Н. П. СМИРНОВ.
Каждый видел мох, но многие-ли знают «Мхи»? Не один только натуралист может заметить моховой ковер, покрывающий сырые луга и болота, старые деревья в лесу, ветхие деревянные крыши сараев и домов, берега ручьев и т. под. места. Каждый отличает это растение от множества других. Но только немногие знают ближе мхи, их удивительное разнообразие форм, их строение и образ жизни. Вряд-ли читатели подозревают, что в одной Ленинградской губернии насчитывается более 200 видов этих растений, в Европе свыше 1.600 видов, а на всем земном шаре не менее 18.000.
Красота форм печеночных мхов (по Геккелю).
А узнать их поближе стоит уже по одному тому, что значение их в круговороте природы очень большое. Целые геологические формации образуются деятельностью этих мало-заметных, в большинстве случаев очень мелких растеньиц, а именно — мощные залежи торфа, которые на севере России занимают сотни тысяч десятин, мощностью от нескольких дюймов до 3—4 сажен, залежи, представляющие громадные запасы горючего материала и усердно в настоящее время разрабатываемые.
Мхи способны погубить вековые леса, заполнить целые озера, превратить их сначала в топкое болото, а затем и в настоящую сушу. Они являются, с другой стороны, пионерами растительности на голых скалах, валунах, песчаных обрывах, где начинают расти и размножаться, когда другие растения еще не в состоянии пустить корней и найти достаточное для жизни количество питательных веществ.
Познакомимся-же с этими скромными, но могучими деятелями поближе. Прежде всего нас поразит замечательное разнообразие их форм.
Мхи-торфообразователи рода Sphagnum.
Все мхи распадаются на две большие группы — мхи пластинчатые или «печеночницы» и мхи листо-стебельные. Они отличаются между собою не менее, чем лягушка и соловей между позвоночными. Для примера сравните мхи, изображенные на рисунках.
У нас на болотах главную массу растений составляют мхи-торфообразователи из рода Sphagnum, которых насчитывают вообще до 250 видов. Эти мхи, напр. Sphagnum squarrosum (рис. 2) или S. medium, по мере того, как растут кверху, снизу постепенно отмирают, и этот процесс может продолжаться неопределенное число лет. Нет ничего невозможного, что где нибудь на торфянике, начавшем существовать 2—3 тысячи лет тому назад, имеются экземпляры мхов такого-же почтенного возраста, народившиеся во времена финикиян, бывшие свидетелями походов Юлия Цезаря и великого переселения народов.
В некоторых торфяниках Германии найдены погребенными в толще моховых остатков древнеримские дороги и оружие галлов. Нижние части такого мха-старца лежат давно отмершими в толще торфа на глубине 2—3 сажен, а верхние все еще живут и дают начало все новым побегам. Этим мхам не страшна засуха — они высохнут, отдадут воздуху заключавшуюся в них воду и примут вид совершенно безжизненных трупов. Но стоит пойти дождю — клеточки жадно впитают громадное количество влаги, увеличатся в объеме в несколько десятков раз — и жизнь снова пробудится в высохшей мумии. Этим свойством они обязаны особому устройству своих клеток.
Неустанно, непрерывно эти торфообразователи совершают свою невидную работу, а в результате дюйм за дюймом отлагаются запасы топлива для наших будущих поколений.
Если взять среднюю цифру из многих наблюдений, то можно принять прирост торфа в столетие равным слою в 11 футов, иногда больше, иногда значительно меньше. И горе тем растительным сообществам, где начнут развитие эти "бессмертные". Если сфагнум засядет в лесу, гибель самых могучих лесных великанов — только вопрос времени. Мох, покрыв своим мягким ковром почву, делает эту почву все более влажною, так-как жадно впитывает воду и очень мало ее испаряет. Этот влажный ковер становится год за годом все толще, а слои почвы, где развиваются корни деревьев, оказываются все больше отрезанными от воздуха, который для корней так-же необходим, как и для листьев. Корни начинают задыхаться, плохо питают дерево, оно чахнет и мало-по-малу совершенно гибнет. Жалкое зрелище представляет такой "заболоченный" лес. Кое-где еще стоят кривые, наполовину засохшие стволы сосен; бывшие здесь могучие деревья уже свалились и погребены под слоем торфа, где через сотни лет их найдет, быть может, будущий натуралист почти неразложившимися: торф является отличным противогнилостным средством, которым пользуются для выработки, напр., материалов для хирургических перевязок.
Различные формы органов плодоношения у мхов.
Но мхи успешно захватывают себе место не только среди леса. Они способны заполнить продуктами своих отложении также целые озера. Во многих местах Финляндии, Ленинградской и Новгородской губ. и вообще в области, бывшей прежде под ледником, можно наблюдать борьбу между моховым болотом и озером. Мох, развиваясь на берегу озера, шаг за шагом заполняет водный бассейн, и в результате через сотни лет на месте светлого, чистого озерка, свидетеля ледникового периода, оказывается сплошной моховой ковер; и только иногда еще "окно" — небольшой, но очень глубокий бассейн воды среди такого болота, указывает, что здесь не всегда было так уныло, как в настоящее время.
Зарастание озер мхом происходит на глазах человека. В 1667 году шведами была составлена подробная карта местности, занимаемой теперь Ленинградской губернией. На этой карте во многих местах указаны озера там, где сейчас тянутся сплошные "мшары" с клюквой, гоноболью и багулом.
Многие мхи, как мы выше сказали, играют роль пионеров органической жизни. Они все вообще для своего развития довольствуются самым ничтожным количеством питательных веществ. Когда, вследствие каких-либо геологических процессов обнажаются так-наз. материковые породы — камни, пески и др., совершенно еще лишенные почвенного слоя, на таких поверхностях никакое высокоорганизованное существо обосноваться не может: растению негде укорениться, животному нечем питаться.
Красота форм микроскопического строения мхов (по Геккелю).
Но вот откуда-то, из-за сотен верст на крыльях ветра прилетели споры мхов из рода Mnium, Politrvchum, Seligeria и др. Им для прорастания достаточно капель дождя, для питания — того ничтожного количества солей, которые растворены в этих каплях. Через несколько времени на бесплодной гранитной скале или на кусках застывшей лавы появляется зеленая или коричневая подушечка из нежных моховых стебельков. Она прицепилась своими ризомами (органы, соответствующие корням высших растений, но имеющие гораздо более простое строение) за невидные для глаза неровности почвы и мало-по-малу увеличивается, растет, плодоносит. Между стебельками мха скопляются разные продукты разложения, которые дают возможность прорасти уже какой нибудь маленькой камнеломке, нетребовательному злаку, найти пищу мелкому насекомому. Постепенно образуется настоящая питательная почва... И вот, через несколько десятков лет на недавно голой скале уже растет сосна, кедр, распускает свои прекрасные белые цветы эдельвейс, прибегает пастись горный баран...
А если-бы мох не начал своей скромной работы (вместе со своим близким сотоварищем — лишайником), высокоорганизованные существа никогда-бы не смогли здесь найти необходимых для их жизни условий.
Подобное-же значение имеют мхи в полярных странах, являясь представителями жизни в таких местах, где не могут существовать никакие другие растения, кроме простейших водорослей и лишайников.
Таким образом знакомство с строением и социальными условиями жизни этих маленьких работников открывает нам глубоко-поучительную и красивую страницу из великой книги природы.
