"Природа", №04-06, 1919 год, стр. 199-216

Свободная природа, как великий живой музей, требует неотложных мер ограждения ¹).

А. П. Семенова-Тян-Шанского.

Непосредственно пред только что закончившейся, ужасной по своему масштабу, длительности, напряжению сил и своей разрушительности войною движение в пользу защиты и охранения как отдельных памятников, так и обширных участков свободной природы дружно охватило все почти цивилизованные страны мира. Движение это было вполне естественно и понятно: оно явилось противовесом все более и более широкому расселению человека, при его быстро прогрессирующем размножении, и захвату им все большего и большего количества земли из того природного фонда, часть которого, для нашего же благополучия, должна оставаться неприкосновенной.

Усилиями возникших для этой цели в разных местах специальных организаций, как и отдельных лиц, при широком участии правительств, в нескольких государствах достигнуты были уже крупные результаты, и важное для всего человечества дело покровительства природе начало выходить на широкий путь — путь объединения и приведения в одну планомерную систему всего того, что делалось в этом направлении в отдельных местах и странах.

Просвещенные умы, проникшиеся сознанием необходимости ограждения природы от полного угнетения ее человеком, не могли не сознавать между прочим, что свободная природа во всех своих нетронутых человеком участках есть великий синтетический музей, необходимый для нашего дальнейшего просвещения и умственного развития, — музей, который, в случае его разрушения, не может быть воссоздан руками человека.

В природе живут, преемственно передавая свои черты из поколения в поколение, типы животных и растений действительно глубокой геологической древности.

Палеонтология, в частности энтомо-палеонтология, нас учит, что до наших дней дожили в неизменном или весьма мало измененном виде многие типы животных не только со времен третичного геологического периода (миоцена, олигоцена, эоцена), но даже со времен предшествовавшей ему меловой эпохи, а некоторые ныне живущие формы, что теперь уже вполне точно установлено по отношению к насекомым, весьма близки к тем формам, которые жили в еще более древнее юрское время, т. е. по новейшему исчислению геологов, 8—10 миллионов лет тому назад ²). Что перед этим археологические древности, относящиеся к жизни человека, которые мы так высоко ценим?

И они, эти замечательные животные формы, будут жить и дальше, пока их не лишит этой возможности и этого права грубым своим вторжением в их жизнь, утеснением и попиранием человек — этот, если отрешиться от нашей филантропической точки зрения, можно сказать, геологический parvenu, порожденный природой только к началу потретичного, т. е. новейшего геологического периода, эгоистично разрушающий теперь всю гармонию жизни в свободной природе нашей планеты и неустанно работающий над искажением ее облика.

А наряду с этими типами глубокой геологической древности мы в свсбодной природе видим мирно ужившимися с ними, часто даже способствующими их процветанию, типы животных и растений, сложившиеся в геологически новейшее время, видим типы, дробящиеся и слагающиеся в дальнейшие новые формы на наших, можно сказать, глазах.

Такой гетеросинхронизм явлений можно наблюдать только в великом, не нами созданном, музее свободной природы, на немногих уже теперь ее участках, которые уцелели среди жилья и жадной эксплоатации земли человеком. И замечательно, что этот гетеросинхронизм, эта возрастная дисгармония и морфогенетическая пестрота животных и растительных форм нисколько не нарушают высшей гармонии картин природы. Они, эти картины, как и все, из чего они слагаются, имеют не только свои гармоничные couleurs locales, но и свой определенно выраженный, местный стиль.

Откуда же берется в природе эта строго выдержанная стильность?

Создают и поддерживают ее только аналогичные условия существования организмов и тот отбор форм, та их селекция, которую производит без всякого насилия сама природа во всем многообразии и сложности физико-географических условий на поверхности земного шара.

Самое понятие стиля, самая чуткость к нему нашего глаза несомненно и рождены и воспитаны лицезрением разных явлений и картин природы. Основные элементы всех наших искусств даны нам также непосредственно, из рук в руки, самой нас родившей природой. Кем, как не ею, обучены мы и музыке, и живописи, и ваянию, и зодчеству?

Но она не только обучила нас этим искусствам еще на заре нашей жизни; она и поныне будит в нас влечение к ним, зажигает в нас священный огонь вдохновения, призывает нас к творчеству, давая нам ни с чем не сравнимые наслаждения...

В великом музее природы мы со времен Ламарка, Уолласа и Дарвина учимся истории происхождения и эволюции органического мира, все дальше и глубже вникая в процессы видообразования, знакомимся с самыми разнообразными формами, циклами и укладами жизни разных организмов, изучаем самые сложные вопросы взаимоотношений организмов, постепенно и последовательно разрешаем самые трудные задачи биологии, находим драгоценнейшие архивные склады самой природы, открывающие перед нами страницы истории всей земли, — и мы жадно читаем в этом громадном музее великую книгу бытия всего живого, вынося из этого чтения и дальнейшее свое умственное и моральное развитие, и опыт, и знания, широко прилагаемые к строительству нашей собственной жизни...
 

Дальновидное ограждение обширных участков природы от натиска человека было осуществлено ранее других стран в Северной Америке: пришлое в нее из Европы население оказалось тут на высоте задач культурного человечества; американские колонисты давно уже искупили те грехи и ошибки, которые были ими совершены в начале.

Еще в 1832 г. сенат Северо-Американских Соединенных Штатов об'явил государственной собственностью территорию горячих ключей в Арканзасе, а в 1863 году в Калифорнии, в знаменитой теперь Иосемитской долине Сиерры Невады был учрежден первый так называемый национальный парк, включивший в себя девственный лес и послуживший образцом для прочих заповедников, учрежденных после того в изобилии в других штатах Северной Америки. В этом обширном участке девственной природы, охраняемом 15 патрулями стражи и доступном для обозрения широких масс населения, царит теперь строгий порядок: в нем не допускается жилья, пастьбы скота, собак, проезда на автомобилях, разведения огня, употребления спиртных напитков; охота в нем воспрещена, а рыбная ловля строго ограничена.

Не буду вдаваться здесь в подробности относительно других заповедников природы, созданных на обширной территории Соединенных Штатов Сев. Америки; подробности эти можно найти у нас в брошюрах и журнальных статьях инициатора широкой постановки в России дела природоохранения, академика И. П. Бородина, профессоров Д. Н. Анучина, Г. А. Кожевникова, В. И. Талиева и других пропагандистов разумного отношения к свободной природе. Напомню только, что знаменитый Иеллоустонский национальный парк, учрежденный на территории Соединенных Штатов Сев. Америки в 1872 г., занимает квадрат, равный по площади, приблизительно, целой Саксонии, что в нем достигнуто не только размножение полезных животных (олени), но и превращение врагов человека в его друзей (медведи); напомню, что в Соед. Штатах Сев. Америки насчитывается теперь не менее 39 больших и 56 малых заповедников свободной природы, что проектируется еще несколько новых, и что территория, занятая Соединенными Штатами, включая в нее и Аляску, значительно меньше территории одной нашей Сибири; укажу также, что в Северной Америке существует теперь еще целый ряд национальных "охотничьих" заповедников ради сохранения разных крупных зверей, во главе с американским бизоном, участков и заповедных станций для охраны птиц в разные периоды их жизни, а также биологических наблюдательных, отчасти экспериментальных станций.

Но на первом месте в деле охраны природы стоит теперь уже не великая заатлантическая республика, положившая почин в этом культурном деле, а Англия, широко осуществившая природоохранение именно в своих колониях. В то время как в Соед. Штатах общая сумма площадей заповедников свободной природы составляет немного менее двух миллионов десятин, в одной Канаде, превышающей, правда, территорию, занятую Соед. Штатами, но все же не достигающей размеров нашей Сибири, площадь, занятая сравнительно недавно учрежденными там заповедниками, превышает теперь уже 4 миллиона десятин земли. Кроме того Англией много сделано для охраны природы также в Австралии, Тасмании, Новой Зеландии и в Африканских колониях.

Не менее назидательный пример дают нам и другие, даже мелкие государства Европы. И Швеция, и Бельгия, и маленькая Швейцария сделали за последнее время, насколько позволяли им их скромные территории и средства, очень много для охраны природы, не столько, правда, в виде выделения в заповедники целых территориальных участков, сколько в заботах об охране отдельных памятников природы а также животных и растений, даже вовсе не редких в других странах, но угрожающих исчезновением под влиянием деятельности человека на данной территории. В этих небольших странах мы видим, следовательно, именно музейное отношение к местной природе в ее естественной обстановке и музейные же попечения об ее отдельных произведениях. Франция и Бельгия подошли к делу охраны природы преимущественно со стороны артистической, став на защиту, прежде всего, природного пейзажа.

Германия в лице профессора Конвенца (Н. Conwentz), Швейцария в лице д-ра Саразена (Paul Sarasin), Северная Америка в лице писателя Сетон-Томпсона имеют своих энергичных проповедников природоохранения.

К стыду нашему, Россия, всегда обладавшая и еще обладающая наибольшим фондом неиспользованных под культуру земель, в деле покровительства природе всегда стояла и стоит на одном из последних мест.

Наше стихийно-экстенсивное расселение и хищнические на протяжении веков приемы пользования природными богатствами страны истощили и перепортили в ее природе многое из того, что могло бы быть в ней бережно охраняемым, а отчасти и вполне неприкосновенным без малейшего ущерба для народного хозяйства и государственной экономики.

Природа России, за исключением лишь некоторых ее окраин, была всегда в особенно угрожаемом положении именно вследствие равнинного характера нашей страны, по которой беспрепятственно и широко раскатывались народные волны и на площади которой все было легко доступно, если не для рациональной, то во всяком случае для хищнической эксплоатации. Только это обстоятельство и может служить нам некоторым оправданием в том, что на громадных наших равнинных площадях и невысоких горах природа России подверглась сильнейшему обеднению и искажению со стороны человека, особенно в течение последнего столетия. Но это же обстоятельство обязывает нас быть особенно осмотрительными в будущем.

В любви русского человека к родной природе нельзя сомневаться: любовь эта ярко выразилась во всей нашей изящной словесности, во всем складе древне-народных лирики и эпоса. Но она, вследствие несовершенств и полной устарелости отходящего ныне в область преданий государственного строя, осталась в самом сыром, инертном и бесплодном виде, без всякой культуры, без поддержки, без развития ее на общую пользу.

Вот почему русский человек, в общей своей, не по своей вине непросвещенной массе, был удивительно безжалостен к первобытной природе своей страны.

В течение прошлого века были в России сведены без остатка громадные площади леса, распаханы все южно-русские степи, совершенно истреблены многие животные, как например, дикая лошадь (тарпан), степная раса тетерева в южной России, речной бобр; ранее были совсем стерты с лица земли встречавшаяся в наших пределах (именно у берегов Камчатки) морская корова, а еще ранее тур (буй-тур наших сказаний и летописей, Bos primigenius); другие животные были страшно стеснены в своем распространении или же почти совсем выбиты, как камчатский морской бобр, котик, зубр, некоторые породы оленей, соболь, черно-бурая лисица, кабарга, местами дикая коза, кабан, медведь, куница, лось, сайга, стрепет, турач, фазаны, сурок, выхухоль, летяга и мн. др. Характер местности и растительный ее покров изменился до полной неузнаваемости на громадных протяжениях России, и многие растительные формации (т. е. сообщества растений) и высоко ценные "памятники природы" исчезли в ней бесследно и безвозвратно. Такие явления, как дерево тисса (Taxus baccata) тысячелетнего возраста, являющееся индивидуально современником, быть может, крещения Руси и случайно уцелевшее до наших дней на скале Ай-Петри в Крыму, представляет у нас редчайшее исключение, в то время, как равноценные памятники природы нередки на Западе; встречаются они, как священные реликвии, даже и у нецивилизованных народностей, которые, хотя бы в связи с религиозным культом, умеют ценить свои священные деревья и целые их рощи.

За исключением немногих частных владельцев отдельных имений и большинства монастырей, подававших у нас во множестве случаев пример бережно-любовного, хотя и огражденного обрядностью, отношения к природе, мы до второй половины прошлого столетия нисколько не заботились о сохранении хотя бы небольших участков природы в действительно неприкосновенном виде. Только охрана зубра в Беловежской пуще (Пружанского уезда Гродненской губ.), которая под узким флагом императорской охоты была обращена в род заповедника, к сожалению, все же эксплоатировавшегося и отчасти искусственного (примесь акклиматизованных животных); устройство естественного зоопарка на острове Аскольде близ Владивостока, да выделение, по инициативе покойного профессора В. В. Докучаева, неприкосновенного участка целинной степи в Старобельском уезде Харьковской губернии, с тех пор, к сожалению, не только не охранявшегося, но даже эксплоатировавшегося для покосов и пастьбы, — вот все, что сделано было до самого последнего времени в смысле ограждения образцов первобытной природы на громадной территории России.

А между тем уже в семидесятых годах прошлого века раздавались голоса, справедливо сетовавшие на оскудение русской природы. Особенно среди них выделялось вдохновенное слово покойного профессора Модеста Николаевича Богданова, явившегося духовным наследником первого в нашей изящной литературе действительного знатока и страстного любителя природы, незабвенного нашего писателя С. Т. Аксакова. Но к голосу М. Богданова тогда достаточно не прислушивались.

И вот, только за последние 9—10 лет, после докладов и статей академика И. П. Бородина в Петрограде, поддержанного несколькими другими лицами, особенно же энергичной и талантливой пропагандой проф. В. И. Талиева в Харькове, движение в пользу охраны природы стало в России на более реальную почву. По инициативе Бородина, при нашем Географическом Обществе образовалась постоянная Природоохранительная Комиссия, которая приняла на себя обязанность давать отзывы и указания для осуществления тех или других мер. Комиссия эта ссбрала обширные материалы для так называемой "инвентаризации памятников природы" в России и выработала законопроект о будущих заповедниках свободной природы на всей громадной территории нашего отечества. В конце 1917 г. Русское Географическое Общество в лице Природоохранительной Комиссии созвало особое совещание, посвященное неотложным задачам природоохранения. На этом совещании были доложены и обсуждены выработанные Комиссией законопроект об заповедниках и общий план учреждения крупных заповедников природы России.

Одновременно со всем этим начали-было возникать в разных местностях России локальные кружки и организации ради той же цели, и был уже близок к осуществлению целый ряд мероприятий для создания в России первых прочно поставленных заповедников и приютов природы, во главе с большим американского типа заповедников Кавказской природы в той горной части Кубанской области (Майкопский отдел), где еще сохранились зубры (кавказские) и другие редкие теперь животные и ценные в научном отношении растения. Сохраняя типичные для Главного Кавказского хребта черты природы, давая приют многим обреченным на исчезновение животным и растениям древнего происхождения, этот возвращенный в девственное состояние участок близко напоминал бы в то же время и первобытный мир Западной Европы, давно уже отошедший в область преданий и там нигде уже не восстановимый. Этот национальный парк составил бы, следовательно, один из поучительнейших для всех и каждого отделов живого музея природы России.

В Сибири некоторые из намеченных к учреждению заповедников должны были носить, в связи с местными потребностями, отчасти и промысловый характер, служа очагами размножения соболя, сибирских оленей, может быть также речного бобра и других ценных промысловых животных. В ряду русских заповедников должно было оказаться и знаменитое имение Фальц-Фейна — Аскания Нова, Днепровского уезда Таврической губернии, с его замечательным акклиматизационным зоопарком, служащим, как известно, между прочим и научно-практическим целям (гибридизация животных), и с двумя прекрасными показательными участками целинной степи.

Но как ни отрадны были эти первые начинания, нельзя было не признать, что это были лишь скромные крупицы того дела, которое выдвинула на очередь сама многообразная природа России, особенно с начала усиленного заселения новых площадей на востоке и перехода к новым формам землепользования на западе нашей страны, когда у нас исчезло столько удельных и частновладельческих имений, где до последнего времени непрерывно сохранялись отдельные клочки природы в виде лесов, рощ, перелесков, парков, лугов, болот и т. д. Все это теперь, если еще не исчезло, то может бесследно исчезнуть в самый короткий срок.

Новые формы землепользования не только сотрут с лица нашей земли последние мелкие приюты сколько-нибудь свободной природы, лишив население наше необходимых в жизни человека произведений этой природы (как, напр., с‘едобные грибы, ягоды, дичь и проч. во многих густо населенных местностях, бедных лесом); новые формы землепользования, без своевременного принятия необходимых мер предосторожности, в значительной степени лишат средств пропитания и существования кочевое животное население всего нашего громадного по площади и ее протяжению Севера; я разумею, именно, птиц, длинные перелетные пути которых пролегают по нашим равнинам. Их охрана зависит в значительной степени также от будущих наших охотничьих законоположений. Не надо забывать, что обильное и разнообразное животное, в частности пгичье, население нашего Севера, является нашим народным богатством, кормя и отчасти одевая значительную часть населения как этого Севера, так и примыкающих к нему с юга областей. Не надо забывать и того, что в коренном животном населении средне- и южно-русских, а равно и сибирских равнин у человека есть немало друзей и незаменимых пособников в сельском хозяйстве, как, напр., все насекомоядные птицы и звери, требующие во многих случаях определенных условий для своего существования и успешного размножения. Ведь, далеко не все из них мирятся с искусственной обстановкой, создаваемой человеком.

Ужасная, подорвавшая наши хозяйственные рессурсы война, последовавшая за ней революция с ее эксцессами и экономическая разруха, которую мы столь длительно переживаем, нанесли тяжкий, во многих случаях трудно поправимый ущерб нашей природе. Вместе с частновладельческими усадьбами и благоустроенными культурными хозяйствами уничтожены и перепорчены обширные в сумме площади лесов и парков. Животное население многих строго охранявшихся раньше лесов, рощ и парков бессмысленно уничтожено. За примерами ходить не далеко: они имеются в ближайших окрестностях нашего города.

Сумма ущерба, нанесенного у нас за последние 2 года человеком природе, пока не поддается даже приблизительному учету, по недостатку сведений с мест. Но рано или поздно она выяснится, а в то же время в жизни страны неизбежно скажутся, — они уже и теперь во многом сказываются — все печальные последствия безрассудного погрома, разграбления и истощения человеком природы и нарушения в ней естественного равновесия производительных сил. И только тогда, — увы, уже слишком поздно, — станет ясно каждому, что

Для разрушения зданья довольно бывает и часа.
Для воссозданья его — мало и многих годов!

Итак, задачи природоохранения в Европейской России сводятся в настоящий момент к немедленному ограждению и защите всего того, что еще в ней уцелело от беспорядочного и буйного натиска человека. Все изданные в этом направлении декреты недостаточны, так как нет никаких гарантий их исполнения и нет органов для наблюдения за этим исполнением.

Только после принятия экстренных мер к спасению всего уцелевшего можно будет приступить к созданию того живого музея природы, идее которого посвящена настоящая речь, и тех примыкающих к нему, так сказать, хозяйственных пристроек, которые необходимы для целей государственно-экономических.

Что же касается Азиатской России и наших южных окраин, мне очень хотелось бы провести перед глазами уважаемой аудитории все то, что нуждается там в самой бережной охране, иллюстрируя мое сообщение фотографиями и образцами. Но сделать это не позволяют ни время, ни место. Буду надеяться, что все увидят эти иллюстрации в нашем центральном Географическом музее, уже преднамеченном к созданию на настоящей конференции. Бегло отмечу здесь только следующее. Дивные горные леса Кавказа с их разнообразной в разных частях края растительностью, среди которой многоценным деревом является сильно уже истребленный, растущий в Западном Закавказьи самшит или пальмовое дерево (Buxus sempervirens); островки лесов среди закавказских степей с вымирающим особым видом сосны (Pinus eldarica), береговой свидетельницы бывшего там некогда моря; обширные площади девственной тайги разных типов, как в равнинах, так и в горах Сибири, с их животным населением; все островки реликтовой, грозящей в ней исчезновением, растительности; образцы ее разнообразных степей, лесостепи, лугов, солончаков, болот; чудная смешанная растительность Уссурийского края, с его богатейшим животным миром, среди которого тигр еще может встречаться наряду с лосем и даже с северным оленем,— единственный уголок мира, где возможна такая комбинация; горные леса Семиречья из стройной тянь-шанской ели; чудная там луговая и кустарная растительность горных склонов и ущелий, леса из дикой яблони и других лиственных пород; горные высоты с каменными баранами (архарами) и гигантскими куропатками (улларами); замечательные реликтовые леса Туркестана из ореховых деревьев и немногих других древесных пород; фисташковые рощи полупустынных гор и предгорий Закаспийского края, с животным миром, отчасти общим с Индией; многовековые саксаульники среди безводной пустыни с их своеобразнейшей фауной; густая растительность тугайного типа по течению среднеазиатских рек; камышевые заросли, где тигр еще охотится на кабанов и где в изобилии живут фазаны, — заросли, переносящие наше воображение в джунгли Индии, — разве все это не жемчужины, ожидающие во множестве живых образцов самого бережного охранения?

Ведь, если мы признаем необходимость самых строгих мер для охраны памятников искусства и старины — дела рук человеческих, разве не еще более важна охрана памятников тысячевековой деятельности природы, которые, к тому же, дают нам ничем незаменимые подспорья в нашей жизни?
 

План общего государственного строительства в деле охраны природы должен вылиться, по моему мнению, в следующие главные формы.

1. В учреждение в разных частях нашей страны обширных неприкосновенных национальных парков, составляющих собственность государства. Цель этих заповедников — служить не только живыми музеями первобытной природы, но и ее неугасимыми очагами, дающими возможность свободно размножаться и распространяться по окрестности разным животным и растениям.

2. В учреждение особых зоопарков (отчасти огороженных) и охотничьих парков и резерватов (неогороженных), преследующих, главным образом, промысловые цели: разведение в свободной природной обстановке дичи и особенно ценных животных (пушных зверей, некоторых промысловых птиц и т. д.), свойственных данной местности. (В это понятие, однако, не входят так называемые зоофермы, представляющие уже чисто хозяйственную отрасль).

3. В образование защитных станций, как для гнездовья и зимовья, так и для остановок во время осеннего и весеннего течений разных перелетных птиц.

4. В создание ряда сравнительно небольших заповедников для сохранения всех основных физико-географических типов нашей природы и, прежде всего, растительности на разных почвах и в разных физико-географических условиях. Такие заповедники будут иметь большое значение в деле изучения естественной эволюции растительности, почвообразования и сельско-хозяйственной мелиорации.

5. В образование возможно большего количества небольших защитных участков, вкрапленных во всю страну, особенно же в густо населенных местностях. Участки эти должны служить, с одной стороны, местами приюта для всех утесняемых культурой, во многих случаях полезных животных и растений (как, например, разные насекомоядные птицы и звери, разнородная дичь, дикие ягодные растения, с'едобные грибы и проч.), с другой стороны — парализовать невыгодные изменения в рельефе данной местности (образование и разростание оврагов, образование сыпучих песков и проч.), а также и вредные изменения в ее гидрологии.

6. В защиту всех отдельных памятников природы, заслуживающих этого или в интересах науки и поучения, или же в интересах чистой эстетики (охрана пейзажа). В эту категорию должны входить как отдельные замечательные в том или ином отношении деревья и, прежде всего, многовековые, редкие, особенно же близкие к вымиранию растения и животные, с другой — особенно замечательные озера, источники, водопады, пещеры, камни, скалы и разные объекты и явления из области геологии, т. е. истории Земли. Все эти памятники природы нуждаются в научной инвентаризации.

7. Во всемерное развитие в населении, при помощи школы (особенно — народной) осмысленной любви, уважения и бережного отношения к природе и ко всем ее произведениям.

В этом деле широкую помощь может оказать также популяризация предмета путем организации лекций, передвижных выставок для широких слоев населения и распространения общедоступных изданий.
 

В заключение я возвращаюсь к сумме целей, в которых должна существовать в России строгая охрана участков свободной природы и отдельных ее памятников.

Обширные и разнообразные образцы свободной природы нашей страны нам нужны, прежде всего, для целей изучения и поучения.

Не всем у нас, может быть, известно, что дело систематического и биогеографического изучения органической природы нашей громадной страны находится в стадии еще, можно сказать, предварительной разработки. Мы не имеем даже сколько-нибудь полного каталога, т. е. схемы переписи всего животного и растительного населения России. Ежегодно описываются многие сотни совсем новых для науки видов и других форм животных и десятки — растений из пределов России. И многое не только из детально не изученного, но даже из не описанного еще хотя бы провизорно и нигде не зарегистрированного может исчезнуть у нас бесследно, вследствие изменений и искажений, безудержно вносимых человеком в природу страны. Такие примеры уже имели у нас место на протяжении прошлого столетия и даже несколько раньше.

Не менее важны в интересах науки участки свободной, всецело предоставленной себе природы для длительных наблюдений, отчасти опытного, экспериментального характера. История развития и смены в природе ботанических формаций в связи с вопросами почвоведения может быть прослежена и изучена только при наличности разнородных неприкосновенных участков свободной от влияния человека природы. Разрешение множества вопросов в области биологии животных также возможно только в свободной природной обстановке. Вот почему в других странах, как напр, в Северной Америке, к заповедным участкам нередко теперь приурочиваются наблюдательные и экспериментальные научно-биологические и общеобразовательные станции. То же совершенно необходимо и у нас, тем более, что станции эти во многих случаях могут служить и практическим целям.

Чрезвычайно важно для нас — для всего человечества — педагогическое, показательное значение всех заповедников и памятников природы. На эту тему я не буду здесь распространяться, так как уже говорил об этом отчасти в начале настоящей речи; немало говорилось об этом у нас в разное время и в печати.

Громадно значение, как больших, так и малых заповедников природы для общей ее экономии, для поддержания в ней естественного равновесия сил, а также и для разумного пользования человеком ее произведениями. Это видно уже из отдельных, частных штрихов настоящего сообщения. К тому же некоторые заповедники природы могут иметь для нас и чисто практическое значение, — напр, в деле поддержки и развития промыслов (рыбных, зверовых и т. д.), в качестве предохранительных участков от явлений, вредных для сельского хозяйства, и т. д.

Можем ли мы при всех этих условиях ограничиваться одними "богадельнями" для вытесняемых из природы животных (зверинцами и зоопарками) и растений (ботаническими садами), лишив их права на свободное существование в природе?

Ведь, есть еще одна сторона в деле охраны очагов свободной природы, на которой мне хочется, хотя бы на минуту, остановиться. Напомнить о ней особенно уместно в наше время разгара чисто-материалистических стремлений и, несмотря на высоту подъема волны социалистических идей, все же, увы, эгоистических настроений. Это — сторона вопроса чисто этическая.

Не говоря о том, что нетронутая человеком природа дает ему ничем не заменимые эстетические наслаждения, возвышая его душу, — на нас лежит и большой нравственный долг перед природой, — сыновний долг перед матерью.

Природа не только выкормила нас; она нас в свое время развила и воспитала; она нас и ныне кормит, учит и воспитывает. Только благодаря непосредственному содействию разных сил природы, в частности, благодаря сотрудничеству некоторых животных, человек на заре своей жизни "в люди вышел", приобретя основные черты разумного существа, Homo sapiens.

Развитие и чрезвычайное размножение человека, обусловившее его широкое распространение в ущерб другим организмам, представляют, в сущности, только случайный эпизод в истории Земли.

Но если человек сумел при этом настолько возвыситься над всем живущим на нашей планете, что выработал и вырабатывает далее в своей жизни высшие социально-этические начала, то он должен возвыситься и до сознания того, что, живя, надо давать жить и всему живому, — что надо уметь везде и всегда, как говорят французы, — vivre et laisser vivre.

Создавая и уважая законы всякого разумного общежития, мы не можем не сознавать, что на земной поверхности имеет высшее право свободного существования все на ней от века живущее. К тому же жизнь на Земле переплетена и связана такой сложной сетью внутренних взаимоотношений, что мы не имеем ни нравственного права, ни физической возможности нарушать искони установившееся равновесие жизненных сил. Нарушая это равновесие, безудержно гася очаги жизни природы, расхищая и растрачивая ее основной фонд, мы сами себе роем яму, готовим потомству нашему печальное будущее...

В настоящий, многотрудный для всех нас момент надо особенно деятельно стремиться к тому, чтобы поскорее восстановилось не только широкое право на существование и дальнейшее развитие человеческой жизни во всем многообразии ее духовного склада, но и попираемое человеком право на существование всего живого на Земле!
 

Главнейшая литература: Анучин, Д. Н. Охрана памятников природы и Кожевников, Г. А. Международная охрана природы ("Землеведение" 1914 г., кн. I—II), Москва, 1914. — Бородин, И. П. Охрана памятников природы (Русское Географическое Общество. Постоянная Природоохранительная Комиссия. № i), СПБ., 1914, [в 1-м изд. в Трудах Бот. Сада при Юрьевском Универс., т. XI, вып. 4, 1910, во 2-м издании — в "Лесном Журнале" 1911 г., № 1—2]; Мировая охрана природы (отчет академика И. П. Бородина о командировке в Берн на Конференцию по международной охране природы) (Русск. Географ. Общество. Постоянная Природоохранительная Комиссии. № 2), СПБ., 1915; Хортицкое Общество охранителей природы (Труды Ботанич. Сада при Юрьевском Универс., т. XIII, вып. 1, 1912). — Бутурлин, С. А. Охотничий законопроект ("Наша Охота", Сентябрь—Октябрь 1909 г.). — Виноградов-Никитин, П. З. Охрана памятников природы ("Лесной Журнал", 1911 г., № 1—2). — Генерозов, В. Я. Об административной организации американских заповедников и их экономическом значении — ("Наша Охота", 1914 г., №№ 14 и 15). — Греве, К. А. Покровительство диким животным (Труды II Всероссийского Съезда Охотников в Москве в 1909 г.), М., 1911. — Житков, Б. М. О промысле и охране птиц в дельте Волги (Материалы к познанию русского охотничьего дела, вып. IV), СПБ., 1914. — Забелин, К. А. По поводу заповедников ("Наша Охота" 1917 г., № 7). — Карцов, Г. П. Беловежская Пуща, СПБ., 1903 (изд. Гл. Управл. Уделов). — Керн, Э. Э. Лес и его значение в природе. Введение к изучению основного закона о лесах 27-го мая 1918 года, Петроград, 1919. — Кожевников, Г. А. О необходимости устройства заповедных участков для охраны русской природы. Доклад Юбилейному Акклиматизационному С'езду 1908 г. в Москве, М., 1909; О заповедных участках (Труды II Всероссийск Съезда Охотников в Москве 1909 г.), М., 1911. — Козлов, П. К. Аскания-Нова в ее прошлом и настоящем ("Русская Старина” 1914 г,), СПБ., 1914. — Миллер, Э. Э. Об охране памятников природы (Труды Бессарабск. Общ. Естествоиспытат., т. III, 1912 г.), Кишинев, 1912. — Пачоский, Iос. Современные задачи изучения растительного покрова. К вопросу о необходимости учреждения степной ботанической станции (Записки Общ. C.-Хоз. Южн. России за 1910 г.), Одесса, 1910. — Семенов-Тян-Шанский, А. П. Наши ближайшие задачи на Дальнем Востоке, СПБ., 1908. — Семенов, П. П. и Семенов, А. П. Растительный и животный мир ("Россия. Полное географическое описание нашего отечества" под ред. В. П. Семенова, т. II: Среднерусская черноземная область, 1902). — Соловьев, Д. К. Типы организаций, способствующих охране природы (Материалы к познанию русского охотничьего дела, вып. X), Пгрд., 1918; Заповедники и их задачи ("Наша Охота", 1917 г., № 6); Что такое охотничье хозяйство (Библиотека Сельского Хозяйства Советской России) Пгрд, 1919, — Сукачев, В. Н. Об охране природы Жегулей (Записки Симбирск. Области. Ест.-истор. Музея, вып. 2), Пгрд., 1915. — Талиев, В. И. Охраняйте природу! Харьков, 1913; то же, 2-е изд., X., 1914; Выставка охраны природы (Бюллетень Харьк. Общ. Любит. природы 1914 г., № 1); Святые горы Харьковской губ. как "памятник природы" (там же, 1914 г., № 6), X., 1914. — Филипшин, И. С. Общественная охрана полезных птиц, Харьков, 1913. — Шингарев, К вопросу о хищническом истреблении рыбы и законодательной охране рыбных богатств наших рек (Бюллетень Харьк. Общ. Любит. Природы, 1913 г., № 5), X., 1913. — (Аноним). Охрана памятников природы (Труды Ботанич. Сада при Юрьевск. Универс., т. XV, вып. 2—3, 1914). — Бюллетени Харьковского Общества Любителей Природы, 1912—1918 (статьи и заметки разных авторов). — Труды Второго Всероссийского Съезда Охотников в Москве (17—25 ноября 1909 г.). М., 1911. — Дневник XIII Съезда русских естествоиспытателей и врачей в Тифлисе (16—24 июня 1913 г.) Тифлис, 1914.