Въ томъ же № 7200 «Новаго Времени», гдѣ было помѣщено первое извѣстіе о реформѣ, начался рядъ статей за подписью Т. Н. А. (псевдонимъ весьма прозрачный) посвященныхъ выясненію значенія реформы и ея защитѣ. Статьи эти гласили:
Въ сегодняшнемъ номерѣ помѣщены свѣдѣнія объ окончательныхъ предположеніяхъ министерства финансовъ по реформѣ денежнаго обращенія. Нужно ли говорить, какой огромный интересъ имѣетъ эта реформа? Съ нею связаны самые чувствительные интересы всего населенія, интересы карманные, но отнюдь не «карманнаго размѣра». Никакіе слухи о реформахъ не способны такъ тревожить населеніе страны и заграничныя торговыя сферы, какъ ожиданія какихъ-либо преобразованій денежной системы. Въ ней заключается нервный узелъ всего хозяйственнаго оборота страны. Она не терпитъ долговременнаго раздраженія, и вотъ почему нельзя не порадоваться тому, что уже близится конецъ этой мучительной нервозности, этимъ слухамъ и догадкамъ, страхамъ и опасеніямъ.
И такъ, сущность предположенной реформы ясно обозначилась, и теперь можно пообсудить ее «въ полной натуральности».
Первѣйшій вопросъ, естественно возникающій у обывателя обращается, такъ сказать, на самую конституцію реформы «Почему сіе важно, во-первыхъ?» — это значитъ на обывательскомъ языкѣ, — нужна ли вообще реформа? Вѣдь мы все-таки обладаемъ нѣкоторою, хотя бы, съ позволенія сказать и денежною системою. Зачѣмъ ее реформировать, зачѣмъ переходить къ чему-то иному, намъ неизвѣстному?
Этотъ первѣйшій вопросъ чрезвычайно злокозненный. Сколько реформъ съ перваго же абцуга на немъ себѣ шею ломало! Нужно ли переходить отъ классическаго образованія къ реальному, отъ свободной торговли къ протекціонной политикѣ, отъ реальныхъ налоговъ къ подоходнымъ, отъ акцизовъ къ монополіямъ?.. Чтобы доказать эти необходимости, нужно въ теоретической части начинать съ Аристотеля и Платона, а въ практической — съ ассиріянъ и вавилонянъ и, все-таки, доказываемая необходимость рискуетъ остаться вопросительнымъ вопросомъ. Да иначе и быть не можетъ, когда мы видимъ вокругъ себя одинаково разумныхъ людей, исповѣдывающихъ прямо противоположенныя «необходимости», и видимъ государства, практически осуществляющія ихъ и притомъ довольныя своимъ выборомъ.
Совсѣмъ иную позицію занимаетъ предположенная денежная реформа, сущность которой заключается въ переходѣ отъ неразмѣннаго бумажно-денежнаго обращенія къ металическому. На вопросъ, почему сей переходъ важенъ, во-первыхъ, имѣется отвѣтъ вполнѣ убѣдительный. Сіе важно потому, что, во-первыхъ, въ наукѣ не существуетъ дилеммы между бумажно-денежнымъ хозяйствомъ и металическимъ обращеніемъ; не существуетъ не только «школы», но даже хотя бы какой-либо фракціи ученыхъ, защищающихъ бумажно-денежное хозяйство. Наука знаетъ только одно денежное обращеніе — металлическое, неразмѣнное же бумажно-денежное обращеніе она именуетъ не «системою», а «разстройствомъ денежной системы». Конечно, мы не принимаемъ въ расчеть разныхъ брошюръ бумажно-денежныхъ наводнителей, (намекъ на книгу Шарапова «Бумажный рубль») до оспариванія которыхъ наука не унижается.
Во-вторыхъ, и это, быть-можетъ, еще убѣдительнѣе, не существуетъ государствъ, исповѣдывающихъ догматъ бумажно-денежнаго хозяйства. Тягостныя обстоятельства (войны) заставляли почти всѣ страны портить свое денежное обращеніе, выпускать чрезмѣрное количество билетовъ и пріостанавливать размѣнъ, но ни одна страна не признавала возможнымъ успокоиться въ такомъ положеніи; повсюду съ огромными пожертвованіями приступали къ упорядоченію денежной системы при малѣйшихъ благопріятныхъ обстоятельствахъ. Италія въ недавнее время затратила огромныя средства на возстановленіе валюты, Австрія дѣлаетъ это теперь, на нашихъ глазахъ.
Такимъ образомъ, въ вопросѣ о денежномъ хозяйствѣ въ полной мѣрѣ установилось — communis opinio doctorum et populi. Конституціонный вопросъ въ предстоящей денежной реформѣ отсутствуетъ, и можно спорить лишь о способахъ осуществленія реформы. Доказывать неудовлетворительность неразмѣннаго бумажно-денежнаго хозяйства нѣтъ надобности, она вполнѣ очевидна, всѣми сознается, никѣмъ (?) не оспаривается.
Но было бы ошибочно думать, что переходъ къ металическому обращенію касается лишь «карманныхъ» интересовъ населенія въ низемномъ значеніи этого понятія. Не о хлѣбѣ единомъ идетъ здѣсь рѣчь. Послѣ нѣсколькихъ десятилѣтій господства бумажно-денежнаго хозяйства, переходъ къ міровой металлической валютѣ знаменуетъ собою огромный культурно-историческій шагъ не лишенный и политическаго значенія. Пріобщеніе къ всемірной культурѣ не мыслимо безъ пріобщенія къ всемірному денежному хозяйству. Культурныя блага не передаются по телеграфной проволокѣ; они распространяются изъ страны въ страну живыми людьми, несущими съ собой свои знанія, свой опытъ, свои умственныя и матеріальныя силы. Страна съ изолированнымъ денежнымъ хозяйствомъ не можетъ войти въ прочное культурное общеніе; ее разобщаетъ отъ культурныхъ народовъ вся совокупность экономическихъ золъ, связанныхъ съ разстройствомъ денежной системы. Современная культура распространяется не идейными помыслами крестоносцевъ и миссіонеровъ, а экономическими интересами людей, перепроизводствомъ знаній и сбереженій, ведущимъ къ нивелировкѣ ихъ. Не на таможенной границѣ стоитъ стѣна нашего отчужденія, а внутри страны, вь тѣхъ окопахъ, которыми принуждена у насъ обороняться всякая предпріимчивость, всякая хозяйственная дѣятельность отъ леденящихъ дуновеній бумажно-денежнаго Борея. И хозяйственная растительность любитъ свѣтъ и тепло своего... солнца золотаго.
Наконецъ и политика проситъ: дайте мнѣ хорошіе финансы... А могутъ ли быть хорошіе финансы въ странѣ гдѣ всѣ хозяйственные разсчеты построены «на песцѣ»? Мы можемъ радоваться нашимъ финансовымъ успѣхамъ, потому что привыкли къ гораздо худшему, но подобаетъ ли финансамъ міровой державы роль ребенка, котораго начинаютъ гладить по головкѣ за то, что онъ становится «паинькой»? Мы радуемся дажѣ снисходительному тону заграничныхъ финансовыхъ сферъ, какъ будто приниженная позиція намъ на роду написана. Нужно ли говорить, на чемъ зиждется это право ласканія насъ по головкѣ, это право менторства? Мы дѣйствительно, еще несовершеннолѣтніе въ финансовомъ отношеніи; наши финансовыя силы еще не окрѣпли, и онѣ не могутъ окрѣпнуть на почвѣ разстроеннаго денежнаго обращенія. Наша финансовая слабосильность пропечатана на каждомъ кредитномъ билетѣ и не на русскомъ языкѣ, а на всѣмъ понятномъ воляпюкѣ...
Но подобно тому, какъ истинная дружба познается въ несчастіи, такъ хорошіе финансы познаются въ войнѣ. Къ финансовой мобилизаціи страна должна быть такъ же подготовлена, какъ и къ мобилизаціи войскъ. Финансы также имѣютъ свою регулярную армію — денежную наличность казначейства, свой резервъ — кредитъ и, наконецъ, свое ополченіе — бумажно-денежные выпуски. Во время войны финансы весьма быстро теряютъ свою регулярную армію и свой резервъ — и наступаетъ необходимость двинуть ополченіе, призвать подъ знамена свои кредитныя деньги. Вотъ тутъ-то и обнаруживаются финансовыя силы страны. Кто приходитъ тогда подъ знамена? Сильные, крѣпкіе солдаты, или искалѣченные, израненые ветераны, полноцѣнныя бумажныя деньги, могущія вынести военныя невзгоды, или обезцѣненныя бумажки, и въ мирное время ходившія на одной ногѣ и на одной деревяшкѣ? Не въ крѣпостныхъ подвалахъ покоится драгоцѣннѣйшій военный фондъ страны, а въ здоровой денежной системѣ, въ возможности призвать ее на службу въ годину тяжелаго испытанія судьбы, не рискуя полнымъ обезцѣненіемъ кредитныхъ знаковъ и всеобщимъ разореніемъ страны. Наши кредитные рубли довольно повоевали: молодцами защищали Севастополь, бодро ходили подъ венгерца и въ почтенной старости сподобились поколотить турку. Пора имъ на покой.
Если принципіально не существуетъ выбора между металлическимъ обращеніемъ и неразмѣннымъ бумажно-денежнымъ хозяйствомъ, между «денежною системою» и «разстройствомъ денежной системы», то въ отношеніи способовъ возстановленія валюты выборъ сушествуетъ и выборъ довольно обширный. Прежде всего существуетъ выборъ между доведеніемъ цѣнности кредитнаго рубля до золотаго al pari и возстанавленіемъ размѣна нынѣ же при обезцѣненіи кредитнаго рубля. Засимъ во второмъ случаѣ представляется нѣсколько способовъ; можно возстановить размѣнъ — на серебро и золото одновременно, только на серебро, только на золото, и притомъ на золото по номинальной стоимости рубля, и на золото по курсовой его стоимости. Такимъ образомъ возможны слѣдующіе способы перехода къ металлической валютѣ:
Первый способъ — доведенiе денежнаго рубля до золотаго паритета — встрѣчаетъ довольно много защитниковъ. И, дѣйствительно, при извѣстныхъ условіяхъ этотъ способъ представляется наиболѣе раціональнымъ. Имъ и на практикѣ неоднократно пользовались. Сущность его заключается въ своего рода финансовомъ «непротивленіи злу» — въ надеждѣ, что vis medicatrix naturae сама собою зло это излечитъ; хозяйственное развитіе страны доведетъ курсъ рубля до al pari и тогда размѣнъ возстановится самъ собою. Однако, финансовая исторія показываетъ, что такой результатъ можетъ получиться только при наличности извѣстныхъ условій, а именно, необходимо, чтобы обезцѣненіе бумажныхъ денегъ было незначительно и чтобы бумажно-денежное хозяйство существовало недолговременно. Такія условія имѣли мѣсто въ нѣкоторыхъ иностранныхъ государствахъ, но ихъ не было, напр., у насъ, когда курсъ асигнацій въ теченіе болѣе 20 лѣтъ почти не поднялся, несмотря на значительныя извлеченія ихъ изъ обращенія, благопріятный торговый балансъ и крупный ввозъ металловъ изъ-заграницы. И въ настоящее время у насъ отсутствуютъ эти необходимыя условія: обезцѣненіе кредитныхъ рублей составляетъ цѣлую треть ихъ номинальной стоимости и разстройство валюты длится уже около 40 лѣтъ.
Вполнѣ очевидно, почему vis medicatrix naturae — цѣлительная сила природы — можетъ дѣйствовать только при указанныхъ условіяхъ. Вѣдь эта vis medicatrix, въ переводѣ на просторѣчье, означаетъ собою «денежную нужду». Лекарство природы заключается въ томъ, что развитіе хозяйственныхъ оборотовъ увеличиваетъ потребность въ деньгахъ, возвышаетъ спросъ на нихъ, удорожаетъ ихъ. Если такое вздорожаніе денегъ «съ одного конца» считаютъ недостаточнымъ, то начинаютъ подхлестывать его и «съ другого конца» — уменьшаютъ количество денегъ, извлекаютъ изъ обращенія часть билетовъ. Тогда получается такое положеніе вещей: деньги дорожаютъ, потому что усиливается спросъ на нихъ, и еще болѣе дорожаютъ потому, что одновременно количество денегъ уменьшается — наступаетъ острая «денежная нужда».
Но само собою понятно, что такую экзекуцію народное хозяйство можетъ выдерживать очень незначительное время, и при этомъ только въ томъ случаѣ, если хозяйственный оборотъ еще недостаточно освоился съ излишествомъ денегъ, если еще не произошло въ странѣ всеобщаго вздорожанія, соотвѣтственно обезцѣненію денегъ. Разъ этихъ условій нѣтъ, хозяйственный оборотъ начинаетъ жесточайшую борьбу противъ подхлестываемой натуры. Эта борьба осуществляется двумя способами. Если, по условіямъ денежнаго обращенія страны, приливъ въ нее металлическихъ денегъ изъ-заграницы возможенъ, то денежный оборотъ начинаетъ съ жадностью впитывать иностранный металлъ; «денежная нужда» находить удовлетвореніе въ этомъ металлѣ и натура не оказываетъ почти никакого дѣйствія на курсъ бумажныхъ денегь. Такъ было у насъ съ асигнаціями. Если же приливъ иностраннаго металла невозможенъ, то наступаетъ чрезвычайное стѣсненіе денежныхъ оборотовъ — торгово-промышленные кризисы, и правительство вынуждается не только прекратить подхлестываніе натуры (извлеченіе кредитныхъ билетовъ), но даже увеличивать количество билетовъ. Такова исторія закона 1881 года, попробовавшаго создать въ странѣ денежную нужду.
Если бы въ настоящее время, при свободномъ доступѣ къ намъ заграничнаго металла, мы вздумали понадѣяться на vis medicatrix naturae и ожидать, такъ сказать, «самочиннаго» уравненія кредитныхъ рублей съ золотомъ, то, конечно, эти ожиданія въ неприкосновенности перешли бы въ составъ наслѣдства нашихъ внуковъ, ибо наша денежная нужда привлекала бы къ намъ заграничный металлъ, но не повышала бы стоимости кредитнаго рубля. Получилась бы точная копія съ исторіи асигнацій.
Въ асигнаціонный періодъ вопросъ о доведеніи билетовъ до номинальной стоимости котировался такъ же бойко, какъ и теперь. Но способъ этотъ былъ отклоненъ, главнымъ образомъ, подъ вліяніемъ сужденій гр. Сперанскаго, усвоенныхъ затѣмъ гр. Канкринымъ и осуществленныхъ послѣднимъ въ извѣстной денежной реформѣ 1843 года. Если въ сужденіяхъ гр. Сперанскаго замѣнить «серебро» и «асигнаціи» — «золотомъ» и «кредитными билетами», то получится чрезвычайно проницательный взглядъ на интересующій насъ вопросъ и существующее нынѣ положеніе вещей.
Натуру въ натуральности гр. Сперанскій называлъ "движеніемъ простымъ", а натуру съ подхлестываніемъ — "движеніемъ усиленнымъ". Первое состоитъ въ томъ, что "превративъ значительную часть ассигнацій въ непрерывный долгъ, уменьшаютъ ихъ количество до того, чтобы цѣна ихъ въ данное число лѣтъ могла поравняться съ серебромь". Второй способъ "состоитъ въ томъ, чтобы предоставя ассигнаціи собственному ихъ движенію, охранять только кругъ ихъ обращенія отъ стѣсненія и совмѣстничества другой монеты" (т.-е. отъ иностраннаго прилива). Движеніе усиленное имѣетъ слѣдующія важныя неудобства: 1) способъ этотъ тягостенъ для казны и ведетъ къ новымъ налогамъ; 2) чрезмѣрнымъ и усиленнымъ возвышеніемъ ассигнацій онъ возвысилъ-бы подати и пошлины внѣ всякой соразмѣрности; 3) вмѣстѣ съ симъ быстро и внезапно измѣнились-бы и цѣны на всѣ потребности и произошло бы въ монетномъ обращеніи крайнее замѣшательство; 4) какъ успѣхъ сего способа зависитъ отъ быстраго возвышенія ассигнацій, а возвышеніе предполагаетъ исключительное ихъ обращеніе, то при дѣйствіи сего способа противно было-бы самому существу его допустить въ полное обращеніе серебро и, слѣдовательно, подлежало-бы по необходимости во все время продолженія его терпѣть несоразмѣрность въ количествѣ монеты съ ея потребностью". "Движеніе простое встрѣчаетъ тѣ же неудобства. Все различіе состоитъ только въ томъ, что здѣсь они дѣйствуютъ медленнѣе и потому не столь ощутительны, какъ въ первомъ; но взамѣнъ того они должны дѣйствовать продолжительнѣе. Ожидать уравненія ассигнацiй отъ собственнаго ихъ постепеннаго возвышенiя, есть осудить себя на вѣковое продолженiе того колебанiя и неопредѣленности, въ какой мы нынѣ находимся".
За послѣднія 15 лѣтъ сторонники доведенія кредитнаго рубля до al pari особенно подбодрились, благодаря извѣстной попыткѣ покойнаго Н. X. Бунге привлечь къ возстановленію валюты натуру съ подхлестываніемъ, или "двжженіе усиленное". Ссылка на авторитетъ Н. X. Бунге прямо-таки стереотипна у сторонниковъ доведенія до al pari. Но они забываютъ или не знаютъ, что если Н. X. Бунге действительно сдѣлался авторитетомъ въ русской финансовой и экономической наукѣ и даже практикѣ, то произошло это потому, что покойный академикъ постоянно имѣлъ благородное мужество сознаваться въ своихъ ошибкахъ и не упорствовать въ заблужденіи. Онъ всегда раздѣлялъ мнѣніе: errare humanum est, sed in errore perseverare — nulius nisi stulti.
Въ 1881 году была предпринята система погашенія части кредитныхъ билетовъ. Но уже въ 1885 году Н. X. Бунге совершенно отказался отъ этой мысли по слѣдующимъ соображеніямъ: "Законъ 1-го января 1881 года былъ изданъ въ то время, когда еще можно было разсчитывать на болѣе быстрое поднятіе вексельнаго курса и когда всѣ цѣны не имѣли устойчивости. Между тѣмъ, теперь пониженіе цѣны кредитнаго рубля послѣ восточной войны представляется совершившимся фактомъ и сообразно съ цѣною кредитнаго рубля установились цѣны всѣхъ произведеній земледѣлія и промышленности. Если бы даже возвышеніе вексельнаго курса и послѣдовало отъ дальнѣйшаго уничтожения кредитныхъ билетовъ, то оно вызвало бы новое колебаніе цѣнъ, а главнымъ образомъ ихъ пониженіе, что нисколько не желательно".
Такимъ образомъ, въ 1885 году Н. X. Бунге отказался отъ своего первоначальнаго выбора способа возстановленія валюты, а черезъ два года онъ уже рѣшительно высказался за фиксацію курса и противъ доведенія до al pari. Въ 1887 г. финансовый комитетъ, въ которомъ участвовали, кромѣ И. А. Вышнеградскаго, два бывшихъ министра финансовъ (Н. Бунге и М. Рейтернъ), имѣлъ сужденіе по вопросу: должно-ли къ упроченію нашего курса стремиться путемъ постепеннаго возстановленія цѣнности кредитнаго рубля до нарицательной его стоимости, или же слѣдуетъ поставить себѣ задачею упроченіе цѣнности рубля посредствомъ размѣна его по курсу, близкому къ современному? Комитетъ финансовъ отдалъ рѣшительное предпочтенiе сему послѣднему способу. По мнѣнію комитета, возстановленіе цѣнности кредитнаго рубля въ нарицательной его стоимости не только потребовало-бы отъ Государственнаго казначейства весьма значительныхъ жертвъ, но оно не могло-бы быть осуществлено безъ глубокаго потрясеиія всего экономического строя государства. Должно было-бы произойти весьма значительное перемѣщеніе богатствъ изъ однѣхъ рукъ въ другія, а въ связи съ этимъ общая, весьма сильная пертурбація во всѣхъ имущественныхъ отношеніяхъ. Дальнѣйшимъ неизбѣжнымъ послѣдствіемъ было-бы сокращеніе отпуска нашихъ произведеній за границу и усиленіе привоза къ намъ иностранныхъ товаровъ. Невыгодная перемѣна баланса породила-бы постоянный отливъ звонкой монеты за границу и удержанiе въ странѣ металлическаго фонда для размѣна едва-ли было-бы возможно. Поэтому комитетъ финансовъ убѣжденъ, что "слѣдуетъ стремиться не къ возстановленію полной цѣнности кредитнаго рубля, а къ упроченію его размѣна на золотую валюту въ отношеніи близкомъ къ 1½ р. кред. за 1 руб. мет.".
Наконецъ, всѣмъ извѣстно, какое дѣятельное участіе принималъ Н. X. Бунге въ разработкѣ настоящей денежной реформы. Можно думать, что если бы эта реформа не встрѣтила полнаго сочувствія и самой ревностной подержки Н. X. Бунге, то она, быть-можетъ, еще очень и очень долго ожидала бы своего завершенія. Выборъ между доведеніемъ до al pari и фиксаціей курса имѣетъ за собою авторитетъ четырехъ министровъ финансовъ, и настоящему министерству принадлежитъ собственно лишь мысль о новомъ способѣ осуществленія фиксаціи курса.
Если доведеніе цѣнности кредитнаго рубля до золотого паритета оказывается невозможнымъ или могло быть достигнуто, лишь искусственными мѣрами самаго губительнаго свойства для народнаго хозяйства, то доведеніе ценности кредитнаго рубля до серебряного паритета представляется дѣломъ вполнѣ возможнымъ, но не менѣе губительнымъ. Дѣло въ томъ, что вслѣдствіе мірового обезцѣненія серебра, кредитный рубль уже перешелъ далеко за свой серебряный паритетъ; въ настоящее время за 100 руб. кредитныхъ можно купить столько серебра, сколько содержится его въ 133 рубляхъ серебряныхъ. Отсюда явствуетъ, что расплатиться по нашимъ кредитнымъ рублямъ — серебромъ не только вполнѣ возможно, но представляло бы даже вполнѣ выгодную аферу для Государственнаго Казначейства.
Но прежде чѣмъ выяснить недопустимость расплаты серебромъ мы принуждены сказать нѣсколько словъ о юридической сторонѣ дѣла, — но не потому, чтобы мы придавали ей какое-либо значеніе, а лишь потому, что о ней было у насъ чрезвычайно много споровъ и толковъ, на нашъ взглядъ, довольно-таки праздныхъ. Объектоиъ «юридическаго истолкованія» служила знаменитая сакраментальная надпись на кредитныхъ билетахъ: по предъявленіи выдается и пр. Когда задумали теперь держателямъ кредитныхъ билетовъ дать «синицу въ руки», то возбудился до-нельзя умозрительный вопросъ о томъ, какъ бы въ настоящее время выглядѣлъ изъ себя тотъ «журавль въ небѣ», котораго имѣли неосторожность посудить 40 лѣтъ тому назадъ нашимъ отцамъ и дѣдамъ. Этотъ умозрительный вопросъ обсуждался въ спеціальной коммисіи, которая не могла прiйти къ единогласному опредѣленію журавлиной породы.
Но почему сіе важно? Что можетъ выяснить намъ истолкованіе сущности кредитнаго рубля — орудія обращенія — въ свѣтѣ совершенно чуждаго ему гражданскаго договора? Любопытный договоръ, въ которомъ одну «сторону» «честью просятъ» вступать въ договоръ, и потому она, принимая документъ, напередъ учитываетъ всѣ неудобства такого приглашенія, а другая «сторона» — въ теченіе четырехъ земскихъ давностей каждодневно и многажды договаривается о вещахъ, завѣдомо для нея неисполнимыхъ (impossibilium nulla est obligatio), или же о вещахъ, корректное исполненіе которыхъ неминуемо причинило бы «земли опустѣніе», гдѣ проживаетъ «вторая договаривающаяся сторона» (obligatio contra bonos mores). На кредитномъ билетѣ договорились Богъ знаетъ о чемъ (или, правильнѣе сказать, Богъ знаетъ до чего) и обѣ стороны tacito consensu согласились этотъ договоръ совершенно игнорировать съ соблюденіемъ обоюдныхъ интересовъ: населеніе стало требовать за свои товары, услуги и пр. большее количество бумажекъ съ дефектомъ, а казначейство стало повышать оклады всякаго рода податей и сборовъ и вовсе не претендовало, чтобы взносы дѣлались металломъ или какими-нибудь бумажками безъ дефекта, а вполнѣ довольствовалось мѣрою, ею же само мѣрило. Весь экономическій оборотъ и все финансовое хозяйство страны складывалось при полномъ сознаніи отсутствія размѣна кредитныхъ билетовъ и съ этимъ несомнѣннымъ фактомъ координировало свои интересы.
При такихъ условіяхъ что же можетъ дать намъ юридическое толкованіе сакраментальной надписи, которая 40 лѣтъ совершенно игнорировалась и вдругъ, сегодняшній день, объявилась на свѣтъ Божій, какъ будто бы и совершенно въ серьезъ. Если согласиться съ мнѣніемъ большинства комисіи, высказавшагося за право размѣна на серебро, то отсюда надлежитъ вывести слдующее назиданіе: правительство не можетъ воспользоваться своимъ формалънымъ правомъ разорить страну; а если согласиться съ меньшинствомъ, то назиданіе будетъ такое: правительство должно уклониться отъ своего формальнаго обязательства разорить страну.
И такъ, оставимъ совершенно неподходящія къ дѣлу формальности гражданскихъ договорныхъ правоотношеній и посмотримъ, почему размѣнъ на серебро не допустимъ съ точки зрѣнія интереса общегосударственнаго, единственно имѣющаго здѣсь рѣшающее значеніе.
За послѣднія 25—30 лѣтъ условія добычи серебра измѣнились кореннымъ образомъ. Чрезвычайный наплывъ серебра понизилъ соотношеніе рыночной цѣны его къ золоту съ 1 къ 15½ до 1 къ 30. Со времени прекращенія у насъ размѣна, серебро, въ качествѣ монетнаго металла, пережило весьма удручающую исторію, и въ настоящее время, возстановляя размѣнъ, мы встрѣчаемся, можно сказать, съ совсѣмъ инымъ серебромъ. Добыча еще въ началѣ 60-хъ годовъ составляла всего 67 тыс. пудовъ, теперь — свыше 300 тыс. пудовъ въ годъ. Подъ вліяніемъ избыточности производства и паденія цѣнности серебра началось демонетизированіе его, т.-е. стали ограничивать чеканку его и даже совсѣмъ отказываться отъ признанія серебра монетнымъ металломъ. Германія, Данія, Швеція, Норвегія перешли къ золотой валютѣ. Страны латинскаго монетнаго союза (Франція, Италія, Швейцарія, Бельгія) ограничили чеканку серебра. Сѣверная Америка прекратила закупку серебра и осталась при золотомъ монометализмѣ. У насъ чеканка за счетъ частныхъ лицъ тоже была прекращена въ 1893 году, вслѣдствіе того, что серебряный рубль въ своей цѣнности опустился даже ниже кредитнаго рубля и приносители серебра могли извлекать изъ чеканки огромныя и незаслуженныя выгоды. Такимъ образомъ, 40 лѣтъ тому назадъ мы знали всѣми уважаемый монетный металлъ — серебро, добывавшееся въ умѣренныхъ количествахъ, удерживавшее прочное соотношеніе своей цѣны къ золоту, входившее въ качествѣ равноправнаго члена въ монетныя системы государствъ. Теперь мы встрѣчаемся съ металломъ, страдающимъ отъ перепроизводства, упавшимъ и сильно колеблющимся въ цѣнѣ, почти повсюду разжалованнымъ изъ благородныхъ монетныхъ металловъ.
Само собою понятно, что основаніемъ правильно устроенной монетной системы серебро служить теперь уже не можетъ. Лишь благодаря искуственной поддержкѣ ограниченія чеканки, оно еще сохраняетъ второстепенную роль въ нѣкоторыхъ монетныхъ системахъ. Устроить въ Россіи заново монетную систему на почвѣ серебрянаго монометаллизма — это значило бы не исправить, а еще болѣе ухудшить наше денежное обращеніе. При существующемъ положеніи серебра на міровомъ рынкѣ мы неминуемо были бы наводнены имъ гораздо хуже наводненія бумажно-денежнаго. Печатный станокъ, во всякомъ случаѣ, находится въ рукахъ правительства страны, тогда какъ запасы серебра и рудники находятся въ распоряженіи лицъ совершенно индиферентныхъ къ нашимъ интересамъ, а между тѣмъ, при свободной чеканкѣ, для нихъ получается возможность съ выгодою для себя привести нашу денежную систему къ полному банкротству.
Если же замѣнить кредитные билеты серебромъ съ ограниченною чеканкою, то это значило бы лишь замѣнить асигнаціи изъ ничего не стоющей бумаги асигнаціями изъ сравнительно дорогого матеріала. Денежное же обращеніе ни мало не измѣнило бы своего асигнаціоннаго характера: та же изолированность отъ иностранныхъ денежныхъ рынковъ, та же, и даже еще большая, неустойчивость курса серебряныхъ рублей на золото, то же отсутствіе эластичности, гибкости денежнаго обращенія и т. д. Самая замѣна кредитныхъ рублей серебряными, давъ большія выгоды казначейству, повергла бы народное хозяйство въ чрезвычайно бѣдственное положеніе. Всѣ доходы и заработки, капитальныя стоимости всѣхъ имуществъ должны были бы подняться на одну треть для того, чтобы сохранить ту цѣнность, какую имѣли они при кредитныхъ рубляхъ. Всѣ, кому не удалось бы поднять свой источникъ существованія на эту треть, соотвѣтственно обѣднѣли бы. Для увеличенія на одну треть доходовъ и расходовъ государственной росписи, всѣ оклады налоговъ и сборовъ, тарифы и т. п. должны были бы тоже быть подняты на эту треть. Вполнѣ очевидно, что замѣна кредитныхъ билетовъ серебромъ (рубль за рубль) была бы вполнѣ равносильна той катастрофѣ, которая разразилась бы надъ страной, если бы въ одинъ прекрасный день кредитные билеты сразу обезцѣнились на одну четверть.
Такимъ образомъ, перейти къ серебряному монометализму, и съ свободной чеканкой и съ ограниченной, совершенно невозможно.
Не болѣе удаченъ былъ и переходъ къ биметализму, т. е. къ размѣну на золото и серебро по установленному въ законѣ соотношенію цѣнности обоихъ металловъ. Ужъ не говоря о томъ, что въ такомъ случаѣ пришлось бы имѣть для кредитныхъ билетовъ двойное полное обезпеченіе (золотой фондъ и серебряный), не было бы никакой физической возможности удержать въ странѣ тотъ металлъ, который въ рыночной своей цѣнѣ поднялся бы противъ установленнаго въ законѣ соотношенія съ другимъ металломъ. Конечно, такимъ уплывающимъ изъ рукъ металломъ было бы золото. Весьма вѣроятное дальнѣйшее обезцѣненіе серебра породило бы спеціальную аферу извлеченія изъ государственнаго банка болѣе дорогого металла посредствомъ промѣна металла подешевѣвшаго. При такихъ условіяхъ, поддерживать правильную денежную циркуляцію — значило бы управлять всемірнымъ рынкомъ металловъ, т. е. управлять спросомъ и предложеніемъ металловъ и удерживать цѣнность ихъ въ томъ самомъ соотношеніи, какое было бы принято въ монетномъ законѣ. Конечно, такою властью не обладаетъ ни одна страна въ мірѣ.
Правда, за послѣднее время биметалисты очень усердно пропагандируютъ такъ называемый договорный биметализмъ, на основѣ международнаго соглашенія главнѣйшихъ государствъ и поддержанія постояннаго соотношенія цѣнности золота и серебра. Однако, эта идея еще не вышла изъ области мечтаній, и можно съ увѣренностью полагать, что если она и получитъ когда-либо практическое осуществленіе, то наступитъ это въ весьма отдаленномъ будущемъ. Откладывать денежную реформу до осуществленія биметаллистическихъ прожектовъ это значить терпѣть разстроенную валюту іl infinitum. Мы ужъ не говоримъ о томъ, что реставрація серебра на монетномъ престолѣ для насъ прямо-таки невыгодна, ибо, во-первыхъ, серебра мы почти не производимъ, а, напротивъ, производимъ довольно много золота и можемъ производить его еще гораздо болѣе; во-вторыхъ, мы не обладаемъ тѣми значительными запасами серебра, которые могутъ побуждать нѣкоторыя страны сочувствовать поддержанію его цѣнности. Во всякомъ случаѣ, при существующихъ условіяхъ, вопросъ о серебрѣ не можетъ представлять непосредственнаго интереса для страны, желающей въ настоящее время перейти къ металлическому обращенію.
Наконецъ, намъ остается коснуться еще одного теоретически возможнаго способа — именно: размѣна на золото по нарицательной стоимости кредитнаго рубля.
При этомъ способѣ надлежало бы каждый кредитный рубль обмѣнивать на ⅕ часть полуимперіала. Если даже допустить, что правительство имѣло бы возможность открыть такой размѣнъ (т. е. обладало бы еще большимъ запасомъ золота, нежели теперь), то этимъ размѣномъ оно столь же успѣшно разорило бы населеніе, какъ и размѣномъ на серебряные рубли. Всѣ хозяйственныя оцѣнки должны были бы понизиться въ такой же мѣрѣ, въ какой они должны были бы повыситься при размѣнѣ на серебряные рубли. Эта сплошная переоцѣнка на пространствѣ всего народнаго хозяйства должна была бы повести къ внезапному пониженію суммъ, въ которыхъ выражаются цѣны товаровъ, имуществъ, доходовъ, заработковъ. Въ настоящее время весь хозяйственный оборотъ приспособился къ обезцѣненному кредитному рублю, — къ рублю, представляющему цѣнность гораздо менѣе одной пятой полуимперіала. На него опираются всѣ разсчеты земледѣлія, торговли, промышленности, вся система банковаго и частнаго кредита, желѣзнодорожные тарифы, оклады налоговъ и сборовъ, словомъ, все, что подлежитъ денежной оцѣнкѣ. При такихъ условіяхъ, замѣна кредитнаго рубля гораздо болѣе цѣннымъ золотымъ рублемъ въ одну пятую полуимперіала причинила бы гибельную пертурбацію во всемъ народно-хозяйственномъ укладѣ страны.
Итакъ, намъ остается теперь разсмотрѣть послѣдній способъ возстановленія размѣна — фиксацію курса кредитнаго рубля, т. е. открытіе размѣна кредитныхъ билетовъ на золото по существующей золотой цѣнности кредитнаго рубля.
Переходимъ къ послѣднему способу возстановленія металлическаго обращенія — фиксаціи курса кредитнаго рубля.
Мы должны прежде всего замѣтить, что, съ нашей точки зрѣнія, споръ о терминахъ — фиксація или девальвація? — есть дѣйствительно лишь споръ о словахъ. Если смотрѣть на дѣло съ формальной точки зрѣнія, то надлежитъ рѣшить этотъ вопросъ такъ: кто признаетъ право правительства разсчитаться по кредитнымъ билетамъ серебромъ (мнѣніе большинства комисіи), тотъ будетъ имѣть дѣло съ фиксаціей ибо по отношенію къ серебру не только не можетъ быть рѣчи о девальваціи, а совсѣмъ напротивъ, предположенный размѣнъ будетъ, если такъ можно выразиться, адвальваціей, такъ какъ кредитный рубль утверждается въ цѣнности 1,33 рубля серебрянаго, т.-е. «вальвація» его увеличивается на одну треть. Тотъ-же, кто признаетъ обязанность правительства разсчитаться по кредитнымъ рублямъ золотомъ al pari (мнѣніѣ меньшинства комисіи), будетъ имѣть дѣло съ несомнѣнной для него девальваціей.
Таково формальное разрѣшеніе вопроса. Но, повторяемъ, для существа дѣла это словопреніе не имѣетъ ни малѣйшаго значенія. Ни фиксація, сама по себѣ, не дѣлаетъ никакой особенной «чести» правительству страны, ни девальвация — не причиняетъ никакого «безчестья». Правительство заслуживаетъ «честь» единственно тѣмъ, что поступаетъ соотвѣтственно требованіямъ народнаго блага. «Честь» торговца, купца, кредитора — и «честь» государственной власти суть вещи совершенно различныхъ порядковъ. До нельзя смѣшными кажутся намъ упреки одного изъ ораторовъ въ Вольно-Экономическомъ обществѣ, что-де у насъ не желаютъ разсчитаться по добрымъ купеческимъ обычаямъ — честь-честью, у насъ-де хотятъ подражать торговцамъ, которые «рубль ломаютъ». Смѣшно это потому, что именно иниціаторамъ «ломанія рубля», болѣе чѣмъ кому-либо въ Россійской имперіи, достовѣрно извѣстна та чрезвычайная легкость, съ какою мы могли бы въ настоящее время достать 300 мил. рублей золотомъ, недостающіе для обмѣна кредитныхъ рублей, рубль за рубль, золотомъ. Удостоиться «купеческой чести» намъ нѣтъ ничего легче, и къ ней не стремятся только потому, что она была бы величайшимъ безчестьемъ для правительства, ибо повела бы къ народному раззоренію. Вотъ почему намъ смѣшно и слушать неистовыя рѣчи о томъ, что «честь Россіи стоитъ больше 300 милліоновъ», честь Россіи! Да она вещь прямо-таки неоцѣненная!.
Однако къ дѣлу. Несомнѣнно, что способъ перехода къ металлическому обращенію долженъ удовлетворять двумъ принципіальнымъ требованіямъ: во-первыхъ, непосредственно отъ преобразованія денежной системы никто не долженъ ни обѣднѣть, ни разбогатѣть, оно должно лишь подъ всякую оцѣнку, подъ всякое имущество, подъ всякій расчетъ, доходъ и заработокъ подвести прочный, устойчивый фундаментъ, на которомъ все стояло-бы твердо, внѣ опасности потрясеній или неожиданностей. И, во-вторыхъ, упорядоченіе денежной системы должно быть замкнуто въ узкую рамку своихъ ближайшихъ цѣлей и нимало не уклоняться въ сторону какихъ-либо постороннихъ для нея интересовъ и частныхъ вожделѣній. Вовсе не нужно быть большимъ скептикомъ, чтобы усомниться въ возможности полнаго и безусловнаго осуществленія этихъ требованій; но нужно быть чрезвычайнымъ оптимистомъ, чтобы вѣрить въ возможность осуществленія въ практической жизни вообще какихъ-либо идеальныхъ требованій. Всякій идеалъ можетъ служить лишь путеводной звѣздой, слѣдуя которой можно прійти къ тихому пристанищу, — но на звѣзду, разумѣется, не попадешь!
Все, что имѣется въ нашемъ распоряженіи, должно быть употреблено для приближенія къ идеально-нечувствительному переходу, но онъ всегда останется дѣломъ рукъ человѣческихъ. Можно спорить не о томъ, удастся-ли намъ вскочить на Сиріусъ, а о томъ, придемъ ли мы въ самое тишайшее пристанище изъ фактически имѣющихся на нашемъ пути. Въ предыдущихъ статьяхъ мы показали, какіе буруны свирѣпствуютъ въ тѣхъ quasi-пристанищахъ, куда можетъ привести насъ размѣнъ на серебро, на серебро и золото, на золото al pari. Остается еще только одна гавань, и разъ мы признаемъ, что спасаться отъ бумажно-денежнаго волненія надо, то надо идти въ это пристанище. Надо фиксировать золотую цѣнность, курсъ кредитнаго рубля, и притомъ на такомъ уровнѣ и такимъ внѣшнимъ способомъ, которые могутъ дать намъ увѣренность въ достиженіи не идеальнаго, а максимально возможнаго, — увѣренность, которая въ дѣлахъ человѣческихъ исчерпывается словами: feci quod potui.
Быть-можетъ, нигдѣ болѣе, чѣмъ въ денежномъ дѣлѣ, не обнаруживается съ такою очевидностью полная невозможность достиженія идеала, невозможность, такъ сказать, уже апріорная. Почему измѣреніе длины, площади, объема можетъ быть безусловно гарантировано не только отъ разныхъ аршиновъ, но и отъ самаго аршина, какъ единицы условной. И почему «идеальнѣйшій» измѣритель цѣнностей — золото, по сравненію съ метромъ, исполняетъ свою функцію на манеръ бабы съ клюкой? Мы считаемъ золото «идеальнымъ» измѣрителемъ цѣнностей, а оно отнюдь не «часть меридіана». Это именно — бабья клюка; примѣтили людишки, что ею всѣ бабы версты мѣряютъ, и давай скакать отъ радости; имъ и горя мало, что золотая клюка самому завалящему аршину въ подметки не годится. Какъ мало нужно для счастья человѣческаго — и единственно потому, что имѣли глупость примириться съ невозможностью вскочить на Сиріусъ. Впрочемъ, пофилософствуешь — такъ умъ вскружится...
Примирившись съ фактомъ, что за отсутствіемъ чего-либо лучшаго приходится принять золотой измѣритель цѣнностей, намъ нужно опредѣлить тотъ уровень, на которомъ слѣдуетъ ликвидировать нашъ прежній измѣритель — кредитный рубль.
Прежде всего, само собою понятно, этотъ курсъ долженъ быть тишайшимъ пристанищемъ, онъ долженъ всю хозяйственную разцѣнку оставить по возможности на прежнемъ мѣстѣ. И можно съ увѣренностію полагать, что курсъ, существующій нынѣ, 1 рубль кред. равный двумъ третямъ руб. зол., является наиболѣе удовлетворяющимъ этому условію. Тому, кто скажетъ намъ: докажите, что всѣ наши расцѣнки осѣли на этомъ курсѣ, что окончательное утвержденіе его ни малѣйшимъ образомъ не измѣнитъ существующихъ соотношеній, что курсъ 66⅔ есть безусловно истинный, а 65 или 68 — безусловно неправильные, — такому опоненту можно возразить только одно: мы вовсе не собираемся скакнуть на Сиріусъ; если вы интересуетесь по этой части, то благоволите обратиться къ барону Мюльгаузену, который имѣлъ случай побывать на лунѣ... Въ предѣлахъ, доступныхъ человѣческому соображенію, можно съ увѣренностью полагать, что наши денежныя оцѣнки осѣли около курса въ ⅔. Спеціальное же преимущество курса 66⅔ по сравненію съ ближайшими къ нему заключается въ томъ, что курсъ этотъ даетъ весьма удобное для всѣхъ расчетовъ отношеніе между прежнею, кредитною, валютою и новою, золотою.
Несмотря на разнообразныя колебанія нашего курса со времени окончанія военныхъ выпусковъ, т. е. съ 1878 года, оказывается все-таки извѣстная ось, около которой происходятъ эти колебанія вверхъ и внизъ. Простая діаграмма нашихъ курсовъ показываетъ, что эта средняя линія находится между 63 и 65 коп. золотомъ. На этомъ приблизительно уровнѣ курсъ и остановился у насъ твердо за послѣдніе годы. Курсовой маятникъ качался около этой отвѣсной линіи и на ней остановился — тутъ есть извѣстная сила тяготѣнія. Затѣмъ, если произвести расчетъ средняго курса нашего международнаго обмѣна за весь періодъ времени съ 1878 года по текущій (17 лѣтъ), то окажется, что онъ составляетъ 63,94 коп. зол. за 1 руб. кред.; средній курсъ за послѣднія 7 лѣтъ (съ 1888 года) составляетъ ровно 66⅔, и за послѣдніе 4 года — 66 коп. Наконецъ, самый фактъ возможности удержанія курса на существующемъ уровнѣ, возможности такой охраны его, пріобрѣтаетъ весьма важное значеніе, если принять во вниманiе, что эта охрана не повлекла за собою отлива золота. Это значитъ, что существующій курсъ есть курсъ весьма близкій къ естественному, что онъ соотвѣтствуетъ нашимъ силамъ, что онъ отвѣчаетъ реальнымъ условіямъ нашихъ международныхъ платежей, нашему расчетному балансу. Это значитъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, что нашъ уходъ за курсомъ не былъ ни искуственнымъ угнетеніемъ, ни искуственнымъ форсированіемъ его, а былъ лишь огражденіемъ его отъ колебаній на своемъ естественномъ уровнѣ.
Такимъ образомъ, можно съ увѣренностью полагать, что отвержденіе существующей золотой цѣнности нашего кредитнаго рубля не внесетъ ничего искуственнаго, несоотвѣтствующаго реальнымъ условіямъ, ничего не измѣнитъ въ существующемъ положеніи вещей. Та металлическая основа, которая признается за кредитнымъ рублемъ, есть уже существующій реальный фактъ. И даже въ отношеніи внѣшнемъ, въ отношеніи цифровыхъ обозначеній оцѣнокъ, предположенная реформа ничего не измѣняетъ. Никакихъ перечисленій, столь затруднительныхъ для простого люда, дѣлать не придется. Даже внѣшняя форма кредитныхъ билетовъ не измѣняется. Словомъ, переходъ къ металлической валютѣ имѣетъ всѣ шансы совершиться самымъ незамѣтнымъ образомъ, безъ всякихъ внѣшнихъ и внутреннихъ потрясеній.
Намъ остается еще коснуться вопроса о томъ, въ какой мѣрѣ можно расчитывать на прочное удержаніе въ странѣ металлическаго обращенія. Этому посвящена будетъ наша послѣдняя статья.
Нашу послѣднюю статью мы посвѣщаемъ вопросу о возможности у насъ прочнаго удержанія размѣна, т. е. о степени сохранности нашего металлическаго запаса. Но мы считаемъ необходимымъ сдѣлать прежде всего два замѣчанія общаго характера.
Первое общее замѣчаніе мы хотимъ сдѣлать по адресу довольно обычныхъ разсужденій насчетъ пріобрѣтенныхъ нами запасовъ золота. Сужденія эти высказываются на такой манеръ. Преумнѣющій былъ человѣкъ Иванъ Алексѣевъ. Какъ онъ ловко банкиришекъ обмишурилъ. Можно сказать - изъ-подъ носа у нихъ такую уйму золота выудилъ. Теперь-то банкиришки поняли, что они въ дуракахъ остались. Да ужъ шалишь; сколько хочешь, скаль, зубы, а ужъ золото тю-тю: накрѣпко его приперли... Конечно, цѣнить своихъ государственныхъ людей — это признакъ культурности страны, но не нужно быть plus royaliste que le roi même. И. A. Вышнеградскій, конечно, не думалъ, что ему удалось обмишурить банкировъ на золотѣ, ибо это значило бы обмишурить всѣ европейскіе народы. Такія вещи удавались только Наполеону, да и то не всякій разъ. Но несомнѣнно, что стоитъ лишь стать на такую обывательскую точку зрѣнія на наши запасы золота, какъ неминуемо долженъ встать въ воображеніи грозный признакъ утраты золота: на этотъ разъ насъ обмишурятъ! Вотъ что значитъ непривычка къ металлу. Не даромъ замоскворѣцкая купчиха падала въ обморокъ именно отъ слова «ыеталлъ». Островскій съ своимъ художественнымъ чутьемъ былъ финансистомъ куда лучше многихъ современниковъ, для которыхъ «металлъ» и понынѣ остался «жупеломъ»...
Мы не раздѣляемъ такой точки зрѣнія на золото. Мы думаемъ, что никого намъ не удалось надуть, что золото отдали намъ потому, что европейскіе денежные рынки съ выгодою для себя могли его отдать намъ, и главнымъ образомъ потому, что нѣтъ такой вещи, которую легче отдавали бы, какъ именно золото — деньги. Услышавъ такія странныя рѣчи замоскворѣцкій финансистъ, конечно, изобразитъ изъ себя знакъ удивительный. Ну и Богъ съ нимъ, пускай себѣ удивляется! А мы нимало не удивляемся, что золотыя деньги, — какъ тучки небесныя, — вѣчные странники, вѣтромъ гонимые туда, гдѣ есть на нихъ выгодный спросъ. Много денегъ — ихъ отдаютъ, мало — ихъ приманиваютъ лакомствомъ — высокимъ дисконтнымъ процентомъ; деньги любятъ лакомиться. И такъ-то вѣчно путешествуютъ эти современные пилигримы на поклоненіе «денежной нуждѣ», гдѣ бы таковая ни возникла.
Второе общее замѣчаніе относится къ одному усиленно незамѣчаемому слону. Слонъ этотъ фактическій размѣнъ кредитныхъ билетовъ на золото на всякую сумму — въ совершенной натуральности стоитъ на Садовой улицѣ, въ оборотной кассѣ Государственнаго банка. А между тѣмъ, всѣ только и толкуютъ о томъ, что собираются привести слона — и вотъ-де настанутъ великія ужасти. Мы просто-таки отказываемся понимать, почему слонъ станетъ страшнѣе отъ того, что изъ «оборотной кассы» его переведутъ въ «размѣнную кассу»? Всѣ жалостныя обстоятельства нашего финансоваго и народнаго хозяйства, такъ сердобольно расписываемыя и разсказываемыя, — фактически существуютъ, а золото — на зло ораторамъ и писателямъ! — не уходитъ, а приходитъ. Обмишуренные банкиришки доподлинно знаютъ, что слона уже привели и поставили, а межъ тѣмъ, они преспокойно пребываютъ «въ дуракахъ»; мало того, усиленно просятъ — одурачьте насъ еще больше, только дайте намъ дурацкій процентъ за наше золото.
Изъ этой басни о слонѣ надлежитъ вывести слѣдующее заключеніе. Если, съ Божіею помощью, мы будемъ и впредь находиться въ не менѣе несчастномъ финансовомъ и экономическомъ положеніи, нежели въ какомъ нынѣ обрѣтаемся, то слонъ будетъ столь же успѣшно воздерживаться отъ всяческихъ безчинствъ. А это значитъ, что всякія разсужденія о потерѣ золота должны относиться къ тѣмъ временамъ, когда мы, не дай Богъ, такъ «поправимъ» наши финансово-экономическія обстоятельства, что слону придетъ блажная мысль удрать въ теплыя страны. У золотого слона, изволите ли видѣть, совершенно своеобразныя понятія насчетъ теплоты. Вотъ теперь, напримѣръ, весьма многіе удостовѣряютъ, что у насъ чрезвычайно холодно, собаки околѣваютъ, а для слона оказывается совершенно подходящая температура...
Итакъ, поговоримъ, какія могутъ наступить у насъ холода, непріятныя для золота. Необходимо, прежде всего, помнить, правильнѣе сказать, необходимо знать, что отливъ металла и передвиженiе металла суть, какъ выражаются русскіе нѣмцы, двѣ большія разницы. Передвиженіе металла, хотя бы и изъ страны, есть существенная принадлежность металлическаго обращенія, мало того, это есть корень всѣхъ благодѣяній такой системы обращенія. Замоскворѣцкій финансистъ опять можетъ удивиться такимъ неистовымъ рѣчамъ. Какъ это? Наше добро берутъ отъ насъ, да мы же еще и благодарить должны? Навѣрное, это тѣ выдумали, кто хочетъ наше золото отъ насъ выудить. Дѣйствительно, это не у насъ выдумано. Даже чиновники министерства финансовъ, которые только спятъ и видятъ, какъ бы наше золото растранжирить, не могли придумать столь омерзительныхъ вещей. Это все на Западѣ придумали; должно быть, какіе-нибудь предатели своего отечества.
Всемірно извѣстный финансистъ Гертцка*) навѣрное кѣмъ-нибудь подкупленъ, потому что иначе нельзя же говорить такія, напр., вещи: "Страхъ передъ отливомъ золота долженъ быть разъ навсегда оставленъ — иначе урегулированіе валюты никогда не можетъ осуществиться, ибо отливъ металла есть именно существенная принадлежность всякаго металлическаго обращенія; болѣе того, въ наличности такого самоурегулированія путемъ отлива и прилива заключается единственное преимущество металлическаго обращенія передъ бумажно-денежнымъ, которое въ противномъ случаѣ было бы даже предпочтительнѣе, такъ какъ оно ничего не стоитъ и во всѣхъ другихъ отношеніяхъ даетъ рѣшительно то же самое. Вѣдь австро-венгерская монархія затрачиваетъ сотни милліоновъ гульденовъ на урегулированіе валюты не потому, что золотая монета красивѣе, блестящѣе, аппетитнѣе, чѣмъ бумага, а потому, что золотая валюта устойчивѣе, чѣмъ бумажная, потому, что только ею одною достигается единство измѣрителя цѣнности со всѣми культурными государствами Запада; устойчивость же эта является слѣдствіемъ исключительно того, что наступаютъ приливы и отливы золота, смотря по тому, чего требуетъ состояніе равновѣсія въ средствахъ обращенія съ заграницей; иными словами: золото только потому деньги лучшія, нежели бумага, что оно можетъ уходить, тогда какъ бумага не въ состояніи этого дѣлать.
Итакъ, передвиженіе металла не только не есть дефектъ металлическаго обращенія, а есть прямая цѣль его. Это передвиженіе совершается само собою, и какъ только оно становится невыгоднымъ для страны (конечно, не въ томъ смыслѣ, что у насъ-де выуживаютъ золото), столь-же механически возникаютъ причины, исправляющія ходъ передвиженія металла. Денегъ много въ странѣ, ихъ начинаютъ мало цѣнить — и онѣ отправляются въ командировку туда, гдѣ ихъ цѣнятъ выше. Слишкомъ много ушло — деньги начинаютъ дорожать и золото возвращается изъ командировки. Не существуетъ золота англійскаго, французскаго, русскаго; есть золото всей семьи культурныхъ народовъ, и каждая страна удерживаетъ его столько, сколько ей требуется. Банкиришки, отдавшіе намъ золото, не были предателями своего отечества, а были благодѣтелями его — если вообще можно говорить здѣсь о предательствѣ и благодѣяніяхъ.
Но можетъ возникнуть дѣйствительный отлив металла изъ страны, не входящій въ составъ обычнаго передвиженія металла въ цѣляхъ денежной циркуляціи. Такой отливъ, длящійся, константный, дѣйствительно опасенъ; это будетъ уже не передвиженіе золота, а исчерпаніе его. Мы уже обратили вниманіе читателей, что въ настоящее время причинъ къ такому исчерпанію нѣтъ, ибо золото не убываетъ, хотя именно въ настоящее время такое исчерпаніе должно было бы обнаружиться особенно явственно, если бы, конечно, оно могло имѣть мѣсто. Такое исчерпаніе было бы явственно именно потому, что оно теперь не можетъ быть затемняемо приливами для цѣлей циркуляціи, ибо золотой циркуляціи у насъ еще нѣтъ. Именно теперь золото можетъ приходить къ намъ лишь по тѣмъ константнымъ причинамъ, о которыхъ идетъ рѣчь.
Что же можетъ измѣниться? Торговый балансъ — въ нашу пользу. Протекціонную политику не предполагается измѣнить, и можно думать, что съ развитіемъ нашей промышленности ввозъ будетъ уменьшаться, а нашъ вывозъ — возрастать. Внутренняя добыча золота составляетъ болѣе 30 мил. руб. въ годъ, и никто не станетъ сомнѣваться, что эту добычу можно поднять до гораздо большей цифры; оживленіе золотопромышленной предпріимчивости наблюдается уже и нынѣ. Металлическіе платежи наши за границу покрываются металлическими поступленіями. Но мало того, не только не предвидится какого-либо рѣзкаго измѣненія въ ущербъ намъ, но можно съ увѣренностью полагать, что произойдетъ поворотъ прямо въ нашу пользу съ возстановленіемъ валюты. Приливъ къ намъ иностранныхъ капиталовъ для затраты въ промышленныя предпріятія, несомнѣнно, приметъ широкіе размѣры, ибо единственное препятствіе къ переходу этихъ капиталовъ заключается въ той неувѣренности, какая неразлучна съ бумажно-денежной валютой. Нѣтъ и не будетъ въ составѣ культурныхъ странъ поприща для болѣе прибыльной затраты капиталовъ, нежели въ Россіи. Наши промышленные барыши еще не оцѣнены иностранцами въ полной мѣрѣ только потому, что барыши эти отравлены бумажно-денежнымъ ядомъ. Кромѣ того, можно съ увѣренностью полагать, что и обычное циркуляціонное передвнженіе металла будетъ преимущественно въ нашу пользу. Ни одна страна не будетъ такимъ излюбленнымъ мѣстомъ поклоненія для пилигримствующаго металла, какъ именно Россія, гдѣ для денегъ всегда будетъ имѣться наивыгоднѣйшая командировка, ибо учетный процентъ у насъ гораздо выше, чѣмъ въ Европѣ. Именно отъ насъ золото будетъ очень неохотно уходить, его придется выманивать домой средствами очень тяжелыми для западно-европейской торгово-промышленной цѣли. Нашъ «варварскій» учетный процентъ не по плечу культурнымъ странамъ, ибо у нихъ промышленность и торговля не даютъ тѣхъ «варварскихъ» барышей, которые позволяютъ кредитоваться изъ варварскаго процента. Въ общемъ, всегда именно въ Россіи деньги будутъ особенно «въ цѣнѣ», — а вѣдь деньги очень любятъ, чтобы ихъ высоко цѣнили.
Особенную опасность многіе усматриваютъ въ возможности наплыва къ намъ нашихъ % бумагъ. Этотъ насильственный «выкупъ» нами нашихъ долговыхъ обязательствъ можетъ исчерпать наши металлическіе запасы. Но опять таки повторимъ, вѣдь не заставляютъ же насъ теперь выкупать наши бумаги. Не по дружбѣ же къ намъ не дѣлаютъ этого, а потому, что въ этомъ не находятъ выгоды. Нужно что-нибудь экстраординарное, чтобы наступилъ серьезный наплывъ бумагъ. Конечно, всего менѣе такимъ обстоятельствомъ можетъ стать самый фактъ нашего перехода къ золотой валютѣ. Всякому ясно, что онъ можетъ и прямо-таки долженъ поднять нашу кредитоспособность и усилить стремленіе западныхъ рынковъ удерживать наши, бумаги. Несомнѣнно, что только съ переходомъ къ золотой валютѣ наши % бумаги покинутъ не подобающее имъ срединное мѣсто между первоклассными бумагами и всякаго рода «экзотиками».
Вообще именно современная эпоха всего менѣе даетъ основанія опасаться наплыва бумагъ. Никогда еще не было въ Европѣ такой сильной погони за % бумагами, какъ теперь. И этотъ натискъ долженъ все болѣе и болѣе прогрессировать. Сбереженія огромны и растутъ не по днямъ, а по часамъ; хозяйственныя затраты капиталовъ становятся все менѣе и менѣе выгодны, вездѣ кризисы, вездѣ перепроизводство, эманципируются молодыя страны, европейскій экспортъ всюду упирается лбомъ въ охранительныя пошлины... А духъ бережливости силенъ и все болѣе прогрессируеть. Можно ли удивляться послѣ этого, если деньги даютъ всѣмъ и каждому? Съ огромнымъ успѣхомъ реализуются займы такихъ государствъ, которыхъ и на картѣ-то не сыщешь. Не за деньгами гоняются, а за желающими занять ихъ. Всякiй, кто изо дня въ день слѣдитъ за экономическою жизнью Европы, не можетъ не видѣть вполнѣ отчетливо совершающейся тамъ метаморфозы: роль Европы — всемірнаго промышленника — все падаетъ и падаетъ, а все болѣе и болѣе усиливается роль всемірнаго заимодавца. Европа-фабрика всего міра превращается въ Европу-банкъ всего міра. Этотъ фактъ чрезвычайной важности не можетъ быть игнорируемъ. Обвиненіе процентныхъ бумагъ въ «тоскѣ по родинѣ» — куда-какъ устарѣло.
Но допустимъ, что благодаря какому-нибудь чрезвычайному стеченію обстоятельствъ, Франція, положимъ, захочетъ сбыть значительныя количества нашихъ бумагъ. Когда онѣ могутъ попасть къ намъ? Только тогда, во-первыхъ, если мы пожелаемъ заплатить за нихъ наивысшую цѣну противъ всѣхъ прочихъ денежныхъ рынковъ. Но и этого еще очень мало. Нужно имѣть наличный металлъ для уплаты, и нужно еще, чтобы странѣ было выгодно отдать металлъ, чтобы деньги въ странѣ приносили меньшій процентъ, нежели покупаемыя бумаги. А это можетъ быть только тогда, когда у насъ будетъ слишкомъ много золота. Никто не станетъ покупать бумагу изъ 3, 4, 5 процентовъ, когда тѣ же самыя деньги даютъ дисконтъ въ 5, 10, 15 процентовъ. Лица, толкующія объ этомъ предметѣ, забываютъ, правильнѣе, не знаютъ, что даже республику Таити нельзя заставить выкупить свои обязательства, если она этого сама не пожелаетъ, т. е. если это не представитъ для нея выгоды. Наплывъ бумагъ требуетъ, чтобы бумаги уступались съ огромнымъ пониженіемъ и чтобы въ странѣ, выкупающей на счетъ своего необходимаго металлическаго запаса, насталъ чрезвычайный упадокъ торгово-промышленныхъ оборотовъ. Нужно, чтобы денежный оборотъ замеръ, чтобы и малаго количества металла негдѣ было въ странѣ помѣстить. Если торгово-промышленный оборотъ идетъ исправно, денежной нужды нѣтъ и тѣмъ не менѣе страна выкупаетъ свои бумаги, то это можетъ вселить лишь величайшую радость, ибо это означаетъ, что страна получаетъ бумаги не на счетъ необходимаго ей металла, а соглашается принять ихъ въ уплату по слѣдуемой ей разницѣ въ платежномъ балансѣ. Мы твердо вѣруемъ, что именно металлическое обращеніе поможетъ намъ, мало-по-малу, націонализировать нашъ государственный долгъ — но это не произойдетъ въ ущербъ нашему денежному обращенію и на счетъ необходимаго намъ металла.
Но бываютъ чрезвычайныя обстоятельства, которыя ниспровергаютъ всякіе человѣческіе разсчеты. Трусъ, моръ, потопъ, нашествіе иноплеменниковъ, междуусобныя брани, — противъ всего этого мы имѣемъ только одно средство: мы молимся Всевышнему, чтобы миновала насъ чаша сія. И когда приходится испивать эту горькую чашу, то разстроенная валюта не много прибавляеть горечи. Когда гибнутъ отцы и братья, когда все народное хозяйство приходитъ въ страшное сотрясеніе, тогда — по волосамъ не плачутъ. Здоровая валюта есть такое культурное благо, которымъ надо пользоваться до послѣдней возможности. Рецидивъ безграмотности не долженъ останавливать просвѣтительной дѣятельности. И современный "рецидивъ финансовой безграмотности" нашего общества — отсутствіе въ 1896 году того "ожиданія просвѣщенной части публики", которымъ уже въ 1843 году гр. Канкринъ могъ мотивировать необходимость установленія металлической валюты — и этотъ печальный рецидивъ — не долженъ останавливать финансоваго просвѣщенія страны.
*) Вексельный курсъ и лажъ. Рус. пер. подъ редакціей А. Гурьева. 1895. (назад)