"Природа", №03-04, 1926 год, стр. 49-64
Русской высшей горной школе около двух лет назад 1) минуло полтораста лет; русское горное ведомство около двадцати лет назад праздновало свое 200-летие, а русское горное дело существует и того гораздо дольше. Такова та перспектива, в которую укладывается деятельность нашего Горного Института.
Как и во многих других областях русской жизни, свой "исторический“ период русское горное дело начинает с Петра который положил основание Уральской промышленности, но развивал ее и до самых отдаленных окраин (Нерчинский округ). При Петре же было положено начало горному образованию в России: один из блестящих сподвижников Петра, известный Татищев, назначенный первым главным начальником Уральских горных заводов, основал две школы, которые имели задачей, помимо общего образования, готовить своих учеников в качестве работников горного дела. Эти школы были вскоре соединены в одну, которая и была переведена в только что основанный Екатеринбург. История этой школы довольно печальна: она не удовлетворяла назначению, и все попытки развить ее деятельность не были успешны. Берг-коллегии, высшему органу горного ведомства, приходилось поэтому прибегать к другому, так сказать, практическому способу создания горных работников: учеников инженерной и артиллерийской школ посылали на Урал, где они практически знакомились с горным делом и получали в конце концов звание горных офицеров.
Характерно, что почин в создании самостоятельной высшей горной школы в России пришел снизу. В 1771 г. рудо-промышленник Исмаил Тасимов (башкир) со своими товарищами ходатайствовал пред властями об учреждении Горного Училища на том же основании, на котором учреждены кадетские корпуса и Академии, обещая отпускать на его содержание по полуполушке с каждого пуда добываемой ими руды. Берг-коллегия отнеслась внимательно к этому ходатайству, и, таким образом, Горное Училище появилось на свет. По проекту, согласно духу того времени, оно должно было называться Горным Корпусом, но так как предполагалось открыть его двери не только для дворянских детей, но и для "разночинцев", то ему присвоено было название Училища (а слушателям его наименование студентов), с каковым оно пребывало целых 30 лет2). Сначала было решено создать лишь одни специальные классы и пополнять их студентами Московского Университета 3), достаточно успевшими в подготовительных науках. Но такой порядок вскоре же был оставлен, и для подготовки достойных слушателей специальных наук были основаны особые подготовительные при Училище классы; они просуществовали целых девяносто лет (до 1866 г.).
На этом последнем обстоятельстве стоит немного остановиться. Наша высшая горная школа всегда заботилась о широком общем образовании своих питомцев. Без сомнения, это находится в тесной связи с чрезвычайным разнообразием деятельности горного инженера, который не только должен был уметь найти руду, т.-е. быть прежде всего геологом, но и добыть ее, выплавить из нее металл и, наконец, обработать этот металл в то или иное изделие. В прежние времена эти функции должны были совмещаться в одном лице (деление Горного Института на факультеты пришло гораздо позднее). Горный инженер не забывал своих многообразных интересов, даже отдавшись одной специальности; напр., будучи металлургом, не оставлял без внимания геологические особенности окрестностей своего завода, порой собирал ископаемые раковины и посылал своему товарищу геологу; об этом красноречиво свидетельствуют названия некоторых палеонтологических остатков, данные в честь известных в свое время металлургов. Сама жизнь ставила горному инженеру, можно сказать, еще более широкие задачи. В противоположность другим техникам, горный инженер не связан с городской культурой; наоборот, работает ли он на заводе или на руднике, а, в особенности, если он идет с поисковой партией, он нередко проводит не год и не два, и даже не один десяток лет в такой глуши, где часто он один является самой крупной культурной силой; от него, таким образом, могут требоваться не только его технические знания, но и участие в руководстве всей жизнью данного заводского поселка или партии — и в области просвещения, и врачевания, а иногда даже (в прежнее время) отправление простейших "богослужебных треб“. Эта пионерская и культуртрегерская область деятельности горных инженеров в старые времена заслуживала бы особого изучения...
Возвращаясь к Горному Корпусу, надо сказать, что прекрасная постановка в нем общего образования привлекала в его стены очень большое число молодых людей (в начале прошлого века — до 500); из них некоторые шли сюда только для среднего образования. Но и в специальных классах преподавание с самого начала было поставлено на возможную научную высоту, при чем на Училище, его преподавателей, возлагались не только учебные функции, но и ученые. Со второго года существования Училища при нем основано было Ученое Собрание из преподавателей, имевшее задачей разрабатывать науки и издавать научные сочинения (главным образом, переводные), для чего при Училище была устроена даже своя типография. С 1825 г. Ученый Комитет при Горном Корпусе издает "Горный Журнал“ — орган, сыгравший такую крупную роль в деле распространения не только технических, но и научных знаний.
В 1830-х годах Корпус пережил тяжелый военный режим, введенный в нем лично Николаем I (посещавшим парады и экзамены); впрочем, на учебной части военная муштровка не отразилась, и Институт Корпуса Горных Инженеров, как он тогда назывался, благополучно пережил тяжелый устав 1848 г. С 1866 г. он получает свое современное название и новый устав, который уничтожил подготовительные классы, увеличил время преподавания на специальных курсах до 5 лет и впервые сделал Институт открытым высшим учебным заведением, на ряду с другими техническими учебными заведениями и университетами (получившими также ожививший их деятельность устав 1863 г.); с этого времени в Институте учреждается 17 кафедр, для занятия которых вводится защита диссертаций (pro venia legendi), управляет Институтом Совет Профессоров и т. д. Институт более тесным образом входит в семью наших высших учебных заведений, и дальнейшая его судьба — общая с остальным учебным миром.
Как было сказано, с первых же шагов Горному Училищу ставились не только учебные, но и ученые задачи. В связи с широкой и разнообразной программой преподавания, это вскоре же сделало его заметным научным центром в России. На этой последней стороне деятельности Горн. Института мы и остановимся вкратце в дальнейшем, совершенно оставив в стороне технику и роль Института в горной промышленности.
Основа всякого знания, в особенности прикладных механических знаний, математика, естественно, всегда играла важную роль среди преподаваемых в Институте дисциплин. Преподавателями ее были крупнейшие математики Петербурга: А. М. Вильдбрехт (1785—1823), ученик Эйлера, В. А. Анкудович (1823—1836), знаменитый В. Я. Буняковский (1832—1840), академик, и впоследствии также академик И. И. Сомов (1849—1862). С половины прошлого века тот высокий уровень, на который было поставлено преподавание математики в Институте, создал математиков среди его питомцев, которые занимали затем эту кафедру: Г. А. Тиме (1855—1910), И. П. Долбня (1897—1912), Н. М. Крылов (1912—1920). Преподавание физики выделено в самостоятельный предмет лишь в 1831 г. Из наиболее выдающихся преподавателей ее должны быть упомянуты: Н. Т. Щеглов (1831—36), Роберт Э. Ленц (1860—66) и К. Д. Краевич (1866—1890), при котором была оборудована особая физическая лаборатория.
В 1830-х годах, при начальнике штаба горных инженеров К. В. Чевкине, о котором нам еще придется говорить далее, по инициативе академика А. Я. Купфера, известного ученого в области физики, химии и минералогии, стали учреждаться физические обсерватории (магнитные и метеорологические станции) при горных заводах, а для объединения их деятельности была основана (1835 г.) нормальная магнитная и метеорологическая обсерватория при Горном Институте, позднее — Главная Физическая обсерватория; Купфер был директором этой обсерватории и сам преподавал в ней; учреждение ее, по словам Гумбольта, составило эпоху в развитии наук. Для обсерватории было выстроено рядом с Институтом особое здание, где она помещается и сейчас. В 1866 г. она перешла в ведение Академии Наук 4).
В двух научных областях — в химии и геологии — Горн. Институт по праву считает себя сделавшим крупный вклад в развитие этих наук в России.
Акад. Вальден, в своем "Очерке истории химии в России", называет Горный Корпус "старшим рассадником химии горнозаводской и металлургической"; может быть, справедливее было бы, однако, не так подчеркивать в данном случае техническую сторону дела. В области химии Горный Институт начинает работать в тесном общении с Академией Наук, и до половины прошлого века его преподавателями являются главным образом академики; далее следуют профессора — горные инженеры, но это не значит, что связь с Академией прекращается, только теперь уже Академия заимствует из числа питомцев Горного Института своих сочленов.
Первым преподавателем химии в Горном Училище был А. М. Карамышев (1774—1779), питомец Екатеринбургской горной школы и Московского Университета, ученик Линнея, один из образованнейших людей своей эпохи; в то время химия преподавалась в Горном Училище вместе с металлургией. С 1798—1801 г.г. эти предметы преподает акад. В. М. Севергин, один из первых представителей анти-флогистической химии в России. С преобразованием Горного Училища в Горный Корпус, преподавание химии расширяется и отделяется от металлургии. Преподавателем ее приглашается акад. А. И. Шерер (1804—1817). Как при нем, так и при последующих преподавателях, преподавание химии сопровождается опытами в лаборатории Горного Корпуса, в которой соединялась и лаборатория департамента горных и соляных дел. Это было первое исследовательское учреждение, связывавшее химию с горнозаводским производством. Во главе ее стоял в 1820—30-х годах П. Г. Соболевский, знаменитый химик того времени, автор способа обработки платиновых руд, которые тогда только что (1824 г.) были открыты на Урале. В течение нескольких лет в лаборатории было получено до 500 пудов чистой платины. Горный Институт является таким образом колыбелью платинового производства в России.
Из числа преподавателей после Шерера должен быть отмечен крупный химик, акад. Г. И. Гесс (1832—1850), автор руководства "Основания чистой химии", в котором создана впервые русская химическая номенклатура и которое выдержало несколько изданий до появления "Основ химии" Менделеева.
Г. И. Гесс ввел систематическое лабораторное преподавание химии в Институте (до того лишь за 5—6 лет такой метод был введен впервые Либихом в своей гиссенской лаборатории).
Прослеживая работы последующих преподавателей химии (Н. А. Иванов, В. В. Бек, К. И. Лисенко, В. Ф. Алексеев, И. Ф. Шредер и др.), можно наметить начала тех направлений, которые, уже в руках других исследователей, создали современную металлографию и физико-химический анализ. Из числа преподавателей Института здесь должны быть названы три имени: Д. П. Коновалов, ныне академик, известный своими классическими исследованиями в области растворов; академик Н. С. Курнаков, который с 1898 г. приступает к систематическому изучению сплавов, создает целую школу, и в результате в недрах химической лаборатории Горного Института зарождается Институт физико-химического анализа; наконец, третье имя — П. П. Веймарн, первый профессор физической химии в Институте, известный своими исследованиями в области коллоидной химии, один из основателей современного учения о коллоидах 5).
Геологической школе Горного Училища суждено было получить начало не от представителя русской геологии. Ломоносов, незадолго перед тем (1863г.) напечатавший свой знаменитый трактат "О слоях земных“, тогда только что умер. Кто теперь может сказать, каковы были бы последствия не только для русской геологической школы, но и для истории геологии вообще, если бы он начал преподавать геологию в Горном Училище? Помимо Ломоносова, в своих идеях опередившего на много десятков лет науку того времени, существовала и более "современная" русская геология в лице ряда академиков, собравших огромные материалы во время знаменитых академических экспедиций.
Тем не менее читать в Горном Училище геологию, которая называлась тогда еще сборным именем минералогии, был приглашен саксонец Ренофанц, сыгравший вообще очень крупную роль в деле создания Горного Училища, вплоть до постройки некоторых частей его здания (колонный зал музея см. рис. 3). Саксонская (Фрейбергская) школа, — несмотря на то, что Фрейбергская Академия всего на семь лет старше нашего Горного Института, — с первых же шагов берет молодую русскую геологию под свое влияние. С 1775 г. во Фрейберге начинает читать знаменитый Вернер; он называл свою науку геогнозией, и этот термин тотчас же появляется и среди преподаваемых предметов в Горном Училище, которое посылает лучших своих питомцев учиться к Вернеру. Таким учеником Вернера был П. И. Медер (1797—1808); таким же правоверным вернериянцем был сменивший Медера (в 1807 г.) Д. И. Соколов, впоследствии, согласно общему развитию науки, делающийся не менее ревностным вулканистом.
Соколов был талантливейшим преподавателем Горного Училища в начале прошлого века; он пользовался успехом не только среди своих учеников, но и на публичных лекциях, которые читались в то время в залах Горного Корпуса и привлекали обширный круг слушателей. Соколову принадлежат два важных оригинальных руководства: по минералогии (1832 г.) и первый русский учебник по геогнозии (1-ое изд. — 1839 г., 2-ое изд. — 1842 г.).
Преподавание геологии началось в России в Горном Институте. Только с 1820 г. читается геология в Дерптском университете; в других университетах кафедра геологии вводится лишь уставом 1863 г., а ранее того она читается вместе с естественной историей и минералогией. Совершенно естественно, что в начале прошлого века Горный Корпус явился рассадником преподавателей геологии для наших университетов. Так, в 1820-х—30-х г.г. четыре русских университета получили преподавателей из Горн. Корпуса. Петербургский университет (основан в 1819 г.) получил готового профессора в лице Д. И. Соколова, читавшего там 25 лет (с 1822 г.); в 1838 г. Харьковский университет командирует в Горный Корпус своего питомца, лекаря Н. Д. Борисяка, для усовершенствования в геологических науках, первым преподавателем которых он был затем в своем университете. Тогда же готовились в Горном Корпусе для преподавания геологии в Московском университете — Гр. Еф. Щуровский, и для Киевского университета — К. М. Феофилактов.
Параллельно с развитием преподавания геологии, растет и расширяется Музей Горного Корпуса. Он энергично пополняется путем обмена, покупки и специальных экспедиций, и в 1826 г. при нем основывается особый "минеральный магазин" для распространения геологических коллекций. Музей состоял в это время в обмене с крупнейшими научными учреждениями Зап. Европы.
Питомцы Горного Корпуса присылали в свой Музей геологические материалы, которые собирались ими при тех или иных работах; таким образом "Русское собрание" Музея представляло возможно полную для того времени картину геологического строения России. В 1839 г., по приказанию начальника штаба горных инженеров, генерала Чевкина, из материалов "Русского собрания" была выделена обширная коллекция для известного немецкого геолога Л. ф.-Буха. Бух не только определил присланные ему образцы, но и дал общую схему распределения осадочных образований в России. Все древнейшие палеозойские системы, только что установленные в это время в Англии и в Зап. Европе, оказались здесь превосходно представленными. Это заинтересовало знаменитого английского геолога Мурчисона, автора большинства этих систем, и он в течение 2-х лет (1840—1841), вместе с французским палеонтологом Вернейлем и молодым русским геологом Кейзерлингом, совершает подробное исследование Европейской России и Урала. Эта работа, в которой принимали участие десятки русских геологов — горных инженеров, подготовлявших материалы для знаменитого путешественника, составила крупный этап в истории геологии России и дала толчок к дальнейшему развитию русской геологии.
Одним из крупнейших деятелей на этом поприще в средине прошлого века является Г. П. Гельмерсен, академик, сменивший Соколова на кафедре геологии в Горном Корпусе (1837—1863). Гельмерсен не только лично работал в самых разнообразных местностях Европейской России, Урала, Алтая, но и организовал целый ряд крупных геологических работ во всех главнейших промышленных областях. После Гельмерсена кафедру исторической геологии последовательно занимали: Н. П. Барбот-де-Марни (1863—1878), академик А. П. Карпинский (1869—1896), Л. И. Лутугин (1896—1908) и академик Ф. Н. Чернышев (1908—1911). Имена эти говорят сами за себя. Ими создана та горная школа русских геологов, которая, на ряду с более юными геологическими школами наших университетов, с честью работает над созданием русской геологии.
Еще Гельмерсен постоянно указывал на необходимость учреждения в России правительственного геологического учреждения, по примеру других культурных стран. То же говорилось в ряде записок, подававшихся в правительственные сферы другими деятелями русской геологии, преимущественно профессорами Горного Института. К созданию систематической съемки пытались приступить и иными путями. Так, Е. П. Ковалевский, горный инженер, известный общественный деятель, будучи назначен министром народного просвещения, поручил заняться геологической съемкой всем окружным горным инженерам; отдельные университеты предпринимали геологическую съемку своих округов; с 1867 г. ту же задачу берет на себя Минералогическое Общество. И только в 1882 г. учреждается, наконец, Геологический Комитет, первым директором которого, почти накануне своей смерти, был назначен Гельмерсен.
С созданием Геологического Комитета открылось новое широкое поприще для русских геологов; в нем объединились геологи различных школ, но крупнейшую роль, с момента основания и до наших дней, в нем играют питомцы Горного Института 6).
Нельзя не указать, что геологическая школа Горного Института, являясь старейшей в России, очень рано представляла уже высокую дифференцировку преподавания ее дисциплин. Так, при Соколове, т.-е. 100 лет назад, читались уже следующие отдельные предметы: геогнозия (историческая геология), геология, теоретическая минералогия, практическая минералогия, ориктогнозия (петрография) и петроматогнозия (палеонтология) с зоологией и ботаникой; при Барботе был выделен особый курс полезных ископаемых и т. д.
Перечень профессоров геогнозии (исторической геологии) был дан выше. Из других дисциплин необходимо отметить курс физической геологии, читанный И. В. Мушкетовым (1877—1902); неутомимый путешественник, Мушкетов своими трудами кладет основание изучению Средней Азии и создает ряд учеников (В. А. Обручев, К. И. Богданович и многие другие), продолжающих дело своего учителя.
Палеонтологию читали: Як. Гр. Зембницкий (1814—1842), Э. И. Эйхвальд (1839—1855), В. Г. Ерофеев (1855—1875), В. И. Меллер (1867—1885), И. И. Лагузен (1874—1899), Н. Н. Яковлев (с 1899), кроме Зембницкого, все горные инженеры, крупные ученые в различных областях геологии.
В области минералого-петрографических дисциплин среди других имен наиболее выделяется Н. И. Кокшаров (1851—1854) и П. В. Еремеев (с 1857—1896) — представители описательной минералогии. Но крупнейшим ученым здесь, несомненно, является Е. С. Федоров (1896—1919), создатель геометрической кристаллографии и кристаллооптического метода в петрографии 7).
Говоря о юбилее Горного Института, нельзя не помянуть его здания, частью еще более старого, чем сам институт, частью немного более молодого: Горное Училище было помещено в ряде небольших домиков, подобных тем, которыми и посейчас по соседству обстроена набережная Невы, ступенчато-выступающих друг за другом, согласно кривизне ее русла в этом месте. Постройка всех этих зданий, — несомненно, преследовавшая цель создания определенного ансамбля набережной, — относится, вероятно, еще к половине XVIII в. Вот эти домики необходимо было соединить в одно более удобное помещение, и в то же время придать ему внешность, достойную занимавшего его учреждения. Эта задача была поручена, в самом начале XIX в., известному архитектору А. Н. Воронихину, который блестяще и весьма просто ее выполнил: срезав углы упомянутых домиков своим знаменитым фронтоном, он тем самым объединил их в одно здание. Таким образом, на месте казарменных петровских построек, над Невою появилось это "полное сосредоточенного величия здание", как бы символизирующее горное дело изображающее вход в подземное царство Плутона.
Институт давно вырос из своего здания и постепенно расширяется; его учреждения выселяются и распространяются, — но это там, "на задах", — потому что никакая рука не поднимется на перестройку произведения гениального художника, с его чарующим своею простотою дорическим портиком (рис. 1). Есть особая прелесть и внутри, в этих низких, сводчатых полутемных коридорах, в уютных старинных залах, так много переживших: от блестящих публичных экзаменов начала прошлого века, где ученики соревновали в успехах не только в науках, но и в искусствах (музыка, танцы, фехтование); от изящных публичных лекций, когда набережная запружалась десятками карет представителей высшего света; от суровых военных парадов, лично принимавшихся Николаем I; блестящих балов, славившихся первоклассными артистами и остроумными трюками из жизни подземного царства, — и до бурных студенческих сходок и революционных собраний последних двух десятилетий. Эта история красноречиво говорит о себе со старинных стен — от почерневших портретов деятелей Петровской Берг-коллегии и до современных первомайских плакатов...
Совершенно бегло мы напомнили некоторые черты из истории нашего Горного Института. Эта история, конечно, в особенности близка тому, для кого Институт является его alma mater, в ком особые чувства вызывает сама атмосфера этих старинных коридоров и зал, через которые прошли все поколения русских горных деятелей. Но она интересна и поучительна, несомненно, и для всякого, кому дорого русское просвещение. Остановимся только на одном таком полуторавековом "уроке истории": мы уже указывали выше основную тенденцию преподавания в Горном Институте, обусловившую его незаурядные успехи, это — соединение учебной и ученой работы. Кафедра должна быть и не может не быть исследовательским институтом. Профессор должен быть прежде всего ученым, а уже затем он может быть и педагогом. Блестящим примером правильности такой точки зрения, между прочим, может служить период преподавания петрографии в Институте знаменитым Е. С. Федоровым. Федоров был далеко не блестящий лектор и еще менее того педагог, но аудитория его была всегда полна, и за время его преподавания из Института вышло такое количество петрографов, как никогда ранее.
1) Юбилей Горного Института намечено праздновать с большим опозданием: указ об основании Горного Училища был подписан 21 октября 1773 г., а открыто оно было 28 июня 1774 г; праздновать юбилей предполагается в начале мая 1926 г.
(стр. 49.)
2) В 1804 г. Г. Училище было переименовано в Горный Корпус. В 1833 г. оно называется Горный Институт, но уже в 1834 г. — Корпус Горных Инженеров. В 1866 г. оно получает свое современное название.
(стр. 52.)
3) Из всех русских высших учебных заведений только Московский Университет (основан в 1755 г.) старше Горного Института.
(стр. 52.)
4) Сведения по математике и физике заимствованы из статьи проф. А. П. Германа, "Математика, физика, механика", в юбилейном сборнике Горного Института, любезно предоставленной автору еще в рукописи.
(стр. 56.)
5) Сведения по химии заимствованы из статьи проф. Н. И. Степанова "Химия" в юбилейном сборнике Горн. Института, любезно предоставленной автору еще в рукописи.
(стр. 58.)
6) В Геологическом комитете 1880-х годов из 7 геологов 5 были горные инженеры; в 1898 г. из 18 человек — 11 горные инженеры; в 1912 г. из 18 чел. — 15 горные инженеры; в 1913 г. из 49 геологов — 33 горных инженера; в 1924 г. из 67 — 44 горных инженера, не считая сотрудников и инженер-геологов.
(стр. 61.)
7) Более подробно о преподавании наук минералого-петрографического цикла см. в статье Н. К. Разумовского в юбилейном сборнике Горного Института.
(стр. 62.)