"Историк Марксист", №3, 1927 год, стр. 187-195

ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

УКРАИНСКАЯ ЮБИЛЕЙНАЯ ЛИТЕРАТУРА О ДЕКАБРИСТАХ

Украинская юбилейная литература о декабристах — любопытнейшая страница юбилея. Прежде всего, научную Украину всколыхнуло сознание, что самые «лучшие» декабристы — члены Южного Общества, Соединенные Славяне, самые яркие личности — Пестель, С. И. Муравьев-Апостол, Борисов и Сухинов — все жили и действовали на Украине, и там же вспыхнуло самое крупное восстание — восстание Черниговского полка. Таким образом, самая яркая и наименее исследованная страница декабризма оказалась своей, украинской, прямо-таки краеведческой. На все зто ответила кипучая, своеобразная и, к сожалению, мало известная у нас широкому кругу лиц, интересующихся декабристами, работа в связи с юбилеем. Целая рать научной молодежи во главе с академиками Грушевским и Багалеем бросилась на архивные поиски, извлекла массу документов разнообразнейшей ценности и написала огромное количество статей, — и крупных, и мелких, и совсем маленьких. На всем украинском юбилее — печать украинской гордости, что есть-де украинские декабристы, и молодой, горячей поспешности писать о декабристах как можно скорее и как можно больше. В то время, как богатая, но скупая архивная Москва скаредно отсчитывала документы о декабристах, подлежащие опубликованию, и безжалостно кромсала и сокращала уже написанные статьи, Украина была исключительно приветлива и щедра. Самого незначительного отношения документа к декабристам, одного намека, одной черточки, хотя бы давно известной из других источников, было достаточно, чтобы документ любовно переписывался, тщательнейше комментировался, аккуратно препарировался в статью или статеечку и помещался в одно из юбилейных изданий. Поэтому нужно особо тщательно разобраться в этой щедрости и точно учесть, что же нового дала украинская литератора науке.

Новая концепция южного декабризма

Подойти к этому библиографическому богатству¹) можно единственно с одного конца — с разбора той общей концепции южного декабризма, которая дана в статьях таких авторитетных исследователей, как три украинских академика: М. Грушевский, Дм. Багалей и С. Ефремов. Всех их одинаково тревожил один вопрос: «Україньскі декабристи чи декабристи на Україні?»²) Входили ли органически национальный украинский вопрос, украинская самостийность в политическую идеологию декабристов, действовавших на Украине, или они оставались чуждыми украинскому национальному вопросу москалями? Украинские академики склонны решать вопрос в первом смысле и утверждать, что в истории борцов за самостоятельную Украину особую страницу занимают еще неведомые в науке «українскі декабристи». Самым радикальным среди трех академиков оказался С. Ефремов. Он посвятил этому вопросу свою вводную статьи» в сборнике Украинской Академии Наук³), дав ей заглавие «Від легенди до історичної правди (місцеве пидгрунтя в декабристському рухові)». Изучая именно местную, украинскую основу декабрьского движения, акад. С. Ефремов, конечно, под украинскими декабристами разумеет Южное Общество декабристов и Общество Соединенных Славян. Оба общества, как известно, действовали на Украине. Основная линия эволюции тайной борьбы за самостоятельную Украину об'единяет, по его мнению, три организации: Киевскую масонскую ложу Соединенных Славян, Общество Соединенных Славян и позднейший этап связи — Кирилло-Мефодиевское братство. «Звязки між цими організаціями бесперечно булі», утверждает он и указывает на «живую нить» Вас. Лукашевича. Вопрос о связи Киевской ложи с Обществом Соединенных Славян давно поставлен в литературе и разрешен отрицательно: у нас нет документальных данных, говорящих о преемственности организации; вспомним хотя бы тщательные работы В. И. Семевского. Новых данных за перерешение вопроса акад. С. Ефремов никаких не приводит. Значительно менее раскрыта в науке параллель между Обществом Соединенных Славян и Кирилло-Мефодиевским братством. Несомненно, их роднят идейно демократия, республиканство и федеративный принцип. Но не это утверждение может быть основой исследования на тему акад. С. Ефремова: ему было бы нужно доказать, что Славяне — сторонники самостоятельной Украины. На пути к этому доказательству есть главнейшее и непреодолимое препятствие: в плане славянской демократической федерации Украины, как самостоятельной единицы, нет. Автор статьи всячески старается укрыться от уничтожающего действия этого факта. Он утверждает, что идею об образовании самостоятельной Украины Славяне имели, но доказательства его бьют мимо цели: он указывает, что Борисовы и Горбачевский происходили из семьи, имевшей украинские традиции, мать Горбачевского была «истая малороссиянка», по его собственному признанию, Сухинов одинаково хорошо говорил по-русски и украински, юнкер Яков Драгоманов был дядей известного М. П. Драгоманова, украинское офицерство держалось особняком от русского. Ну, и что же? Ведь все это не доказывает наличия политического национального плана обособления Украины!

Из всего этого следует одно: утверждение автора о том, что подпочвенной идеей Соединенных Славян была идея украинского возрождения, остается недоказанным и обосновано на документах быть не может.

Акад. Дм. Багалей гораздо осторожнее: он не формулирует так открыто своего взгляда, но он очень выразительно строит свои статьи о декабристах «Уваги до генези декабриського руху на Україні»⁴) и «Декабристи на Україні (з приводу сторіччя їх повстання на Україні 1825-1925 р.»⁵). В первой статье, правильно указав на разницу между Северным и Южным Обществом, слившимся с Соединенными Славянами, Д. Багалей высказывает мысль о необходимости выяснения «зв'язок українських декабристів і їх ідеології з месцевими українськими умовами — з українским і польским суспільством, з таємними товариствами — масонськими й иншими, що існували тоди на Україні і були зв'язані з декабристами» (стр. 17). Далее, посвятив особые главы социально угнетенным классам украинского общества, помещичьему хозяйству и недовольству помещика крепостным трудом, недовольству молодой дворянской интеллигенции политическим и социальным строем, Д. Багалей прямо переходит к основанию на Украине тайных обществ: Южного и Соединенных Славян. Сама структура показывает, что автор молчаливо признает два последние общества, возникнувшие из условий украинской жизни, и не видит тут проблемы. требующей доказательств. Без всяких оговорок общества декабристов ставятся в один эволюционный ряд с чистоукраинскими национальными тайными организациями, имеющими местные предпосылки. Во второй статье (текст публичной лекции на собрании научных работников в Харьковском Доме Ученого) эта точка зрения проведена еще более ясно, прямо говорится: «коли ми ставимо перед собою спеціяльне питання про рух декабристів на Україні, то і нам потрібно перш за все вияснити таку соціяльно-экономічну базу відносно Україні, а також і ідеологію українського суспільства, що була предумовою ідеології південних декабристів» (стр. 94). Все точки над «і» поставлены над этой теорией «украинского декабризма» проф. M. I. Яворским в статье «Основи декабризма на Україні»⁶). В первых же строках автор утверждает, что «декабризм на Украине — первая программа нового этапа революционной борьбы на Украине»⁷). В центре предыдущего этапа — дворянско-казацкая революция XVII столетия, в которой революционная стихия масс об'единялась гегемоном — казачеством. Во втором периоде — в декабризме — та же стихия находит нового гегемона в борьбе против новых классовых преград, установленных прежним гегемоном — казачеством, и гегемоном этим, за отсутствием пролетариата, могла стать и стала революционная буржуазия. Вот социальная суть «украинского декабризма» по Яворскому, усложненная его утверждением (стр. 8), что украинский декабризм «був першим програмою, що змістив у собі не тільки елементи буржуазної революції, але й елементи подекуди утопійного соціялізму (!?) хоч і в найпримітивнiших його зразках». Гораздо правильнее подходит к вопросу Осип Гермайзе в статье «Рух декабристів її українство»⁸).

Видимо, большое желание автора видеть в декабристах, действовавших на Украине, национальных украинских революционеров сказалось на структуре статьи: сначала рисуется украинская действительность, якобы вскормившая идеологию декабристов. — Они наблюдали на Украине тяжесть крепостного права, видели, как тяжело жилось солдатам. Отмечает автор и влияние украинских традиций на политическую идеологию декабристов. Рылеев воспевал Хмельницкого, Войнаровского. Но методологическая требовательность автора к самому себе заставляет его, наконец, расчленить проблему: он считает, что те украинцы среди декабристов, которые принадлежали к кругам крупного землевладения, оторвались от украинской национальной идеи и связались с интересами и культурой российского дворянства, но Общество Соединенных Славян необходимо рассматривать, как украинскую интеллигенцию. Особо типичными представителями последней автор считает Я. Драгоманова, И. Сухинова и И. Горбачевского. Автор признает, что украинство, как составная часть их политического мировоззрения, «не проявлялось виразно», (стр. 35—36). Они не чувствовали потребности пользоваться украинством, как политической и социальной идеей, они еще не дозрели до этого, будучи деклассированными интеллигентами, дворянами, отошедшими от своей идеологии. Об'ективные исторические предпосылки для принятия идеологии украинства отсутствовали. «Славяне» — лишь одно течение среди украинской интеллигенции, были и другие, ярче окрашенные в национальные украинские цвета.

В упомянутых выше статьях проблема «украинского декабризма» является центральной. Она сказывается и во многих других работах, упоминаемых ниже, но не развивается в них столь подробно. В трактовке этой проблемы, на ряду с правильными методологическими приемами и выводами, есть много неправильного. Если взять проблему, как таковую, вне упомянутых работ, то она логически раскроется в ряде следующих положений.

Среди декабристов, действовавших на юге, есть подлинные украинцы по происхождению, политический протест которых вырос на фоне украинской экономики и социального строя. К этой группе относятся многие члены Общества Соединенных Славян. Поэтому при изучении их идеологии надо принимать во внимание украинскую действительность той эпохи. Но среди декабристов, действовавших на юге, есть лица, политический протест которых воспитан не в украинской среде. Примеры — Пестель, Бестужев-Рюмин. Многие (напр., тот же Бестужев-Рюмин) и попали-то на Украину не по своей воле. Зачислять последнюю группу в ряды украинской интеллигенции нет решительно никаких оснований. Это — первое разграничение.

При ближайшем рассмотрении первую группу украинских интеллигентов об'единял со второй, именно протест против того, что об'единяло российскую действительность с украинской: протест против крепостного права, гнета самодержавной власти, неравенства сословий... Украинская интеллигенция (славяне) не имела в своей идеологии национальных украинских элементов и в плане будущего об'единения славянских республик не имела в виду Украины, как самостоятельной национальной единицы. Из того, что Сухинов говорил по-украински, а юнкер Драгоманов был дядей известного М. Драгоманова. нельзя вывести решительно ничего. Это — второе разграничение.

Поэтому «украинских декабристов» в смысле, выясненном на предыдущих страницах, — нет. Есть украинцы среди декабристов. Поэтому надо разглядеть их на фоне украинской действительности, можно и должно изучить их, как определенную струю (но не этaп!)в эволюции местной интеллигенции, — и только.

И второй вывод: украинская литература о декабристах не была строга в методологическом отношении и не разработала подробно предпосылок и существа поднятой проблемы.

Третий вывод: новая общая концепция южного декабризма необоснованна и в существе неправильна. Это особенно необходимо отметить потому, что в юбилейной литературе о декабристах вопрос о Южном Обществе наименее разработан, собственно даже вовсе не разработан.

Новые документы

К юбилею на Украине издано много новых документов. Есть очень крупные, вносящие много нового, но их мало; есть мелкие и совсем мелкие, ничего нового не дающие, — их больше.

На первом месте по ценности и размеру стоит публикация местных материалов по восстанию Черниговского полка под заглавием «Повстання декабристів на Україні. З матеріялів Київського Центрального історичного Архіву. За редакцією В. Базилевнча, Л. Добровольського та В. Міяковського»⁹). Основное ядро документов взято из «Дела о возмущении некоторых рот квартирующего в г. Василькове Черниговского пехотного полка под предводительством того полка подполковника Муравьева-Апостола»; к ним добавлены некоторые документы из других дел. Упомянутое дело принадлежит к фонду дел киевского гражданского губернатора. Документы расположены в хронологическом порядке, всего их опубликовано 127, первый датирован 30 декабря 1825 г., последний — 6 октября 1827 г. Большинство документов — оригиналы рапортов или черновики отношений губернатора. Документы изданы чрезвычайно тщательно (конечно, по-русски), с точным сохранением всех особенностей подлинника. Общее предисловие редакторов и детальная вводная статья В. Мияковского очень ценны: последняя имеет темой общий обзор источников для изучения восстания Черниговского полка и выяснения значения вновь открытых материалов. В корне изменить представление о восстании Черниговского полка опубликованные документы не могут, чего-либо исключительно нового не вносят, но дают богатейший и часто неизвестный ранее материал, во-первых, пополняющий наши сведения о фактическом ходе восстания, а во-вторых, дающий новые факты для решения важной проблемы — связи восстания с солдатскими и крестьянскими массами. В этом же смысле не менее ценен второй крупный опубликованный документ — это воспоминания Иосифа Руликовского о восстании Черниговского полка¹⁰). Имение этого помещика находилось в Мотовиловке, деревне, через которую по выходе из Василькова прошел восставший полк и имел там дневку. И. Руликовский имел возможность наблюдать полк сравнительно долгое время и общаться по ряду вопросов (провиант, квартира) с восставшими. Ясно, что этот материал имеет высокую ценность и чрезвычайно любопытен. В свое время он остался, в сущности, неисследованным, и необходимо пожелать, чтобы при будущих исследованиях южных декабристов на него было бы обращено большое внимание. Легко написанные воспоминания Руликовского показывают недюжинные литературные навыки автора: безыскусственными их назвать никак нельзя, и строгое критическое отношение к ним особо необходимо. Тут же надо упомянуть о статье Л. Добровольского «Йосип Руликовський (1780—1860). Польський мемуарист революційных подій 1825-6 p.p. на Київщині»¹¹), обстоятельно характеризующей этого мемуариста.

К сожалению, на Украине разыскали очень немного документов о мало исследованном «Малороссийском Обществе», особенно интересном для концепции южного декабризма, выдвигаемой украинскими историками: оно, действительно, заключало в своей идеологии национальные моменты. Разысканные же документы нового в сложившееся понимание этого общества не вносят. Публикуемый Тарасом Слабченко документ из архива секретной канцелярии Новороссийского генерал-губернатора — дело «об отправлении в Петербург к е. и. в. ст. сов. Алексеева» (Одесский губархив)¹²) относится к аресту члена малороссийской масонской ложи, «губерніяльного Катеринославського маршалка Дмитра Алексеева». Его подозревали в участии в Малороссийском Обществе, но нашли к нему непричастным и отпустили.

К наиболее ранней эпохе декабризма относится новый документ «До біографії бp. Борисовых», публикуемый О. I. Назарець¹³). Как известно, после суда Николай I велел собрать сведения об имущественном положении семей осужденных, и публикуемый документ стоит в связи со сбором этих сведений местной администрацией. Чего-либо особо нового в биографию основателей Общества Соединенных Славян он не вносит, но добавляет некоторые любопытные фактические черточки к той характеристике бедняков, Борисовых, которая уже известна из опубликованной в XV т. «Красного Архива» (l926) сводки дела № 315 «о состоянии, о домашних обстоятельствах ближайших родных государственных преступников...».

С периодом восстания Черниговского полка, кроме упомянутых вначале документов, связано опубликованное В. Мияковским отношение Киевского гражд. губернатора на имя военного министра (1827)¹⁴), в котором излагается участь разбросанных в Киеве по приказу С. Муравьева-Апостола «возмутительных катехизисов». К непосредственно следующему за восстанием периоду относятся, прежде всего, занятные документы об убытках от восстания, опубликованные В. М. Базилевичем¹⁵). Ряд жителей места, где происходило восстание, побужденный правительством, подал послe восстания заявление о понесенных убытках; выделяется просьба купца Нуся Эпельбейма, зачислившего в число убытков даже непроданную но случаю восстания водку на 250 рублей. Из документов видно, что восставший полк брал от жителей провиант, теплую одежду, водку, деньги. Точно исчислить «убытки» оказалось невозможным, было выдано 10.000 руб. в виде пособия пострадавшим. В. А.Ганцова-Берникова публикует документы из Московского АОР, характеризующие «состояние умов в лагере Пензенского полка после восстания: солдаты были неспокойны, многие жалели декабристов, шло много слухов и толков¹⁶). Ряд других документов рисует период во время и после следствия: допросы Шервуда, сведения о графах Булгари¹⁷), приказы об аресте и о наблюдении за отпущенными из-под ареста¹⁸), верноподданническое письмо Перовского к Николаю I ¹⁹), покаянное письмо полковника Тиленгаулена²⁰), письмо Сухинова к Николаю I, написанное во время бегства и ранее не разысканное²¹), документы о новом доносчике на Пестеля, купце Козлинском²²), характеризующие, собственно, только доносчика, а не Пестеля, — ничего купец этот о Пестеле сказать не смог. Заметки ад'ютанта В. А. Перовского о следствии над декабристами попали в руки проф. А. Покровского без заголовка и иных дат: ему пришлось много потрудиться и проделать тщательнейшую работу исследования текста для установления авторства, времени и содержания названной рукописи. Этот длинный комментарий — образец научной тщательности, но, собственно, сам документ не дает ничего нового о следствии, и для исследования самой темы о проведении следствия, в Москве, в особ. отделе Архива Октябрьской Революции, есть гораздо более интересные документы (например, варианты известного донесения следственной комиссии), и приходится признать, что документ, попавший в руки проф. А. Покровского, сам по себе, по своему содержанию, не заслуживал такой большой работы²³). Значительные документы, опубликованные О. Багалей, запись показаний трех унтер-офицеров Черниговского полка на следственном допросе²⁴) и письмо гр. Сакена к Дибичу о приговоре над солдатами 8 арт. бригады, где, как известно, вели пропаганду члены Славянского Общества²⁵); они очень ценны для разрешения темного вопроса об отношении солдатских масс к восстанию декабристов. Любопытны инструкция и маршрут об отправлении на Кавказ солдат, участвовавших в восстании Черниговского полка, публикуемые Л. Добровольским²⁶). Два письма Волконских (М. Н. и ее мужа) к матери (от 1829)²⁷) и документ о пособии, получавшемся семьей декабриста Берстеля²⁸), в настоящее время большого значения не имеют, так как в сущности дублируют изданные в Москве документы (письма кн. M. H. Волконской, собр. О. И. Поповой, изд. Историческим Музеем, и уже упомянутый отрывок дела № 315 в Красн. Архиве. 1926, кн. XV). Чрезвычайно интересны далекие отзывы на восстание декабристов — Киевский с.-д. листок от 14 дек. 1902 г. № 3; Листок Киевского Комитета РСДРП от 14 дек, 1903 г.; листок памяти декабристов РСДРП 1903 и, наконец, воззвание РСДРП к офицерам 14 дек. 1903 г.; все четыре документа напоминают о примере декабристов для вдохновления борьбы перед новой революцией²⁹). Для полноты необходимо упомянуть о любопытных факсимиле — снимках с расписки Пестеля (1823), распоряжения о разыскании катихизиса С. Муравьева-Апостола (1826) и расписки ген. Красовского о получении катихизисов для уничтожения, помещенных в журнале «Глобус»³⁰), а также о публикации стихов декабристов Рылеева³¹) и Бобрищева-Пушкина³²).

Бросая общий взгляд на опубликованные на Украине документы, делаем следующие выводы: публиковался материал далеко неравноценный, и без публикации некоторых мелких и мельчайших документов было бы можно обойтись, если отнестись к вопросу строго. Многое опубликованное очень ценно и дополняет наши сведения о южных декабристах и восстании Черниговского полка. Но все это архивное богатство не дает общей картины деятельности Южного Общества и тем паче Общества Соединенных Славян. Украинские публикации еще яснее подчеркнули, что главный материал для изучения — следственный, находящийся в Москве. В заключение надо благодарить за украинскую щедрость на публикацию документов и усердие в комментарии: это сильно поможет детальному исследованию истории Южного Общества, потребность в котором так настоятельна сейчас.

Исследования. — Монографии, статьи

Отдельных законченных монографий на Украине собственно не вышло, если понимать под монографией специальное научное исследование на основе документального материала. Поэтому в центре нашего внимания должны стоять исследовательские статьи. Своеобразная концепция «украинского декабризма», разобранная выше, должна была, казалось бы, поощрить отдельные исследования по экономике Украины эпохи декабристов. Но, к сожалению, этой теме ни одной специальной статьи не посвящено. Лишь в работе Ивана Рыбакова «1825-й рік на Україні»³³) этому вопросу уделено достаточно внимания, но и то лишь в связи с другой темой, а не самостоятельно. Вероятно, в этом отсутствии сказалась общая неразработанность вопроса, требующего крупных специальных исследований. Статья И. Рыбакова очень хороша, если же забывать именно этой неразработанности вопроса. Он сделал, что мог, тщательно собрав из различных напечатанных источников сведения об украинском хозяйстве того времени, дал анализ более развитых по сравнению с центрально-российскими форм украинского капитализма и на этом фоне попытался проанализировать украинские тайные общества. Правда, неразработанность вопроса создала некую оторванность тайных обществ от экономики края, заметную в статье, повредило и отсутствие разграничения проблемы об «украинских декабристах», указанной выше. Экономические экскурсы есть, разумеется, и в других статьях о декабристах, не занимающихся специально вопросами хозяйства. Так, об экономических экскурсах в статьях акад. Багалея было упомянуто ранее, обширный экономический экскурс дан также в работе проф. М. I. Яворского «Основы декабризма на Україні»³⁴). Он исследует борьбу новых промышленно-капиталистических элементов в крепостнической структуре украинского хозяйства, особенности украинской промышленности и сельского хозяйства. Но это почти все.

В центре статей о восстании Черниговского полка стоят работы Л. Добровольского, О. Багалей-Татариновой и В. Базилевича. Статья первого «Повстання Чернігівського полку»³⁵) претендует на очень большую задачу³⁶) дать отсутствующую в литературе фактическую историю восстания; акад. Багалей в своем введении к сборнику, где помещена статья, считает работу исчерпывающей. Этого качества за работой Добровольского мы признать никак не можем. Эта работа — хорошая сводка фактов на основании многочисленных опубликованных и неопубликованных документов, но она далеко не до конца их исчерпала. Один из многих примеров - отдел «Події в Василькові» не впитал даже всех фактов, изложенных в известных «Записках Горбачевского»: нет подробностей о командовании Сухиновым авангардом полка при вступлении в Васильков, нет ни слова о большом событии — попытке солдат предаться грабежу и бесчинству во время выполнения приказа С. Муравьева о взятии на квартире у Гебеля полкового ящика, попытке, геройски остановленной Сухиновым; нет ни слова о командовании Сухиновым арьергардом при выступлении в Мотовиловку, очень многое упущено в рассказе о посылке С. Муравьевым Мозалевского в Киев. Остается впечатление, что автор замалчивает роль Сухинова. Напрасно автор дает в верстах расстояния между деревнями; неизвестно, на основании каких источников он это делает, — если на основании теперешних сведений, то это неосторожно: сейчас найдена дислокационная карта тех лет, и указания эти необходимо проверить. Приложенная к статье карта района восстания с обозначением маршрута вызывает возражения: почему нет первоначального движения от Трилес и Ковалевки до Василькова? Только потому, что к Василькову двигался не весь полк? Но ведь это — чисто-формальный признак, восстание началось не в Василькове, а раньше! В таком случае, зачем тем же условным знаком движения восстания обозначен маршрут лишь одной роты от Германовки? Значительную часть статьи занимают психологические характеристики участников восстания³⁷). Несмотря на все разыскания и новые публикации, все же приходится сказать, что до нас дошло очень мало документов о Сухинове, Щепилле, Кузьмине и Соловьеве. Поэтому широкие психологические выводы о них необоснованны и часто в формулировке Л. Добровольского внутренне пусты: «Щепилло представлял собою личность, хотя и с ограниченным умственным кругозором, несложную пожалуй, в своих психических переживаниях, но все же бесспорно интересную...». Конечно, и на том спасибо, но почему ограниченную?! Почему несложную?! Только потому, что убитый на поле восстания революционер не оставил нам даже следственного материала и мы о нем ничего почти не знаем? Каков источник, основание подобной характеристики? Одна интуиция? Маловато. А что дает такая характеристика Сухинова: «Чистейший сангвиник (!?), быстрый до поспешности (?) в своих чувствах и поступках, нетерпеливый и с трудом сдерживающийся, пылкий и даже пламенный³⁸), увлекавшийся до иллюзий, Сухинов был склонен к переходам от одного настроения духа к другому». Во-первых, подходит ли к «сангвинику» самоубийство — с трехкратной попыткой к нему, исключительная волевая напряженность, пронесшая через годы тяжелых страданий каторги мысль о восстании, а, во-вторых, зачем бросать ничего не говорящие определения? А что дает эта «низка» прилагательных: «высоко предприимчивый, настойчивый, решительный, твердый волею и безгранично энергичный, Сухинов был вместе с тем отважен, смел...» и пр. Поведение Соловьева, как революционера, об'ясняется чрезвычайно поверхностно: «Сравнительная молодость, известного рода идеализм и товарищеская солидарность об'ясняют принятую Соловьевым линию общественного поведения во время службы в Черниговском полку»... Но ведь так об'ясняли свое поведение декабристы на следствии, желавшие нарочно представить все дело невинной шалостью, товариществом, увлечением... К статье Добровольского приложен ценный обзор литературы о восстании Черниговского полка.

Большую ценность представляет собою статья О. Д. Татариновой-Багалей «Участники повстання Чернігівського полку перед війсковим судом у Могильові»³⁹). Как известно, самая тема до сих пор в литературе совершенно не исследована. Работа представляет собою детальнейший анализ всех дошедших до нас документов, в основу положен разбор дела «об офицерах, участвовавших в мятеже Черниговского пехотного полка (II отдел аудитор, департамента, гл. штаба 1826. св. 14, дело 35), в уцелевших до настоящего времени его частях (II, III, IV томы). В своих выводах автор чрезвычайно осторожен и тщателен, на его совести приходится лишь оставить заявление о том, что Сухинов был человеком меньшей революционной цельности, чем Кузьмин и Щепилло. Почему? Потому что не застрелился на поле сражения? Зато потом повесился. Но замечание брошено вскользь и, конечно, общую высокую оценку работы О. Багалей изменить не может.

Чтобы покончить со сборником «Повстання декабристив», где помещены три разобранные только что статьи, надо сказать два слова об его иллюстрациях. Очень жаль, что самый ценный и серьезный сборник статей, вышедший на Украине, так небрежно иллюстрирован: у Пестеля — рассеченный нос (стр.27), а вместо M. П. Бестужева-Рюмина, столь значительного южного декабриста, помещен плохой портрет другого декабриста, вероятно, Михаила Александровича Бестужева (стр. 69), члена Северного Общества. Даже популярный иллюстрированный журнальчик «Глобус» не сделал этой ошибки, поместив единственный дошедший до нас портрет М. П. Бестужева-Рюмина (карандашом, в профиль), тем менее простительна эта ошибка солидному научному изданию. Конечно, эти отдельные промахи не мешают признать этот сборник одним из самых ценных и интересных в юбилейной украинской литературе. Работы В. М. Базилевича «Декабристи на Київщині» (1825—1925. [Київ], Держ. Видавн. України, 1926 [1925]³. 64 стр.) и «Декабристы. Очерки I—III» (Киев. 1926)⁴⁰) имеют два крупных достоинства: с популярной, легкой формой изложения они соединяют умелое использование архивных материалов. «Декабристи на Київщині», вероятно, надолго останутся основным пособием краеведческого характера по этой теме. В этой популярной работе автор очерчивает всю историю декабристов на Киевщине, начиная с восстания Черниговского полка и кончая возвращением из Сибири «киевских» декабристов. Любопытно описание зданий и мест, где жили и действовали декабристы; они иллюстрированы интересными снимками. Особенно любопытны доселе неизвестные снимки с рисунков из рукописи доктора де-ля-Флиза «Медико-топографическое (sic!) описание государственных имуществ Киевского округа» даны снимки с рисунков современного декабристам Киева, Мотовиловки, Василькова. Работа «Декабристы» содержит три очерка: восстание Черниговского полка, восстание декабристов и Киев, декабристы в Сибири.

Обширная статья А. А. Рябинина-Скляревского «Таємні товариства на півдні в епоху декабристів (масони, гетерія, филарети та вільнодумці). (На підставі матеріялів Одеського Історичного Архіву)⁴¹) состоит из следующих частей: I. Тайные товарищества перед восстанием декабристов. Закрытие масонских лож. II. Одесская масонская ложа «Понт Евксинский». III. Известия о полтавских, подольских, киевских и кишеневских масонах. Кишеневская масонская ложа «Овидия». IV. Участь южного масонства. Новые известия про одесских масонов в 1871 году. Измаильская (прозелитская) масонская ложа «Возрождение». Революционное масонство. V. Гетерия. VI. Филареты. VII. Вольнодумцы. Свежесть использованного архивного материала делает статью чрезвычайно интересной, но ее приходится все же признать недоработанной. Совершенно правильно замечание академика Багалея во введении к сборнику, где она помещена, что отдельные ее части неравномерно проработаны (слабее всех последние четыре) и главный недостаток — неиспользование прежней литературы. К этому надо прибавить, что недостаточно выявлены корни тайных товариществ в эпохе, их породившей, и совсем не разработан вопрос о связи этих товариществ с движением декабристов. Очень интересны небольшие работы по архивным материалам: Ольги Багалей. «Солдатські маси в декабристському рухови: І. Агитація серед салдатів в 1825 року. II. З салдатських настроів в р. 1826»⁴²). Рябинина-Скляревского «На спогад Чернигівського полку. (До столітія декабристів)»⁴³). Статья О. Багалей — нечто среднее между окончательной обработкой архивного материала и комментированной публикацией нового документа; она использует для обрисовки солдатских масс допросы рядовых, наблюдения специально посланного после восстания для выяснения настроения войск ад. Сотникова и др. документы. Рябинин-Скляревский в начале работы дает краткий очерк истории Черниговского полка и обрисовывает восстание; статья снабжена схематической картой. Интересны и другие более мелкие статьи: Ал. Попова — «В гнізді декабристів (з ілюстраціями)»⁴⁴), рассказывающего историю Тульчина; В. Мияковского — «Виктор Фурньэ та родина Раевських»⁴⁵), заинтересовавшегося арестованным в семье Раевских французом гувернером Фурнье, близким знакомым гр. Олизара; его же «Відгуки в Харкові та Київі на смерть Рилєєва»⁴⁶) (история со стихотворением «Рылеев в темнице», ходившим по рукам среди местного студенчества). Тема статьи Н. Пакуля «Декабристы и просвещение»⁴⁷) несколько искусственна и обусловлена специально педагогическим журналом, но дает интересную сводку мнений декабристов о просвещении и воспитании. Статья В. Чернова «Поиски сношений декабристов с Западом»⁴⁸), рассказав эпизод с позднейшим допросом уже сосланных в Сибирь декабристов (Н. Муравьева, В. Давыдова), собственно, доказывает лишь то, что правительство напрасно искало несуществующих сношений и реального ничего не могло найти.

Особую группу составляют работы о декабристах в связи с художественной литературой, В. И. Маслов посвящает специальную статью К. Ф. Рылееву⁴⁹), но его характеристика восторженна и шаблонна, — после публикаций новых документов о Рылееве представление о нем стало значительно сложнее. Самое крупное в этой группе - отдельная книжка П. Филиповича «Шевченко і декабристи»⁵⁰), очень интересно проследившая отношение Шевченко к декабристам на всем протяжении его творчества.

Популярные брошюры. "Педагогическая обработка декабризма"

К юбилею декабристов мы были залиты потоком русских брошюр о декабристах. На Украине их, собственно, нет. Лишь работы В. Базилевича, упомянутые выше, могут быть, вследствие своей популярности, зачислены в эту рубрику. Есть ряд статей общего характера о декабристах, не дающих ничего нового, преследующих лишь цель общего напоминания о них к юбилею. Упомянем из их числа статьи В. Романовского «Причины невдачі в 1825 році»⁵¹); А. М. Ладыженского «Декабристы (мировоззрение, организация, выступление)»⁵²); «Повстання декабристив»⁵³); Г. Новополина «Памяти декабристів»⁵⁴); А. Серафимова «Юда Шервуд».⁵⁵).

Особняком стоит прекрасная, тщательно проработанная статья «Декабристи в школі» (автор Ол. Парадиський)⁵⁶), изучающая место темы о декабристах в школе и ее комплексную связь с другими темами. Очень жаль, что нет подобной же работы для русской школы. В Харькове издана хрестоматия В. А. Алгасова о декабристах, но о ней уже говорилось в предшествовавшем обзоре юбилейной литературы⁵⁷).

Итоги

Первый вывод общего характера — научная жизнь на Украине кипит и выливается в разнообразные формы. По отношению к юбилею декабристов в ней заметны две основные тенденции: правильная — изучать не отдельные личности декабристов, а массовые движения и жизнь организаций; неправильная — стремление украинизировать декабристов. Второе — вопрос: что самое ценное в украинском литературном наследии юбилея? Безусловно, документы, касающиеся восстания Черниговского полка, и сборник монографических статей научно-исследовательской кафедры истории украинской культуры «Повстання декабристів на Україні». Очень жаль, что Украина не дала монографии о Южном Обществе, были основания ждать эту исключительно нужную сейчас работу именно от нее. Новой концепции южного декабризма Украине обосновать не удалось, но можно надеяться, что неизбежно вызываемый ею спор будет способствовать оживлению изучения декабристов, литературу о которых Украина значительно обогатила.

В заключение приходится пожелать украинской литературе о декабристах широкого распространения в среде всех интересующихся первыми русскими революционерами и надеяться, что украинский язык не послужит этому препятствием. Украинцы пристально следят за русской научной литературой, — очередь теперь за нами.

М. Нечкина