В. ИЛЬИН
ШУМИТ тайга... Верхушки вековых сосен склоняются друг к другу и рокот несется по лесу.
Мошкара залепляет глаза, попадает в рот. Обливаясь потом, еле-еле поспеваю за своим спутником Пахомычем.
Пахомыч — коренной сибиряк. Несмотря на свои шестьдесят лет, шагает бодро. Усталость не сломила его и он продолжает свой рассказ:
— Замучило нас бездорожье! Как хочешь, так и пробирайся вот по такой тропе. Иной раз и хотелось бы повезти маслица, яиц в город, и как? На своих плечах не гоже. Берешься за волокушу.
— Что это за волокуша? — спросил я.
Пахомыч ухмыльнулся.
— Волокуша? Штука немудреная, каждый ее сделает: берут две жерди, соединяют перекладиной. В один конец впрягают лошадь, как в оглобли, другой волочится по земле, как санные полозья, и к ним прикрепляют кладь. А много-ли увезешь? И после некоторого молчания добавил: — В наших местах даже летом ездят на санях,
— Ну, положим, — недоверчиво протянул я.
— А ты, мил друг, не сумлевайся — истинную правду говорю: только на санях и проскочишь через болота, а иначе погрузнешь.
Пахомыч умолк и незаметно для себя ускорил шаг. Я стал отставать.
Заметив, что от усталости я еле-еле бреду, посоветовал:
— Крепче налегай на палку! Отдыхать уж неча — скоро выйдем на Тункинский тракт, а там уж непременно найдем подводу на Кулгук.
Напрягая силы, я старался не отставать от Пахомыча. Идем.
— Хорошая строится дорога, — нарушил он молчание. — Еще недавно зимой нельзя было проехать по ней. А сейчас не налюбуешься: гладкая, что твоя ладонь. Большое облегчение для нашего брата такая дорога.
Вскоре через чащу леса показалась грунтовая дорога. По краям ее валялись срубленные гиганты. Все ближе и ближе слышался звон топоров и треск падающих деревьев. Вот группа рабочих и среди них знакомый техник Иван Миронович.
Сердечно распрощался с Пахомычем.
— Намучились с этой дорогой, — заговорил Иван Миронович. — Слишком тяжелые геологические условия здесь. Глинистый грунт сменяется каменистым, болотистым. Там, где глинистый грунт, работы производились горячими лопатами, подогреваемыми на костре.
— Горячими лопатами? — удивился я.
— Да, приходилось... Это делалось для того, чтобы глина не прилипала к лопате. Кроме того, такая лопата, обжигая грунт в откосе, образовывала корку, которая предохраняла оплыв грунта.
— Все-таки с работой справились. Еще недавно Тункинский тракт представлял нечто ужасное: только зимой можно было проехать по нему, и то с грехом пополам, а сейчас по такой глади хоть на автомобиле кати.
— Я много дорог в Сибири? — спросил я.
— Учтено 117,500 километров и 27 тысяч погонных метров мостов. Для Сибири — маловато. Но и это количество дорог пришло в такое состояние, что их пришлось перестраивать. До 1924 года они не ремонтировались. И тайга не упустила случая распространить свои владения на гужевые дороги. Постепенно они стали зарастать и терять подобие дороги. Положение создалось крайне тяжелое, так как гужевые дороги — единственные магистрали, связывающие отдельные экономические районы.
— Дороги нам нужны как воздух. Судите сами — гуж на дурной грунтовой дороге обходится 67 коп. за тонну-километр, на хорошей грунтовой — 27 коп. и на шоссе — 15 коп. А сколько тонн перебрасывается за год — уйма! Только по Тункинскому тракту, а он и 400 килом. не имеет, ежегодно проходит сотня тысяч голов скота и много десятков тысяч тонн груза, а кроме Тункинского имеется еще сеть трактов: Якутский, Илимский, Чуйский и другие, не считая прочих дорог. Вот и летят миллиончики из-за бездорожья.
— А дорого стоит поддерживать дороги?
— Конечно, затраты должны быть, но они слишком незначительны. Можно было бы ограничиться работой деревянного утюга и парового катка, которые будут поддерживать в порядке дороги.
Отдав распоряжение рабочим, Иван Миронович пригласил меня в таратайку. Лошадь тронула, и таратайка мягко покатила по ровной дороге где еще недавно гордо высились сосны, кедры.
Угрюмо шумит тайга, и в этом шуме слышится угроза человеку, дерзнувшему прорезать ленту в его чаще. Но человек не боится этих угроз.
Удобные, гладкие дороги прорежут тайгу и помогут человеку связать с городами отдаленные, глухие деревушки.
В. Ильин