Рис. Бор. Ефимова
... Уплата денег за проезд сопряжена со скандалом...
В АМЕРИКЕ 22 миллиона автомобилей. В СССР — 20 тысяч. Во Франции на один автомобиль приходится 46 жителей. В СССР — 7.000. В Америке и во Франции сражение с лошадью закончено. Лошадь выбита из городов, согнана с улицы, оттеснена от под'ездов. У нас только начинается перестрелка. Наша городская извозчичья лошадь худа, кривонога, бессильна. Не обольщайтесь, однако, надеждой на легкую победу. Кривоногая лошадь крепко вцепилась в мостовую. Она не хочет удалиться от дел.
И все же конфликт с лошадью налицо. По примеру Запада, мы научились презирать лошадь и обзывать ее дохлятиной и поленом. Война об'явлена и, как во всякой войне, в ней есть свои герои. Героев немного. Те герои, которые ведут борьбу с извозчичьей лошадью, невелики и приземисты. У них откидные крыши. Это — таксомоторы.
"Таксомотор — не роскошь, а необходимость". Это — первый пункт прокламации МКХ, расклеенной в трамваях. Своевременное напоминание. Мы привыкли смотреть на такси, как на какую-то триумфальную колесницу шулеров и растратчиков. Гражданин, открывающий дверь такси, кажется нам прожигателем казенных состояний, кутилой и пьяницей во всяком случае.
Почему такое отношение к таксомотору? Откуда такая обида быстрому и честному рыцарю индустриализации?
Виновны мы сами. Мы не поддерживаем таксомотор в его нападении на лошадь. Мы туго вводим такси в обиход нашей повседневной и деловой жизни. Мы ездим в такси лишь на вокзалы да в больницы. Мы превратили скромного труженика в какого-то свадебного генерала, в величественного спутника наших торжеств и наших несчастий. Статистика показывает, что 50% деловых возможностей такси остается неиспользованным. Зато такси используются на все 100% гражданами, которых ни в коем случае нельзя причислить к деловым людям или даже к скромным обывателям. Они — паразиты таксомотора, — разрушители таксомоторного движения. Кто же они?
Первая и подавляющая своей численностью группа паразитов — "завсегдатаи-любители". Завсегдатай знает наизусть стоянки таксомоторов, телефоны гаражей и имена-отчества шоферов. Он выматывает из такси значительную долю рабочего времени. Завсегдатай готов полдня проторчать в такси на Кузнецком и Петровке. Он угоняет такси верст за тридцать — на дачу. Он заставляет такси по три часа ждать у под'езда.
Результат — отсутствие незанятых таксомоторов на улицах и на стоянках.
... Попадая на мостовую, мы принимаемся закуривать папиросу, ссориться со спутником...
Завсегдатаи — вечерние и дневные — самые отвратительные пассажиры. Они не устают ругать шофера. Каждый толчек вызывает бурю проклятий. Завсегдатай грозит уволить шофера, ссылается на могущество своих знакомых. Уплата денег за проезд также сопряжена со скандалом. Он клянется, что самый последний гривенник "накрутил шофер". Долгие словопрения, свистки, вызов милиционера. Наконец, могущественный человек соглашается уплатить всю сумму, но просит заехать за деньгами завтра. Милиционер, ушедший за угол, возвращается обратно. Часа через полтора дело улаживается.
Менее шумлива другая категория "вредителей" — таксомоторные зайцы. Техника автомобильного зайца — проста. Взяв такси, он раз'езжает по делам. Закончив дела, заяц в удобный момент легче мячика спрыгивает с подножки. Это — безобидный вид зайца. Существуют зайцы пострашней. Они также раз'езжают сначала по делам. Затем дают шоферу загородний адрес. В укромном и пустынном месте ездок оглушает шофера набалдашником палки. Затем вылезает из такси и удаляется.
Честные и мирные клиенты такси? Они разнообразны. Это — жертвы тифа и скарлатины, посетители бегов, женихи и любители дачных экскурсий. Развитие конфликта с извозчичьей лошадью идет, следовательно, зигзагами. Лошадь сбита только с высот вокзальных и свадебных путешествий. Но лошадь ни в малейшей степени не вытеснена из самых крепких своих твердынь: из делового и повседневного обихода.
Шофер таксомотора работает 16 часов подряд. Зимой — в тяжелой спецодежде.
Когда по окончании дежурства шофер слезает со своей скамьи, он не чувствует спины, рук и ног. Нервное напряжение во время работы — громадно. Тщетно втолковывают нам уличные транспаранты правила пешеходного движения. Мы не в состоянии пересечь мостовую так, как это делают жители любого европейского города: быстро, внимательно оглядываясь по сторонам. Нет. Попадая на мостовую, мы принимаемся закуривать папиросу, ссориться со спутником, вспоминать о прошлом и обдумывать планы будущего. Пустяк, казалось бы. Между тем, этот пустяк ставит под серьезное сомнение успех борьбы с лошадью. Этот пустяк превращает молодого, здорового шофера в неврастеника. Этот пустяк губит машины, ломает тормоза и рессоры.
Второй род затруднений, отягчающий борьбу с лошадью — мостовые. О скверном состоянии мостовых много писалось. Наиболее опасны так называемые "стратегические ямы" — опущенные люки, водопроводные провалины. Шофер видит их обычно всего лишь за несколько метров. В результате — резкое торможение и резкий поворот. От таких торможений и поворотов летят полуоси, портятся рессоры, расшатываются коробки скоростей. В итоге всех ям и разнообразия поведения пешеходов при переходе через мостовую такси изнашиваются вдвое быстрее, чем при нормальной эксплоатации.
... мы превратили такси в свадебного генерала, спутника наших торжеств и наших несчастий...
Задача автомобилизации города не разрешится одним увеличением автопромышленности. В эту основную задачу входит множество подсобных. Из них главная — наука правильного пешеходного движения. Исход нападения на лошадь зависит в значительной доле от ясного ощущения необходимости изменения темпа жизни и работы. Это ощущение присуще немногим из нас. Этот новый темп должен быть преподан всем. Только тогда будет разбит — и на голову — ломовик и извозчик. Только тогда, наконец, исчезнут лошадиные темпы жизни и работы, крепко вцепившиеся в нас.
Гим