"Природа", №01-02, 1926 год, стр. 85-94.

Впечатления поездки в Германию¹).

Проф. М. А. Блох.

Представляется чрезвычайно затруднительным суммировать многообразно воспринятые впечатления, и они, конечно, могут быть не иначе, как субъективными и случайными.

Условия поездки за границу как бы нарочно рассчитаны на то, чтобы затруднить общение.

Путешествие от Ленинграда до Берлина прежде требовало 36 часов, теперь же — при самых благоприятных условиях — от 72 до 80 часов. На обратном пути опять требуются бесконечные визы и многочисленные фотографические карточки. Всего, для того чтобы выехать за границу и вернуться, вам необходимо 16 фотографических карточек.

Латышская Рига значительно отличается от старой Риги. Правда, вы свободно можете обойтись с русским языком, вас понимают и вам отвечают. Поредели извозчики, и их место заняли автомобили, рассчитанные исключительно на тонких людей. Чувствуется стремление Риги показать себя столицей. Оба театра заняты латышами, немецкий театр ютится в еврейском клубе. Жизнь значительно дешевле, чем в Германии, так же дешевле и товары в магазинах, но вместе с тем все жалуются на трудность жизни вообще и промышленной в частности.

Эта трудность жизни является характерной и для всей Германии. Даже за время моего пребывания там чувствовалось, как промышленное положение ухудшалось, с каждым днем увеличивалось число людей, оставшихся без работы, выброшенных на улицу. За короткое время моего пребывания ясно замечалось увеличение нищеты и страдания масс. В настоящее время иностранец может получить место лишь с особого разрешения соответствующей инстанции. Банкротство в Германии явление не только обычное, по прямо говорят, что всякий приличный человек не может не обанкротиться. Заводы сплошь и рядом закрываются или находятся накануне закрытия. В оккупированную зону немцы стараются не ездить. Они очень страдают от падения французского франка. Оказывается, что французские промышленники не подняли цен, а потому продукты, особенно металлургические, несмотря на высокие пошлины, дешевле немецких. Даже при поверхностном наблюдении чувствуется, что Германия нуждается в оборотном капитале и мировом сбыте. Ведь на этом мировом сбыте была построена и на него была рассчитана довоенная Германия. Весьма остро стоит квартирный вопрос, особенно тяжелый для студенчества. Комната в отдаленном районе Берлина стоит около 60 марок. Весьма давят налоги и вычеты из жалованья — около 20%. Весьма тяжело живется интеллигенции и студенчеству. Прежнее кастовое студенчество, получавшее содержание от родителей, поредело, благодаря тому, что, вследствие обесценения марки, 2—3 года тому назад все население почти поголовно обнищало, а возможность нового накопления сбережений затрудняется всем ходом жизни. Поэтому сплошь и рядом наблюдается, как студенчество становится трудовым, т. е. оно или одновременно служит, не гнушаясь самой черной работой, или несколько лет работает в горных копях, шоферами и т. п., накапливая себе ничтожные суммы для того, чтобы потом изучать медицину или другие науки. Но вместе с тем редко вы встретите поникшее лицо. "Голову вверх!" — таков не только внутренне, но и внешне лозунг даже для среднего немца. Может быть, в силу создавшейся десятилетием внутренней дисциплины, может быть, вследствие глубокого идейного опустошения, произведенного войной, внешность в немецкой жизни играет большую роль. Немец скорее откажется от ужина, будет экономить на обед, жить впроголодь, но внешне будет одет с иголочки.

Тут мы подходим к другой особенности немецкой жизни. Поражает их давно известное уменье не только работать, но и распределять время. Время — величайшая драгоценность для немца, и вместе с тем он не торопится жить. Он живет много медленнее нашего брата, но бережет время больше нас.

Когда во Франкфурте-на-Майне мне пришлось быть на заседании Физического Общества, где знаменитый химик Рихард Лоренц делал доклад, и я, узнав, что заседание назначено на 7 часов вечера, выразил опасение, что опоздаю на поезд, уходящий в 9 часов, то окружающие были несказанно удивлены. Действительно, заседание началось ровно в 7 ч. 15 м. и окончилось в 8 час. вечера.

Мне кажется, что это уменье владеть временем заслуживает самого серьезного внимания с нашей стороны. Один видный молодой немецкий академик мне с ужасом говорил о том, что раз в неделю ему приходится отправляться на заседание Прусской Академии Наук и тратить 1½ часа на это заседание.

При всей сложности и запутанности немецкой жизни, при всем многообразии тех противоречий, которыми она богата, чувствуется стремление к ее упрощению: бумажное делопроизводство доведено до минимума. Поражает удивительная способность немецкого духа к гармоничному сочетанию индивидуальности с интересами коллектива.

Способность к организации внешне выражается в способах передвижения в Берлине. В нем и в его окрестностях около 4 миллионов людей, и вместе с тем, несмотря на большое движение, не чувствуется никакой сутолоки и толкотни.

Такова пестрая внешняя жизнь Германии, поскольку она доступна наблюдению и пониманию проезжающего.

Особенно запечатлевается сила духа, которая, несмотря на все лишения и трудности жизни, чувствуется во всей стране. Это следствие жизнь утверждающей воли немецкого народа, в основе которой лежит вера в силу знания и вера в то, что только с помощью знания можно встать на ноги.

Немцы об этом почти не говорят (немцы отличаются способностью о серьезных вещах говорить всегда сдержанно). Наука занимает в Германии исключительное положение — очевидно, это для немцев такой трюизм, что говорить об этом считается потерей времени. Нет деления на чистую и прикладную науку. Высший комплимент, который можно сделать высшей технической школе, это сказать, что она походит на университет. Немцы различают науку и научные достижения, важные, — т. ск., сами по себе, — могущие иметь практическое применение в более далеком будущем, и научные достижения, имеющие непосредственное приложение в настоящее время.

С этой точки зрения представляет особый интерес докладная записка Notgemeinschaft der deutschen Wissenschaft²), составленная Габером, в которой он настойчиво подчеркивает изменившееся положение мирового хозяйства, стремление каждой страны после войны поставить свою собственную промышленность на своем собственном сырье и невозможность, или во всяком случае затруднительность доступа германских товаров в другие страны, ввиду высоких пошлин. Но, замечает он, богатство можно черпать не только из почвы, но и из ума, и через стены, замыкающие страну, могут проникать изобретательные идеи и новые методы работы.

Вот почему заботы его идут в двух направлениях. Он испрашивает на текущий год, во-первых, 600 стипендий для того, чтобы доставить возможность научного усовершенствования тому среднему слою, в настоящее время совершенно необеспеченному, который давал прежде наибольшее количество талантливых людей. Характерна сумма, которая считается необходимой для нормальной спокойной жизни такого стипендиата — 3.000 марок в год.

И вторая забота его — это необходимость обновления и пополнения научной аппаратуры лабораторий. Причем Габер подчеркивает, что эти суммы правильнее выдавать этой Notgemeinschaft der dentschen Wissenschaft, так как она заботится о науке во всей Германии и ей меньше приходится сталкиваться с соревнованием отдельных небольших германских государств.

Может быть, небезынтересны цифры расходов на искусство и науку в Пруссии.

и 4,8 на нужды Kaiser Wilhelm Gesellschaft, в ведении какового общества находятся крупнейшие немецкие исследовательские институты.

По отношению к 1913 г. расходы на школу и церковь увеличились на 88%, а на науку и искусство всего на 45%, считая и расходы на Kaiser Wilhelm Gesellschaft — на 56%.

Габер напоминает, что как ни пострадала Германия после Семилетней войны, Фридрих Великий нашел возможным построить именно после нее новый дворец. Он указывает, что убытки, причиненные Японии землетрясением, эквивалентны потерям двух таких войн, как войны — 1894 г. (с Китаем) и 1904 г. (с Россией), и, все-таки, японцы нашли возможным в химико-коллоидальном отделении одного химико-исследовательского института поставить два аппарата для перегонки — один из чистого золота, другой — из чистой платины.

Богатство и сила современной Германии заключаются в том громадном инвентаре, который составляют многочисленные научные центры, расположенные в нескольких, а то и меньше, часах езды друг от друга, в той научной армии, которая имеется в стране.

В одном небольшом государстве — Бадене имеется: два университета — в Гейдельберге и Фрейбурге — и образцовая Высшая техническая школа в Карлсруэ.

Нельзя не отметить многообразия оттенков и изгибов человеческого ума и мысли, представленных крупными индивидуальностями.

Во всех научных учреждениях и лабораториях тепло, имеется газ, свет, кадр научных сил, с железной энергией ведущих свою работу. Тут сказывается вся сила немецкого таланта к организации.

Немцы не довольствуются теми интеллектуальными силами, которые они имеют в изобилии в настоящее время. Они крепко заняты думами о будущем, и вопрос о подрастающем научном поколении у них на очереди дня. Вот почему уже несколько лет введены оклады в 400 марок для ассистентов. Так как получить на практике сразу такое место невозможно, то студенты старших курсов стремятся к этому ассистентству, и профессора имеют возможность широкого подбора и отбора талантливых людей. От такого ассистента требуется только одно, чтобы он работал с утра до ночи. Мне профессора с гордостью говорили: вы можете притти поздно вечером, и вы увидите свет в лабораториях: там работают.

Средний ординарный профессор получает оклад в 1.000 мар. в месяц, читающий по общим предметам и с большим количеством слушателей от 2.000 до 3.000 мар. Всякие совместительства строго запрещены, допускаются только консультации на заводах и частная медицинская практика с особого разрешения министерства.

Отношение к русским ученым более чем благожелательное. Немцы не скрывают своего удивления перед тем фактом, что, несмотря на все лишения, перенесенные с 1914 г., русские ученые сумели продолжать работать.

Часто задается вопрос: а наше молодое поколение, что оно из себя представляет, достойно ли оно своих старых учителей; почему оно не приезжает усовершенствоваться к нам, как прежде? Нужно сказать, что неоднократно приходилось слышать, что русские ассистенты были самыми талантливыми, но тут же задавался вопрос: почему люди, так много и успешно работающие за границей, по возвращении в Россию переставали работать?

Может быть, в связи с этим находится и тот факт, к которому приводит изучение истории науки, что многочисленные русские открытия и исследования, составившие в руках заграничных химиков целую эпоху, у нас не были планомерно и настойчиво доведены до конца. Достаточно напомнить, что производство красящих веществ развилось в Германии, хотя синтезы Зинина были произведены в Казани!

Привыкший к постепенной эволюции немецкий ум относится с большим любопытством к нашему дедуктивному способу построения научно-исследовательских институтов.

В Германии научные институты строятся тогда, когда работа требует особенного предохранения от шума или особенной чистоты, когда нет соответствующей кафедры в данном учебном заведении или когда в производстве тех или иных работ заинтересована промышленность какого нибудь района. В общем каждая лаборатория находится в тесном контакте с каким-нибудь заводом, старается получить от него дополнительные средства для научной работы. Многие профессора мне указывали, что недостающие средства они дополняют путем пожертвований со стороны промышленных органов.

В Германии чувствуется огромная забота о высшей школе, научные институты не являются там главенствующими центрами, они являются необходимой пристройкой к высшей школе.

Поражает это уменье немцев соединять в лабораториях высшей школы не только чисто педагогическую работу, но и исследовательскую. Для меня совершенно ясно, что в этом гармоничном сочетании тайна успешного развития немецких университетов и высших технических школ, источник их неувядающей молодости.

Уже сейчас с каждым годом увеличивается приток иностранцев в эти центры научной мысли, и крупные научные силы представляют собой национальное богатство, из-за обладания которым соревнуют и борются отдельные университетские кадры или научные институты, причем это соревнование никакого вреда, очевидно, не приносит и, как это ни странно, никакой планомерности в работах не нарушает.

Но кроме этих двух видов научных центров научная мысль так же живо бьется в научных лабораториях промышленных предприятий. Интересно отметить, что открытие и изучение недавно найденных новых элементов — №№ 43 и 75 производились частью в Physikalisch-technische Reichsanstalt, частью в Физико-Химическом Институте Берлинского Университета, а рентгеноскопические работы в Физической лаборатории одного из предприятий Сименс и Гальске.

Немецкий химический завод в сущности представляет собой ту же химическую лабораторию, с разницей лишь в количестве материалов и в большем размере приборов.

Может быть, не безинтересны будут некоторые цифровые данные³). В химико-фармацевтическом предприятии Мерка было рабочих:

Поражают размеры Баденского анилинового и содового завода.

Потребление горючего в тоннах:

Длина телефонной сети — 209 километр., телефонов — 1.800.

В одном Людвигсгафенс газовая сеть — 32 километра.

В библиотеке одного только Людвигсгафенского завода насчитывается 6.000 томов.

Бесплатно, вместо холодной воды, в год отпускается 2.400.000 литров кофе из расчета на поллитра молока с сахаром по 10 пф., продано в год — 580.000 литров; спиртные напитки не отпускаются.

Завод минеральных вод в год отпускает около 1.300.000 бутылок.

Библиотека для рабочих содержит 12.000 томов. Было выдано за год (1920) — 70.000 томов. Завод издает ежемесячный журнал "Werkzeitung der Bad. An. u. Soda-Fabrik", с апреля 1913 г. В декабре 1917 г. тираж составлял 10.000 экз., в дек. 1922 г. — 42.000 экз. Он не поступает в продажу, служащим раздается бесплатно. Для обмена, пансионеров и родственных фирм предоставляется 425 номеров.

Большое впечатление на научный мир произвел юбилей нашей Академии Наук не столько пышностью приема и внешним убранством, сколько тем обстоятельством, что немцы своими глазами убедились в наличии у нас живых научных сил с целыми школами, в тех громадных возможностях, которые предоставляются у нас полету научной мысли в настоящее время, в том, что в стране возможно научно работать. Но и тут постоянным рефреном звучали вопросы:

Будут ли у вас в дальнейшем люди для этих научных построек? Жива ли у вас научная преемственная связь? Не превалирует ли у вас стремление выжать пользу из науки в первый же день? Существует ли у вас научный досуг, покой научной работы, которая может годами не приносить видимого результата? Как справляетесь вы в своей научной работе с своими совместительствами?

За всеми этими вопросами чувствуется самое теплое отношение к известным своими работами русским химикам, отдается дань пониманию СССР значения и планомерного использования науки в жизни страны.

Неоднократно приходилось слышать сожаление, что немцы не владеют русским языком, и указывалось, что японцы печатают свои работы на английском языке, доступном для большинства немцев.

В Германии с последовательностью проводится закон о предельном возрасте, и как раз сейчас знаменитому химику — Куртиусу, которого недавно чествовали за его открытие азотистоводородной кислоты, пришлось покинуть кафедру. Лозунг при замещении кафедр: дорогу молодым. На его кафедру, кафедру Бунзена и Виктора Мейера, избран талантливейший ученик и ассистент Э. Фишера — Фрейденберг.

Исключительное положение в научной жизни Германии занимает литература вообще и научная книга в частности. В Берлине сейчас даже организована по этому вопросу специальная кафедра, которую занимает профессор Менц.

Смерть целого ряда лиц с крупными литературными и организационными талантами сказалась на целом ряде отдельных серий научных изданий и с сожалением приходится констатировать, что в настоящее время нужно отличать, как это, между прочим, делают сами немецкие ученые между первоклассными и второклассными литературными явлениями. Особенно сказанное относится к целому ряду мелких химико-технологических с чисто-практическим уклоном журналов, которые далеко не всегда находятся на научной высоте. Обращает на себя внимание полное отсутствие литературной обработки тем, касающихся вопросов сырья и в частности геохимических проблем.

Меня очень интересовал вопрос сбыта книги. Немецкая книга идет на мировой рынок, и необычайное неудовольствие вызывает отсутствие литературной конвенции с СССР. Может быть, не безинтересно будут следующие статистические данные:

Я не буду останавливаться на детальном перечне тех лабораторий и институтов, которые я осмотрел, но не могу не указать на самый предупредительный прием, который был мне оказан как в Берлине в Научном Институте в Далеме, так и в Карлслуэ, где я имел возможность подробнейшим образом осмотреть знаменитую высшую техническую школу, недавно отпраздновавшую столетие своего существования⁵), в знаменитой старой лаборатории Фрезениуса в Висбадене, молодом прекрасно устроенном химическом Институте во Франкфурте и т. д., и. т. д.

Восстанавливая в памяти быстро промелькнувшие недели, невольно стараешься придти к некоторым выводам. Мне кажется, что их можно формулировать следующим образом: все богатство научной европейской культуры сказалось в годины потрясений. Сейчас Германия — клубок многих противоречий и живет по закону своего великого учителя М. Планка квантами действия и толчками, жизнь ее динамична, и лозунгом ее являются слова: "Wer rastet, der rostet". Для русских научных работников ознакомление с работой, жизнью и бытом других стран является совершенно необходимым условием успешности их работы. Наука интернациональна, она не может замыкаться в рамки одной страны, она требует воодушевляющего импульса общения и взаимной информации. Праздным является вопрос, где она успешнее и интенсивнее развивается. Несомненно, что вопрос об организации обмена научными силами, с одной стороны, и с другой стороны, — о введении частой посещаемости русскими научными работниками заграничных центров научной мысли должен быть разрешен положительно.

Также, может быть, своевременно заговорить в СССР о создании интернационального научного съезда и вспомнить, что в 1914 г. у нас существовал организационный комитет для устройства интернационального съезда химиков. Можно смело сказать, что успех такого съезда был бы в настоящее время обеспечен.

---

¹) Доклад в Комиссии Естественных Производительных Сил при Академии Наук 22 декабря 1925 г. (стр. 85.)

²) Ср. "Die Naturwissenschaften". Heft 26, 26.VI, 1925, 563—567: Fritz Haber, Wissenschaftspflege. (стр. 88.)

³) Данные по любезно мне предоставленным заводоуправлением юбилейным изданиям "Die Ваdische Anilin u. Soda-Fabrik" и "Sechzig Jahre Ваdischer Anilin u. Soda-Fabrik” von Dr. Walter Voigtländer—Tetzner. Werkzeitung der В. А. u. S. F. № 1. April 1925, 49—65. — Geschichte der Merck’schen Engelapotheke zu Darmstadt. (стр. 90.)

⁴) Данные составлены по "Borsenblatt f. d. D. Buchhandel" и "Le Droit d’auteur". См. также статью Ludwigá Schönrock’a: Deutsche u. ausländische Buchproduktion in der Nachkriegszeit. Umschau. Heft 49, 1925, 965—968. — В 1923 г. в Германии издано 26.399 книг, из них переиздано 5.883, в 1924 г. — 23.599 книг, из них переиздано 5.157.

Весьма интересные книги "о книге" вышли в текущем году. Не безинтересные мысли приводят Fr. Schultze в своей книге "Der deutsche Buchhandel und die geistigen Strömungen der letzten humdert Jahre", и Gerhard Mentz в своих работах "Deutsche Buchhandler“ и "Der deutsche Buchhandel".

Прежде всего в них доказывается, что научная книга — не массовый товар.

"Искусству издательскому нельзя научиться. Оно природный талант, — инстинкт. Издатель всегда должен продолжать самообразовываться, углублять свои знания, расширять свой горизонт. Настоящий издатель представляет собою нечто большее, чем сумму организационного таланта, знания людей и умения с ними обращаться".

"Каждая отдельная книга ведет особое существование, и с ее помощью создаются специальные отдельные взаимоотношения — она не поддается механизации и унификации".

"Издатель организует научные активные и пассивные идеи, создает для них реальные возможности материального существования в виде книг, превращает хаос в космос".

"Задача издателя — открывать талант, помочь ему в начальном развитии". (стр. 93-94.)

⁵) Напомним, что здесь сделал свои великие открытия Гертц, работали гениальный Ретенбахер и Грасгоф, производил свои исследования Леман. Из химиков укажем на С. Weltzien, К. Birnbaum, Karl Seubert, Lothar Mever, С. Engler, Hans Bunte, M. Le Blanck, Paul Pfeiffer, K. Freudenberg, К. Fajans, G. Bredig.

В Карлсруэ в 1860 г. происходил знаменитый съезд химиков, на котором Каниццаро раздавал химикам свою знаменитую работу "Развитие химии на основе закона Авогадро". Здесь Энглер развил учение о нефти, Бунте — учение об анализе газов и горючих. Габер обосновал химико-техническую термодинамику и произвел синтез аммиака, Файянс открыл свой закон радиоактивного превращения элементов. (стр. 93-94.)