"Природа", №07-08, 1926 год. стр. 49-56.
Илья Ильич Мечников, будучи вынужден уйти из России, где им проведены молодые годы, где начался расцвет его научной деятельности, кипучей, живой, захватывающей, где им основан первый по времени Бактериологический Институт, начавший быстро развиваться, и где у него осталось много друзей и учеников, — изредка появлялся на родине и переписывался по разным поводам.
Его лаборатория в Пастеровском Институте в Париже служила притягательным центром, куда стремились приобщиться к науке молодые русские ученые.
Илья Ильич являлся главой и вдохновителем русской школы микробиологов и иммунологов. Отсюда вышло много замечательных работ, и здесь было укреплено стройное здание теории фагоцитоза.
Из приездов Ильи Ильича особенно памятен его приезд в Киев в 1894 г. во время свирепствовавшей тогда на юге холеры.
Илья Ильич всецело поглощен был тогда изучением патогенеза холеры, сделал блестящий доклад о своих опытах на людях, в которых принимал личное участие. Призывая молодежь к служению науке, Илья Ильич вызвал необыкновенный энтузиазм среди учащихся, которые провожали его на вокзал с цветами и речами.
Другой приезд в Россию был в 1909 г. и носил характер триумфального шествия. В этом году Илья Ильич совместно с П. Эрлихом получил за свои работы по иммунитету Нобелевскую премию и, согласно обычаю, должен был прочесть доклад в Стокгольме.
Микробиологическое Общество обратилось к нему с просьбой приехать в Петербург и поделиться своими научными успехами. Илья Ильич откликнулся, принял приглашение и вскоре приехал в Петербург, где тогда была эпидемия холеры, и местные исследователи занимались ее изучением.
Несколько заседаний было посвящено различным научным вопросам: торжественное заседание в теперешней Филармонии, импровизированный диспут о предохранительных прививках в актовом зале Медицинского Института, лекция в Зале б. Городской Думы о возвратном тифе и несколько других, всегда оживленных и многолюдных.
Из Петербурга Илья Ильич уехал в Москву, где повторилось то же.
К этому времени относится его посещение Льва Толстого в Ясной Поляне и помещение в "Русских Ведомостях" письма: "Как и почему я поселился за границей".
В этом письме Илья Ильич описывает жизнь Одесского Университета, где он был профессором до начала 80-х годов и откуда должен был уйти, не желая мириться с университетскими дрязгами и подав прошение об отставке, которое он "держал в кармане на всякий случай".
"В то время, когда реакция косила без разбора, осенью 1881 г." — рассказывает Мечников — "декан юридического факультета, пересматривая кандидатские диссертации студентов, кончивших курс весной того же года, нашел в числе их одну, своевременно одобренную факультетом и посвященную разбору деятельности политико-эконома Родбертуса. Автором диссертации был Герценштейн, впоследствии депутат первой Госуд. Думы, столь трагически и преждевременно погибший. Найдя, что в диссертации этой проводятся социалистические тенденции, декан предложил юридическому факультету постановить решение, чтобы на будущее время подобные диссертации бывали систематически отклоняемы. Факультет согласился с таким предложением. Постановление это вызвало целую бурю, в результате которой мое прошение об отставке, до того лежавшее в моем кармане, очутилось в руках ректора".
Инцидент этот вызвал волнение среди студентов, усмотревших, как и многие профессора, в поступке декана желание выставить профессора, одобрившего диссертацию, "неблагонадежным" в политическом отношении. Попечитель, опасаясь беспорядков, обратился к Мечникову и еще одному профессору с просьбой убедить студентов прекратить сходки.
"Мы оба" — рассказывает Мечников — "согласились воздействовать, но, находя, что источником зла был совершенно некорректный поступок декана юридического факультета, мы поставили условием, чтобы, после окончательного успокоения студентов, попечитель предложил декану сложить с себя эту должность, оставаясь профессором. Попечитель дал нам слово выполнить эту программу. Заручившись таким обещанием, нам легко было уговорить студентов возобновить мирные занятия. Попечитель, однакоже, не исполнил данного им слова, ссылаясь на то, что он — лицо подначальное, чиновник, зависящий от министра и лишенный возможности действовать самостоятельно. После этого мне не оставалось ничего иного, как уйти из Университета".
Выйдя в отставку, И. И. Мечников готовился было занять должность энтомолога в Полтавском земстве, но в это время жена его получила наследство, что позволяло ему поехать на Средиземное море, куда Мечников давно стремился для продолжения научных занятий. После пребывания в Мессине Мечников возвратился в Одессу, где задумал устроить бактериологическую лабораторию для открытых в то время Пастером прививок против бешенства, сибирской язвы и проч.
Дело в конце концов наладилось, но ненадолго. "Поглощенный в научную работу", — пишет Мечников, — "практическую часть, т. е. прививки и приготовление вакцин, я передал моим молодым товарищам. Вновь возникшее бактериологическое учреждение с жаром принялось за работу, но против него начали оказывать противодействие. Местные представители врачебной власти стали производить нашествия с тем, чтобы усмотреть какое-нибудь нарушение правил. В медицинском об-ве устраивали настоящие травли против всякой работы, выходящей из новой лаборатории. Инстанции, дававшие средства, требовали практических результатов. Работы же для достижения последних встречали постоянные препятствия. Лица, взявшие в свои руки прикладную деятельность, перестали работать согласно; я же, — рассказывает Мечников, — погруженный в научную работу, не мог их заменить и это тем более, что, не имея диплома на звание врача, я не имел права делать прививок людям. Очутившись в таком положении, я увидел ясно, что мне, теоретику, лучше всего удалиться, предоставив лабораторию в руки практиков, которые, приняв на себя ответственность, смогут лучше выполнить свою роль".
"Принц А. П. Ольденбургский задумал основать в Петербурге большой бактериологический институт и предложил мне заняться этим. Но, проученный одесским опытом и зная, как трудна борьба с противодействиями, я предпочел поехать за границу и найти себе там приют для научной работы. В начале я посетил несколько немецких лабораторий, но тотчас же убедился в том, что условия там для меня совершенно неподходящи. Оттуда я поехал в Париж, где в это время (в 1887 г.) строился Пастеровский Институт. Я спросил Пастера, согласился ли бы он предоставить мне одну или две комнаты в новом Институте, в которых бы я мог свободно работать в качестве частного лица. Пастер и его сотрудники отнеслись к этому предложению очень сочувственно и ко дню открытия Института (2/14 ноября 1888 г.) мне было предоставлено очень хорошее помещение и предложено звание "заведующего отделением". В Париже, таким образом, могла осуществиться цель научной работы вне всякой политической или какой-либо иной общественной деятельности".
В дальнейшем несколько раз возобновлялись попытки вернуть И. И. Мечникова в Россию. В 1909 году во время его пребывания в Ленинграде (тогда Петербург) после торжественной встречи и оказанного ему приема, возникла мысль о желательности возвращения Ильи Ильича. В 1911 году он был приглашен для исследования причин эндемичности чумы на юго-востоке России и приезжал во главе экспедиции в Киргизские степи.
Нижепомещаемое письмо И. И. Мечникова относится к 1913 году, когда в Институте Экспериментальной Медицины, за смертью профессора В. В. Подвысоцкого, освободилось место директора, и настойчиво ходили слухи о возможности приглашения И. И. Мечникова.
По соглашению с многочисленными друзьями и учениками Ильи Ильича, мною было написано ему письмо с убедительной просьбой, в случае предложения, не отказываться от директорства и принять на себя руководство работами русских микробиологов, которых он объединил бы и в среде которых нашел бы горячую поддержку.
В ответ на это Илья Ильич написал следующее:
Paris, 1е 25/12 марта
1913 г.
Institut Pasteur
25 Rue Dutot
(15 Arrond.)Дорогой
Даниил Кириллович,Я все ждал предложения, о котором Вы писали, чтобы ответить Вам. Не получив его, отвечаю Вам теперь, извиняясь прежде всего за то, что запаздываю с ответом. Но все это время, да и теперь еще, я буквально завален работой и помехами к работе.
Прочитав Ваше дружелюбное письмо я расчувствовался и у меня зашевелилось в душе чуть не желание вернуться в Россию. Но, после зрелого размышления, я решил, что было бы невозможно мне приняться за новые дела. Посудите сами: мне скоро минет 68 лет. Это такой возраст, когда стариков нужно гнать в шею. Где же мне переселяться на новое место и взяться за управление большим Институтом, которое и ранее мне было не по силам. — К тому же, хотя я и враг всякой политики, но все же мне было бы невозможно присутствовать равнодушно при виде того разрушения науки, которое теперь 1) с таким цинизмом производится в России. — В конце концов я решил доживать конец моей научной деятельности на старом месте, где я сижу почти 25 лет. Видимо здесь мне придется сложить и мои кости. Мне надо думать о приготовлении себя к доставлению роскошного явства Perfringens’y 2) и его родичам, а не рисковать в новом деле, на котором я могу запутаться.
Примите же мою сердечную благодарность за Ваши добрые пожелания. Искренне преданный Вам Ил. Ил. Мечников.
P. S. Передайте мой привет Вашим товарищам.
Так и не состоялось возвращение Ильи Ильича в Россию.
Посылая свой портрет, снятый при лабораторной обстановке за микроскопом, в Лабораторию Ленинградского Медицинского Института, где медички засыпали его цветами, Илья Ильич написал следующие заветные слова, которые можно отнести ко всем нашим микробиологам:
"Слушательницам Женского Медицинского Института, работающим в Бактериологическом Институте, с пожеланием всякого преуспеяния в борьбе против наших микроскопических врагов и на добрую память.
Ил. Мечников".
В ответной речи на праздновании своего 70-летия Илья Ильич пророчески говорил о близкой смерти, а 15 июля 1916 года его не стало.
1) Время министерства Кассо. Д. З.
(стр. 55.)
2) Гнилостный микроб, живущий без доступа воздуха и развивающийся в трупах.
(стр. 55.)