А. Л. Сидоров. Финансовое положение России в годы первой мировой войны, 1960 г., стр. 132-150

Глава II
ФИНАНСОВЫЕ ИЗДЕРЖКИ ВОЙНЫ.
ВНУТРЕННИЕ ИСТОЧНИКИ ПОКРЫТИЯ ВОЕННЫХ РАСХОДОВ

2. ВЫПУСК БУМАЖНЫХ ДЕНЕГ. РОСТ ДОРОГОВИЗНЫ

Рассмотрим источники финансирования войны, т. е. покрытия «военного фонда», за счет которого производились все военные расходы. У правительства было два источника, откуда оно могло брать средства: внутренние ресурсы страны и заграничные займы. Разумеется, для хозяйственной жизни страны, для трудящихся масс населения вовсе не безразлично, в какой мере используются внутренние ресурсы и в какой мере эти расходы покрываются при помощи кредитов союзников или нейтральных государств. Чем больше кредитов получается за границей, тем больше возможностей закупить за границей материалы, продукты и оружие, тем меньше привлекаются материальные ресурсы самой страны.

Хотя заграничные кредиты с каждым годом войны все возрастали, но большую часть средств правительство получало внутри страны. Из 35 млрд. руб., израсходованных на нужды войны до 1 июля 1917 г., от внешних займов было получено 7555 млн. руб., т. е. немного больше 20% от всей суммы военных расходов⁶⁸. Следовательно, около 80% расходов на войну изыскивалось внутри страны путем выпуска бумажных денег, учета краткосрочных обязательств казны и различных займов ⁶⁹.

В периодической экономической литературе того времени не раз экономисты обсуждали финансовую политику правительства, критиковали ее, давали советы правительству. Буржуазные экономисты Туган-Барановский, Каценеленбаум, Бернацкий и другие уже видели «коренное различие» между финансированием войны займами и налогами. Они считали, что при финансировании войны займами население меньше чувствует тяжесть войны, ибо правительство перекладывает ее на будущие трудовые поколения; в случае же финансирования войны налогами главными плательщиками их являются не трудовые элементы, а «зажиточные классы» ⁷⁰. Каценеленбаум писал, будто трудящиеся классы заинтересованы в том, чтобы военные расходы покрывались «добавочными налогами». Выступая на деле в защиту буржуазии, буржуазные экономисты охотно высказывались за финансирование военных расходов не за счет роста обложения доходов буржуазии, а с помощью займов ⁷¹. Займы, писал, например, Фридман — «народное дело, как народной стала нынешняя война»⁷². (Эти слова были написаны до свержения царизма). Туган-Барановский в предисловии к сборнику говорит о необходимости сознательно и активно содействовать распространению займов. Следовательно, буржуазно-либеральная, а на деле монархическая наука, восхваляя займы, пыталась укрепить царизм, привлечь более широкие круги населения к финансированию войны при помощи займов. Повышение косвенных налогов считалось нежелательным, так как это сказывалось на росте цен и разрушало народное хозяйство. Признавая возможным повышение прямых налогов, особенно подоходного, Туган-Барановский все же считал, что он не даст сколько-нибудь значительных средств для покрытия военных расходов.

В официозе Министерства финансов — «Вестнике финансов, промышленности и торговли» — особенно охотно пропагандировались займы правительства. В № 11 этого органа за 1916 г. было помещено сразу три статьи о займах. Рост военных расходов требовал коренной финансовой реформы с целью повысить поступление доходов и изыскать новые источники их поступления. Лишь после того, как при Министерстве финансов были образованы «Особое совещание» и комиссии по реформе прямого обложения и косвенных налогов, этот вопрос стал обсуждаться на страницах «Вестника финансов, промышленности и торговли»⁷³.

Практическая политика Министерства финансов состояла в том, чтобы в первом же году войны полнее использовать все возможные источники получения средств: выпуск бумажных денег, внутренние и внешние займы и повышение налогов. Однако налоги не играли практической роли в финансировании чисто военных издержек — они еле покрывали расходы по обыкновенным сметам. В Англии, где расходы на войны XIX в. покрывались преимущественно за счет налогов и где налоговые поступления в 1916—1917 гг. увеличились в 2,5 раза сравнительно с 1913—1914 гг., около восьмой части расходов (12%) за 1914—1916 гг. были покрыты за счет налогов ⁷⁴. В России же, оберегая интересы промышленников, правительство не взяло ни копейки из их огромных сверхприбылей непосредственно на военные издержки. В августе 1914 г. Комитет финансов признал «преждевременным прибегать к повышению налога на доходы от денежных капиталов». После этого до 1916 г. вопрос не пересматривался.

Одним из основных источников финансирования войны был выпуск бумажных денег. База для этого была подготовлена прекращением размена кредиток на золото, расширением эмиссионного права Государственного банка и предоставлением ему права учета краткосрочных обязательств государственного казначейства «в размере, вызываемом потребностями военного времени». После этого правительство широко прибегало к помощи печатного станка.

К марту 1915 г. правительство полностью использовало право на эмиссию 1,5 млрд. руб. кредитных денег. После этого несколько раз расширялось право Государственного банка на выпуск кредитных билетов. 17 марта 1915 г. это право было доведено до 2,5 млрд. руб., а 22 августа 1915 г. — до 3,5 млрд. pyб. Примерно через год — 29 августа 1916 г. — пришлось еще прибавить два миллиарда и, наконец, 27 декабря 1916 г. оно было доведено до 6,5 млрд. руб. Таким образом, за 2½ года войны количество непокрытых золотом бумажных денег выросло в 21 раз.

После Февральской революции 1917 г. Временное правительство еще шире пользовалось бумажным станком, чем его предшественник. За шесть месяцев — до 7 сентября 1917 г. — эмиссионное право Государственного банка было доведено до 14,5 млрд. руб., т. е. более чем удвоилось. 6 октября 1917 г. министр финансов Бернацкий вновь просил об эмиссии 2 млрд. руб. бумажных денег. Соответственно с расширением права эмиссии увеличивалось количество кредитных денег в обращении и темпы их выпуска. Если перед началом войны кредитных билетов было на 1633 млн. руб., то к 1 января 1917 г. их сумма перевалила уже за 9 млрд. руб., т. е. увеличилась в 5½ раз, а к 1 апреля 1917 г. сумма кредитных билетов в обращении достигла 10 868 млн. руб., или увеличилась на 666% ⁷⁵.

С 1 марта 1917 г. по 1 октября того же года было выпущено кредитных билетов на 7340 млн. руб., в то время как за те же месяцы предыдущего года — только на 1 688 млн. руб. Таким образом, Временное правительство пользовалось бумажным станком в 4½ раза интенсивнее, чем царское правительство в последний год его существования. По расчетам министра финансов Бернацкого, в сентябре 1917 г. кредитных билетов было выпущено около 1,9 млрд. руб., а за последние три месяца существования Временного правительства — «не менее 6 млрд. рублей», в том числе за октябрь — около 2 млрд. руб. ⁷⁶

Исследования экономистов показывают, что более активно бумажные деньги попадали в оборот во второе полугодие операционного года. За второе полугодие 1914 г. количество их выросло на 65,4%, т. е. почти на две трети. За весь 1915 г. количество денег увеличилось примерно на 30%, а за второе полугодие — почти на половину (49,5%). В 1916 г. прирост денег во второй половине происходил почти в два раза быстрее, чем в первой. За 1917 г. количество кредитных денег в обращении удвоилось; за первое полугодие их прирост составил около 43%, а за второе — почти 50% ⁷⁷. По-видимому, это обстоятельство было связано с реализацией урожая, а также с усилением хозяйственно-заготовительных функций военного ведомства — заготовками хлеба, мяса, фуража для армии, закупками лошадей и т. д.

Стихийный и все усиливавшийся рост бумажных денег (на 1 декабря 1917 г. их было в обращении уже около 22,5 млрд. руб.⁷⁸) свидетельствовал о разрушительных процессах во всей экономике страны, о падении реальной покупательной способности рубля, а также о том, что займы не давали правительству достаточного количества средств.

В частности, внутренние займы являлись слабым и недостаточным источником. Об этом говорил министр финансов 30 января 1916 г. на заседании Комитета финансов⁷⁹, который разрешал вопрос о новом выпуске бумажных денег. Комитет финансов признал, что якобы «в силу более слабого, чем в других странах, развития внутреннего денежного рынка России, размещение внутренних займов осуществляется сравнительно медленно и большая часть кредитных операций оседает временно на различных счетах Государственного банка, открывающего для облегчения реализации займов крупные кредиты частным банкам».

Из этой констатации делался вывод о необходимости и впредь увеличивать выпуск кредитных билетов под обеспечение краткосрочных обязательств казны. Таким образом, Комитет финансов рассматривал Государственный банк как основной источник финансирования военных расходов казны путем выпуска бумажных денег. Так как количество золота в банке уменьшалось в связи с вывозом его союзникам, а количество бумажных денег увеличивалось, то, естественно, процент золотого обеспечения кредиток снижался. Фактически была уже утрачена возможность выкупа бумажных денег и оплаты их золотом, но правительство настойчиво поддерживало иллюзию возврата к золотому обращению, как только кончится война.

Во время войны регулятором выпуска кредитных билетов стал учет правительством в Государственном банке краткосрочных обязательств казны. Выпуск 4-процентных «серий» прекратился, так как им предпочитали 5-процентные обязательства казны. Правительство признало невозможным установить какое-либо соотношение между количеством кредитных билетов в обращении и наличным золотым запасом. При прекращении размена кредитных билетов на золото такое соотношение, — конечно, очень низкое, — не имело бы практического значения. Помимо этого, нельзя было определить ни вероятную продолжительность войны, ни размер потребных для ее финансирования средств⁸⁰. Кроме того, ни Комитет финансов, ни правительство не были уверены в том, «что при наблюдаемом интенсивном увеличении заграничных военных заказов, в особенности в Америке и Японии, нам не потребуется еще вывезти золота из запасов Государственного банка» ⁸¹. Учитывая также, что постоянные и частые изменения эмиссионного закона «несомненно нежелательны», Комитет финансов на том же заседании принял принципиально важное решение, вытекавшее из факта прекращения размена кредитных билетов на золото, — решение о том, что кредитные билеты в обращении обеспечиваются не только золотом, но и краткосрочными обязательствами казны, которые являются «основанием и причиною их выпуска». Следовательно, количество бумажных денег в обращении не должно было превышать находившихся в Государственном банке учтенных им краткосрочных обязательств казны ⁸².

Золотой запас в Государственном банке не фиксировался на определенной сумме. Он мог уменьшаться, но на сумму уменьшении золота должно было увеличиваться в банке количество долговых обязательств казны. Бумажное обращение внутри страны фактически теряло всякую связь с золотом. Правительство могло выпускать кредитные билеты в неограниченном количестве, по усмотрению Комитета финансов. Вместе с тем в глазах широкой массы буржуазии весьма соблазнительной была перспектива возврата к золотому обращению после войны, что обеспечивало ей обогащение. Чтобы поддерживать эту иллюзию, а вместе с ней и покупательную способность рубля, правительство решило хотя бы фиктивно повысить золотое обеспечение рубля по счету «Золото за границей». «Золотая наличность» Государственного банка была в октябре 1915 г. искусственно повышена почти на 2 млрд. руб. по «английскому кредиту». Эти 2 млрд. руб. фигурировали в балансах Государственного банка как «золото за границей». Этим искусственно повышалась золотая наличность банка, под которую он имел возможность выпустить бумажные деньги, не обращаясь к Государственной думе за новым разрешением увеличить эмиссию. Эта операция была рассчитана на обман публики, на несознательность русского общественного мнения. Истинный характер этой меры был правильно оценен даже людьми, доброжелательно настроенными по отношению к старому строю. Проф. Бернацкий в статье «Денежное обращение и займы» решительно отказывался считать за реальное золотое обеспечение английский кредит⁸³. О каком золотом счете могла идти речь, когда Англия выколачивала золото из России, используя различные формы давления?

Как же появился этот счет на балансе Государственного банка? Эта фиктивная операция была проведена во время поездки министра финансов П. Барка в Лондон осенью 1915 г. Именно тогда английское правительство открыло России специальный счет в 973 млн. долларов. Он и послужил основанием для дополнительного выпуска банковых билетов в России. Этот «кредит» Россия не имела права расходовать на какие-либо потребности ни внутри Англии, ни вне ее. Русское правительство должно было положить в депозит английского казначейства на соответствующую сумму беспроцентные обязательства. Срок расчета наступал не позднее года по заключении мира» ⁸⁴.

В отчете Государственного банка за 1916 г. так говорится об этой операции: «Счет сумм золотом за границей возрос в отчетном году на 1494,8 млн. руб., главным образом вследствие зачисления на счета банка в Англии сумм из особого кредита, предоставленного казне в Великобритании в качестве золотого покрытия для выпуска кредитных билетов, а также ввиду поступления в распоряжение банка заграницей обязательств великобританского казначейства за отосланное из России золото» ⁸⁵. В основном этот счет появился в результате фиктивной сделки между Барком и правительством Великобритании. Английский министр финансов добивался, чтобы и за этот фиктивный счет Россия уплачивала проценты. После споров кредит был признан беспроцентным, в чем Барк видел свою большую заслугу. «Благодаря этому русская казна избавилась от дополнительного расхода в сумме свыше 100 млн. руб. ежегодно впредь до погашения соответствующих обязательств», — писал Барк. Так появился этот счет «Золото за границей», не имевший ничего общего с действительной кредитной операцией ⁸⁶.

Французский министр финансов А. Рибо, прекрасно осведомленный обо всех операциях русского правительства, в довольно комическом виде описывает заключение этой сделки: «Когда г. Барк заключил в 1916 г. ⁸⁷ с г. Мак-Кенна (министр финансов Англии. — А. С.) соглашение о кредитах, он объяснил канцлеру казначейства, что Государственный банк России мог бы увеличить выпуск своих банкнот, если бы Великобритания согласилась открыть ему кредит в золоте, который служил бы обеспечением выпускаемых банкнот. Они придумали комбинацию, которая состояла в том, что британское правительство открыло русскому Государственному банку кредит, сбалансированный кредитом на такую же сумму, открытым русским правительством правительству Великобритании, причем ни одно из этих правительств не могло использовать эти кредиты во время войны, а с заключением мира кредиты должны были быть аннулированы. Я спросил в шутку лорда Ридинга ⁸⁸, как он в качестве министра юстиции посмотрел бы на подобную сделку, если бы она была заключена между двумя коммерсантами, чтобы помочь одному из них учитывать векселя. Мак-Кенна принялся так громко хохотать, что я не расслышал ответа лорда Ридинга. Самое пикантное в этой истории, что наши экономисты, как мой блестящий друг и собрат г. Поль Леруа-Болье, который не был посвящен в эту тайну, наблюдая по сводкам Государственного банка России, как с каждой неделей увеличивается его золотое обеспечение, поздравлял Россию с тем, что она сумела увеличить свою золотую наличность» ⁸⁹.

Разумеется, секрет этой сделки скоро стал известен всему миру, и она не прибавила уважения к финансовым талантам Барка. Между правительствами было проделано то, что в отношениях между обычными гражданами («дружеские векселя») преследовалось по закону.

В то время как золотой запас Государственного банка в России уменьшался, счет золота за границей увеличивался. Так, 6 августа 1916 г. Барк обратился в Совет министров с представлением о новом выпуске кредитных билетов⁹⁰. Из представленной Барком статистической справки видно, что количество золота в России уменьшилось на 54 млн. руб., а счет золота за границей непрерывно увеличивался: с 90 млн. руб. на 16 июня 1915 г. до 646 млн. руб. на 1 января 1916 г. и 1963 млн. руб. на 1 августа того же года. «Источником» этого роста являлся «великобританский кредит» в сумме 1797 млн. руб. За вычетом этой суммы, которой правительство не могло пользоваться для расплаты с поставщиками, на 1 августа 1916 г. реальный запас золота и валюты выражался лишь в сумме 166 млн. руб., в то время как новое соглашение с Великобританией о кредитах не было подписано. Однако и фиктивный счет в сумме 1,8 млрд. руб. казной был уже использован для эмиссионных целей. Под этот счет Государственный банк выпустил кредитные билеты, которые уже были израсходованы казначейством. На 1 августа 1916 г. эмиссионное право банка выражалось всего в 136 млн. руб., а на счете государственного казначейства было всего лишь 200 млн. руб. Всех этих средств могло бы хватить лишь на одну неделю. Поэтому Барк писал в Совет министров, что «в самом ближайшем будущем дальнейшие выпуски кредитных билетов путем расширения эмиссионного права посредством подкреплений золотого счета Государственного банка за границей окажутся невозможными вследствие почти полного использования в настоящее время предоставленных Великобританией для указанной цели кредитов» ⁹¹.

Помимо того, предвиделось уменьшение количества золота внутри страны. В связи с этим Государственная дума внесла изменения в эмиссионный закон, установив неприкосновенный золотой запас Государственного банка в монете, слитках и ассигновках в сумме 1400 млн. руб. Эта сумма не могла быть использована правительством ни на какие расходы и обязательства и не подлежала вывозу за пределы империи⁹². Правительство должно было согласиться с предложениями Думы, о чем заявил на заседании 17 июля 1916 г. товарищ министра финансов Николаенко (Барк в это время был в Англии, где велись переговоры о новом займе).

Правительство, рассчитывалось с Государственным банком путем учета краткосрочных обязательств, приносивших 5% дохода. Эти обязательства правительство стремилось реализовать также за границей, особенно в Англии, Америке и Японии. Постепенно краткосрочные обязательства проникали и на частный рынок внутри страны. Крупные государственные поставки оплачивались в известном проценте этими обязательствами, и чем более была сумма поставок, тем большая доля оплачивалась ими. Поэтому правительство выпустило краткосрочных обязательств значительно больше, чем их находилось в портфеле Государственного банка.

Характер отношений между банком и казной за время войны изменился. До войны Государственный банк, опираясь на средства казны, финансировал ими торговлю и промышленность, а во время войны, мобилизовав частные средства, он финансировал казну, благодаря чему частный оборот стал кредитором казны ⁹³.

Все бо́льшую часть всех наличных своих средств Государственный банк затрачивал на кредитование казны. С другой стороны, средства казны в распоряжении банка, составлявшие до войны 30% всех его пассивов, сократились до 21,7% в 1914 г., 12% — в 1915 г. и 11,1% в 1916 г. ⁹⁴ Затраты банка на кредитование казны выросли с 5,2% средного баланса в 1914 г. до 47,2% в 1916 г.⁹⁵ Почти половина всех активов банка затрачивалась на кредитование казны. В связи с этим задолженность казны Государственному банку возросла с 3646,5 млн. руб. на 1 января 1916 г. до 8326,1 млн. руб. на 1 января 1917 г., другими словами, в течение 1916 г. задолженность казны банку более чем удвоилась. Эта задолженность еще раз удвоилась за 1917 г. Банк играл также огромную роль и в размещении государственных займов.

Увеличивался и выпуск краткосрочных обязательств. К концу 1915 г. их было учтено на сумму до 6 млрд. руб. В течение 1916 г. банк учел обязательств на 13 175 млн. руб., из них 7400 млн. руб. — на замену обязательств, срок которых истек, и на 5776 млн. руб. — для усиления средств казны ⁹⁶.

К концу 1916 г. при общей сумме выпуска 5-процентных краткосрочных обязательств на 9775 млн. руб. вне Государственного банка их было размещено приблизительно на 3046 млн. руб., или 31,1%, тогда как к концу 1915 г. из 4 млрд. руб. вне банка было размещено лишь 605 млн. руб., или 15,1%, а к концу 1914 г. — 147,8 млн. руб., или 18,3% ⁹⁷. На 1 августа 1916 г. частными банками, отдельными лицами и учреждениями было приобретено краткосрочных обязательств на 2373 млн. руб., а к началу февраля 1917 г. эта сумма реализованных на открытом рынке облигаций поднялась до 3311,1 млн. руб. из общей суммы 10787,5 млн. Следовательно, 7476,4 млн. руб. находились в портфеле Государственного банка, являясь основанием выпуска кредитных билетов ⁹⁸.

Департамент государственного казначейства разработал особые предложения, которые должны были способствовать усилению платежей казны посредством обязательств. Однако особый циркуляр, по которому были повышены суммы обязательных платежей казны поставщикам обязательствами казначейства, был издан уже после падения царизма, 27 марта 1917 г.⁹⁹

Количество краткосрочных обязательств в активе Государственного банка резко увеличилось при Временном правительстве. Вместо 7,4 млрд. руб. в феврале 1917 г., их количество более чем удвоилось и достигло 15,6 млрд. руб. в ноябре 1917 г., не считая около 5,2 млрд. руб. в частном обращении ¹⁰⁰.

В статье «Реформа эмиссии 5-процентных краткосрочных обязательств государственного казначейства» Мукосеев приводит следующие данные о распределении обязательств между Государственным банком и частными держателями (%) ¹⁰¹:

Таким образом, в частном обороте до 1917 г. находилось около одной шестой, а с 1917 г. немного более четверти выпущенных обязательств казначейства, причем количество их особенно значительно выросло за 1916 г. Частный оборот охотно пользовался ими, но помещал в них средства лишь на короткий срок, большей частью до трех с половиной месяцев.

Краткосрочные обязательства казны совершенно вытеснили из оборота так называемые «серии» или 4-процентные билеты государственного казначейства, принимавшиеся Государственным банком по всем платежам по номиналу. Их было выпущено в 1914—1915 гг. на 850 млн. руб., а потом выпуск был прекращен.

Между ростом в обращении кредитных билетов и краткосрочных обязательств казны существовала определенная зависимость, ибо обязательства, помещаемые в банке, являлись средством расплаты казны с банком за выпуск кредитных билетов. Лишь в той мере, в какой они попадали в частный оборот, обязательства казначейства давали дополнительный ресурс казне, сокращая количество бумажных денег в обращении, что, конечно, сказывалось на большей устойчивости покупательной способности рубля.

Рост количества кредитных билетов в обращении и краткосрочных обязательств, а также рост реального дохода правительства от эмиссии бумажных денег происходил следующим образом (млн. руб.) ¹⁰². (см. табл. 9 на стр. 144).

Итак, за июль—декабрь 1914 г. было выпущено кредитных билетов на 1316,2 млн. руб., за 1915 г. — на 2670,2 млн., за 1916 г. — на 3480,6 млн., за январь—февраль 1917 г. — на 767,2 млн., а всего за время войны до Февральской буржуазной революции — на 8234,2 млн. руб.¹⁰³. За время с 16 июля 1914 г. по 1 августа 1916 г. П. Барк определял сумму ежемесячного выпуска кредитных билетов в 214 млн. руб. В последние месяцы перед революцией их выпуск значительно усилился.

* Золотое обеспечение исчислено по отчету Гос. банка 1916 г., остальные данные — по отчету Гос. банка на 1 января 1917 г., на 1 марта 1917 г., см. «Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции», ч. II, М., 1957, стр. 392.

** В том числе лишь 1477 млн. руб. в России, остальные 2141 млн. руб. — «Золото за границей».

---

По данным председателя правления Государственного банка Шипова, оглашенным на заседании Экономического совета при Временном правительстве¹⁰⁴, кредитные билеты выпускались с момента объявления войны до 1 января 1915 г. в количестве 238 млн. руб. в месяц, в 1915 г. — по 223 млн., в 1916 г. — по 290 млн., в январе—феврале 1917 г. — по 423 млн., а с 1 марта по конец июня 1917 г. — по 824 млн. С этими данными в основном совпадают данные других источников. При Временном правительстве пять раз расширялось эмиссионное право Государственного банка, каждый раз — на 2 млрд. руб. В последний раз — 6 октября 1917 г. — оно было доведено до 16,5 млрд. руб. Временное правительство выпустило бумажных денег в обращение с марта по 1 ноября 1917 г. на сумму около 9,5 млрд. руб.¹⁰⁵, или столько же, сколько их было в обращении перед Февральской революцией. Кроме бумажных денег больших купюр (в 250 и 1000 рублей), имевших изображение Государственной думы и получивших название «думских», было выпущено на 134,7 млн. руб. разменных марок и казначейских знаков. Все эти факты характеризуют нарастающий развал денежной системы и рост инфляции.

Количество кредитных билетов в обращении накануне Февральской революции увеличилось по сравнению с мирным временем в шесть раз, а вся денежная масса (включая золото и серебро) — в четыре раза. Уже один этот факт не мог не отразиться на росте цен и падении покупательной способности рубля. Покупательная сила рубля на внутреннем рынке накануне Февральской революции составляла около одной четвертой части (27 коп.) довоенной.

За 8 месяцев существования Временного правительства количество бумажных денег увеличилось вдвое, а рубль к 1 ноября 1917 г. обесценился примерно еще в 4 раза и стоил 6—7 копеек ¹⁰⁶. Другими словами, обесценение денег шло в два раза быстрее, чем росло их количество. Как правильно отметил Энгеев, после Февральской революции усилилось действие факторов, дезорганизующих денежную систему. Это были факторы и экономические — сокращение товарооборота, падение производительности труда, и политические — отсутствие доверия к Временному правительству и протест масс против его политики.

Выпуск бумажных денег явился для правительства одним из главных источников финансирования войны. В 1915 г. выпуск кредитных билетов позволял покрыть 30% расходов государственного казначейства, в 1916 г. — лишь 24%, за два месяца 1917 г. — 28%, с 1 марта по июль 1917 г. — 42% ¹⁰⁷, а в последние месяцы 1917 г. — 78,4%, т. е. более трех четвертей всех расходов. Конечно, правительство не получило реальных ценностей из народного хозяйства на сумму, равную номинальному выпуску кредитных билетов. Реальный доход царской казны в пересчете на золото был значительно меньше, но достигал все же огромной суммы — 5365,9 млн. руб. золотом. Реальный доход казны распределяется по годам следующим образом (млн. руб.)¹⁰⁸:

* Для 1914 г. имеется в виду лишь вторая половина года.

---

Временное правительство получило от выпуска бумажных денег реальных ценностей на 1735,6 млн. руб. ¹⁰⁹ От выпуска бумажных денег царское правительство ежемесячно получало реальных ценностей на 167 млн. руб., а Временное правительство — на 217 млн. руб.

В 1914 г. реальный доход от денежной эмиссии почти совпадал с номинальной суммой выпущенных кредиток. Это указывает на устойчивость покупательной способности рубля; рост товарных цен еще почти незаметен. В 1915 г. реальный доход был почти на 600 млн. руб. меньше номинальной стоимости выпущенных кредитных билетов. Следовательно, цены значительно выросли и рубль обесценился процентов на 20—25 ¹¹⁰. В 1916 г. реальный доход уже в два раза меньше суммы выпущенных в обращение билетов, а за первые месяцы 1917 г. — уже в три раза.

Выпуск миллиардных сумм бумажных денег при оскудении страны товарами означал рост разорения и нищеты народных масс, дальнейшее серьезное обесценение рубля. С каждым новым месяцем войны, чтобы получить материальных ценностей на реальные рубли, казна должна была все больше и больше выпускать бумажных денег. Отсюда новый рост миллиардов бумажных денег в обращении.

«Этот «танец миллиардов» поистине является пиром во время чумы, — писал А. Гурьев, один из серьезных знатоков русского денежного обращения, — мы утоляем жажду соляным раствором: захлебываемся бумажными деньгами, разбухаем от бумажной водянки, а между тем ощущаем все более и более сильную жажду. Наши выпуски бумажных денег самые большие во всем мире. За исчезновением из оборота металлической монеты и произведенными выпусками бумажных знаков общее количество денег увеличилось во Франции на 100%, Германии — на 200%, в Англии почти совсем не возросло, а у нас увеличение составляет 600%» ¹¹¹.

Разгадка этого явления кроется в сокращении промышленного производства, в огромных материальных потребностях русской армии, в недостаточности иных источников поступления средств, кроме выпуска бумажных денег.

Признаки их обесценения стали обнаруживаться уже в 1915 г., но тогда народное хозяйство еще не было так дезорганизовано, золотое обеспечение было больше, мобилизация не охватывала еще так широко народного хозяйства, и поэтому на рынке было больше товаров. К осени 1915 г. наблюдался уже значительный подъем товарных цен, но Комитет финансов считал, что возрастание товарных цен не может служить показателем упавшей покупательной силы наших кредитных билетов, так как то же явление, но в меньших размерах, наблюдалось повсеместно. Из этого факта логика обязывала сделать тот вывод, что и другие валюты обесценивались, но царские финансисты при анализе этого явления нарушали самые элементарные положения экономической науки. Обесценение рубля сперва затушевывалось фактом отставания роста цен от роста эмиссии, но потом рост цен стал обгонять рост эмиссии, а это означало, что «темп обесценения бумажно-денежной единицы начинает неуклонно обгонять темп эмиссии» ¹¹².

Ниже приводится таблица, которая показывает динамику эмиссии и роста цен на товары (млн. руб.) ¹¹³.

* По сравнению с 1-м полугодием 1914 г., равным 1.

** Знаки + и — показывают, во сколько раз товарные цены росли быстрее или медленнее денежных знаков.

---

Эти данные показывают, что с начала войны и до середины 1916 г. рост денежной массы происходил быстрее роста цен, а со второй половины 1916 г. рост цен начал обгонять рост денег в обращении¹¹⁴. Этот разрыв был уже значителен к 1 января 1917 г. и приводил к противоречию между денежным выражением заработной платы и реальным уровнем жизни рабочих, который неуклонно снижался.

Обесценение рубля происходило в основном под влиянием двух факторов — роста бумажно-денежной массы и сокращения количества обращавшихся на рынке товаров. Последний фактор стал особенно резко проявляться в 1916 г. В то время как количество товаров на рынке катастрофически уменьшалось, все быстрее и быстрее росла бумажная денежная масса. При таких условиях рост товарных цен являлся неизбежным. К концу 1916 г. цены поднялись в 3—4 раза, а в 1917 г. в 7—12 раз. В мае 1916 г. правительство уже «признает» факт падения ценности рубля и объясняет его усиленным выпуском кредитных билетов. Но вместо того, чтобы изменить самую систему финансирования войны, Комитет финансов считал основной задачей поддержание курса рубля на иностранных рынках, что частично и достигалось при помощи средств по английскому кредиту. Быстрый рост цен во второй период войны связан также с расцветом спекуляции, в которой принимали активное участие коммерческие банки.

Имеется много материала, свидетельствующего об увлечении банков спекулятивными операциями. Подтоварные операции развивались в прогрессирующей степени. В связи с ревизией товарных операций Руеско-Азиатского банка, инспектор Государственного банка писал: «В то время как на рынках повсеместно наблюдается отсутствие и всеобщий недостаток товаров, в Русско-Азиатском банке количество этих товаров как объектов залога неуклонно увеличивается, невзирая на то, что некоторые товары, как сахар, хлеб и некоторые другие пищевые продукты, составляющие в довоенное время значительный процент, совершенно исчезли». Банк, учитывая коньюнктуру, «охотно стал размещать свои капиталы в товароссудные операции, считая это наиболее выгодным помещением капиталов, в данное время». Значительно расширился круг клиентуры банка, «бросившейся скупать и закладывать что попало и где попало, в полной уверенности, что со временем не только будут покрыты увеличенные проценты, комиссионные, фрахты, хранение и т. п. расходы, но даже останется от реализации товаров значительная прибыль» ¹¹⁵. Банки не только покровительствовали спекулянтам, но и сами занимались спекуляцией хлебом, мясом, сахаром, хлопком и другими товарами, получая колоссальные прибыли. Все это способствовало росту цен и снижению покупательной силы рубля.

Какую же роль сыграла бумажная эмиссия — выпуск кредитных билетов и краткосрочных обязательств в финансировании войны? На этот счет имеются различные и противоречивые мнения. По данным А. Д. Гусакова, эмиссия до Февральской революции покрыла 29% всех расходов¹¹⁶. По другим данным, эмиссия покрывала от 25% (1916 г.) до 73% (1917 г.) бюджетного дефицита ¹¹⁷. Так как бюджетаый дефицит фактически совпадал с военными расходами, то можно сказать, что от одной четверти до трех четвертей военных расходов покрывала эмиссия. Имеются и другие данные, которые более точно определяют удельный вес эмиссии. Если до 1 сентября 1917 г. военные расходы достигли 38,5 млрд. руб., из которых около 2,6 млрд. были покрыты за счет свободной наличности и остатков по обыкновенному бюджету, то из остальной массы расходов 16,4 млрд. руб. были покрыты за счет краткосрочных обязательств, -что составляет примерно 42,6% всех военных расходов, 30% — за счет внутренних займов и 21% — за счет внешних займов ¹¹⁸. Только за счет бумажных денег было покрыто около одной трети (34%) всех военных расходов. Следовательно, какие бы неточности в расчетах ни были, можно смело сказать, что выпуск бумажных денег явился для казны самым главным источником финансирования войны. Об этом достаточно определенно говорил Барк на заседании бюджетной комиссии Думы 24 января 1917 г. Он упрекал Думу в медлительности рассмотрения представлений Министерства финансов об увеличении эмиссионного права Гос. банка и считал новый выпуск бумажных денег главным способом финансирования войны. Он открыто признавал тогда, что внутренние займы «будут оставаться в портфеле частных кредитных учреждений», которые будут закладывать их в Гос. банке, т. е. по существу обменивать на кредитные билеты.

Удельный вес этого источника повысился после Февральской революции¹¹⁹. Это достигалось не только усиленным выпуском бумажек, но и сокращением роли внутренних и особенно внешних займов. Это не значит, конечно, что другие источники — займы внутренние и внешние — не играли существенной роли. Но без выпуска бумажных денег царское правительство вообще не могло бы вести войну. Правительство брало материальные ценности на ведение войны в кредит, под векселя, которые приносили 5-процентный доход, но которые никогда не могли быть оплачены эквивалентно. При Временном правительстве роль бумажных денег увеличилась более чем в два раза, что одновременно показывает сокращение других источников доходов — внутренних и внешних займов.

---

⁶⁸ «Красный архив», т. 25, стр. 26. Расчет Дементьева. Так как заграничные кредиты России предоставлялись в основном в фунтах и долларах и так как вне страны рубль был обесценен меньше, чем на внутреннем рынке, то, вероятно, в материальном выражении роль этих кредитов была значительно больше, чем 20%. Но подобных расчетов экономисты не произвели. (стр. 132.)

⁶⁹ В литературе уже отмечалась незначительная роль внешних займов по сравнению с внутренними источниками (И. И. Чубаков. Внутренние и заграничные кредитные операции России в период империалистической войны. «Вестник финансов», 1926, № 5—6, стр. 131—137). (стр. 133.)

⁷⁰ С. Каценеленбаум. Указ. соч., стр. 25—26. (стр. 133.)

⁷¹ В сб. «Вопросы мировой войны», вышедшем в 1915 г., этой проблеме посвящено несколько статей, а в 1917 г. под ред. М. И. Туган-Барановского вышел специальный сборник статей «Военные займы», в котором цвет буржуазно-либеральной науки широко пропагандировал займы правительства. Рассчитан был этот сборник на интеллигенцию и буржуазные слои населения. (стр. 133.)

⁷² Сб. «Военные займы». Пг., 1917, стр. 141. (стр. 133.)

⁷³ № 14 «Вестника финансов, промышленности и торговли» за 1916 г. (апрель) целиком посвящен вопросам прямого обложения, между тем как положение о подоходном налоге было уже утверждено 6 апреля (ст. ст.) 1916 г. (стр. 134.)

⁷⁴ Сб. «Военные займы», стр. 123. (стр. 134.)

⁷⁵ «Денежное обращение и кредит», т. 1. М., изд. Ин-та экономия, исследований Наркомфина, 1922, стр. 12. В цифровых данных относительно количества выпущенных кредитных билетов в обращение у разных авторов и в разных источниках встречаются незначительные расхождения. Например, А. Д. Гусаков приводит цифру в 9103,4 млн. руб. на 1 апреля 1917 г., наряду с приведенной нами цифрой в 10 868 млн. руб., в «Статистическом сборнике» за 1913—1917 гг. дана цифра в 10 980 млн. руб. Последняя цифра определяет сумму кредитных билетов в обращении, за вычетом еще находившихся в кассах Государственного банка. (стр. 135.)

⁷⁶ «Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции», сб. документов, ч. 2. М., 1957, док. № 559. Представление министра финансов Временному правительству от 6 октября 1917 г. о расширении эмиссионного права Гос. банка на 2 млрд. руб. (стр. 135.)

⁷⁷ «Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции», сб. документов, ч. 2, док. № 559. (стр. 136.)

⁷⁸ Там же, док. № 543. Из состояния счетов Государственного банка, (док. № 545) видно, что кредитных билетов в обращении, за исключением находившихся в кассах банка, было в октябре 17,3 млрд. руб. и в ноябре — 18,9 млрд. руб. (стр. 136.)

⁷⁹ ЦГИАЛ, ф. 563, оп. 2, 1916 г., д. 530, лл. 3—4. Журнал Комитета финансов от 30 января 1916 г., утвержденный царем 15 февраля 1916 г. (стр. 136.)

⁸⁰ Комитет финансов зафиксировал: «При этом пережитое нами время с достаточной убедительностью указало на невозможность сколько-нибудь точного расчета даже на сравнительно ближайшие сроки; но если крайне затруднительно установление суммы необходимого выпуска кредитных билетов на более или менее определенные периоды времени, то еще менее оно возможно на все время войны, так как вероятная ее продолжительность не может быть предвидена даже приблизительно» (там же). (стр. 137.)

⁸¹ Там же. Первая партия золота в 8 млн. ф. ст. была вывезена в октябре 1914 г., вторая, в 10 млн. фунтов — в декабре 1915 г. (стр. 137.)

⁸² Точнее: сверх суммы наличного золота плюс 300 млн. руб., не покрытых золотом по эмиссионному закону, и количества краткосрочных обязательств. (стр. 137.)

⁸³ Сб. «Военные займы», стр. 87. Далее он писал об уменьшении реальных запасов золота в стране и увеличении кредитных билетов. Поэтому, подчеркивая финансовую солидарность союзников и оправдывая «передачу» русского золота англичанам, Бернацкий все же должен был заявить, что утечка золота за границу не является лишенной «отрицательных сторон» (стр. 88). (стр. 138.)

⁸⁴ Г. Фиск. Финансовое положение Европы и Америки после войны, стр. 161; «Красный архив», т. 5 (1924 г.), стр. 66. (стр. 138.)

⁸⁵ «Государственный банк. Отчет за 1916 год», стр. IV. Золото, вывезенное за границу по условиям соглашения с Англией, юридически рассматривалось как временно уступленное и подлежало возврату России, конечно, при условии оплаты предоставленных под это золото кредитов. (стр. 138.)

⁸⁶ Члены бюджетной комиссии Гос. думы правильно оценили значение данного Англией кредита. На заседании комиссии 24 октября 1915 г., когда Барк выступал с конфиденциальным сообщением о соглашении с союзниками, члены Думы Опочинин и Годнев высказали мнение, что этот заем сделан «на расширение нашего эмиссионного права». Занято на 2 млрд. с тем, чтобы «выпустить еще кредитных билетов на 4 млрд.» (ЦГИАЛ, ф. 1278, оп. 5, 1915 г., д. 329, лл. 10, 18). (стр. 139.)

⁸⁷ Рибо ошибается — сделка произведена в октябре 1915 г., а в 1916 г. шли переговоры об увеличении кредита на 1 млрд. руб. (стр. 139.)

⁸⁸ Он был виднейшим советником казначейства и одновременно министром юстиции. (стр. 139.)

⁸⁹ A. Ribot. Lettres á un ami. Paris, 1924, pp. 97—98. (стр. 139.)

⁹⁰ ЦГИАЛ, ф. 1276, оп. 12, д. 574, лл. 2—5. (стр. 140.)

⁹¹ Там же. (стр. 140.)

⁹² Стенографический отчет Государственной думы 4-го созыва, сессия 4, засед. 58, от 17 июля 1916 г., стб. 5594. Принятая Думой формула перехода к очередным делам гласила: «Установив неприкосновенность золотого запаса Государственного банка в монете, слитках и ассигновках в размере 1,4 млрд. руб., Гос. дума обращает внимание министра финансов на настоятельную необходимость принять все меры к увеличению золота, подлежащего его распоряжению, особенно для выполнения обязательств, принятых императорским правительством за границею, причем это золото (сверх 1,4 млрд. руб. — А. С.) разрешается к свободному вывозу». (стр. 140-141.)

⁹³ «Труды Комиссии по изучению современной дороговизны», вып. III. Война и русский рубль. Пг., 1915, стр. 10. (стр. 141.)

⁹⁴ «Государственный банк. Отчет за 1916 год», стр. 11. (стр. 141.)

⁹⁵ Там же. (стр. 141.)

⁹⁶ «Государственный банк. Отчет за 1916 год», стр. IX. (стр. 142.)

⁹⁷ В. М-в. Русский денежный рынок в 1916 году. «Вестник финансов, промышленности и торговли», 1917, № 3, стр. 92. По данным отчета Государственного банка за 1916 год, к концу года на свободном рынке было размещено обязательств на 2609 млн. руб., а не на 3046 млн., что составляло не 31%, а около 27% всех обязательств. (стр. 142.)

⁹⁸ Суммы обязательств взяты из представления Барка в Совет министров в августе 1916 г. (ЦГИАЛ, ф. 1276, оп. 12, д. 574, лл. 2—5) и представления Министерства финансов в Совет министров от 14 февраля 1917 г. о расширении платежей казны краткосрочными обязательствами государственного казначейства (ЦГАОР СССР, ф. 6, оп. 1, д. 100, лл. 115—116). (стр. 142.)

⁹⁹ З. С. Каценеленбаум. Указ. соч., стр. 38. (стр. 142.)

¹⁰⁰ «Вестник финансов», 1926, № 5—6, стр. 134; сб. «Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции», ч. 2, док. № 545. (стр. 142.)

¹⁰¹ «Вестник финансов, промышленности и торговли», 1917, № 38. Являясь чиновником министерства финансов, Мукосеев был хорошо информирован. (стр. 143.)

¹⁰² «Наше денежное обращение». Сб. материалов по истории денежного обращения в 1914—1925 гг. М., 1926, стр. 5—9. (стр. 143.)

¹⁰³ Там же, стр. 9. Бернацкий приводит цифру в 8317 млн. руб. (стр. 143.)

¹⁰⁴ Стенографический отчет заседания Экономического совета, 1917, № 6, стр. 10—11. (стр. 144.)

¹⁰⁵ А. Д. Гусаков приводит цифру в 9533,4 млн. руб. (указ. соч., стр. 38), а Стат. сборник. 1913—1917 гг. — в 9646,5 млн. руб. (стр. 144.)

¹⁰⁶ Сб. «Наше денежное обращение», стр. 11; Б. Pивкин. Указ. соч., стр. 32. Ривкин также подтверждает, что к моменту свержения Временного правительства покупательная способность рубля упала до 6—7 копеек. Бумажно-денежная масса увеличилась при Временном правительстве в шесть раз, а реальный доход от нее был в три раза меньше. (стр. 145.)

¹⁰⁷ Стенографический отчет заседаний Экономического совета при Временном правительстве, 1917, № 6, стр. 10—11. (стр. 145.)

¹⁰⁸ Сб. «Наше денежное обращение», стр. 9. (стр. 145.)

¹⁰⁹ Там же, стр. 11. (стр. 145.)

¹¹⁰ Н. Н. Любимов в работе «Баланс взаимных требований Союза ССР и держав Согласия» для 1915 г. делает скидку в 20%, для 1916 г. — в 40% и для 1917 г. — в 80%. Поэтому он определяет расходы России на войну в пересчете на золотую валюту (без обыкновенных расходов) в слишком большую сумму — 19,4 млрд. руб. (стр. 146.)

¹¹¹ А. Гурьев. Опыт анализа и решения финансовой проблемы. «Вестник финансов, промышленности и торговли», 1917, № 39, стр. 365. (стр. 146.)

¹¹² З. С. Каценеленбаум. Указ. соч., стр. 72. (стр. 147.)

¹¹³ «Денежное обращение и кредит в России в годы войны и революции 1914—1921 гг.», т. I. М., 1922, стр. 25. Исчисление роста товарных цен для 1916 г. и первой половины 1917 г. мы считаем слишком преувеличенным. (стр. 147.)

¹¹⁴ Эти же выводы делаются в работе А. Д. Гусакова (указ. соч., стр. 21). На стабилизацию цен в начале войны оказало известное влияние выпадение из обращения золотой валюты, благодаря чему расширился спрос на кредитки со стороны каналов торгово-денежного обращения. Во второй период, как говорится в отчете Государственного банка за 1916 г., произошло резкое сокращение товарообмена, расширились непосредственные расчеты казны с поставщиками, сократилась производственная деятельность промышленности для населения и стали образовываться значительные избытки бумажных денег, не получавших производительного применения. (стр. 148.)

¹¹⁵ Сб. «Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции», ч. 1, док. № 51. О деятельности банков подробно будет рассказано ниже. (стр. 149.)

¹¹⁶ Эти данные близки к цифрам, названным Барком 24 января 1917 г. на заседании бюджетной комиссии Государственной думы. По его данным, эмиссия покрыла в 1914 г. почти ⅔ военных расходов (65,6%), в 1915 г. ее роль падает до ⅓ (31,2%), а в 1916 г. снижается до ¼ (24,7%). За все 2½ года получается в среднем около 30%. Но так как данные Барка примерно на 2,7 млрд. руб. преуменьшают военные расходы, то удельный вес бумажной эмиссии в покрытии этих расходов снижается до 27—28% (ЦГИАЛ, ф. 1278, оп. 5, д. 331, л. 59). (стр. 149.)

¹¹⁷ Л. Н. Юровский. На путях к денежной реформе. М., 1924, стр. 13. (стр. 149.)

¹¹⁸ Мы взяли за основу данные Г. Дементьева. Реальный доход от краткосрочных обязательств был несколько большим, чем от выпуска кредитных билетов, так как часть краткосрочных обязательств, поступавшая в расплату с поставщиками, давала дополнительный доход сверх денежной эмиссии; кроме того, небольшая часть обязательств находилась за границей. По-видимому, удельный вес внешних займов, несмотря на огромные переплаты, также был несколько выше, так как английские займы предоставлялись в более стабильной, «золотой» валюте. Но значительная часть внешних займов была израсходована на платежи процентов. (стр. 149.)

¹¹⁹ Министр финансов Временного правительства Бернацкий считал, что до Февральской революции выпуск кредитных билетов покрыл 29,4% всех военных расходов, за 4 месяца после Февральской революции — 44% и в последние 4 месяца — 78,4%. Приведя эти данные, он писал Временному правительству: «Все более значительная часть военных расходов покрывается за последнее время за счет бумажно-денежного источника» (сб. «Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции», ч. 2, док. 559). И. И. Чубаков («Вестник финансов», 1926, № 5—6) дублирует военные расходы, складывая вместе кредитные билеты и краткосрочные обязательства. Между тем обязательства, служившие обеспечением выпуска бумажных денег (13,6 млрд. руб., а по отчетам Государственного банка 15,5 млрд. руб.), не давали дополнительного дохода. К сумме бумажных денег следует прибавлять лишь ту часть обязательств, которая реализовалась за пределами Государственного банка сверх выпуска кредитных билетов. (стр. 150.)