Ничто так не способствует
просвещению здорового чело-
веческого разума, как именно
география.
Кант. Физическая география.
Может быть не всем известно, что факт основания Академии Наук в Петербурге находится в самой тесной связи с выяснившейся в начале XVIII века настоятельной необходимостью ближе ознакомиться с географией России и сопредельных стран.
Идея учредить в Петербурге Академию Наук была внушена Петру Великому Лейбницем.
В 1697 году, во время проезда русского посольства через ганноверские владения, Лейбниц составил две записки, в которых советовал русскому правительству прежде всего "основать центральное учреждение для наук и художеств", а затем, между прочим, "составить точное описание страны, чтобы узнать ее нужды". Для последней цели Лейбниц рекомендовал составлять карты, производить астрономические наблюдения, записывать особенности наречий и обычаи, изучать промыслы и естественные производительные силы страны, наблюдать склонение и наклонение магнитной стрелки 1) и, наконец, исследовать берега северо-восточной Азии, чтобы узнать, соединяется ли Азия с Америкой или же они разделены проливом.
Задача географического изучения России и сопредельных стран не переставала интересовать великого философа, и в своих письмах к царю и его приближенным, а также при личных свиданиях с Петром, он постоянно возвращался к этой теме. Упоминая в одном из своих писем о свидании с царем, Лейбниц говорит, что царь готов оказать содействие исследованиям "в России, в Сибири или в самом Китае". Действительно, Петр старался, по возможности, следовать советам Лейбница. Он отправил в 1720 году в Сибирь для географических исследований врача Мессершмидта, начертал план Академии и распорядился о назначении экспедиции, целью которой было искать, где Азия "сошлась с Америкой", как говорится в собственноручной инструкции, написанной Петром 6 января 1725 года, за три недели до смерти.
Руководство этой, так называемой первой Камчатской экспедицией, было поручено Берингу. Она была организована до учреждения Академии, и потому Академия в ней участия не принимала. Но зато вторая Камчатская экспедиция, работавшая тоже под начальством Беринга, с 1732 по 1743 год, находилась под руководством Академии, и подлинные отчеты некоторых ее участников и до сих пор хранятся в архиве Конференции.
Вторая Камчатская экспедиция была предприятием грандиозным даже на современный масштаб. Работы этой экспедиции растянулись на всю Сибирь, Курильские острова, Японию, Америку. Результатом ее явилось: открытие Северо-Западной Америки, описание Курильских островов и Северной Японии, исследование Камчатки Крашенинниковым и Стеллером, работы Гмелина по изучению Сибири, чрезвычайно важные материалы по исторической географии Сибири, собранные Г. Миллером, и, наконец, совершенно исключительный в истории географических открытий подвиг — описание северных берегов Сибири.
В первой половине XVII века Сибирь, от Енисея до Тихого океана, была пройдена и частью положена на карту казаками. Но открытие этой страны для ученого мира, первое научное исследование и описание ее было дано трудами великой Камчатской экспедиции, а затем академическими экспедициями 1768—74 годов. Эти предприятия составляют эпоху не только в деятельности нашей Академии, но и в истории географических открытий вообще. Поэтому мы, говоря о роли Академии Наук в истории географических открытий, останавливаемся лишь на XVIII веке, ибо на долю академических исследователей XIX века выпадает лишь продолжение и углубление на месте работ своих великих предшественников. К тому же, с открытием в 1845 году Русского Географического Общества, Академия Наук передает этому новому учреждению заботу о снаряжении географических экспедиций. Впрочем, дело изучения географии России и сопредельных стран и в дальнейшем продолжало живо интересовать Академию, о чем свидетельствует ее внимание к экспедициям Пржевальского и его последователей в Азии, снаряжение полярной экспедиции Толля и Бялыницкого-Бирули, организация Якутской экспедиции и т. д.
После этого отступления возвращаемся ко второй Камчатской экспедиции.
В обсуждении плана экспедиции принимали участие Сенат, Адмиралтейств-коллегия и Академия Наук. Помощником Берингу был определен капитан Алексей Ильич Чириков, один из лучших моряков своего времени, вторым помощником лейтенант Мартын Шпанберг. От Академии Наук были назначены: Гмелин, Миллер, Стеллер, Крашенинников, И. Фишер, Красильников и другие.
Герард Фридрих Миллер (1705—1783) был ученый большого таланта, широкого кругозора и громадной эрудиции. По специальности историк, он собрал в Сибири неоценимые материалы по истории и географии этого края, а затем лично изучал быт бурятов, тунгусов, остяков, вогулов. Между прочим, он нашел в 1736 году в якутском архиве подлинные отписки и челобитные Семена Дежнева, относящиеся к его знаменитому плаванию из устья Колымы к Анадырю в 1648 г. Миллер по достоинству оценил эти документы и в 1758 г. дал описание плавания Дежнева на русском и немецком языках.
Иоганн Георг Гмелин (1709—1755), по образованию медик, путешествовал в Сибири вместе с Миллером, с которым и вернулся в Петербург в 1743 году. Здесь он обработал собранные им ботанические коллекции; результатом явился классический труд Hora sibirica, в предисловии к которому дано превосходное описание природы Сибири. В 1751—52 г. Гмелин опубликовал в Геттингене свой отчет о сибирском путешествии: Reise durch Sibirien.
Георг Стеллер (1709—1746) был натуралист необычно разносторонний и прирожденный путешественник. Вместе с Берингом он совершил в 1741—42 годах плавание из Камчатки в Америку и обратно на Командорские острова. Главнейшее, что мы знаем об этих плаваниях и сделанных во время них географических открытиях, основано на трудах, оставленных Стеллером и опубликованных после его смерти. 20 июля 1741 года Стеллер высаживался на остров Каяк, против горы св. Ильи в Аляске, и дал подробное описание природы этого острова, а также обнаруженных здесь следов человека (туземцы при приближении русских скрылись). За день пребывания на острове Стеллер успел описать около 160 видов растений и ряд животных; из последних упомянем о Стеллеровой хохлатой сойке, Cyanocytla Stelleri, одной из характернейших птиц этого побережья. На обратном пути, в сентябре на Шумагинских островах русские и вообще европейцы впервые встретились с алеутами, подробное описание коих дает Стеллер. 6 ноября судно экспедиции "Св. Петр" потерпело крушение у острова, названного именем скончавшегося здесь командора Беринга. Стеллер вместе с экипажем "Св. Петра" перезимовал на острове и в августе 1742 года вернулся в Петропавловск. Лишь спустя сорок лет Палласом было опубликовано подробное описание острова Беринга, составленное Стеллером. Но еще ранее, в 1751 году, Академия напечатала замечательное исследование Стеллера о морских зверях острова Беринга, где подробно описан морской бобр (правильнее морская выдра, ибо с бобрами это животное не имеет ничего общего), морская корова, в 1768 году окончательно истребленная, котик, сивуч. По возвращении с острова Беринга Стеллер оставался на Камчатке еще два года, занимаясь здесь разносторонними географическими исследованиями. После него осталось классическое описание этой страны: Beschreibung von dem Lande Kamtschatka, изданное в 1774 году. Кроме того, Стеллер собрал обширные ботанические материалы в Сибири. В Архиве Конференции Академии Наук до сих пор хранится много неопубликованных рукописей его.
Степан Петрович Крашенинников (1713—1755) производил исследования на Камчатке и напечатал классическое "Описание земли Камчатки", изданное Академией в 1755 году и впоследствии несколько раз переиздававшееся. Оно заключает неоценимые материалы по истории и этнографии этой страны, написано прекрасным русским языком и до сих пор читается с величайшим интересом. Книга эта переведена на английский, немецкий, французский и голландский языки. Последнее русское (академическое) издание вышло в 1818 году. Сочинение это заслуживало бы переиздания, так как до сих пор не потеряло своей свежести.
Геодезист Красильников сделал во время экспедиции несколько астрономических определений.
Таковы же научные результаты экспедиции Беринга, которые получены трудами ученых, посланных Академией.
В 1739 году учрежден при Академии географический департамент, которому поручены съемки в России и издание карт. В 1745 году Академией издан, при ближайшем участии ее члена, знаменитого математика Эйлера, "Атлас Российский" (1745) из 19 карт. С изданием этого атласа "география российская, — как писал Эйлер, — приведена в гораздо исправнейшее состояние, нежели география немецкой земли".
В деле изучения России эпоху составляют академические экспедиции 1768—1774 годов. С изданием академического атласа и с опубликованием описания путешествий Палласа, Гмелина (младшего), Гюльденштедта, Лепехина и Георги география России становится на прочную основу. Все названные труды, переведенные и на иностранные языки, весьма способствовали распространению правильных сведений о России заграницей. В течение 1768—74 годов Академия, можно сказать, открыла ученому миру новую часть мира — Россию. Грандиозный план исследований, широта размаха и удачный подбор руководителей до сих пор вызывают в нас изумление. Преждевременная смерть двух талантливых участников, Гмелина и Гюльденштедта, есть, конечно, большая потеря для науки. Но отчеты их, в значительной части заботами неутомимого Палласа, были своевременно опубликованы. Вообще, в лице Палласа экспедиции имели доброго гения.
Академические экспедиции сохранили для потомства массу фактов из области археологии, этнографии, зоологии, ботаники, получение или восстановление коих в настоящее время было бы невозможно. Так, некоторые из встреченных ими животных ныне уже вымерли. Самуил Гмелин описывает из Бобровского уезда Воронежской губернии тарпана (equus Gmelini Ant.), — дикую лошадь мышастого цвета, некогда массами водившуюся в южно-русских степях. Последний экземпляр этого, к сожалению, весьма мало изученного вида, был убит не далее как в 1876 году в Мелитопольском уезде, в имении известного собственника имения Аскания Нова, Фальц-Фейна. Паллас упоминает о сайгаках по реке Самаре, где их давно нет. Гюльденштедт сообщает о лове белуги на Волге ниже Твери у устья Шоши, а Лепехин передает о таком же промысле на Оке у Мурома; промыслов этих давно уже не существует, и белуга теперь так далеко вверх не подымается.
В разработке планов этих экспедиций деятельное участие принимал академик Петр-Симон Паллас (1741—1811). Этот гениальный естествоиспытатель, родившийся и умерший в Берлине, провел 43 года на службе России и Академии. Разносторонний ум, родственный по духу Аристотелю, Гумбольдту, Бэру, Паллас совмещал в себе зоолога, ботаника, геолога, этнографа и географа-исследователя. "Как ни велика его слава, — писал Н. А. Северцов, — она все еще не может сравняться с его заслугами для науки". Нужно сказать, что вообще Паллас у нас не оценен по достоинству 2), и, напр., столетие со дня его смерти ничем не было ознаменовано.
Путешествие Палласа длилось пять лет, с 1768 по 1773 год, и захватило пространство от Петербурга до Забайкалья. Оно издано в течение 1771—76 годов Академией Наук в трех томах. Русский перевод вышел в 1773—88 годах; он не всегда исправен, и в важных случаях следует обращаться к оригиналу.
В предисловии к своему путешествию Паллас пишет: "Думаю, что главным свойством описания путешествия почитается достоверность; и я старался по возможности наблюдать оную как в моих собственных примечаниях, так и в собранных известиях, не отступая нигде от истины". И, действительно, описания Палласа отличаются удивительной точностью. Сочинение его до сих пор не потеряло своей свежести, и из него продолжают черпать ботаники, зоологи, геологи и этнографы.
Путь Палласа шел через Москву на Волгу, Яик, Уфу, Тобольск; отсюда на Алтай, затем на Иркутск, Байкал и Забайкалье вплоть до Кяхты и Читы. Наблюдения Палласа касаются самых разнообразных сторон природы и жизни человека. Им описано множество форм животных и растений, свойственных восточной Европе и Северной Азии. Так, из Заволжья Паллас описал сибирскую козулю, Capreolus pygargus, из прикаспийских песков "солнечную ящерицу" (Rhynocephalus helioscopus), из реки Урала севрюгу (Acipenser stellatus), из Каспийского моря двустворчатого моллюска Dreissena polymorpha и гидроида, cordylophora Caspia, с берегов Индерского озера кустарничек Salsola arducula и т. д.
Паллас высказал предположение, с известными оговорками приемлемое и до сего времени, что северные прикаспийские пустыни и степи когда-то были покрыты Каспийским морем, которое некогда соединялось с Черным проливом по Манычу. "В то время, — говорит Паллас (III, ч. — 2, стр. 175), — тюлени, осетры и другие в Черном море находящиеся рыбы атерина (Atherina), игла-рыба (Syngnathus peiadicus) и пектиниты могли удобно зайти в Каспийское море". Ергени и Общий Сырт Паллас признает за "древние берега пространного Каспийского моря". Путешественник представлял себе объем прежней черноморско-каспийской трансгрессии чересчур большим: по его мнению, "вся Крымская, Куманская, Волжская и Яицкая степь и равнины великой Татарии, даже за Аральское море простирающиеся, были покрыты морем". Причину понижения уровня Черного и Каспийского морей Паллас видит в прорыве Босфора, на месте которого раньше была как бы плотина, отделявшая Черное море (или, вернее, озеро) от бассейна Средиземного моря. Прорыв этот произошел "или через продолжительное действие воды, или через землетрясение".
В Иркутске Палласу доставили череп и две ноги "какого-то незнакомого и ужасной величины тела", которое было найдено в мерзлом грунте по р. Вилюю выше Вилюйска. Череп был еще покрыт кожей и на ней местами сохранилась шерсть. На ногах тоже видна была шерсть и сухожилия. Паллас признал в этих объектах остатки ископаемого носорога.
Фауна Амура, как известно, резко отличается от фауны рек, принадлежащих бассейну Ледовитого океана. Кроме целого ряда рыб, свойственных Амуру и Китаю, здесь встречаются виды, тожественные с видами из бассейнов Каспийского и Черного морей или близкие к ним, но отсутствующие в Сибири. От проницательного Палласа не ускользнули эти особенности. Он указывает, что в Ононе встречаются две рыбы, чуждые другим рекам Сибири: это краснопер (Pseudaspius leptocephalus) и конь (Hemidarbus ladeo). С другой стороны, сазаны, чуждые Сибири, появляются снова в Ононе, где они не отличимы от волжских. Равным образом и сома нет за Уралом, но в бассейне Амура он опять появляется, однако — в качестве другого вида и даже рода (Parasilurus asotus). "Также заходит по Амуру некоторый род белуг и называется здесь калугою". Это — вид, родственный каспийско-черноморской белуге, свойственный только бассейну Амура (Huso bauricus). Белуга (род Huso) в Сибири, кроме бассейна Амура, нигде не водится; то же относится к небольшой рыбке горчаку (Rhodeus sericeus), который впервые описан Палласом, из Онона, а потом оказался и в Европе. Затем путешественник весьма правильно отмечает, что в бассейне Амура нет окуней, широко распространенных и в Сибири, но зато снова появляются речные раки (правда — совсем другие виды), которые отсутствуют за Уралом. Из Даурии Паллас описал голубую сороку (Cyanopica cyanus), дальневосточную птицу с удивительным распространением: близкая к ней форма встречается на Пиринейском полуострове. В Даурии же он наблюдал антилоп-дзеренов, диких монгольских лошадей (полуослов) джигетаев, крупных даурских степных кошек (Trichaelurus manul) величиной с лисицу. Паллас посетил массив Адун-чолон, где наблюдал много каменных баранов, или аргали.
Из Байкала Паллас описал удивительную глубоководную рыбу — голомянку (Comephorus baicalensis), которая "держится в глубочайших только Байкала хлябях, так что веревкой трех и четырех сот сажень до дна не достали". После сильных бурь их иногда выбрасывает на берег: "Нынешнего году (1772) было их на берегу выброшено после штурма, однако очень не много, и я достал несколько через нарочно посланных в Посольский монастырь из них, то сушеных, то в вине сохраненных. В последний раз видели их 24 числа июня; сколько их по берегу ни валяется, одна или множество, то ни чайки, ни карги их не трогают; конечно не для чего иного, как для претительного их жиру, каковой на земли в немного часов, а в руках так тотчас растекается".
Следует отметить, что у Палласа было два дельных помощника-студента: Зуев, совершивший самостоятельную поездку на север Западной Сибири, и Соколов, ездивший по поручению Палласа на соляные озера Башкирии, на границу с Монголией и в другие места. Их отчеты приведены в описании путешествий Палласа (под фамилиями их авторов).
Чтобы не возвращаться к Палласу, отметим, что в 1793—4 годах он снова посетил "южные наместничества" России и между прочим Крым, которому он посвятил весь 2-ой том своего отчета (опубликован в Лейпциге — 1799, 1801).
Перейдем теперь к путешествию академика Ивана Ивановича Лепехина (1740—1802). Оно продолжалось четыре года, с 1768 по 1772-ой. Отчет под названием "Дневные Записки" напечатан в четырех томах, из коих последний издан, а частью и составлен, после смерти Лепехина его спутником Озерецковским. Сначала Лепехин посетил Поволжье и некоторые места Заволжья. Большой интерес представляет его путешествие на север: на Белое море, Канин и Индигу. В своем отчете Лепехин подробно описывает представителей северной флоры и фауны, при чем останавливается не только на их систематических признаках, но и на их образе жизни. Много внимания уделено также быту населения.
Самуил-Готлиб Гмелин (1745—1774), племянник Гмелина старшего, путешествовал в сопровождении студента Габлица в 1768—1774 годах по южной России, Кавказу и северной Персии. В результате пререканий с ханом в Дербенте Гмелин был заключен в тюрьму в Ахметкенте, где и скончался 27 июня 1774 года, в возрасте всего 29 лет. Отчет о путешествии Гмелина, в 4 томах, издан Академией Наук в 1770—84 годах. 4-ый том редактирован Палласом, написавшим биографию путешественника. Спутник Гмелина, Габлиц, составил очерк южного берега Каспийского моря, а впоследствии дал описание Крыма.
Гмелин был, подобно своему дяде, талантливый, разносторонний, весьма наблюдательный и к тому же необычайно энергичный путешественник. Его отчет до сих пор читается с величайшим интересом.
Мы уже выше упоминали, что Гмелину удалось добыть в Воронежской губ. дикую лошадь, или тарпана. Может быть, нелишне привести из путешествия Гмелина некоторые подробности относительно этого любопытного, ныне вымершего, животного 3).
По сведениям, собранным Гмелином в 1768 году, за 20 лет до того, дикие лошади были обыкновенны у Воронежа. В феврале 1769 г. Гмелину удалось наблюдать большое число их на Дону, близ деревни Чихонки 4), в 45 верстах южнее Боброва (Воронежск. губ.). В шести верстах от деревни заметили стадо из шести лошадей. Несколько штук поймано в тенета, несколько убито. Ростом они гораздо меньше домашних. Уши у одних как у домашних лошадей, у других — длинные, как у осла. Грива и хвост короткие. "Цветом схожи на мышей, и сей признак примечен на всех находящихся в сих местах диких лошадях". Ноги, начиная от колен и до копыта, черные. "Шерсть на них весьма долга и столь густа, что при осязании более походит на мех, нежели на лошадиную шерсть". Бегают они по крайней мере вдвое быстрее домашних. У добытого Гмелином ублюдка от черной домашней кобылы и дикого жеребца шерсть мышиного цвета была перемешана с черною. В неволе дикие лошади скоро умирают. К сочинению Гмелина приложена таблица, на которой изображен жеребенок тарпана (этого последнего названия Гмелин, впрочем, не употребляет). Жеребцы диких лошадей часто уводили за собою в степь кобыл домашних, почему крестьяне сильно преследовали тарпанов. Ублюдки между дикими и домашними лошадьми попадались в стадах тарпанов нередко.
Академик Иоганн Гюльденштедт (1745—1781) посетил южную Россию, северный Кавказ и Грузию (Куру, Рион). Путешествие его длилось семь лет, 1768—1775. Через несколько лет по возвращении в Петербург Гюльденштедт заразился тифом и умер. Отчет о путешествии составлен Палласом по черновым наброскам покойного и издан Академией в двух томах (1787—1791). Особенно ценны наблюдения Гюльденштедта над природой южно-русских степей. Им описан отсюда ряд позвоночных, доселе неизвестных науке: новый вид суслика, слепыш, перевязка, утка-нырок, белорыбица, шамая и др. К его путешествию приложена карта Кавказа, составленная частью на основании собственных съемок.
Путешествие Иоганна Георги (1729—1802) продолжалось от 1770 — до 1774 года. Он посетил юго-восток России, Алтай, Байкал и Забайкалье, а на обратном пути Уральские горы и Поволжье. Часть пути, от Волги до Алтая, он совершил в составе экспедиции натуралиста Фалька, посланного Академией на восток и в Сибирь. Фальк был человек болезненный, и Георги имел поручение помогать ему в работе. Вернувшись с Алтая в Томск, Фальк получил от Академии разрешение прекратить по нездоровью путешествие. В 1774 г. он покончил с собою в Казани. Сделанные им в пути заметки были впоследствии обработаны Георги.
В 1772 году Георги был прикомандирован к Палласу, вместе с которым и отправился из Красноярска в Иркутск. Здесь Паллас дал Георги поручение обследовать Байкал, а сам по льду через озеро направился в Селенгинск. В Иркутске в это время находилась японская навигационная школа: в ней пять японцев обучали русских ребят японскому языку — на предмет предстоящих плаваний в восточных морях. Морскому делу обучали русские, а японскому языку — японцы, потерпевшие кораблекрушение на Курильских островах. Отсюда русские их доставили на Камчатку, здесь окрестили, а затем переслали в Петербург, откуда в 1762 году отправили в навигационную школу в Иркутск. По данным этих японцев Георги составил описание Японии, напечатанное в его отчете.
В 1-м томе своего отчета Георги дает весьма обстоятельное описание Байкала, его берегов, перечисляет животных, обитающих в озере, останавливается на рыбном и тюленьем промысле, судоходстве, описывает флору и фауну его побережий, а также очень подробно — обитателей берегов, тунгусов и бурят. Вместе с Георги плавал по Байкалу штурман Алексей Пушкарев и с ним два ученика из вышеупомянутой навигационной школы. Они в течение 1772 и 1773 годов произвели новую съемку Байкала, копия с коей приложена к книге Георги. Упомянув, что русское население на берегах Байкала называет его морем, Георги говорит: "Damit ich ihn als einen der grössesten Seen, der sich mir mehrere male schröcklich gezeigt hat doch aus Ehre, werde ich ihn nicht den, sondem die See nennen". По словам Георги, Байкал "глубже 100 саж., а по словам рыбаков, глубже 200 саж.". О происхождении его он высказывается так 5): сильно рассеченные горы на побережьи, обрывистые и утесистые берега озера, скалистые прибрежные острова, являющиеся обломками прежних гор, громадная глубина по близости утесов — все это свидетельствует о катастрофическом образовании озера. Его котловина есть продолжение Верхней Ангары. Быть может, в результате какой-нибудь катастрофы, напр., провала (durch eine Verwüstung der Natur, etvva einen Erdfall), долина эта превратилась в озерное ложе. "Быть может, ужасное, разрушительное землетрясение предшествовало теперешним ежегодным слабым сотрясениям". Вода Байкала так прозрачна, что дно видно на 8 саженях (на самом деле прозрачность Байкала гораздо больше, свыше 40 м.). В июле озеро "цветет"; в 1772 году этот "кризис", как называет Георги цветение, продолжался с 8-го по 28 июля (старого стиля). На ледяном покрове Байкала есть широкие и длинные, в 1—2 версты, трещины; их возникновение сопровождается страшным шумом.
Георги подробно описывает байкальского омуля под именем Salmo migratorius. Из озера Фролиха, лежащего у северо-восточного конца Байкала, Георги описал любопытную рыбу (Salvelinus alpinus erythinus, по местному "красная рыба"), близкого родственника онежской и ладожской пальи. Нахождение этой рыбы в бассейне Байкала потому замечательно, что палья или голец есть рыба арктическая, и в Сибири ее родоначальники живут в Ледовитом океане и в устьях впадающих в него рек. Аналогично прибайкальской "красной рыбе", в Зап. Европе пальи живут в озерах Альпов, а затем после большого перерыва мы их встречаем на севере. Подобно тому как некоторые альпийские растения родственны арктическим, точно так же обстоит дело и с рыбами.
Изучив Прибайкалье, Георги отправился в Даурию. Он дает подробное описание нерчинских рудников, здешних ископаемых богатств, минералов, заводов и истории горной промышленности этого края. На обратном пути в Петербург Георги посетил уральские рудники и заводы и дал подробное описание их.
Недостаток места не позволяет нам коснуться академических экспедиций XIX и XX веков: путешествий академика Бэра на Новую Землю, на Волгу и Каспийское море (в результате этих поездок явились замечательные труды Бэра относительно неодинаковой крутизны склонов речных долин), знаменитого путешественника Миддендорфа по Вост. Сибири, поездки Бунге на Новосибирские острова, исследований Черского в Северо-Восточной Сибири, экспедиции Толля и Бялыницкого-Бирули на яхте "Заря" и многих других, составивших славное имя самой Академии.
1) Этому вопросу Лейбниц придавал большое практическое значение: он полагал, что знание склонения дает возможность мореплавателям определять долготу.
(стр. 144.)
2) В Берлине одна из улиц в честь Палласа носит имя Pallas-Strasse.
(стр. 149.)
3) С. Г. Гмелин. Путешествие по России. I. СПБ. 1771, стр. 68.
(стр. 156.)
4) Такого названия я не нашел на 10-верстной карте.
(стр. 156.)
5) Reise 1, 1775, р. 150.
(стр. 158.)