Изменения, которые претерпела наша высшая школа за годы революции, гражданской войны и последующей борьбы на идеологическим фронте, нигде, естественно, не обнаружились с такой силой, как на гуманитарных, в частности исторических, отделениях ВУЗ'ов. Тут и решительная победа материалистического мировоззрения, и новые методические приемы преподавания, и сильное обновление преподавательского состава, и возникновение новых научных центров (культурное строительство национальных республик, и образование новых типов высшей школы (комвузы), и коренная структурная ломка ряда рассадников высшего образования (замена университетом институтами профессионального уклона с перенесением центра тяжести научной работы в научно-исследовательские кафедры — на Украине), и многое другое, чего не перечислишь в нескольких беглых строчках.
Никто еще, насколько нам известно, не пытался подвести итогов этой эволюции нашей высшей школы за девять лет ее перестройки. Думается, что это будет нелегко сделать и к десятой годовщине Октября. Не говоря уже о том, что эволюция наших ВУЗ'ов была далеко не одинаковой в разных частях нашего Союза, нельзя даже утверждать, что она вылилась во вполне законченные в организационном отношении формы.
Это обстоятельство, конечно, затрудняет отчетливое представление о характере научной жизни вузовских центров нашего Союза. Особенно бросается в глаза отсутствие всякой информации об исследовательской работе историков и отсутствие всякой связи между ними. Многие ли знают в центре, какого рода историческая работа ведется — и ведется ли вообще — в наших культурных центрах вне Москвы? Эти немногие предварительные замечания, быть может, оправдают скромную попытку осветить кусочек научно-исследовательской работы нашей провинции в предлагаемом библиографическом обзоре статей по истории Зап. Европы, помещавшихся в научных сборниках и других изданиях ВУЗ'ов отдельных республик и городов РСФСР за 1924—1926 г.г.
Мы нарочито ограничиваем себя этим кругом статен, потому что в традиционных томах «научных трудов», «научных записок» и «сборников» ВУЗ'ов теперь, как и в дореволюционное время, лучше всего отображается исследовательская работа нашей высшей школы. Правда, томы этих «трудов» и «записок» за время революции, в меру наших достатков, сильно похудели, и в некоторых из них нередко число статей немногим менее числа страниц; но ведь большую исследовательскую работу можно угадать и между строчками скупого, по необходимости, автореферата. Впрочем, в последнее время обнаруживается некоторый рост органов провинциальной научной мысли и со стороны содержания, и со стороны об'ема: тощие авторские «резюме» начинают облекаться в плоть и кровь систематического изложения, особенно следует отметить появление в этих органах ценных статей с краеведческим материалом, например, по истории революционного движения на местах обычно с использованием местных архивных источников.
Что касается истории Зап. Европы, которая нас здесь только и интересует, то с этим дело обстоит несравненно хуже.
Прежде всего следует напомнить, что серьезное самостоятельное изучение истории Зап. Европы началось у нас, как известно, сравнительно недавно. Ведь по существу родоначальником русской (буржуазной) «школы, западно-европейских историков был московский проф. Герье, ученики которого — Виноградов, Кареев, Виппер, Иванов, Щепкин — называя только крупнейших — поставили впервые исследовательскую работу в интересующей нас области на уровень европейской науки и подготовили в своих семинариях «новую смену» историков. Вот эта-то «смена» и оказалась в значительной своей части за пределами высшей школы при революционной ее перестройке. Таким образом, так наз. «всеобщая история», в смысле самостоятельной исследовательской работы, насчитывала до революции не более двух—трех поколений русских историков и, следовательно, не могла создать прочной традиции и широко разветвленной «школы».
Если это обстоятельство, с одной стороны, облегчило завоевание марксистских позиций на этом фронте, то с другой — мы принуждены констатировать численную слабость представителей зап.-европейской истории в советских ВУЗ'ах отдельных республик СССР и главных городских центров РСФСР. Размеры и качество научной работы в области «всеобщей истории» в еще большей степени испытали на себе неблагоприятное влияние других, хотя и временных, причин.
Что крайнее ограничение числа научных командировок в Зап. Европу особенно чувствительно отражается на работе именно «всеобщих» историков, кажется, не нуждается в раз'яснении. Сюда же относится и сильное уменьшение притекаюшей из-за границы литературы. Не последнюю роль играет и пониженная подготовка новых вузовских аудиторий, в частности, незнание новым студентом иностранных языков, что вместе взятое препятствует развитию исследовательской работы в семинариях, которая всегда, как известно, стимулирует собственную работу преподавателя.
Наконец, для «национальных» республик следует отметить еще один фактор, усугубляющий неблагоприятное положение «всеобщей истории» в советском ВУЗ'е: мы имеем в виду то обстоятельство, что в этих республиках национальная мысль, вырвавшись из дореволюционных оков, жадно ищет источника и основ своего культурного возрождения не в чужой, а в своей, национальной истории. Не случайно, например, что на Украине при научно-исследовательских кафедрах не функционируют секции истории Зап. Европы, или что основанная еще в 1925 г. при ВУАН комиссия «3ападо- и Американознавства» до сего дня не в состоянии выпустить своего сборника, материал для которого давно собран.
Мы ограничимся этими замечаниями, чтобы раз'яснить, почему при суммировании всей исследовательской работы по «всеобщей» истории в интересующих нас ВУЗ'ах за указанный период получились столь ничтожные результаты. Не исключена, конечно, возможность какого-нибудь пропуска в нашем библиографическом обзоре; общего характера картины это, однако, не меняет,
Нам казалось наиболее целесообразным расположить подобранные статьи по канонической схеме «античной», «средней» и «новой» истории, поскольку эта схема сохранилась и поныне в учебных планах наших ВУЗов.
История Древнего Востока не представлена ни одной статьей, это не случайно; как раз Древний Восток исчез, насколько нам известно, из учебных планов, как самостоятельный отдел всеобщей истории.
I. Античная история.
П. ГАЛАНЗА. Идеология Гомеровского Общества. (Госуд. Смоленский университет. Научные Известия, т. П. Общественно-гуманитарные науки. 1924).
Статья, собственно, социологического характера.
Проф. ЧЕРНОУСОВ. Г. Сальвиоли. Капитализм в античном мире. Этюд по истории хозяйственного быта Рима. ГИУ. Перев. с франц. Р. Гальперина. Харьков. 1923 (Известия Донского Госуд. университета. 1924, т. IV).
Малоудовлетворительный разбор известной книги Сальвиоли. Критик приписывает последнему грубейшие погрешности, виновником которых является исключительно переводчик.
II. Средние века.
Проф. В. ДИТЯКИН. Исследования по социально-экономической истории Италии позднего средневековья. (Ученые Записки Казанского Госуд. Ун-та. Год издания XXXV, 1925, кн. I).
Сжатый автореферат первой работы В. Дитякина из цикла его исследований по истории средневековой Италии. Приведены гл. обр. тезисы исследования, рассматривающего внутреннюю историю Ломбардских городов в XII в. (ч. I, «Хозяйственные отношения»).
ЕГО ЖЕ. Очерки по истории земельных отношений в Сев. Италии. XII—XIV в.в. Очерк I, (Учен. Зап. Каз. Ун-та. 1925, кн. 2).
Автореферат оригинального исследования, посвященного истории хозяйства монастыря св. Бенедикта в Полироне (X—XII в.в.) в Ломбардии. На основании документов, собранных в Regesta ehartarum Italiae, № 12, Regesto Montavano, дается: 1) процесс складывания земельных владений монастыря св. Бенедикта, 2) характеристика монастырского хозяйства, 3) количественная и качественная характеристика монастырских земель, 4) доходы монастыря.
ЕГО ЖЕ. Очерки по истории земельных отношений в Сев. Италии. IX—XIV в.в. Очерк II. (Зап. Каз. Ун-та, 1926, кн. 1).
Как и предыдущие, данная статья, является авторефератом исследования «Земельные отношения в области Лоди VIII—XII в.в.» В основу работы положены материалы, напечатанные в Codice diplomatico Laudense, дающие возможность изучать земельные отношения в области — характер земельных имуществ разных социальных групп (духовенства, светских феодалов, буржуазии) — и показать, как, начиная с XII в., падает экономическое и политическое могущество епископата в результате внутренних противоречий и бурного натиска нового класса — городской буржуазии.
В своих работах проф. Дитякин стремится, как он сам заявляет, применить метод диалектического материализма к изучению эпохи, где этот метод никогда и никем еще не применялся. С этой целью автор вновь пересмотрел весь обширный материал источников (печатных). Ему удалось, повидимому, притти к некоторым интересным выводам (напр., о редкости либеллярных контрактов в изучаемую эпоху, о большой распространенности в XI—XII в.в. явлений мобилизации феодальной земельной собственности — особенно собственности «провинциальных» феодалов и т. п.).
Проф. А. ЯСИНСКИЙ, Очерки и исследования по хозяйственной истории средневековой Чехии. Природа и происхождение чешских поземельных единиц. (Гос. Смоленский университет. Нaучные известия, II Общественно-гуманит. науки. 1924 г.).
Поземельные меры в Чехии появились впервые в поместьях крупных собственников. Крестьянские земельные наделы стали измеряться лишь в связи с возникновением поземельных налогов, при чем до XIII в. грубой единицей измерению был плуг: позже из Германии проникают такие условные единицы, как манзы и ланы. Однако лан остается хозяйственно-государственной платежной единицей, поземельной же мерой в узком значении был стрих (югер), возникший из меры зерна, получаемой при обмолоте 50 снопов.
Проф. П. П. ФРИДОЛИН. Восстание Чьомпи. Из истории рабочего движения в Италии в XIV в. (Первые две главы). (Известия Азербайджанского Гос. унив-та им. В. И. Ленина. Т. IV—V. Общественные науки, Баку. 1925).
Автор дает в первой главе короткий обзор литературы вопроса, начиная с Фалети-Фоссати и полемизирует с Родолико, видящим в движении Чьомпи только эпизод из борьбы за право ассоциации. Вместе с Дореном, он считает движение «кульминационным пунктом борьбы между капиталом и трудом в XIV в.». Во второй главе рассматривается первый период движения (июнь-июль 1378 г.) и выясняется сложный переплет социальных и экономических отношений, на фоне которых разыгрываются события. Новых выводов, по сравнению с существующими в новейшей литературе, автор не делает, хотя он, повидимому, использовал и ненапечатанный материал Флорентийского архива. — Отметим полное отсутствие русской литературы по этому вопросу.
Проф. Е. А. ЧЕРНОУСОВ. По поводу одной маленькой книжки и небольшого к ней введения. («Известия Сев.-Кавказского Гос. ун-та», т. VIII. 1926 г.).
Разбор книжки Брентано «Народное хозяйство Византии». M. 1924 г. Резкая критика предисловия проф. Плотникова, который указывает, что перевод работы Брентано «восполняет зияющий пробел в русской исторической литературе», забывая о выдающихся трудах русских историков по эконом. истории Византии.
Проф. А. Н. ЯСИНСКИЙ. Происхождение пфальцграфств Германской империи. (Труды Воронежского Гос. ун-та, т. 1. Воронеж. 1925 г.).
Пфальцграфства возникли при Оттоне I и его преемниках в связи с борьбою государственной власти против племенного обособления. В противовес утверждениям Г. Вайца, автор доказывает, что пфальцграфов нельзя выводить из каролингской эпохи, и что они появляются лишь в тех территориях, которые носят племенной характер (Швабия, Бавария, Лотарингия, Саксония). Создание пфальцграфств имеет, таким образом, целью расчленение племенной территории.
К. П. ДОБРОЛЮБСКИЙ. Недостатки английской церкви первой половины XV века в изображении ее представителя. (Журнал Научно-исследовательских кафедр в Одессе. Т. I. № 7, 1924 г.).
Разбор «Книги истин», или «Теологического словаря» Томаса Гаскойня (ум. в 1458 г.), канцлера Оксфордского ун-та. Гаскойнь дает исторически верное изображение нравов английской церкви перед реформацией.
III. Новая и новейшая история.
О. Л. ВАЙНШТЕЙН. Fragment inédit sur Voltaire. (Журн. Научно-иссл. кафедр Одессы. Т. I. № 7, 1924 г.).
Анализ рукописи Ваньера (секретаря Вольтера), хранящийся в Воронцовском фонде Центр. Научн. библиотеки в Одессе. Рукопись, представляющая неизданный вариант Additions Ваньера, проливает свет на происхождение анонимного Commentaire historique sur les oeuvres de l'auteur de la Henriade etc. и дает некоторые новые черточки для биографии Фернейского философа (дело Каласа и проч.).
Проф. И. П. ФИЛИППОВ. Очерки по истории просвещения в Зап. Европе. (Известия Сев.-Кавказск. Гос. ун-та, т. VIII, 1926 г., там же, т. X, 1926 г.).
Обширная cтатья, представляющая отрывок из приготовляемой автором к печати книги того же названия. Статья в VIII т. посвящена Франции XVI-XVII в.в., отрывок, помещенный в X т. Известий, затрагивает историю просвещения в Англии и Германии XVI-XVII в.в. Название статьи шире ее содержания: это, собственно, не история просвещения, а история педагогических идеи, притом в виде перечня воззрении разных авторов, почти без исторического фона и социологического анализа: вот названия глав: Рабле, Раме, Монтень, Католическая церковь, Орден иезуитов, Декарт и теория просвещения, Оратория Иисуса, Янсенисты, Фенолон, как драли1) французского короля, Ла-Саль, Шалоте, Кондильяк, Гельвеций, Руссо, это для Франции. Том Мор. Ашам, Мюлькастер, Мильтон, Локк, Беллерс, названия главок, посвященных Англии. То же и для Германии: калейдоскоп имен и сведенний о них по типу даваемых малыми энцклоп. словарями.
В. Н. ПЕРЦЕВ. Историческая идеология Бисмарка. (Працы Беларусскаго Дзяржаунаго университэту у Менску. 1926 г., № 6—7 (1925 г.).
Автор вносит поправки в исследование Валентина Гитермана «О философско-исторических воззрениях Бисмарка», доказывая, что Бисмарк, не давший нигде зaконченного и цельного изложения своих взглядов на движущие силы истории, в своих многочисленных высказываниях о руководящих принципах своей практической деятельности обнаруживает себя бессознательным историческим материалистом: таковы, например, его представления о праве, о религии, как о «надстройках», о роли личности в истерии и т. п. Влияние исторического чтения на образование такой концепции не выяснено.
П. ПИСАРЖЕВСКИЙ. Из истории конгрессового царства Польского (1815—1830 г.г.) при Александре I, (Смоленский Гос. ун-т, Научн. Изв., т. III, вып. 3. Обшественно-гуман. науки. 1926 г.).
На основании неизданных архивных документов (семь из них — переписка между в. кн. Константином, Александром I, Новосельцевым и пр. — напечатаны в «Приложениях») автор знакомит с постепенным нарастанием оппозиционных и революционных настроений в среде польского дворянства, в связи с мероприятиями русского правительства. Главный интерес статьи в разборе отношения Ал-ра I и правительственных кругов царства к Польской конституции.
Таком несколько неожиданный для нас самих результат просмотра всех или почти всех соответствующих изданий провинциальных ВУЗ'ов (мы пользовались фондом всесоюзного обязательного экземпляра за указанные годы). Если еще принять во внимание, что №№ 1, 2. 8, 11, 12, 14 притянуты нами, так сказать, за уши к категории статей по истории Зап. Европы или вообще истории, то окажется, что за три почти года исследовательская работа по «всеобщей истории в провинциальных ВУЗ'ах обогатила русскую науку восемью статьями, из коих семь пo истории средних веков.
О. Л. Вайнштейн
1) Так в тексте статьи. (примечание составителя). (назад)