"Историк Марксист", №8, 1928 год, стр. 244-247.
Основной работой секции Истории русского революционного движения явилась в текущем году подготовка юбилейного издания избранных сочинений Н. Г. Чернышевского. Секцией подготовлен первый (исторический) том издания. Он сконцентрирован на двух крупнейших вопросах, оказавших огромное влияние на революционное мировоззрение Чернышевского, и на изучении которых особенно ярко проявился его талант исследователя классовой борьбы; крестьянский вопрос в России и революционная борьба Франции 1-й половины XIX в. Первый вопрос представлен в историческом томе работами: «Труден ли выкуп земли», «Материалы для решения крестьянского вопроса», «Письма без адреса», воззвание «Барским крестьянам», «Studien Гакстгаузена». Вторая проблема освещена в работах: «Борьба партий во Франции при Людовике XVIII и Карле X», «Июльская монархия» и «Кавеньяк». Об’ем тома, и так превысивший 30 печ. листов, не позволил включить другие работы Чернышевского, характеризующие его, как историка. Текст публикуется по рукописям и корректурам, хранящимся в доме-музее им. Н. Г. Чернышевского, и снабжен подробным комментарием и словарем — указателем имен. Прототипом издания были 2-е и 3-е издания сочинений Ленина, издаваемые Институтом Ленина. В результате работы над Чернышевским оказалось, что до сих пор в нашем распоряжении был неполный и искаженный цензурой текст сочинений Чернышевского («Полное собрание сочинений», в II т. 1905—06 гг.), число разночтений и купюр, восстановленных в первом томе избранных сочинений, подготовленном секцией, доходит до нескольких сотен, иные купюры превышают размером страницу. В частности, установлен по архивному подлиннику ряд разночтений в воззвании «Барским крестьянам». Том снабжен фотокопиями рукописей и корректур. В настоящее время набор текста почти закончен, и том выйдет к юбилею.
Кроме того, секция принимала участие в составлении «Книги для чтения по русской истории», включенной в план работы общества историков-марксистов при Ком. Академии: членами секции дан ряд статей по истории XVIII—XX вв. Участие секции в журнале «Историк-марксист» выразилось в помещении статей, критических обзоров и рецензий, а также в организационной работе отдельных сотрудников секции. Работы сотрудников секции публиковались и в других изданиях, как, напр., работа А. Н. Штрауха — «Стрелецкий бунт 1682 г.» (в Уч. Зап. И-та Либнехта), работы М. В. Нечкиной по декабризму и др.
Нам казалось не безынтересным познакомить широкие круги советской общественности с любопытным движением, происходящим за последние полтора-два года в Северо-Американских Соединенных Штатах в среде историков, ведущих научно-исследовательскую и преподавательскую работу, а в связи с этим движением отметить ряд характерных явлений и черт общего культурного облика той страны, которая со времени окончания войны в экономической области является мировым гегемоном.
Известно, что в Соединенных Штатах с 1884 г. существует так называемая Американская Историческая Ассоциация, имеющая с 1895 г. свой весьма солидно поставленный периодический орган (American Historical Review), выходящий 4 раза в год.
Эта Ассоциация, обнимающая к 1926 г. 2.900 членов и имеющая в своей среде довольно крупные имена, как Чарльз Андрюз, Эверт Грин, Сидней Фэй и др., пришла в последнее время к мысли о необходимости оживить историческую науку, подняв производительность американских историков в области научного исследования.
С этой целью в 1926 г. была выделена особая комиссия, которая прежде всего предприняла широкое обследование ученых историков, имеющих высшую степень «доктора философии в истории»2, для выяснения причин недостаточной продуктивности их исследовательской работы и препятствий, которые встречает опубликование «задуманных, подготовляемых и даже законченных» исследований. Была выработана анкета из 10 вопросов и разослана более 500 ученым, имеющим указанную степень. Получилось около 260 ответов, на основании которых комиссия смогла сделать приблизительные выводы как относительно состояния вопроса в настоящее время, так и относительно тех мер, которые им диктуются и которые комиссия была уполномочена немедленно провести в жизнь. Одна из сводок этих ответов с большим количеством красочных цитат и послужила материалом для настоящей заметки3.
Выясняется следующая довольно любопытная картина, которую мы здесь дадим лишь в ее существеннейших чертах, а интересующихся деталями отсылаем к самой статье Джернегана. Прежде всего, оказывается, что в среде самих историков нет единообразия в понимании того, к чему обязывает докторская степень. В то время, когда она вводилась (около 1870 г.), она согласно германскому образцу, присуждалась сравнительно молодому ученому, проявившему известные способности к самостоятельной исследовательской работе и предназначавшемуся прежде всего для преподавания своей специальности. При этом постепенно масштаб требований понижался в зависимости от размеров и авторитетности того ученого учреждения, которое присуждало это звание. И в настоящее время даже Гарвардский университет считает, что звание доктора философии выражает «признание, что данное лицо может руководить кандидатами на ту же степень по той же специальности, а также содействовать успехам науки в этой области своей собственной исследовательской работой», т.-е. преподавателя он ставит на первое место, а исследователя на второе. Между тем Американская Историческая Ассоциация, предпринимая свое обследование, стояла на той точке зрения, что «степень Ph. D. означает не только, что ее обладатель способен к самостоятельному исследованию, но что она ему дается по меньшей мере в надежде, что он окажется продуктивным ученым» (productive scolar). Отсюда вполне понятна ее неудовлетворенность выявившейся из обследования цифрой основательных продуктивных историков (consistent producers), составляющей менее 25% всего числа докторов философии.
Куда же идут остальные более чем 75% квалифицированных историков? Оказывается, что они идут не только на непосредственное руководство «сменой», молодыми кандидатами на степень, т.-е. в высшую школу, университеты, но и в среднюю школу, в лучшем случае в качестве преподавателей истории, а зачастую и на административные посты4.
Многие прямо говорят о том, что «приобретение докторской степени жизненно необходимо для получения более или менее сносного поста преподавателя в колледже или в университете». Это обстоятельство может быть и можно приветствовать, как показатель высокого уровня преподавания в средней школе, но это, конечно, не содействует успехам истории, как науки. Те же анкеты свидетельствуют о том, что 50% руководителей этих школ относятся либо отрицательно, либо прямо враждебно к исследовательской работе их преподавателей, или потому, что «не имеют понятия о том, что такое исследование», или потому, что считают первой и единственной их обязанностью — преподавание. «Дело преподавателя — преподавать».
Остальная половина школьных администраторов относится к этому делу равнодупшо (lukewarm), никак не отличая, не продвигая, не поощряя преподавателя, ведущего одновременно с преподаванием и научную работу.
В виде исключения встречается такой директор колледжа, сам имеющий степень доктора, который совершенно правильно расценивает значение исследовательской работы даже для преподавания. Он говорит: «Я полагаю, что большинство преподавателей ведет работу гораздо лучше, если у них имеется или задумано какое-либо исследование. Это стимулирует их интерес к делу; это обогащает иллюстративным материалом их научные положения и во многих отношениях улучшает их преподавание». Он идет даже дальше и выступает защитником реальных мероприятий для содействия исследовательской работе преподавателей: «сокращения часов преподавания, установление годичных отпусков и такого вознаграждения, которое давало бы возможность вести научную работу летом».
Однако анкеты показывают, что не только и администрация колледжа или университета препятствует исследовательской работе: в среде самих докторов философии намечаются два течения: меньшинство считает существующее положение вещей нормальным; подобно тому, как в природе, в силу борьбы за существование, выживают только наиболее сильные, так и среди докторов философии истории должно быть много званных, но мало избранных.
Кроме того, по способностям и склонности среди них вырабатывается 2 типа: «преподаватель» и «исследователь». Последних меньшинство, и лишь очень ограниченное число совмещает оба этих дарования.
Большинство же заполнявших анкеты вполне присоединяется к точке зрения Ассоциации о необходимости поднятия производительности труда историка-исследователя. Принадлежащие к последней группе указывают целый ряд препятствий для исследовательской работы и намечают пути к их устранению. Они жалуются на низкую оплату труда, что заставляет их набирать много лекционных часов, искать побочных заработков, читать специальные курсы и загружаться множеством других занятий для поддержания соответствующего уровня жизни (а sutable standard of liwing), при чем любопытно, что в числе особенно обременительных расходных статей бюджета упоминается расход на газолин.
Анкеты дают нам материал для еще более конкретного представления о том, что американский преподаватель называет «маленьким окладом» и какие жизненные блага он не считает возможным принести в жертву исследовательской работе. Вот наиболее красочная из выдержек (стр. 15, 37 сноска):
«Я согласен, пишет один из Ph. D., на любую, необходимую для этого жертву, но я не считаю себя в праве при моем маленьком жалованьи в 3.000 долларов, (что в Чикаго составило бы 3.600), требовать от моей жены, чтобы она пожертвовала обычными удовольствиями обшественного характера, на которые она имеет право, обстановкой, не представляющей собой ничего особенного, удобством и удовольствием иметь автомобиль, свободой от домашней работы, стряпни и стирки. Так же неправильно было бы отношение к моим детям, самому мне употреблять почти все время на историю, а время жены тратить на упомянутую работу и в результате оставить их без всякого обеспечения в случае моей смерти».
К большому нашему удивлению, раздаются жалобы на недостаток материалов для исследовательской работы в библиотеках и архивах. Правда, около двух третей докторов имеют в своем распоряжении лишь небольшие школьные библиотеки, содержащие либо литературу слишком общего характера, либо сырой материал чисто местного значения. Работа по истории данного штата уже сопряжена с поездками за сто миль, исследование по национальной истории — за тысячу, а по истории Европы и вовсе за границу. Однако в тех же анкетах раздаются голоса, отмечающие неосновательность таких отговорок: это недостаточное сознание значения местной истории, привитое неправильным направлением преподавания, цеплянье за темы «национального масштаба», хотя бы они были так избиты, как, например, доктрина Монро. Это часто простое неуменье найти и оценить имеющийся на месте материал.
Еще более неожиданным, на первый взгляд, кажется нам массовый вопль американских историков (70% ответов) на полную недоступность для большинства из них издания своих научных трудов.
Приводятся красноречивые факты. Так, один автор истратил 2.800 долларов на печатание своей книги, не считая расходов, связанных с исследовательской работой и подготовкой книги к печати. И эту сумму ему пришлось занять, так как таких денег у него не было.
Другой факт: благодаря рекомендации со стороны авторитетного ученого учреждения, указавшего, что очень желательно напечатание данного исследования, одна из крупных издательских фирм согласилась на печатание при условии, что автор внесет аванс в 1.600 долларов. Больше того: даже работающие при исследовательских институтах заявляют, что «единственный шанс на опубликование труда — это смерть автора, ибо тогда книга издается в память его»5.
При таких условиях не каждый решается начать какую-либо работу, о которой он, заведомо знает, что она не увидит света. Первым пробным камнем, о который спотыкается большинство докторов, является печатание их диссертации. Один из них пишет: «Что касается меня, то одной из самых сильных побудительных причин начать новое исследование было напечатание моего предыдущего труда. Но, по всей вероятности, холодный душ, который вновь испеченный доктор получает, когда ищет издателя своей диссертации, приводит его в такое отчаяние, что у него нехватает мужества на новое исследование».
Председатель комиссии по обследованию и автор сводки — Джернеган добавляет от себя, что «финансовые жертвы, которые требуются от историков, безусловно являются серьезной проблемой. Расходы по написанию и изданию книг резко увеличились за последние десять лет и невозможно ожидать, чтобы доктор-историк платил половину и больше своего годового оклада за напечатание книги, которая уже стоила ему, может быть, несколько тысяч долларов».
И дальше тот же Джернеган, резюмируя основные причины недостаточности и даже падения творческой продуктивности в области исторической науки, дает следующую меткую и яркую характеристику общего направления культурного развития современной Америки. Материал анкет свидетельствует о том, что «в Соед. Штатах по сравнению с европейскими странами слишком низка общественная расценка ученого, как такового, и его исследовательской работы. В частности констатируется тот факт, что страна не придает достаточно значения исследованию в области социальных наук, по сравнению, напр., с тем, как в ней ценится научная работа в области точных естественных наук; если исследование даже произведено, оно встречает недостаточное признание со стороны общества; дальнейшие успехи этих наук всецело зависят от того, готово ли общество и нация впредь оказывать больше уважения настоящей учености».
В основе такого отношения американского общества к социальным наукам сами корреспонденты признают «прежде всего низкий уровень культуры в Америке по сравнению с Европой или Англией и затем высокую расценку материального прогресса, измеряемого на доллары и на центы».
Таков суровый приговор, который выносят над своей страной ее, казалось бы, культурнейшие силы.
Где же выход из создавшегося для американских историков положения? Ассоциация ищет его, по обычаю Америки, в привлечении крупного пожертвования, на проценты с которого и собирается печатать ряд работ по программе, выработанной комиссией. Это у них вызывается launch а «dipue» for an endowment.
Читателей моего обзора «Материалы по истории польского большевизма», в> № 7 «И.-М.», прошу иметь в виду, что мой обзор сдан был в редакцию «И.-М.» в январе и был напечатан еще до того, как были приняты и стали известными позднейшие решения ЦК ВКП(б) о реорганизации польской истпартработы. В настоящее время работа Польской Ист. Комиссии и Полькомархива, о которых я писал в моем обзоре, передана непосредственно Истпарту ЦК ВКП(б).
С комм. приветом
Ст. Бобинский
1 Ныне секция методологии истории.
(стр. 244)
2 Doctors of Philosophy (Ph.D.).
(стр. 244)
3 См. M. W. Jernegan, Productivity of Doctors of Philosophy in History «Amer. Hist. Rev». Oct. 1927 г.
(стр. 245)
4 «They sell themselves to the devie of administration». стр. 10.
(стр. 245)
5 Стр. 12.
(стр. 246)