомневался в том, что нужна была сильная комбинация, т.-е. более реакционная, но он был уверен, что дело идет к этому и что само правительство по мере очевидной опасности придет к сознанию необходимости в своей дальнейшей внутренней реформе". По словам Милюкова, достижения кадетов были значительны, так как дух Циммервальда пошел на убыль и уже вытравлен из последних заявлений министерства иностранных дел, а большевики не смогут больше показываться на улицах.
Деятели контр-революции — не краснобаи. Они слов зря на ветер не бросают особенно тогда, когда дело идет об их классовых интересах. Как известно, "пораженец" Чернов был вскоре выставлен из состава Временного Правительства под тем предлогом, что ему надо дать возможность оправдаться от возводимых на него контр-революцией обвинений не в качестве министра, а в качестве частного лица. Контр-революция, при помощи соглашателей, укрепляла свое положение и только выжидала момента, чтобы дать решительный бой рабочему классу, устроив такую кровавую баню, от которой он не смог бы долго оправиться. Само собой понятно, что мелкобуржуазные соглашатели очень мало тревожили контр-революцию в ее подготовительной работе, и она под лозунгом "спасения родины и революции", стремилась всеми способами уничтожить и разгромить революционное крыло рабочего класса. Это было ее заветным желанием, над осуществлением которого она деятельно работала.
Однако в недрах рабочего класса шло грандиозное накопление революционной энергии. Удар, полученный в памятные события 3—5 июля, был не настолько силен, чтобы он мог ослабить рабочий класс на длительный период. Он внес известное замешательство и расстройство в ряды рабочего класса, временно ослабив его, и то, главным образом, в Петрограде. В Москве он ощущался едва заметным образом, а в таких рабочих центрах, как, например, Иваново-Вознесенск, находившийся под сильным влиянием московского пролетариата, этот удар контр-революции не только не был заметен, но, наоборот, когда контр-революция под влиянием газетной агитации своих верхов вздумала попробовать там свою силу, то она получила настолько сильный удар, что ее руководящие центры забили не на шутку тревогу, испугавшись "самостоятельной Иваново-Вознесенской республики".
Маневр контр-революции — сначала победа до конца, а потом социальные мероприятия — не прошел, ибо при своем демократизме она была готова откладывать все реформы до бесконечности, особенно те, которые касались улучшения положения трудящихся масс. Ее уверениям, что только одно правильно избранное всем народом Учредительное Собрание правомочно проводить реформы, мало кто верил, так как все видели и чувствовали, что созыв его она готова откладывать до тех пор, пока от революции ничего не останется. Напрасно буржуазные ученые писаки, с пеной у рта, в своей рьяной защите интересов буржуазии доказывали, что сейчас никто не может думать ни о земле, ни о восьмичасовом рабочем дне, ни о целом ряде других животрепещущих вопросов, — им никто не верил, так как трудящиеся массы начинали понимать, что от правильного разрешения этих вопросов зависит благополучие всей страны. И если контр-революция доказывала трудящимся, что, думая об этих вопросах, они отвлекают свое внимание от фронта, это рабочий класс в свою очередь понимал так, что если сейчас, когда буржуазия находится в затруднении, он от нее ничего не вырвет, то потом она и разговаривать с ним не станет. Все страницы буржуазных газет были полны воплями о необходимости для рабочих работать, работать без конца. Их вопли о поднятии производительности труда слишком ясно обнажали сущность классовой политики буржуазии, а требования войны до победного конца открывали даже наиболее темным и забитым рабочим и солдатам глаза на то, где зарыта собака. Буржуазия рассчитывала дать в Москве 12 августа Советам решительный бой и установить диктатуру генеральского сапога, но она плохо рассчитала свои силы. Она не дооценила факта, что проводимая ею классовая политика слишком сильно была обнажена, и рабочий класс, естественно, не мог итти за нею, хотя бы его звали на этот путь и не явные прислужники капитала, а мелкобуржуазные соглашатели. Кроме того, бесцеремонность обращения с мелкобуржуазными элементами заставила последние несколько искоса поглядывать на надвигавшийся контр-революционный переворот. Характерно отметить, что, отменяя забастовку 12 августа, назначенную профсоюзами, Московский Совет в своем большинстве признавал ее необходимость, и только фракционная дисциплина соглашательских партий заставила членов Совета, меньшевиков и эсеров, голосовать на пленуме против нее, тогда как у себя внутри фракции, в каждой из них она была отклонена весьма незначительным большинством. Соглашательская верхушка употребила все усилия, чтобы не осрамить своих вождей, засевших во Временном Правительстве, являвшихся горячими сторонниками московского смотра живых сил контр-революции. Однако, когда контр-революция вздумала перейти от слов к делу, и ее признанный "герой" — Корнилов — уже совсем приготовился торжественно "в'ехать в первопрестольную", помолиться Иверской, а георгиевские кавалеры готовились устлать ему дорогу "лаврами", не менее прославленный "герой" мелкой буржуазии, Керенский, струхнул не на шутку и примчался в Московский Совет искать себе защиты и поддержки от "живых сил страны", призванных им вкупе со всеми остальными министрами-соглашателями спасать Россию. Этот мелко-буржуазный герой сам, вероятно, был бы не прочь встать во главе переворота и продиктовать свою волю стране, но контр-революция, очевидно, не особенно ему доверяла, зная его болтливость и мелко-буржуазную неустойчивость. Ей нужен был герой, но герой твердый, который не за страх, а за совесть в потоках крови рабочего класса растоптал бы революцию. "Каленое железо" Керенского она считала слишком мягким и непригодным. Теперь не подлежит ни малейшему сомнению, что свою подготовительную работу и подробный план переворота контр-революция достаточно детально разработала на своих частных совещаниях в Москве, накануне открытия знаменитого совещания "живых сил". По ее мнению, бил 12-й час, и она считала необходимым "честной шпагой", рукой "национального героя" решить вопрос. Она была настолько уверена в успехе переворота, что заранее разработала план церемониального "пребывания в Москве" генерала Корнилова, как выразилась об этом потом одна из московских буржуазных газет, описывая его "пребывание" в стиле и тоне, в каком описывались раньше приезды "высочайших особ". Интересней всего, что некоторые мелко-буржуазные лидеры или не понимали сущности предстоящего переворота, или, наоборот, страстно его желали, не показывая в то же время этого, но в числе встречавших и приветствовавших Корнилова были не только от'явленные черносотенцы и прожженные империалисты, в роде казачьего атамана Каледина, кадетов — Родичева, Мансурова, видных представителей капитала, но там были официальные представители "революционной демократии", в роде эсера Руднева, бывшего в то время московским городским головой. Очевидно, социалисты рудневского толка приветствовали "спасителя родины и свободы".
Все было подготовлено, и газеты контр-революции скромно оповестили население о предстоящих "важных событиях".
После открытия совещания, во время которого московский пролетариат приветствовал с'ехавшихся "героев" вместе с "живыми силами" всеобщей забастовкой, у спасителей, вероятно, возникли некоторые сомнения, не следовало ли окончательно договориться; но только 13-го августа Корнилов, обедая вместе с Калединым, "принимал" Милюкова, Юренева, Вышнеградского, Путилова, этих воротил российского империализма и финансового капитала. Интересно отметить, что представители банков сделали Корнилову доклад о финансовых затруднениях страны, а приехавший из-за границы бывший член 1-й Гос. Думы Аладьин дал исчерпывающие об'яснения о наших взаимоотношениях с Англией и Францией. Этот махровый букет контр-революции увенчивался знаменитым Пуришкевичем, "революционность" которого была достаточно хорошо всем известна. Весьма характерно, что еще за два дня до открытия совещания министр почты и телеграфа Никитин на соединенном заседании Исполнительного Комитета Советов Рабочих и Солдатских Депутатов протестовал против того, что московское совещание клеймится, как контр-революционное. "Идея его созыва, — заявлял он, — принадлежит министрам-социалистам, кадеты его боялись"... Кроме того, по его словам, этому московскому совещанию большого значения вообще не придается, так как на нем никаких решений принято не будет, а следовательно, бояться его нечего". Отговаривая московских рабочих от забастовки, он доказывал, что "рабочий класс должен пойти на совещание и сказать на нем свое мощное слово, чтоб воля и идея рабочего класса стали в этот тяжелый для страны момент руководящими для всех".
Как контр-революция готовилась к совещанию, и какие она готовилась вынести там решения, видно из того, как вел себя ее "герой" и какие важные события она предсказывала. Не будь на чеку московский пролетариат, не приведи в боевую готовность Совет гарнизон и не отдай тайного приказа о запрещении выставления военных шпалер по улицам проезда "героя", как собирались это сделать георгиевские кавалеры, офицерство и часть юнкеров, то не подлежит ни малейшему сомнению, что буржуазия вынесла бы свои решения, и, может быть, их пришлось бы бояться даже "бесстрашному" министру почты и телеграфа. Во все время совещания негласно работал Революционный Комитет Совета, из представителей всех фракций, официально называвшийся "Комиссией шести", или попросту — боевая шестерка, которым была проделана большая работа по обезвреживанию контр-революции. Гарнизон тщательно обслуживался политически, и большевики впервые за все время "свободной" демократии, получили доступ в казармы на три дня. Под'ем в рабочем классе и среди солдат был чрезвычайно высок, напряжение достигло огромных размеров, при чем даже обыватель почувствовал, что может произойти что-то серьезное. Совет призывал быть готовым ко всему и по первому зову дружно выступить на улицу, на борьбу с контр-революцией. Однако Совет не раскрыл достаточно ясно карты о готовящемся перевороте и широкие массы скорей догадывались, чем знали в чем дело. Только наиболее надежные части гарнизона и юнкерских училищ были приведены в боевую готовность, готовые двинуться по первому призыву Совета.
Контр-революция старалась завоевать себе улицу, и она щедро с десятков автомобилей тысячами разбрасывала биографию с портретом своего "героя". Все улицы были заклеены им и о нем. Не будь так явно выраженного революционного настроения рабочего класса и солдат, может быть, контр-революция и попыталась бы привести свой план в исполнение, превратив совещание контр-революции в какой-нибудь "всенародный" орган "спасения родины и свободы". Но при сложившихся условиях в Москве, когда атмосфера накаливалась до-красна и когда казачьи части, двигавшиеся с фронта по пути к Москве, застряли в дороге, контр-революция не посмела бросить вызова Советам, а советское соглашательское большинство побоялось схватить за горло контр-революцию. Дело окончилось тем, что так называемая революционная демократия бешено хлопала в ладоши своему герою Керенскому, а контр-революция в противовес — генералу Корнилову.
Отчитываясь на Пленуме Московского Совета о работе советской делегации, видный московский меньшевик Исув с гордостью говорил, что демократия выдержала бой с буржуазией, и когда она хлопала в ладоши своему вождю, то взрыв аплодисментов был сильнее, чем когда это делала правая сторона по отношению к Корнилову. Чудаки, они забавлялись хлопаньем в ладоши в тот момент, когда интересы революции требовали хлопнуть контр-революцию чем-то поосновательней, но соглашатели на это не были способны, и их "герой" мог только, говоря о заговоре, найти по адресу заговорщиков несколько слов увещания. Доказывая правильность политики Временного Правительства, он, между прочим, говорил: "Я чувствую, что не все понимают необходимость пути, который не ставит себе сегодня же целью применение физической силы; я чувствую, что, может быть, будет применен этот опыт с той или иной стороны; но тогда только вы увидите, что власть, казавшаяся вам бессильной, была единственно возможной в настоящих условиях властью и что как только Временное Правительство, или кто-нибудь другой, пойдет, может быть, самыми железными и самыми решительными шагами, но разрешая до конца только одну какую-нибудь задачу, оно уничтожит то, что существует сейчас, и оно откроет и начнет великую гражданскую войну и великое потрясение, где, может быть, погибнем все мы". — Керенский убеждал, но сам, вероятно, плохо верил своим речам, так как все ночи проводил в вагоне, готовый в любую минуту покинуть "живые силы страны", которые он собрал в качестве своей опоры. Впрочем, и герой буржуазии — Корнилов — мало верил в искренность Керенского, ночуя в своем вагоне, готовый в любую минуту удрать из "первопрестольной". Возможно, что герой буржуазии не столько боялся Керенского, сколько революционных рабочих и солдат, у которых, он знал, твердость была покрепче, чем у Керенского.
Само собой понятно, что московское совещание не принесло никакого укрепления коалиционной власти. Кадеты и вся контр-революция требовали и искали твердой власти генеральского сапога, а соглашатели искали какого-нибудь чудака из стана контр-революции, который пошел бы вместе с ними развивать и укреплять революцию. На самом совещании Церетелли удалось пожать руку Бубликова, и хотя по этому поводу соглашатели весьма много кричали, что протянутая рука демократии не повисла в воздухе, но по существу вся эта контр-революционная затея Временного Правительства кончилась, как известно, тем, что большевики, огласив свою декларацию, ушли, а меньшевики с эсерами собирали под свою 1001 декларацию подписи представителей организованной демократии. Эту декларацию потом Чхеидзе и огласил, как последнюю квинт-эссенцию соглашательской мудрости. Контр-революция, огласив свои "всенародные" рецепты спасения родины и свободы, сводившиеся в своем существе к тому, чтобы свернуть в бараний рог рабочих и крестьян в тылу, а солдат на фронте, с предоставлением полноты власти помещикам, капиталистам и генералам, решила на-время отложить свое выступление. Она это делала, разумеется, не потому, что соглашателям удалось ее уговорить, а потому, что Москва оказалась неподходящим местом для переворота, и она ушла с совещания с твердой надеждой, что если еще час ее выступления не пробил, то она к нему быстро идет. Для всех же революционеров было ясно, что контр-революционный переворот только отложен, но ни в коем случае не отменен, и что события в ближайшем будущем заставят пролетариат браться за оружие, ибо контр-революция открыто подчеркивала на страницах своих газет, что московское совещание способствовало об'единению ее сил. Кадеты в своем центральном органе "Речь" писали, что "партия народной свободы может гордиться тем, что именно ее лозунги для данного момента были признаны "всенародными". По словам кадет, их лозунги — согнуть трудящихся в три погибели — и были теми лозунгами, которых жаждал "народ", т.-е. контр-революционеры.
Заключительным актом московского совещания был арест нескольких великих князей из дома Романовых, а так как главные заговорщики понимали, что им надо спешить, то события не заставили себя долго ждать. Выступление контр-революции было не за горами, и она только искала для него благовидного предлога.
Когда выявился заговор Корнилова, соглашатели в Московском Совете несколько качнулись влево, но не надолго. Спустя ровно неделю со дня открытия совещания контр-революции, большевики вновь вынуждены были поднимать на об'единенном заседании Исполнительного Комитета вопрос о свободном проходе представителей всех советских фракций в казармы для агитации и пропаганды. Соглашатели во время совещания контр-революции охотно давали мандаты видным большевикам, но как только минула опасность, они отказались их возобновлять, между тем солдаты требовали к себе большевистских агитаторов. После долгих споров большинство Исполнительного Комитета принимает резолюцию следующего содержания, предложенную большевистской фракцией: "Принимая во внимание, что Советы Рабочих и Солдатских Депутатов выступали на защиту всех гражданских свобод, Исполнительные Комитеты Сов. Раб. и Солд. Деп. категорически высказываются за отмену ограничений свободы пропаганды и агитации среди солдат, выразившихся в фактическом отказе большевикам в праве на посещение казарм". Несмотря на это постановление, Президиум Сов. Солд. Деп. довольно долго саботировал это решение Исполнительных Комитетов, ссылаясь на то, что оно было принято случайным большинством. Не давая большевикам пропусков в казармы, соглашательское большинство чувствовало, что революция находится на изгибе, и какие-то события должны будут произойти в ближайшем будущем. Так, например, во время обсуждения вопроса об открытых митингах, на заседании об'единенных исполкомов меньшевик Кибрик, отвечая большевикам, требовавшим снятия запрещения на организацию открытых митингов, говорил: "Создавшееся положение вещей долго продолжаться не может, скоро должно что-то произойти, что нас сдвинет, либо мы сдвинем, и в зависимости от этого будет решен вопрос о митингах". Впрочем, совещание контр-революции в Москве заставило не одного Кибрика подумать о серьезности положения, а уроки забастовки 12 августа прочистили кое-кому из них мозги, и в их среде начали появляться мысли с более правильной оценкой положения. Это, между прочим, нашло свое выражение и на страницах "Известий Московского Совета", в статье "Уроки забастовки 12 августа", в которой автор, отмечая нецелесообразность забастовки, вопреки решению Совета, спрашивает: "Чем об'ясняется, что массы пошли за большевиками и почему большевики решили выступить против решения Совета?". И отвечает: "Не надо забывать, что забастовка вовсе не носила характера анархического выступления, за нее высказалось подавляющее большинство профсоюзов и многие районные советы". Дальше он об'ясняет, чем вызвано решение этих органов. "Недовольство масс контр-революционным курсом внешней и внутренней политики, взятым Временным Правительством 4 созыва, растет изо дня в день". Вместе с тем в массах растет убеждение, что контр-революционная деятельность Временного Правительства не встречает должного отпора со стороны советского эсеро-меньшевистского большинства, связанного присутствием в правительстве своих, хотя и неофициальных, представителей. Вот эта-то слабость Советов в борьбе с контр-революцией и толкнула массы на выступление вопреки воле Советов в тот день, когда открылось в Москве пресловутое Государственное Совещание... С другой стороны, чрезмерная решимость, проявленная тем же советским большинством в борьбе с левым крылом революционной демократии, подготовила почву для выступления большевиков против кадетов". Далее автор вразумляет советское большинство, что "пора, наконец, понять, что большевики — это не безответственные группы, а один из отрядов организованной революционной демократии, за которым стоят широкие массы, быть может, не всегда дисциплинированные, но зато беззаветно преданные делу революции". Указывая на возможность падения коалиции, он советует не рыть пропасти между различными частями революционной демократии, т. к. возможно, что ей в целом придется брать власть в свои руки, ибо в отдельности ни одна из ее частей этого сделать не сможет, т. к. составленное таким образом правительство не продержится ни одного дня. Признав горькую истину, что советское большинство не дает должного отпора контр-революции, меньшевики были весьма сконфужены провалом своей советской политики, и их московский официальный орган "Вперед" помещает 23 августа статью "Советы и профсоюзы", в которой автор, говоря о забастовке 12 августа, доказывает, что Советы должны разрешать общеполитические вопросы, а профсоюзы — экономические. По мнению меньшевиков, соперничество профсоюзов в политике совершенно недопустимо, и их роль в этом вопросе должна заключаться в содействии Советам.
Между тем, капиталисты приступили к выполнению плана взятия революции измором. Текстильные фабриканты с 17 августа приступили к массовому локауту текстильных рабочих. Рабочие потребовали уплаты 2/3 заработка, фабриканты отказались удовлетворить их требования. Текстильщики заволновались. 20 августа состоялось собрание правлений 16 отделений союза текстильщиков, об'единявших около 110 тысяч рабочих. В принятой резолюции текстильщики настаивали, что, если предприниматели не подчиняются регулирующим органам, созданным демократией, то Советы должны взять власть в свои руки и заставить выполнять волю революционной демократии. Кроме этого, в резолюции намечался целый ряд экономических мероприятий. Эти требования были рассмотрены на собрании представителей 27 профессиональных союзов, которые внесли их 22 августа на обсуждение в Исполнительный Комитет Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, сопроводив со своей стороны требованием выпуска воззваний к армии, с об'яснением причин забастовки и политики буржуазии, а кроме того, требуя от Временного Правительства немедленного осуществления всей экономической программы Всероссийского С'езда Советов Рабочих и Солдатских Депутатов. Они просили Совет, чтобы он предложил ВЦИК'у всей силой своего политического влияния поддержать требование московского пролетариата. Во время прений в Исполкоме выяснилось, что массы текстилей трудно удержать, и она через головы рабочих организаций расправится с предпринимателями. Совету все больше и больше приходится уделять внимания экономическим вопросам, ибо контр-революция стремилась костлявой рукой голода задушить революцию, проводя систематический локаут, развивая в то же время бешеную травлю против Советов Рабочих и Солдатских Депутатов. В это время на фронте "бравые" генералы подготовляли части для сокрушительного удара революционным завоеваниям рабочего класса. Если в тылу контр-революция думала воздействовать на психику трудящихся призраком костлявой руки голода, вызываемого ею при помощи массовых локаутов и саботажа на продовольственном фронте, то на фронте бравые генералы и "спасители родины" решили терроризировать население сдачей важнейших стратегических пунктов, открывая фронт к сердцу революции, красному Петрограду.
В такой обстановке происходил праздник полугодовщины революции. В Москве он, несмотря на подготовительную работу специально избранной комиссии, прошел довольно скромно, и на проведенных собраниях среди рабочих масс никакого энтузиазма не было. Все чувствовали, что достигнуто не все, а то, что имеется, держится далеко не прочно. Авторитет соглашательского ВЦИК'а Советов к этому времени упал настолько, что, несмотря на его специально присланные циркулярные телефонограммы об отчислении в его пользу ½-дневного заработка рабочих на соединенном заседании Исполнительных Комитетов Моск. Сов. Раб. и Солд. Депутатов, после указаний большевиков, что ВЦИК'у, потерявшему всякий авторитет в массах, никто ничего не отчислит, а если необходимо произвести отчисление, то это надо сделать в фонд Московского Совета, соглашатели вынуждены были принять постановление, по которому ½-дневный сбор отчисляется в пользу Московского Совета Раб. и Солд. Депутатов и ВЦИК'а, не предрешая пока распределения сумм между этими организациями. Эта формула ими была придумана, чтобы как-нибудь прикрыть ВЦИК, авторитет которого давно был потерян бесчисленными сделками с врагами революции.
Продовольственный кризис в Москве к этому времени чрезвычайно обострился, и в городе не имелось почти никаких запасов. Тяжелое экономическое положение, острый продовольствейный кризис и паника на фронте, вызванная сдачей Корниловым Риги, была, очевидно, признана подходящим моментом для выступления контр-революции. Корнилов, сняв с прорванного фронта свои "дикие" дивизии, двинул их на Петроград, рассчитывая, вероятно, одним ударом покончить с революцией, оторвав ей голову. Соглашатели растерялись. Их "герой" Керенский играл и на этот раз двусмысленную роль. Будет правильнее, пожалуй, сказать, что он играл определенно контр-революционную роль, но, будучи по своей мелкобуржуазной сущности трусливым существом, в решительную минуту испугался вызванных им контр-революционных сил и попятился назад. Но если Керенский с другими министрами-соглашателями метался из стороны в сторону, то рабочие и солдаты ясно понимали, куда идет дело. Выступление Корнилова так подняло их настроение, что даже соглашательские элементы зашевелились и стали организовывать отпор. Собственно говоря, их отпор заключался в потоках революционных словоизлияний, так как фактически действенные силы революции находились уже под сильным влиянием большевиков. Революционное настроение масс все время толкало Временное Правительство к принятию решительных мер против изменников и предателей революции, но министры-соглашатели не очень торопились принимать действительные меры для борьбы с контр-революцией. Представители контр-революции вышли из состава правительства, заявив что-то в роде "нейтралитета", заставляя соглашателей вести переговоры с Корниловым. Само собой понятно, что буржуазия целиком стала на сторону Корнилова, и ее газеты, как, например, орган известного капиталиста Рябушинского "Утро России", об'ясняли контр-революционное выступление Корнилова тем, что его патриотическому сознанию казалось, "что нет иного пути спасти землю русскую"! Контр-революция надеялась, что "во имя сохранения великой России революционная демократия подчинится голосу военной необходимости" и, следовательно, отдаст все завоевания революции золотому мешку и его прислужнику — генеральскому сапогу. Эта позиция крупных капиталистов была как раз в тот момент, когда еще не был известен исход борьбы. Либеральные "Русские Ведомости" по ученому прикрывались лозунгом против гражданской войны, но тоже тянулись в сторону диктатуры капитала, осуждая на словах выступление Корнилова, как "совершенно недопустимый способ решения государственных вопросов"; газета обращалась к Временному Правительству с наставлением, что "пока могут оставаться хоть самые смутные надежды;... пока останется хоть один самый ничтожный шанс на мирный исход, этот шанс должен быть использован". Газета рекомендует правительству исчерпать "все решительно средства для предотвращения междоусобной войны, и всякое средство, достигающее этой цели, будет приемлемо, какое бы возражение против себя оно ни вызвало при других условиях". Другими словами, почтенная газета кадетских профессоров предлагала правительству принять условия генерала Корнилова и всей его своры, выдвигая для этого благовидный предлог избежать гражданской войны, как будто бы генерал Корнилов, направляя войска на Петроград, тем самым не начал уже гражданской войны.
В рядах революционной демократии происходила работа в другом направлении. Революционные социал-демократы большевики на страницах своего органа "Социал-Демократ" развивали энергичную кампанию к подавлению контр-революции, требуя от Временного Правительства принятия самых суровых мер против изменников и предателей, возражая самым решительным образом против вхождения с ними в какое бы то ни было соглашение, обращаясь одновременно с этим к революционным рабочим и солдатам с призывом готовиться к вооруженной защите революции. Соглашательские партии меньшевиков и эсеров по своему обыкновению "клеймили" нечестность контр-революции, призывая трудящихся сплачивать свои ряды вокруг революционной демократии.
Московский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов с получением первых известий о выступлении Корнилова образовал боевую шестерку, которая работала в контакте со штабом и одна имела право производить аресты контр-революционеров и распоряжаться вооруженными силами столицы. По районам были разосланы соответствующие извещения о принятии необходимых мер. Верные части гарнизона были приведены в боевую готовность. Входившие в шестерку представители большевиков потребовали освобождения целого ряда товарищей, находившихся в заключении за пропаганду большевистских лозунгов. На соединенном заседании Исполнительного Комитета 28 августа, где утверждался состав шестерки, ею был поднят вопрос о прекращении травли и репрессий против большевиков. Меньшевики довольно единодушно поддерживали предложение, хотя со стороны других их соратников из Исполнительного Комитета Крестьянских Депутатов были попытки отклонить это предложение под тем предлогом, что сейчас необходимо выразить полное доверие Временному Правительству. Тем не менее в результате дискуссии была принята следующая резолюция:
"Осуждая применение репрессий к целому течению внутри революционной демократии, соединенное заседание Исполнительных Комитетов Советов Рабочих и Солдатских Депутатов и Исполнительный Комитет Крестьянских Депутатов требует прекращения этих репрессий, особенно вредных в настоящий момент, когда необходимо единение всей революционной демократии для борьбы с контр-революционным заговором и изменой".
В виду тревожности переживаемого момента было постановлено созывать заседания Исполкома ежедневно, а Пленум созвать на следующий день, чтобы через депутатов подробно информировать обо всем Московский пролетариат и принять необходимые меры. К населению Москвы было постановлено выпустить воззвание (за подписью Советов и всех соц. партий) следующего содержания:
"Товарищи и граждане! Настал час новой грозной борьбы. Враги народа пытаются отнять все, что завоевано революцией: свободу и право на землю. Помещики, большая часть капиталистов решили, что настала пора задавить революцию, спасти свои именья и военные прибыли.
Генерал Корнилов и враждебная революции часть офицерства, те же помещики и капиталисты в мундирах, требуют себе всю полноту власти, часть войск фронта, покидая защиту страны от внешнего врага, идет на Петроград. Враги революции решили, что народ, подавленный несчастьями на фронте, не может защитить себя и что теперь можно потопить свободу в крови. Они ошибаются.
Товарищи и граждане! Враги революции открыто изменили России. Они начинают междоусобную войну. Они не заботятся о том, что война эта откроет дорогу немцам и Вильгельму.
Товарищи и граждане! Мы призываем вас на борьбу за Россию, за демократическую республику, за землю и волю, за человеческие условия труда и жизни.
Рабочие, солдаты, крестьяне, идите дружно за общее дело! Временное Правительство действует в настоящее время в согласии с Центральным Исполнительным Комитетом Советов Рабочих и Солдатских Депутатов. Советы позовут вас в ту минуту, когда понадобится. Враги народа будут распространять ложные слухи, сеять панику, не верьте им. Они, может быть, будут звать вас на улицу, чтобы увеличить смятение, не верьте им: никаких выступлений помимо Советов и социалистических партий.
Товарищи и граждане! Организованность и дисциплина прежде всего. В них сила, в них победа. Никакой пощады изменникам. Да здравствует революция, земля и воля, право на новую жизнь!".
Под этим воззванием имелась также подпись совета торгово-промышленных служащих.
Соединенное заседание Московского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов 29 августа было чрезвычайно многолюдным. Первая часть была посвящена информации, которую большинство членов Совета знало уже из газет. Затем выступивший с докладом помощник командующего войсками Московского Военного Округа меншевик Шер изложил ход событий, отметив, что многое из сообщенного в газетах неверно, как, например, занятие Луги корниловскими войсками и сдача ему ее гарнизона. Основываясь на сведениях, имеющихся у Керенского, он сообщил, что армии на всех фронтах остались верными Временному Правительству. Отдельные главнокомандующие, отказывающиеся подчиниться Временному Правительству, арестовываются. Связь с железнодорожным союзом установлена хорошая, поэтому получаются самые подробные сведения о передвижении по железным дорогам даже отдельных лиц, в роде генерала Каледина, который поехал на Дон с целью поднять казачество против Временного Правительства. Однако, по имеющимся сведениям, никаких серьезных успехов он там не добился. Товарищ Хинчук огласил последние сведения. В Петроград приезжала делегация от 1-ой Казачьей дивизии, которая заявила, что ее Корнилов обманул, сказав ей, что везут ее в Петроград для усмирения большевиков, захвативших власть в свои руки. Делегация, высказав верность Временному Правительству, поехала обратно на фронт с тем, чтобы произвести там аресты контр-революционного офицерства. Балтийский флот весь на стороне Временного Правительства и страшно настроен против контр-революции. Тверской, Владимирский, Рязанский и целый ряд других гарнизонов заявили, что они на стороне Временного Правительства и готовы твердо и неуклонно бороться против контр-революции. Далее было сообщено об обысках и арестах среди контр-революционеров Москвы и Петрограда, после чего выступил с внеочередным заявлением приехавший из Петрограда представитель демократической части офицерства, поручик Громан, заявивший, что вся демократическая часть офицерства на стороне Временного Правительства. После перерыва меньшевик Исув сделал заявление от имени всех фракций, что ими признано необходимым создание органа революционного действия для борьбы с контр-революцией.
В заключение он предложил от имени бюро всех фракций резолюцию следующего содержания:
"Считая неотложным создание органа революционных действий для подавления контр-революции, собрание постановляет: немедленно утвердить орган из представителей следующих учреждений: Временного Правительства, городского самоуправления, штаба, Советов Раб. Сол. и Крестьянских Депутатов и прокуратуры, откладывая обсуждение вопроса о причинах, характере и последствиях кризиса власти на одно из последующих собраний". Резолюция была принята единогласно, при чем от большевистской фракции было заявлено, что они входят в этот орган революционных действий с технической целью борьбы с корниловской диктатурой, которая на нас надвигается.
После Пленума Советов работа в районах развернулась чрезвычайно широко. Под'ем среди рабочих был необычайный. На фабриках и заводах рабочие, обсуждая мероприятия для борьбы с контр-революцией, неизменно упирались в один и тот же вопрос: где достать оружие? Лозунг "вооружение рабочих", брошенный большевиками, нашел чрезвычайно горячий отклик среди рабочего класса, и он в своих резолюциях на ряду с требованием ареста генералов, закрытия буржуазной печати, неизменно также требовал вооружения рабочих. Собрание профсоюзов и фабрично-заводских комитетов, подытожив резолюции рабочих, прислало 31 августа в Совет депутацию, требуя от Исполкома в ее присутствии разрешить наиболее важные и животрепещущие вопросы. В Исполкоме депутации было предоставлено слово, по одному представителю от каждого района. Во всех их выступлениях основным требованием было: оружие — рабочим. Характерно отметить, что в эти грозные дни, когда контр-революция надвигалась со всех сторон, против вооружения рабочих восстали некоторые члены Исполнительного Комитета Совета Солдатских Депутатов. Некоторые из них боялись за оружие, которого нехватает фронту, а другие усматривали в этом оскорбление революционного чувства солдат. В принятом постановлении, которое фактически явилось основой для организации красной гвардии, говорилось: для разработки вопросов о создании рабочих вооруженных дружин, способа их вооружения, а также реорганизации милиции постановлено избрать комиссию по два представителя от каждой фракции. Совет Рабочих Депутатов — 8 человек и Совет Солдатских Депутатов — 6 человек, и по одному представителю от районных Советов. Комиссии поручается в ближайший срок представить по этому вопросу доклад в Исполнительный Комитет. Этой же комиссии поручалось рассмотреть и все остальные требования Комитетов, содержащиеся в поданных резолюциях с представлением по ним в Исполнительный Комитет доклада в ближайший срок.
Московские рабочие вместе с требованием от Советов оружия требовали от них также решительных мер по борьбе с контр-революцией и той ложью, которую она сеяла посредством своих газет. В Петрограде в это время шли переговоры и переторжки соглашательского ЦИК'а с министрами-социалистами о создании подходящих условий для вступления изменников революции — кадетов в состав Временного Правительства. Кадеты ставили вопрос о проведении милюковской программы, а соглашательский ВЦИК создавал подходящие условия для вступления врагов революции в правительство, при чем кадеты определенно требовали покрыть всех контр-революционеров, выступавших вместе с Корниловым против революции. Торг, как известно, кончился тем, что открытые и скрытые корниловцы вошли в состав Временного Правительства. Соглашателям урока корниловского контр-революционного выступления оказалось недостаточно, и они все еще продолжали искать союзников революции в лагере тех, кто ей давно и безоговорочно изменил.
На соединенном заседании Исполнительного Комитета Московского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов 4 сентября вопрос о конструировании власти вызвал оживленную дискуссию, в которой большевики требовали от меньшевиков и эсеров определенного отказа от проводимой ими политики соглашательства. На заседании наметилось три точки зрения: социалисты-революционеры выставили пункт об образовании всенародной центральной власти из представителей Советов, городских и земских самоуправлений, с привлечением кооперативов. Такая власть, опирающаяся на большинство народа, должна действовать методами принуждения. Меньшевики, соглашаясь, что новая власть должна в первую очередь опираться на городские самоуправления, представляющие собою все слои революционной демократии, в то же время указывали, что нельзя сбрасывать со счета промежуточные элементы. Большевики требовали создания революционной власти трудящихся. В одном сходились все, что кадетам не должно быгь места в правительстве. Для сравнения и характеристики позиций, занимавшихся различными социалистическими партиями Москвы, мы проводим целиком все три резолюции, на основе которых каждая фракция мыслила образование правительства. Резолюция большевиков гласила:
"Перед лицом контр-революционного изменнического выступления генерала Корнилова, подготовленного и поддержанного партиями и группами, представители которых входят в состав Временного Правительства, во главе с партией к.-д., Исполнительный Комитет считает нужным провозгласить, что отныне должно быть решительно прекращено всякое колебание в деле организации власти. От власти должны быть отстранены не только представители кадетской партии, открыто замешанные в изменническом выступлении, и представители цензовых элементов вообще, но должна быть в корне изменена и вся та политика соглашательства и безответственности, которая создала самую возможность превратить верховное командование и аппарат государственной власти в очаг и орудие заговора против революции. Нетерпимо далее ни исключительное полномочие, ни его безответственность. Единственный выход — создание решительной власти революционного пролетариата и крестьянства, в основу деятельности которой должно быть положено: 1) декретирование демократической республики; 2) немедленная отмена частной собственности на помещичьи земли без выкупа и передача их в заведывание крестьянских комитетов, впредь до решения Учредительного Собрания, с обеспечением беднейших крестьян инвентарем; 3) введение рабочего контроля в государственном масштабе над производством и распределением; 4) национализация важнейших отраслей промышленности; 5) беспощадное обложение крупных капиталов и имуществ и конфискация военной прибыли, в целях спасения страны от хозяйственной разрухи; 6) об'явление тайных договоров недействительными; 7) немедленное предложение всем воюющим всеобщего демократического мира. В качестве немедленных мер должно быть декретировано: 1) прекращение всяких репрессий, направленных против рабочего класса и его организаций; 2) немедленная отмена смертной казни на фронте и восстановление полной свободы агитации для всех демократических организаций в армии, очищение ее от контр-революционного командного состава, выборность комиссаров местными организациями; 3) осуществление на деле прав наций, живущих в России, на самоопределение, т.-е. в первую очередь удовлетворить требования Финляндии и Украины; 4) роспуск Государственного Совета и Государственной Думы; 5) немедленный созыв Учредительного Собрания.
Резолюция социалистов-революционеров: "Считая, что авантюра генерала Корнилова, всецело поддерживаемая организованной буржуазией, знаменует собой полный разрыв с организованной демократией, Московский Совет Рабочих и Солд. Депутатов считает необходимым создание единой революционной власти в лице временного парламента, составленного из представителей Советов Раб., Солд. и Крест. Депутатов, городских и земских самоуправлений и кооперативов". В результате прений об'единенное заседание Исполкомов приняло за основу резолюцию меньшивиков следующего содержания: "Мятеж Корнилова показал, какие классы и политические группы уже определенно отошли от революции — это кадеты и другие партии, выражающие интересы крупного земледельческого класса, финансоваго капитала и крупной торгово-промышленной буржуазии. Проведение программы 8 июля в целях закрепления завоеваний революции не может быть проведено в жизнь при участии этих групп во власти. Провести в жизнь эту программу, которая единственно способна спасти страну и революцию, может только такое правительство, в котором не будет места представителям вышеуказанных групп, которое будет составлено из представителей организованной трудовой демократии и примыкающих к ней демократических слоев населения, решительно отмежевавшихся от корниловщины и ее политических вдохновителей".
Исполнительные Комитеты, принимая за основу резолюцию меньшевиков, в то же время считались с возможностью организации власти партиями, входящими в Совет, а поэтому считали необходимым вынести такую резолюцию, которая бы об'единила все фракции. Поэтому для согласования всех резолюций была избрана особая комиссия, в которую вошли по два представителя от крупных социалистических фракций и один от об'единенцев. Так как Исполнительный Комитет единогласно высказался отрицательно к вхождению во временное правительство кадетов, то было решено послать во ВЦИК и к министрам-социалистам делегацию, по одному от каждой фракции, которые должны были на месте защищать точку зрения Московского Совета. 2-го сентября на соединенном заседании Исполнительных Комитетов стал во всю ширь вопрос о создании красной гвардии. Поводом к этому послужила информация тов. Рыкова, приехавшего из Питера, в которой он сообщил, что комитетом по обороне постановлено организовать красную гвардию из рабочих, для чего привлечено 700 инструкторов. На заводах рабочие приступили к массовому изготовлению оружия. В этом же заседании рассматривался и доклад комиссии по вооружению рабочих. В прениях выступил целый ряд ораторов от различных фракций. Создание красной гвардии поддерживалось определенно и безоговорочно большевиками. Представители остальных фракций поддерживали создание красной гвардии постольку-поскольку, а некоторые из соглашателей, называя создание красной гвардии игрой в солдатики, в то же время указывали, что ее создание будет иметь огромные последствия. В результате прений было решено поручить комиссии в срочном порядке переработать устав. Уже на заседании Исполнительного Комитета 3 сентября комиссией был представлен переработанный устав и в результате прений этот устав был принят Исполкомом. В виду исторического интереса, представляемого им, мы приводим его без всяких изменений.
Красная гвардия учреждается для защиты завоеваний революции и охраны порядка в городе, на ряду с милицией и войсками, а также для усиления охраны заводов от злоумышленных покушений.
Выступление, действие и формирование красной гвардии состоит в ведении и под руководством Исполнительных Комитетов Моск. Советов Рабочих и Солдатских Депутатов.
Для непосредственного руководства действиями и формированием красной гвардии при Исполнительном Комитете учреждается штаб, в состав которого входят представители Исполнительного Комитета Совета Рабочих и Солдатских Депутатов по фракциям, в равном числе по три от каждой, — всего в числе 24-х. Два представителя от Центрального Бюро профессиональных союзов и начальники районных дружин.
Центральный штаб избирает из своей среды президиум — по одному от фракции и представляет на утверждение Исполнительного Комитета начальника гвардии.
До сформирования дружин и утверждения их начальников в штаб временно входят взамен начальников дружин по одному представителю от районных исполнительных комитетов. По мере образования дружин, представители районных исполнительных комитетов отзываются и замещаются начальниками дружин.
Штаб может посылать комиссаров для организации красной гвардии в районах и предпринимать все шаги для приобретения оружия.
При штабе действуют специальные комиссии, инструкторская и др. и автомобильный отдел.
Образование дружин приурочивается к районам. Начальник дружины избирается прямым, равным и тайным голосованием всех дружинников и утверждается центральным штабом. Штаб районной дружины состоит из сотников и представителей районного исполнительного комитета, по три человека от каждой фракции. Районный штаб выбирает из себя президиум, по одному представителю от фракции. Дружина разделяется на сотни, сотни на десятки. Сотники и десятники избираются общим собранием и утверждаются штабом дружины. Штаб сотни состоит из десятников.
В случае нарушения установленного распорядка или экстренной нужды, начальники дружин и сотен могут быть смещаемы центральным штабом и на эти должности временно командируемы лица по назначению центрального штаба.
Для зачисления в дружину требуется обязательное письменное ручательство соответствующей партийной организации района.
Дружинникам принадлежит право избрания начальника.
Право товарищеского суда (выборный суд дружины или сотни).
Заведывание административно-хозяйственной частью дружины, сотни, десятка, при посредстве выборных комитетов.
Дружинники обязаны беспрекословно исполнять все приказы начальника, касающиеся службы.
При выходе без уважительной причины из дружины, дружинники обязаны предупреждать о том за две недели.
Дисциплинарные взыскания, коим могут быть подвергнуты дружинники суть: а) товарищеский выговор, б) исключение из дружины, (решает суд сотни и утверждается дружинным штабом), в) исключение из завода (решается судом дружины и утверждается центральным штабом), г) общий бойкот по постановлению центрального штаба.
В случаях, не терпящих отлагательства, поименованные в п. п. "а" и "б" взыскания могут быть налагаемы единоличной властью начальника дружины, с непременным условием представления на утверждение соответствующих учреждений.
Оружие выдается на руки дружинникам только для обучения и оперативных действий. За выданное на руки оружие возлагается личная и денежная ответственность на дружинника и, в случае его несостоятельности, — заменяется круговой порукой партии, рекомендовавшей дружинника. За продажу или умышленную порчу оружия налагается высшая мера из п.п. "б", "в" и "г". Тоже и относительно патронов.
Дружинники никакого денежного и натурального довольствия не получают. Сотники и начальники дружин получают вознаграждение по определению центрального штаба, утвержденному Исполнительным Комитетом Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Дружинники в исключительных случаях, когда, например, заняты в нарядах и караулах, получают плату в размере своего среднего дневного существования.
Средства слагаются: из фонда красной гвардии, составленного отчислениями из заработка московских рабочих и случайных поступлений.
Прохождение службы производится по уставу строевой службы, применительно к воинскому (с сокращениями), а также по уставу гарнизонному и полевому. Начальники дружин, сотен, десятков отвечают за дисциплину, порядок и прохождение службы своих частей. Центральные и другие штабы имеют мобилизационные планы и производят учебные сборы и тревоги. Оружие, не состоящее на руках, хранится в депо центральных и дружинных складов.
Делопроизводство и отчетность ведутся особо приглашенным делопроизводителем.
У центрального штаба образуется особая канцелярия, возглавляемая секретарем.
Исполнительный Комитет Совета Рабочих и Солдатских Депутатов выделяет из своей среды постоянную контрольную комиссию, независимо от штаба гвардии, из представителей всех фракций обоих советов (по одному), для ревизии наличности оружия, денежных сумм, состава и деятельности гвардии.
Таков устав московской красной гвардии, этого прототипа Красной Армии, принятый Исполнительным Комитетом Московских Советов Рабочих и Солдатских Депутатов. Дополнительным постановлением Исполком принял решение отпечатать и разослать его по районам, с предложением приступить к немедленной организации красной гвардии, а также выделить делегатов в центральный штаб. Вместе с этим центральному штабу было поручено выработать отличительный знак красной гвардии, а сам устав было решено перенести на утверждение ближайшего заседания об'единенного Пленума Совета. На заседании Исполкома большевики возражали против утверждения начальника дружины центральным штабом и требовали выдачи оружия на руки дружинникам. Меньшевики на это не пошли, а среди эсеров значительное количество вообще было против организации красной гвардии.
Центральный штаб красной гвардии приступил к своей работе и в своем заседании от 5 сентября принял целый ряд важных решений. Однако, солдатская часть, входившая в штаб, всячески тормозила работу. В числе мер, принятых центральным штабом, следует отметить постановление о проведении агитационной кампании среди рабочих фабрик и заводов, с предложением добровольного отчисления однодневного заработка в фонд красной гвардии. Кроме того, центральный штаб считал необходимым несколько расширить состав красногвардейцев, допустив рекомендации заводских комитетов под контролем партии. Означенную поправку центральный штаб поручил автору этих строк внести на Пленум советов и там защищать ее в качестве поправки к уставу. Кроме того, штаб выделил специального докладчика по общему вопросу, эсера Спасского (хотя в штабе большинство принадлежало большевикам, но они считали необходимым выпустить докладчика по этому вопросу эсера, так как наибольших противников организации красной гвардии рабочие встречали со стороны эсеров солдатского Совета). Центральный штаб не мог избрать президиум, так как солдаты, главным образом, эсеры, имевшие большинство в солдатском совете, отказывались выделить своего представителя.
На Пленуме Советов 5 сентября, где должен был быть поставлен вопрос о красной гвардии, развернулись довольно бурные прения по вопросу о конструировании власти и впервые Пленумом Совета была принята резолюция, предложенная большевиками. В ней, между прочим, в качестве немедленной меры, был пункт немедленного вооружения рабочих и организации красной гвардии. Обсуждение самого устава Пленумом затянулось на долгий срок, так как совет Солдатских Депутатов занял определенно враждебную позицию против создания красной гвардии. Вследствие этого фактическое вооружение рабочих шло крайне медленно, так как все технические средства находились в руках соглашателей. Штабу красной гвардии приходилось начинать свою работу в довольно трудных условиях, так как соглашатели, занимавшие в начале в Исполкоме колеблющуюся позицию, по мере роста влияния в рядах красной гвардии большевиков, начинали все более и более активно противодействовать ее организации.
А между тем, революционное настроение в стране все более и более нарастало, в то же время контр-революционная сущность Временного Правительства выявлялась все с большей полнотой и ясностью. Соглашатели, попавшие в правительство, целиком очутились в плену у буржуазии и потеряли последние остатки революционного чутья. Контр-революционную политику Временного Правительства стало невмоготу открыто поддерживать даже соглашательскому ЦИК'у и, например, при закрытии "Новой Жизни" он вынужден был посылать матросов для ее охраны. Московский Совет, в связи с гонениями правительства на левую печать, вынужден был принять резолюцию против репрессий левой печати. В своем постановлении по этому вопросу Исполнительный Комитет говорил: протестуя против действий, направленных к задушению пролетарской печати, Московский Совет Рабочих Депутатов заявляет, что дальнейшие попытки к покушению на свободу слова встретят должный отпор со стороны всего рабочего класса и революционной армии. Еще раз подчеркивая наше отрицательное отношение к репрессиям, направленным против левого крыла революционной демократии, Московский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов с глубоким чувством возмущения узнал о новом покушении на свободу слова, а именно: о попытке петербургского генерал-губернатора Пальчинского закрыть "Новую Жизнь" и "Рабочий".
Временное правительство, не видя своей политике ниоткуда поддержки, попыталось опереться на демократические слои населения, для чего им было придумано, в противовес московскому, определенно контр-революционному совещанию, так называемое Демократическое Совещание в Петрограде, куда открытая контр-революция не была приглашена, но зато скрытая — была собрана в большинстве. Совещание из представителей Советов, союзов, городских и земских самоуправлений с большим представительством от кооперации, было составлено таким образом, что соглашательские элементы и притом, правые их звенья, были представлены там в большинстве. Разумеется, что никакого энтузиазма это совещание ни у кого не вызывало. В Москве подготовка к нему прошла совершенно незаметно. Тут, после принятой Пленумом резолюции, выявился "свой" кризис власти. 11 сентября председатель Совета, тов. Хинчук, сложил с себя обязанности председателя, а меньшевистская фракция огласила огромное заявление, в котором излагала свою принципиальную позицию по вопросу организации власти. Клянясь в верности пролетариату, меньшевики заявляли, что они считают "безусловно правильной в целом ту позицию, которую занимал до сих пор Совет и губительным для дела революции осуществление последнего решения, т.-н. лозунга завоевания власти пролетариатом и революционным крестьянством". До перевыборов исполнительных органов они соглашались нести обязанности членов Исполкома. Однако, происшедшие затем вскоре перевыборы не дали того результата, который необходим был для дела. В Исполнительном Комитете Совета Рабочих Депутатов большевики получили абсолютное большинство мест, но в Исполкоме Совета Солдатских Депутатов большевики остались в значительном меньшинстве, а так как количественно оба Исполкома были одинаковы, то соединенное заседание Исполкома давало перевес соглашательским партиям, в то время как в соединенном Пленуме Советов они были в меньшинстве. Получалась довольно интересная картина: Исполком по принципиальным вопросам выносил одно решение в духе соглашателей, а Пленум — другое, в духе большевиков. Выход, конечно, был в слиянии Советов и уравнении норм представительства в Исполкоме, как от рабочего, так и от солдатского Советов, но на это итти в тот период не представлялось возможным, так как такая мера дала бы мощное оружие для демагогической агитации соглашателей среди солдат.
В Петрограде на Демократическом Совещании в результате долгих прений и бесплодного топтания, хотя и прошла небольшим большинством коалиция, но без кадет, и вся эта история кончилась тем, что был созван Предпарламент, куда вошли впоследствии и кадеты, засевшие также и во Временное Правительство. Революция явно зашла в тупик, и требовались решительные меры для ее вывода из него. Характерно, что на Демократическом Совещании почти ⅔ представителей Советов высказались против всякой коалиции. Советы уже поняли смысл совершающихся событий, но засевшие во ВЦИК'е соглашатели отстали от революции и не могли итти в уровень с ее развитием. Находясь формально во главе Советов, они фактически боялись их и делали все возможное, чтобы лишить их всякого значения. Они хотели затормозить революцию, но революция шагнула дальше и скоро вырвала всякую почву из-под их ног. На частном совещании представители советской делегации, соглашатели из ЦИК'а, никак не хотели ускорить созыв с'езда и только в результате упорного давления они, после длительных переторжек, в конце-концов были вынуждены согласиться на его созыв 20 октября.
Между тем, полевение трудящихся масс продолжалось и даже из таких буржуазных гнезд, как земский союз, служащие обращались в Московский Совете просьбой выдать им разрешение на устройство однодневной политической забастовки, так как их требования демократизации этого оплота буржуазии не проводились в жизнь. Совет вынужден был вмешаться в борьбу служащих за демократизацию земского союза, выделив туда специальную комиссию, которой было поручено вместе с рабочими и служащими земского союза наметить меры демократизации этого буржуазного гнезда и провести их в жизнь.
Долго не разрешавшийся вопрос об отмене уличных митингов, в связи с выборной кампанией в районные думы, был, наконец, разрешен на заседании Исполнительного Комитета 21 сентября в положительном смысле. В принятом постановлении Исполкома говорилось: "Отменить прежнее запрещение уличных митингов и демонстраций, передав окончательно санкционирование этого решения на ближайшее заседание Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. В связи с наступлением срока выборов в районные думы, провести это постановление в жизнь немедленно". Против отмены выступали эсеры. Меньшевики, эти постоянные союзники эсеров, на этот раз их не поддержали. Пленум затем подтвердил это решение. Как известно, между социалистическими партиями во время выборной кампании в районные думы велась довольно страстная борьба. В результате большевики в Москве получили абсолютное большинство голосов. Москва определенно высказалась за политическую линию революционной партии большевиков.
Имея большинство на Пленуме Совета, большевики считали, что в состав Исполнительных Комитетов кооптированные члены от социалистических партий (10 человек) должны распределяться пропорционально количеству голосов на Пленуме, а не поровну от всех партий, как это было до сих пор. На заседании Исполнительного Комитета Совета Рабочих Депутатов 23 сентября этот вопрос был решен положительно. Соглашатели, вначале упиравшиеся, затем вынуждены были считаться с фактом и, в результате, из десяти кооптированных мест большевики получили пять, меньшевики три и по одному — фракции эсеров и об'единенцев.
События, между тем, развертывались с возрастающей быстротой. Предпарламент оказался на распутьи. Эсеры раскололись. Меньшевик Церетелли громил меньшевика Дана за его требования ответственности правительства перед предпарламентом, против чего особенно решительно возражали кадеты, не хотевшие "узурпировать" прав Учредительного Собрания. В Москве предприниматели закрывали фабрики и заводы, хотя бы они и были обеспечены достаточным количеством сырья и топлива. Совету приходилось вмешиваться в это дело. Так например, на заседании Исполнительного Комитета Советов Рабочих Депутатов 2 октября разбирался интересный случай: фабрика Бауэра два месяца работала без хозяина, который скрылся. Рабочие вели дело самостоятельно, передавая владельцу 50% прибыли. Затем появился Бауэр и закрыл ее. Заводское совещание постановило передать фабрику профсоюзу на старых условиях. Представитель союза текстильщиков требовал у Совета разрешения на взятие фабрики в руки союза. Большевики такую санкцию отказывались давать, заявляя, что союз волен в своих решениях. Меньшевики упрекали большевиков за расхождение между словами и делом. Кончилось тем, что Исполком принял решение "делегировать члена Исполнительного Комитета в комиссию для производства описи завода Бауэра и выяснения вопроса о принятии предприятия профсоюзом".
Совету пришлось уделить не мало внимания на освобождение двинцев из тюрьмы, в которой они были запрятаны командным составом за свои политические убеждения. Освобождение подвигалось туго, так как контр-революционной администрацией принимались все меры к тому, чтобы как можно сильней затормозить выпуск их на свободу. Дело дошло до того, что часть двинцев об'явила голодовку, и Совету пришлось нажать, как следует. Впоследствии в октябрьские дни, эти несколько сот человек беззаветно дрались на улицах Москвы на стороне Советов.
Обстановка на фронте внушала серьезные опасения. Даже меньшевики и другие соглашатели из ЦИК'а стали колебаться, и в их рядах наблюдалась большая растерянность, которая увеличивалась непрерывным потоком делегаций с фронтов, требовавших немедленного заключения мира, так как, при отсутствии достаточного количества снаряжения и обмундирования, армия зимой на фронте стоять не будет. Меньшевики по прежнему боялись перехода власти в руки Советов и надеялись, что им удастся посылкой делегации в Париж, к французским биржевикам, заключить демократический мир.
Рабочая Москва все с большей энергией требовала от Совета, чтобы он взял власть в свои руки. Ежедневно перед зданием Совета появлялись делегации как отдельных заводов и фабрик, так и целых организаций, с требованием перехода власти в руки Советов. Происходившая в это время в Москве стачка кожевников отличалась особым упорством. Были также сильные трения у текстилей с фабрикантами. Городские служащие были в открытом конфликте с эсеровской городской думой. Профессиональные союзы и фабрично-заводские комитеты требовали от Совета энергичного вмешательства в экономическую борьбу рабочих с капиталистами. Капиталисты нажимали по всему фронту на рабочих, и последние, естественно, требовали от Совета активной поддержки. На соединенном заседании Исполнительных Комитетов 18 октября вопрос был поставлен во всей широте. Большевики предлагали Совету вмешаться в борьбу и издать целый ряд декретов. В случае, если капиталисты не подчинятся, то не останавливаться перед их арестом. Предлагая это, они учитывали, что на этой почве может произойти столкновение с местной и центральной властью, но тогда Совет, опираясь на силу, должен взять власть в свои руки. В этом направлении они предлагали свою резолюцию. Выступавшие представители меньшевиков, признавая саботаж капиталистов, как факт, допуская, что это есть лозунг о-ва заводчиков и фабрикантов, данный им на всю Россию, признавали тяжелое положение рабочего класса. В то же время считали, что массам не дается правильной информации об экономическом положении страны, ибо лозунгом "Власть Советам" положение масс не улучшишь. Мероприятия, предлагаемые большевиками, они оценивали, как провокацию к захвату власти, на что они пойти не могут. На заседании их поддержали эсеры и беспартийные, и, таким образом, соединенное заседание Исполнительных Комитетов приняло резолюцию, предложенную меньшевиками,следующего содержания: "Признавая, что ни стачкой в отдельном производстве, ни всеобщей стачкой при современной экономической и финансовой разрухе рабочие не могут добиться удовлетворения своих требований и что такие стачки при данных условиях выгодны только предпринимателям, Исполнительные Комитеты Советов Рабочих и Солдатских Депутатов требуют от Временного Правительства особым декретом, в срочном порядке, урегулировать взаимоотношения между предпринимателями и рабочими по возникшим конфликтам. Вопрос же о практических мерах борьбы с локаутами во всероссийском масштабе поставить на разрешение С'езда Советов." Поименным голосованием эта резолюция собрала 46 голосов за, против — 33, при одном воздержавшемся. На другой день на Пленуме Советов, при очень бурных прениях по этому вопросу, была принята резолюция большевиков. Она гласила: "На почве хозяйственного разложения страны капиталисты пытаются создать грандиозный локаут и безработицу, грозящие гибелью рабочему классу, саботируя производство и закрывая предприятия, не удовлетворяя целого ряда элементарных требований рабочего класса. В целях обострения кризиса, они провоцируют пролетариат на стачку, нарушая своей деятельностью интересы широких кругов населения. Коалиционное Правительство не только не поддерживает требования рабочего класса, но и открыто идет против него и его организаций. Исходя из этого, Исполнительные Комитеты Совета Рабочих и Солдатских Депутатов: 1) декретируют по соглашению с Центральным Бюро профессиональных союзов удовлетворение требований рабочих в тех отраслях, где назревает или идет стачка; 2) приглашают под руководством профессиональных союзов явочным порядком осуществлять постановление декретов на заводах и фабриках; 3) ставят капиталистов, саботирующих производство и вызывающих стачки рабочих, перед угрозой немедленного ареста их Советами; 4) одновременно выпускают декреты о мораториуме на квартирную плату; 5) принимают самое активное участие в деле мобилизации масс и создание органов борьбы за переход власти к революционной демократии; 6) поручается Исполнительному Комитету в кратчайший срок разработать и издать вышеназванные декреты и соответствующие воззвания".
Эта резолюция получила на Пленуме 332 голоса против 207, при 13-ти воздержавшихся. После принятия этой резолюции меньшевик Кибрик сделал от своей фракции заявление, в котором сказал, что "мероприятия, предложенные большевиками, для ликвидации назревших в главнейших отраслях производства конфликтов, являются полным банкротством большевизма".
По мнению меньшевиков "захват власти в наиболее неразумной форме... фактически изолирует рабочий класс" и окончательно подрывает экономическое благосостояние страны. "Снимая с себя всякую ответственность за это решение", они заявляли, что "во имя спасения революции и рабочего дела" будут добиваться немедленных перевыборов всех членов Советов, которые голосовали за резолюцию большевиков, "обрекающую рабочий класс на немедленное поражение." То же самое они обещали сделать в отношении правлений профессиональных союзов, которые поддерживают большинство Совета. "Но борясь до конца, чтобы удержать массу от гибельного пути, на который увлекают ее большевики, мы — заявляли они, — вместе с массой пойдем в ее борьбе, вместе с нею готовы нести все невзгоды в этой борьбе." Заканчивалось заявление надеждой, что здоровый инстинкт масс поможет им отстоять свои интересы. Социалисты-революционеры ограничивались коротким заявлением, в котором отметили, что принятое Советом решение "является срывом Учредительного Собрания." Поэтому они слагают с себя всякую ответственность за могущие произойти отсюда тяжелые последствия, но органическую работу Советов нести будут. Большевики поставили меньшевикам в упор вопрос, подчинятся ли они решению Советов или нет, на что был получен ответ, что они подчиняются, но не берут на себя руководства осуществлением этого постановления. "Мы поведем единую борьбу до конца, — говорили они, — но употребим все усилия, чтобы парализировать гибельные последствия принятой сегодня резолюции".
В виду явного несоответствия между об'единенным Исполнительным Комитетом и Пленумом Советов, Исполнительный Комитет Совета Рабочих Депутатов собирается все чаще и чаще отдельно. Учитывая огромный революционный энтузиазм рабочих масс и несоответствие между Исполкомом и Пленумом Советов, Исполнительный Комитет Совета Рабочих Депутатов в своем заседании от 21 октября выносит постановление произвести общие перевыборы Совета Рабочих Депутатов. Так как Исполнительный Комитет Совета Солдатских Депутатов цеплялся за соглашательский состав Совета, где у них было большинство, в то время как настроение солдат во всех местах было в пользу большевиков, то на этом же заседании было решено обратиться в Совет Солдатских Депутатов с предложением произвести перевыборы Совета. Форму обращения было поручено выработать Президиуму. Меньшевики голосовали против этого постановления, считая, что незачем обострять отношения с Советом Солдатских Депутатов. На этом же заседании обсуждался вопрос о первых декретах Московского Совета. В комиссию по выработке декретов меньшевики не вошли, об'ясняя свой отказ принципиальными соображениями, а фракция эсеров почти поголовно отсутствовала на этом заседании. Дело подходило к развязке. Московский Совет стоял накануне великих событий. Буржуазия понимала, что дело идет к решительному бою, и она, в свою очередь, предпринимала также необходимые меры. В Калуге был разгромлен Совет и арестовано значительное число его членов. В Петербурге штаб был против Революционного Комитета Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Правительство Керенского определенно держало курс на контр-революционный переворот. Заседание Исполнительного Комитета от 23 октября было переходным моментом, когда Совет впервые выступил, как орган власти рабочего класса. Приняв вначале резолюцию против контр-революционного акта правительства, разогнавшего Калужский Совет, Исполком принял первый декрет о приеме и увольнении рабочих и служащих на фабриках и заводах. Этот декрет, известный под именем декрета №1 , мы приводим целиком:
"Прием и увольнение рабочих производится администрацией предприятия с согласия фабрично-заводского комитета. В случае несогласия последнего, дело передается на рассмотрение районного Совета Рабочих Депутатов, решение которого является обязательным для сторон. До окончательного решения как прием, так и увольнения считаются не состоявшимися.
Прием и увольнения производятся с согласия комитета служащих.
В тех предприятиях, где не существует отдельного комитета служащих, прием и увольнение их производится с согласия общего комитета.
Фабрично-заводской комитет рабочих имеет право опротестовать постановление комитета служащих, при чем в этом случае дело разрешается примирительной комиссией при Совете Рабочих Депутатов.
Означенные постановления являются обязательными для всех предприятий города Москвы. Против виновных в нарушении их Совет Рабочих и Солдатских Депутатов будет применять самые решительные меры взыскания, вплоть до ареста их".
Был также предложен проект воззвания к населению, но в виду неточности некоторых фактов, он был передан в комиссию для переработки. Меньшевики по поводу декрета и воззвания заявили, что они отказываются от обсуждения их, слагая с себя всякую ответственность за могущие произойти последствия. То же самое заявили и эсеры, добавив, что они будут бороться против этого всеми парламентскими способами. Жизнь, однако, показала, что их парламентский способ борьбы продолжался весьма недолго. На соединенном заседании Пленума Советов этот декрет был утвержден, а также принято было воззвание ко всему трудящемуся населению, в котором излагались причины, побудившие Совет издать этот декрет. В нем Совет призывал теснее сплотиться вокруг него всех трудящихся, так как после оказания Советом поддержки рабочему классу в его борьбе с капиталистами против него будет вестись еще бешенее атака со стороны всех врагов революции. В этом же заседании Совет, наконец, утвердил устав красной гвардии, расширив права рабочих организаций к вступлению в гвардию, а через пару дней красногвардейцы мужественно дрались на улицах Москвы против своих вековых эксплоататоров. Свои первые декреты Московский Совет проводил в жизнь на улицах Москвы пушками и пулеметами, доказывая оружием всему международному капиталу право труда на управление и распоряжение своею собственной судьбой.
Е. Игнатов.