"За рулем", №13, июль 1929 год, стр. 29
С. МАЛМЫГИН
В АУЛ ГРА попал кусочек московской газеты. Попал, наверняка, случайно и также случайно взялся ее перечитывать один проезжий человек.
Сидит себе на камне у сакли и пробегает привычно глазами по грядкам строчек. Проезжий человек в аулах всегда возбуждает интерес, — спрашивают: "Кто кунак?". Проезжий человек в ауле Гра уже совсем событие.
Чтобы попасть сюда — путь не легок. В одну сторону спуск по кручам, в другую — путь через перевал в сторону Кураха. Путь спусков, под'емов, альпийских пастбищ, холодного дыхания вечных снегов. Проезжающий пробирался оттуда.
Его окружили любопытные горцы. Одни подошли ближе, сели, другие стали невдалеке. Нашлись умеющие говорить по-русски.
— Читаешь?
— Да, читаю.
— А о чем?
Вопрос понятный, но как на него ответить. Грядки строчек рассказывают в сущности о пустяках, о юбилее автомобилизма, о торжественном заседании Автоклуба, к которому готовились в Москве. Говорить здесь об этом, право, стыдно: аул на высоте 4 тыс. м над уровнем моря. Вверх — петлистые тропинки для верховых лошадей, ишаков, вниз — ползучая круча. Аул свисает в обрыв и более неприступен, чем крепость; сакли висят у скал как люльки каменщиков на постройках.
Как здесь говорить об автомобилизме, когда не видно даже арбы, когда по горам шипя ползут лезгинские сани? Право лучше помолчать.
Но горцы настаивают:
— Ты прочти, что сам читаешь.
И приезжий прочел горцам газетную заметку о том, что московский автоклуб выясняет вопрос с какого года следует считать возникновение автомобилизма в России, о чем существует несколько разноречивых мнений.
— Поняли что нибудь?
— Понятно, только...
— Что только?
Можно было ждать, что горец ответит коротко: занимаются, мол, там, в Москве сытые люди пустяками разными... Но было не так. Горец заговорил что-то на родном языке, очевидно переводил. Лезгины закивали головами, заулыбались, смотря ласково на проезжего человека.
— Хорошо очень, но есть ошибка. Бульна мала. Первый автомобиль Одесс, потом Петербурга, потом Дагестан — Петровск... Потом туда-сюда аул. 25 лет бульна мала.. Ошибка в газете.
Нужно было понять, что за такой короткий срок автомобиль не может широко распространиться и попасть в Дагестан.
Проезжий человек так и понял. Но он стал доказывать обратное. За последнее десятилетие сделано то, чего не было сделано в сотни лет. Не пройдет и пяти лет, как автомашина будет бегать здесь, опускаться с круч, где сейчас не знает пути даже ослик.
Горец улыбался. Он что-то доставал из-за выреза черкески.
— А это как?
— Член Автодора здесь!
Горец подает билет Автодора. Черненькая книжечка с золотым тиснением переходит из рук в руки. Один горец роняет ее, а затем старательно вытирает о мягкую шерсть тулупа.
— Это наш, дагестанский Автодор.
— Значит и вы стремитесь к тому, чтобы развить автомобильный транспорт....
— Да, но у нас это долго, у нас трудно... Нет дорог. Кило керосину стоит 1 руб. 25 коп. Доставляют на ишаках. Провоз хлеба к нам сюда зимой стоит 2 рубля за 16 кило.
Вот он наш лезгинский автомобиль.
Вдали, по ту сторону глубокой пропасти, с серых осенних гор ползли кирши — лезгинские сани. На них спускали с круч душистое горное сено.
Кирши скользили по крутизнам, скрежетали на гальках, оставляя на мягкой земле как бы провощенный блестящий след.
Говорят, что в горах эти сани незаменимы. На кручах, где деревянные колеса неповоротливой арбы развивают умопомрачительную скорость, кирши в запряжке пары валов почти не двигаются с места. На них сообщаются зимой и летом, перевозя грузы, товар, домашнюю утварь....
— Вот он наш лезгинский автомобиль! — повторил горец.
Проезжающий двинулся дальше. Маленькая лошадка, минуя кручи и спуски, благополучно донесла его до Ахтов, — центра Самурского округа — селения, имеющего за собой тысячелетнюю историю.
Но проезжающий еще долго спрашивал себя:
— Хорошо... Допустим, что автомобиль в России существует 37 лет. Но сколько же веков существуют эти сани?..