А. Л. Сидоров. Финансовое положение России в годы первой мировой войны, 1960 г., стр. 395-406
Япония вступила в первую мировую войну на стороне Антанты. Она захватила германские колонии в Китае, и этим ее непосредственное участие в войне ограничилось. Присоединение Японии к Антанте было выгодно для царского правительства. Оно дало ему возможность сосредоточить все свое внимание на германо-австрийском фронте, перебросить туда все войска и использовать Японию в качестве поставщика оружия и боевого снаряжения.
Россия не только закупала у Японии излишки оружия и патронов, она поставила вопрос о передаче России части винтовок из мобилизационного запаса Японии (300 тыс. штук) 283. Министр иностранных дел Сазонов всячески торопил своего посла в Токио с выяснением этого вопроса, причем русское правительство соглашалось «принять на себя расходы по расширению японских арсеналов» в случае уступки ему винтовок из японского запаса 284. Это было в апреле 1915 г., когда выявилось катастрофическое положение с вооружением русской армии.
Русское правительство соглашалось не только на щедрую материальную компенсацию за уступку оружия, но и предлагало Японии заключить с ней тесный союз. Однако японское правительство после выдачи 100 тыс. винтовок заявило, что оно более не уступит оружия ранее, чем не обеспечит пополнения собственных потребностей, «то есть не прежде, как года через два» 285. Однако отказ Японии не снял с повестки дня вопроса о винтовках. Русское правительство закупило все наличные винтовки на японском рынке, а в августе 1915 г. вновь настойчиво просило японское правительство о немедленной уступке 1 млн. винтовок. Ясно, что эта сделка выходила за рамки обычной коммерческой операции и приобретала крупное политическое значение. Японское правительство долго затягивало ответ, а затем опять отказало, обещав в будущем снабжать Россию, когда «расширит арсенал и построит новый ружейный завод» 286. Все же до момента этих переговоров Япония уже продала России 430 тыс. винтовок, из них 100 тыс. летом 1915 г. Больше уступать она не хотела.
Наряду с переговорами о винтовках Военное министерство России проектировало крупные военные заказы на сотни миллионов иен. О размерах предполагавшегося использования японского рынка дает представление записка военного министра Поливанова, врученная в сентябре 1915 г. японскому послу в Петрограде барону Мотоно 287. Русское правительство предполагало закупить у японского правительства 4 млн. снаряженных трехдюймовых патронов, 200 тыс. винтовок с патронами, 5 тыс. пулеметов, около 500 орудий, 600 прожекторов, 20 тыс. телефонных аппаратов, 4 млн. пудов колючей проволоки, 100 верст провода и т. д. К выполнению этого заказа необходимо было привлечь не только японские частные предприятия, но и казенные военные заводы.
От выполнения заказа Япония отказалась 288, но предложила поставить России 2 млн. винтовок в период с 1917 по 1920 г. Министру иностранных дел ничего не оставалось сделать, как поблагодарить своих союзников за их «готовность» мобилизовать свою промышленность и просить еще раз немедленно отпустить 200 тыс. винтовок из своих запасов. При этом условии русское правительство соглашалось дать японской промышленности заказ в 1,8 млн. винтовок с длительными сроками поставок 289. Но и от этого предложения России японцы отказались 290. Так отпал один из крупнейших заказов, который мог на долгий срок загрузить военные предприятия Японии; японская промышленность так и не была полностью использована Россией для вооружения своей армии. Зато в ходе войны Россия купила в Японии три старых военных судна стоимостью около 15 млн. иен.
По-видимому в августе 1915 г., до поездки в Лондон для заключения нового финансового соглашения, Барк определял сумму предстоящих платежей в Японии по размещенным заказам в 4700 тыс. ф. ст., а количество намеченных заказов России в Японии — в 289 млн. иен 291. Последняя цифра, видимо, отражает лишь планы военных учреждений России разместить заказы на эту сумму. Действительные заказы хотя и выросли, но далеко не достигали указанной цифры.
По сведениям валютной комиссии, представленным ген. Михельсоном, в конце 1915 г. сумма платежей в Японии исчислялась в 120 688 тыс. иен, подавляющее большинство которых приходилось на заказы, размещенные до 1 октября 1915 г., и лишь незначительная сумма в 13 353 тыс. иен — на заказы, сделанные после 1 октября 1915 г. 292 Все платежи были разбиты помесячно на год вперед — до 1 октября 1916 г.; вне месячной разбивки оставалась лишь сумма в 19,8 тыс. иен. Эти данные соответствуют действительности. В письме Михельсона к Барку от 11 февраля 1916 г. о заказах в Японии названа сумма в 178 млн. иен, но из нее на 57 млн. иен только «предположено» было сделать заказы, а размещенные заказы исчислены в сумме около 121 млн. иен 293. Причина медленного роста заказов кроется в отсутствии кредитов и нежелании русского правительства вывозить золото для платежей по заказам.
По сентябрьскому соглашению 1915 г. с Англией, русское правительство получило кредит в 6 млн. ф. ст. для платежей в Японии, но вскоре выяснилось, что этой суммы далеко не достаточно. Военное ведомство России, основываясь на дешевизне японских товаров, аккуратности в выполнении заказов и удобствах их доставки, намеревалось значительно увеличить количество заказов в Японии.
В январе 1916 г. размер платежей по размещенным заказам в Японии определялся в 94 млн. иен, а общая сумма заказов — в 289 млн. иен и 154,5 тыс. ф. ст. Однако из этой суммы заказы на 169 млн. руб. были решены еще только «в принципе», но окончательно еще не даны. Эти данные не совпадают с ранее названными цифрами военных заказов. Поэтому Барк просил Поливанова дополнительно сообщить «точные данные» 294. По-видимому, количество размещенных заказов достигало лишь ранее названной цифры в 121 млн. иен.
Во всяком случае даже Министерство финансов не могло разобраться в представленных материалах, и Барк жаловался военному министру, что его министерству приходится выступать «не имея цифр»; хотя уже пошел пятый месяц со времени открытия Англией кредитов, «а нами между тем до сих пор не сообщено английскому правительству точных данных о наших заказах» 295. По мнению Барка, это обстоятельство настраивало англичан «к сдержанному отношению» к требованию русского правительства об увеличении суммы кредитов в Японии. Одновременно Барк извещал Поливанова о том, что он отвергает предложение военных кругов о вывозе в Японию золота для оплаты военных заказов 296, считая, что они должны производиться за счет открытых английским правительством кредитов. Ко времени этой переписки, т. е. к середине января 1916 г., по сведениям министра финансов, английский кредит был использован в Японии приблизительно «в половинном размере», точнее в количестве 3,2 млн. ф. ст., и имелся остаток в сумме 2,8 млн. фунтов, который можно было еще использовать для платежей.
Однако в исчислении израсходованных английских кредитов данные Барка не вполне согласовывались с английскими. Англичане уже в конце января 1916 г. считали, что из 6 млн. ф. ст. кредита русские израсходовали 5,5 млн. фунтов. Об этом, в частности, предупреждал фон Замен, находившийся в Лондоне для упорядочения отчетности по использованию кредитов 297. Об этом же говорилось в телеграмме лорда Грея от 8 февраля 1916 г., который сообщал о согласии английского правительства уплатить сумму «и несколько свыше 6 млн. ф. стерлингов», но одновременно предупреждал, что уже уплачено 5,5 млн. фунтов 298.
Обещание англичан уплатить несколько «свыше 6 млн. фунтов» было в России истолковано как согласие Англии удвоить кредит и довести его до 12 млн. фунтов. Эта сумма стала преждевременно фигурировать во всех расчетах валютной комиссии 299.
Параллельно с вопросом о размещении новых военных заказов в Японии продолжал обсуждаться вопрос о передаче России винтовок из военных запасов, причем предпосылкой решения вопроса должна была явиться уступка Россией железной дороги между Чань-Цунем и Харбином и разрешение всех вопросов, касающихся Китая, в интересах японского империализма 300.
Мы не будем сейчас углубляться в дипломатические переговоры, которые происходили между Россией и Японией. Остановимся лишь на финансовой стороне проблемы. Рост русских военных заказов в Японии поставил со всей остротой вопрос о средствах расплаты. Уже к концу 1915 г. русское правительство далеко вышло за пределы английского кредита. Необходимо было или вывозить золото, или получить кредит для оплаты заказов в Японии у японских банкиров или японского правительства.
Переговоры с японскими банками о предоставлении кредита России начались еще в 1915 г. Синдикат банков, соглашаясь открыть кредит в 50—60 млн. иен, выдвинул непременным условием высылку золота на 30 млн. иен, а стоимость учета определялась банками в 7%. Только когда Министерство финансов категорически отвергло ростовщические условия, японские финансисты предложили более выгодные условия. Они отказались от высылки золота и согласились учесть обязательства государственного казначейства на 50 млн. иен сроком на один год. Стоимость этой операции, включая все дополнительные расходы, составляла 6%. Таким образом, констатировал министр финансов Барк, «изложенные условия кредитной операции представляются более льготными, чем те, на которые мы получали средства для расплаты по японским заказам при посредстве английского правительства» 301. На этих условиях соглашение с японскими банками было подписано 25 января 1916 г. В феврале 1917 г. договор был возобновлен еще на год, но на менее выгодных условиях: учет поднялся до 6%, комиссия (не считая других расходов) — до 1,5%, так что переучет стоил Министерству финансов 7,525%. Кроме того, с отдельными фабрикантами (например, с фирмой Окура — на 19 030 тыс. иен) правительство расплачивалось не наличными деньгами, а 5-процентными обязательствами государственного казначейства сроком на один год с правом их возобновления на 6 месяцев.
Но имевшихся у царского правительства средств было далеко не достаточно, так как размер платежей в Японии валютная комиссия определяла в 178 млн. иен 302. Англия увеличила отпуск средств в феврале 1916 г. до 9 млн. фунтов, а потом и до 12 млн. ф. ст. 303 при условии, что сумма платежей не превысит 1 млн. ф. ст. в месяц. Одновременно английское казначейство сообщало, что «это исчерпывает» имеющуюся у него возможность переводить суммы в Японию. Из вырученного займа в 50 млн. иен Министерство финансов израсходовало 15 млн. иен на учет и покупку серебра. Таким образом, в распоряжение валютной комиссии для оплаты военных заказов поступило только 35 млн. иен, что вместе с английским кредитом составило 155 млн. иен, или на 23 млн. иен меньше требуемой для полной расплаты суммы.
Все же положение было пока не таким плохим, как это представлялось военным, ибо первоначальные заказы в 121 млн. иен покрывались одним английским кредитом, а на предполагаемые и вновь могущие возникнуть заказы, часть которых относилась на срок после 1 октября 1916 г., оставалось 35 млн. иен. Валютная комиссия утвердила порядок использования 121 млн. иен 304 до 1 октября 1916 г. Все ведомства были предупреждены о том, что заказы, которые зафиксированы в журнале заседания валютной комиссии от 8 февраля 1916 г., «могут производиться беспрепятственно», а для оплаты новых, не сообщенных валютной комиссии платежей, последняя не имеет свободной валюты. Приходилось озаботиться изысканием средств на японском денежном рынке, так как посылать золотые запасы в Японию правительство не могло: золото было нужно для отправки в Англию и в качестве обеспечения внутреннего обращения.
В марте 1916 г. русскому послу в Токио было поручено вести переговоры с японским правительством о займе в 315 млн. иен. Посольство в Японии называло сумму займа «грандиозной по здешним условиям» 305 и предупреждало о трудностях даже его частичной реализации. Поверенный в делах предупреждал, что со стороны Государственного банка Японии возникнет вопрос «о ссужении или предоставлении ему золота в той или другой форме», а частные банки будут настаивать «на увеличении комиссии и процентов в свою пользу».
Все опасения посольства действительно оправдались. Японское правительство отнеслось «сочувственно» к предложению о займе, но отказалось от единовременной реализации всех 315 млн. иен и потребовало обеспечить заем высылкой золота. Только после решительного отказа России Япония потребовала «поручительства со стороны Англии или же Франции, или же обязательства этих держав на облигации английских или французских займов» 306. Совершенно очевидно, что царской России не доверяли. Не верили ни в ее финансовые ресурсы, ни в военную мощь, а поэтому стремились застраховать себя солидным поручительством. Реальная сделка с Японским банком в апреле 1916 г. ограничилась лишь тем, что царское правительство расплатилось за приобретенные суда краткосрочными шестимесячными обязательствами Государственного банка на 15,5 млн. иен, уплатив 5% и еще 1% комиссии. В октябре 1916 г. обязательства были переучтены еще на год, а величина учета с расходами достигла 7,5%. В октябре 1917 г. они были опять возобновлены на год.
Японское правительство было заинтересовано в размещении большого заказа русского правительства на интендантские предметы на сумму свыше 40 млн. иен и под этот заказ соглашалось вести переговоры о новом займе в 43 млн. иен. Министерство иностранных дел России решительно выступило против японского требования гарантий русского займа Англией или Францией и отказалось вести переговоры о займе в 43 млн. иен, поручив посольству добиваться большого займа, Одновременно русское правительство соглашалось уступить Японскому банку право получать платежи с китайского правительства в сумме 179 млн. руб. (по боксерскому восстанию) 307.
15 июня 1916 г. русское посольство в Токио сообщило условия, на которых Япония соглашалась предоставить России заем 308 в размере 70% суммы боксерской контрибуции, т. е. примерно в 121,9 млн. руб. В эту сумму должны были быть зачислены и 15 млн. иен, полученных в апреле для оплаты купленных судов. Японские банки требовали 6% в год плюс 1,5% комиссии. Посол, передавая японские условия, находил их обременительными. 4 июня 1916 г. было дано указание прекратить переговоры на этой базе и вернуться к переговорам о краткосрочном займе в 50 млн. иен. 19 июля русский посол сообщал о просроченных платежах и определял количество непокрытых валютой заказов в 80 млн. иен 309.
В конце июля 1916 г. финансовые ресурсы русского правительства в Японии истощились. Англия согласилась выдать добавочно 3 млн. фунтов, доведя общий кредит в Японии до 12 млн. ф. ст. О предстоящих в Японии платежах Барк говорил в «соединенном присутствии» Совета министров и Комитета финансов, что они «уже превышают 200 миллионов иен» 310. За первое полугодие 1916 г. в Японии было учтено обязательств государственного казначейства на 65 млн. иен, но вырученные деньги все были израсходованы. Правительство вело переговоры с банками о краткосрочной операции по учету обязательств на 60 млн. иен на условиях, принятых в начале 1916 г. Японские банки не отказывались от операций, но они повышали процент за учет с 5 до 6 и стремились добиться комиссионного вознаграждения не в 1, а в 1,5%.
Вполне соглашаясь с удорожанием кредита до 6%, министр финансов решил всячески «бороться с попыткой японских банков добиться увеличенной прибыли в связи с новой нашей операцией» 311. Но борьба была неравной, и министру финансов очень скоро пришлось капитулировать. Считаясь с безденежьем казначейства и необходимостью срочно платить по военным поставкам, Барк предложил «не останавливаться и перед комиссией до 1,5%» 312. 10 августа 1916 г. Комитет финансов утвердил представление Барка и разрешил ему выпустить на 60 млн. иен обязательств казначейства на изложенных Барком условиях 313. В сентябре 1916 г. были выпущены краткосрочные обязательства на 70 млн. иен, по которым японские банки выплачивали 94 за 100 и получили полуторапроцентные комиссии. Срок операции определялся в один год. При погашении полагалась добавочная комиссия в одну четверть процента. Это была последняя финансовая операция, которую Россия совершила в Японии до Февральской революции.
Едва успело Министерство финансов провести эту операцию, как военный министр Шуваев обратился к Барку с письмом, в котором указывал на необходимость добыть новые кредиты в Японии «на сумму не менее 200 миллионов иен» 314. Реализованный заем покрывал только часть заказов, «данных без покрытия кредитами», а таких заказов было выдано свыше чем на 96 млн. иен, причем около 40 млн. иен не были обеспечены средствами. Кроме того, японское Министерство иностранных дел просило дать интендантских заказов на сумму в 45 млн. иен, с чем соглашалось русское Военное министерство; наступал, далее, срок переучета краткосрочных обязательств на 15 млн. иен за купленные Морским министерством суда. Всего получилась сумма в 100 млн. иен. Помимо перечисленных расходов, военный министр указывал на выработанные в военном ведомстве планы новых заказов на сумму более 220,5 млн. иен 315.
Так как все заказы одновременно разместить было невозможно, то для оплаты уже сделанных заказов и части намеченных Шуваев просил об открытии кредита по третьему займу «не менее 200 миллионов». Имевшейся наличности 69 млн. иен, по мнению Шуваева, хватало для платежей до 1 декабря 1916 г., а новый кредит должен был обеспечить потребности военного ведомства на 10 месяцев (по 20 млн. иен в месяц) — до 1 октября 1917 г. Шуваев хотел, чтобы соглашение о кредитах предшествовала выдаче новых заказов, иначе русское правительство оказывалось в неравном положении при финансовых переговорах. Однако, на деле в таком положении оно оказывалось и в сентябре 1916 г., когда новые заказы уже на 20 млн. руб. превосходили открытый кредит. Дальше идти по этому пути означало «отдать наш японский кредит на полный произвол Японии» 316. Военное министерство продолжало переговоры с японскими фирмами о новых заказах в надежде, что они побудят правительство и банки предоставить новые кредиты России, только после открытия которых стали бы выдаваться и новые заказы 317.
В этом духе была выдержана нота, переданная 20 сентября 1916 г. Министерством финансов японскому послу Мотоно 318. В ней Барк наметил общую сумму заказов, которые русское правительство намеревалось разместить в Японии, в 300 млн. иен, а общую сумму кредитной операции в Японии — в 400 млн. иен. Барк предупреждал японское правительство, что русское правительство не рассчитывает на немедленное получение всей суммы, но определяет, месячную свою потребность в 25 млн. иен в течение года «для полного выполнения заказов» в сумме 300 млн. иен. Русское правительство обещало сделать заказы только «в пределах тех кредитов, коими оно будет располагать в зависимости от того, в каком размере будет заключен заем».
Хотя Барк и просил о новом большом займе, но к концу января 1917 г. русское правительство имело еще свободной валюты на сумму свыше 35,6 млн. иен от предыдущего займа. По-видимому, замена военного министра Шуваева Беляевым и Петроградская конференция союзников отразились на нормальной работе военного ведомства; только 24 января 1917 г. сенатор Гарин созвал специальное совещание для распределения неизрасходованной суммы в иенах по ведомствам 319.
Переговоры с японскими банками затянулись, и только 4 февраля 1917 г. посол в Японии Крупенский мог сообщить их конкретные результаты 320. Намеченная Барком сумма кредитной операции оказалась слишком большой. Японские банки соглашались предоставить заем лишь в размере 100 млн. иен, выпускаемых в два приема. Первые 70 млн. иен могли быть выпущены в марте 1917 г., а остаток — через один или два месяца, с тем чтобы полностью выручка от займа могла быть выплачена в конце мая. Срок займа — трехлетний. Условия займа были весьма тяжелыми: 7% годовых, 2% комиссии в пользу синдиката банков, не считая других расходов, оплачиваемых русской стороной; все прочие условия совпадали с контрактом от 4 сентября 1916 г.
Японские банкиры выразили пожелание, подкрепленное заявлениями министров финансов и иностранных дел, о необходимости закончить все переговоры о займе до 5 марта 1917 г., «так как иначе японские капиталы получат иное назначение» 321. Синдикат банков не брал на себя никаких обещаний относительно дальнейшего увеличения займа, но указывал, что если русское правительство обратится по этому вопросу к японскому правительству, то последнее могло бы оказать некоторую финансовую помощь в пределах от 30 до 50 млн. иен. Названные Крупенским суммы, по его мнению, составляли «предел того», на что русское правительство могло рассчитывать в ближайшие месяцы. Крупенский правильно оценивал японские требования как желание «использовать наши затруднения». Японское правительство было убеждено, что русское правительство вынуждено будет принять его условия 322.
8 февраля 1917 г. министр иностранных дел просил военного министра поскорее представить список заказов в счет проектируемого нового займа в 100 млн. иен. В письме еще раз напоминалось, что японские банкиры соглашаются ждать русского ответа «до 5 марта 1917 г. нового стиля», а японский министр иностранных дел ждет список заказов. Министр иностранных дел заранее снимал с себя ответственность за неудачу переговоров с Японией, если бы она произошла в результате «затяжки наших ответов» 323. Министр иностранных дел, видимо, лучше военных понимал, что правительство не может более рассчитывать на английскую финансовую помощь по закупкам в Японии. Решения Петроградской конференции на этот счет были весьма неопределенны.
Мы не могли по документам проследить, представило ли военное ведомство свои заявки и какие инструкции были посланы Крупенскому. Однако окончательной договоренности об условиях займа до свержения царского строя не последовало. Но как только в России произошла революция, японские банки отказались вести переговоры о займе «впредь до выяснения политического положения в России». Общая величина заказов по заключенным контрактам, не оплаченным ко времени Февральской революции, оценивалась в 108,5 млн. иен, а если к ним прибавить и подготовленные к заключению контракты, то в 142 млн. иен 324. Путем заключения новых кабальных займов правительство намерено было еще в большей мере использовать японский рынок, однако положение ухудшалось, между прочим, и потому, что часть заказов, отнесенных в свое время на английский кредит, английское правительство еще в ноябре 1916 г. отказалось оплатить. Количество таких заказов достигало суммы почти в 8 млн. иен 325. Всего царским правительством было получено в Японии кредитов до 150 млн. иен.
283 МО, серия III, т. VII, ч. 2, док. № 536, 552 и др.
(стр. 396.)
284 Там же, док. № 552, стр. 184.
(стр. 396.)
285 Там же, т. VIII, ч. 1, док. № 134.
(стр. 396.)
286 Там же, ч. 2, док. №479, 556, 579 и др. Приведенные слова — из док. № 579, стр. 141.
(стр. 396.)
287 Там же, док. № 901, стр. 479—480.
(стр. 396.)
288 Там же, т. IX, док. № 88.
(стр. 397.)
289 Там же, док. № 92.
(стр. 397.)
290 Там же, док. № 450.
(стр. 397.)
291 ЦГИАЛ, ф. 563, оп. 2, 1916 г., д. 535, лл. 1—3. О производстве кредитной операции в Японии. Специальная записка (без даты и номера) Особенной канцелярии по кредитной части, подписанная Барком.
(стр. 397.)
292 ЦГИАЛ, ф. 1524, оп. 1, 1915 г., д. 8, лл. 49—50. Сводка сведений о платежах в Японии.
(стр. 397.)
293 ЦГИАЛ, ф. 1524, оп. 1, 1915, д. 18, лл. 33—36.
(стр. 398.)
294 АВПР, ф. II департамент, 1—5, «Война», д. 193, лл. 75—76.
(стр. 398.)
295 ЦГИАЛ, ф. 1524, оп. 1, д. 8, лл. 49—50.
(стр. 398.)
296 Там же. «Но я совершенно не могу пойти на предлагаемую вашим высокопревосходительством меру высылки золота», — писал Барк.
(стр. 398.)
297 Там же, д. 03, л. 19.
(стр. 399.)
298 Там же, л. 20.
(стр. 399.)
299 Там же, лл. 33—36. Письмо Михельсона Барку от 11 февраля 1916 г.
(стр. 399.)
300 МО, т. X, док. № 203. Телеграмма японского министра иностранных дел японскому послу в Петрограде.
(стр. 399.)
301 ЦГИАЛ, ф. 563, оп. 2, 1916 г., д. 535, лл. 1—3.
(стр. 400.)
302 Там же, ф. 1524, on. 1, д. 70, лл. 27—29. Протокол 22-го заседания валютной комиссии от 8 февраля 1916 г.
(стр. 400.)
303 В протоколе валютной комиссии отмечено как возможность, что на представление новых 6 млн. ф. ст. английское правительство, «по-видимому, соглашается».
(стр. 400.)
304 ЦГИАЛ, ф. 1524, оп. 1, 1916 г., д. 70, лл. 27—29
(стр. 400.)
305 АВПР, ф. II департамент, 1—5, «Война», 1914—1917 гг., д. 193, лл. 119—120. Копия секретной телеграммы поверенного в делах в Токио от 1 апреля 1916 г.
(стр. 401.)
306 Архив Наркомфина СССР, ф. Особенной канцелярии по кредитной части, д. 20, II отд., 1 ст., 1916 г., О займе в Японии, справка № 9.
(стр. 401.)
307 ЦГИАЛ, ф. 1524, оп. 1, д. 23, лл. 213—214. Копия телеграммы поверенного в делах в Токио от 24 апреля 1916 г. и копия телеграммы МИД от 6 мая 1916 г.
(стр. 402.)
308 Там же, лл. 219—220а, 221—224.
(стр. 402.)
309 Там же, л. 226.
(стр. 402.)
310 Там же, ф. 563, оп. 2, д. 535, лл. 6—10. Докладная записка Барка от 9 августа 1916 г. «О совершении кредитных операций в Японии и Италии».
(стр. 402.)
311 Там же.
(стр. 402.)
312 Там же.
(стр. 403.)
313 Там же, лл. 11—12. Журнал Комитета финансов от 10 августа 1916 г.
(стр. 403.)
314 ЦГВИА, ф. 369, оп. 17, д. 3, лл. 226—227. Копия письма Шуваева Барку от 19 сентября 1916 г.
(стр. 403.)
315 Там же. Шуваев представил разбивку этой суммы по Главным управлениям, в том числе указал 26,5 млн. иен на потребности военного флота и 104 млн. иен (почти половину всей суммы) на закупку металлов в Японии.
(стр. 403.)
316 ЦГВИА, ф. 369, оп. 17, д. 3, л. 220., Копия письма Шуваева Нератову от 14 сентября 1916 г.
(стр. 404.)
317 ЦГИАЛ, ф. 1525, оп. 1, 1917 г., д. 122, л. 49. 19 августа 1916 г. Шуваев сделал на докладе председателя валютной комиссии категорическое распоряжение не допускать новых заказов в Японии без наличия валюты.
(стр. 404.)
318 ЦГВИА, ф. 369, оп. 17, д. 3, л. 229. Секретное письмо Барка Шуваеву от 20 сентября 1916 г. К письму был приложен русский текст ноты (лл. 230—231).
(стр. 404.)
319 ЦГИАЛ, ф. 1524, оп. 1, д. 68, лл. 32—35. Половину этой суммы — 17 млн. иен — получил уполномоченный по снабжению металлами, 13,6 млн. иен — Главное артиллерийское управление, а остальные небольшие средства были поделены между Военно-санитарным и Военно-техническим управлениями.
(стр. 404.)
320 Там же, д. 90, л. 33. Копия телеграммы Крупенского от 4 февраля 1917 г., № 60.
(стр. 404.)
321 Там же.
(стр. 405.)
322 Там же, телеграмма № 61 (дополнение к телеграмме № 60).
(стр. 405.)
323 Там же, д. 68, л. 48.
(стр. 405.)
324 Архив Наркомфина СССР, Иностранный отд., 1917 г., д. 191. Сообщение агента Министерства торговли и промышленности от 26/13 марта 1917 г.
(стр. 406.)
325 ЦГИАЛ, ф. 1525, оп. 1, д. 48, лл. 10—13. Точная стоимость этих заказов — 7 855 537 иен.
(стр. 406.)