"Историк Марксист", №5, 1927 год, стр. 124-146

Ирандуст

Вопросы гилянской революции

В ряде процессов, вызванных в странах Ближнего Востока крушением царизма и октябрьской революцией в России, особое место занимает революционное движение 1920—21 г. в гилянской провинции Персии. Гилянская революция не является лишь одним из этапов общего революционного движения, волна которого высоко поднялась на мусульманском Востоке в период после империалистической войны. Она представляет собой самостоятельный законченный цикл революционного движения, в котором на протяжении немногих месяцев сменился ряд этапов и развился ряд внутренних классовых конфликтов, закончившихся разгромом революции.

По своему социальному содержанию гилянская революция является высшим этапом, по сравнению с общим процессом национально-освободительного движения против империализма, которое развертывается за последние годы на Ближнем Востоке (Турция, Персия, Афганистан, Аравия). Подводя итоги этому процессу, можно сказать, что эти страны, положение которых накануне войны определялось в марксистской литературе, как полуколониальное, проходят, в порядке революционной борьбы с империализмом, путь образования самостоятельных национальных государств, в основе чего лежат процессы развития экономики этих стран, представляющих различные фазы перехода от докапиталистических форм к капиталистическим. Мы наблюдаем этот процесс в кемалистской Турции, современном Афганистане, в странах Аравийского полуострова, наконец, в нынешней Персии, которые находятся на различных, но близких, этапах развития по тому же пути и движущей силой в которых являются те или иные виды национального торгового капитала, опирающегося в своей политике на военную и гражданскую бюрократию и армию (Персия), на крестьянство (Турция) или на переходящих к оседлому быту кочевников (Аравия, отчасти Афганистан). «Целый ряд стран: Восток, Индия, Китай и т. п., — писал т. Ленин в одной из своих последних статей, — в силу, именно, последней империалистической войны, оказались окончательно выбитыми из своей колеи. Их развитие направилось окончательно по общеееропейскому капиталистическому масштабу. В них началось общеевропейское брожение. И для всего мира ясно теперь, что они втянулись в такое развитие, которое не может не привести к кризису всего мирового капитализма» ¹). В то же время тов. Ленин доказывал и обосновал в тезисах 2-го конгресса Коминтерна, что этот капиталистический путь развития не обязателен для остальных стран Востока, которые могут его сократить или даже совсем миновать в случае, если пролетарские революции в передовых капиталистических странах дадут возможность международному пролетариату притти к ним на помощь. Для таких отсталых восточных стран, пролетариат которых находится в зародыше или слишком слаб для руководства революцией, гегемония пролетариата в их революционном развитии может быть обеспечена именно такой международной обстановкой. Такую постановку вопроса мы встречаем, между прочим, и в гилянской революции.

Мы знаем, что в эпоху империализма и пролетарских революций процесс революционного движения в отсталых и угнетенных странах, начинаясь с борьбы за создание независимых национальных государств, может, при благоприятных условиях, пройти последовательно различные стадии развития национально-освободительного движения, начиная от буржуазной революции, через углубление буржуазно-демократической революции к стадии ее перерастания в революцию социалистическую. Такое развитие предполагает последовательную перегруппировку классов в лагере революции, при чем лагерь контр-революции, при всех изменениях своего социального состава, имеет своим союзником иностранный империализм. При этом последний этап движения возможен лишь при условии гегемонии в нем пролетариата, которая обеспечивается или благоприятным внутренним соотношением классов, или международной обстановкой, или обоими этими факторами вместе.

На каком этапе развития находятся отмеченные выше страны мусульманского Востока, вступившие в борьбу с империализмом? Остановилось ли их развитие на первом этапе, на пороге второге этапа, или же оно имеет более далеко идущие перспективы? Для происходящих ныне процессов национального об’единения племен центральной Аравии (движение ваххабитов, об’единение Неджда с Геджасом) характерно, что они определяются, прежде всего, борьбой за торговые пути и выходы к морю, в которых заинтересован туземный торговый капитал, а во-вторых, попытками перестройки экономики страны на более высокой технической базе, в порядке перевода кочевых племен центральной Аравии на оседлый быт и насаждение оазисного земледелия. Торговому капиталу приходится бороться не с феодальным режимом, а с более неразвитыми условиями патриархального кочевого строя. Вопрос о буржуазно-демократической революции здесь вообще еще не ставился. Современная Турция пережила подлинную массовую революцию против империализма. Именно поэтому развитие кемалистской Турции не могло остановиться на первом этапе национально-освободительного движения, ибо империализм опирался в Турции на элементы феодального строя, на султанат, на реакционное духовенство, на феодальную верхушку Курдистана. В борьбе с империализмом не только в политической, но и в экономической области, кемалистская Турция должна была отменить султанат и халифат, лишить феодальное духовенство экономической базы, разрушить феодальную организацию Курдистана, наконец, в интересах закрепления своих экономических позиций, отменить феодальную организацию ашара для крестьянства, переходя к буржуазной налоговой системе. Кемалистская Турция не прошла через аграрную революцию, хотя крестьянство и являлось основной социальной базой кемализма; массовое крестьянское движение было использовано для борьбы с интервенцией и для захвата земель не-турецких меньшинств, являвшихся политическим орудием в руках иностранцев. Однако борьба с остатками феодального режима развернулась в Турции довольно широко, как прямое следствие борьбы с империализмом. Кемалистский путь развития есть путь буржуазного развития, направленного против империализма и остатков феодализма и стремящегося проведением буржуазных реформ устранить почву для возможности аграрной революции.

В Персии, типичной стране мусульманского феодализма, вообще не было буржуазной революции. Правда, персидский феодальный строй начал уже с полвека назад разлагаться под влиянием иностранного капитала. Однако, это же влияние препятствовало созданию в Персии условий буржуазного развития, которые могли бы вызвать к жизни могильщиков феодализма. Попытки правящего класса Персии за последнее полустолетие приспособиться к новым условиям явно доказали, что феодалы, как класс, представляющий собой интересы отживающей хозяйственной организации, не в силах самостоятельно руководить политической и экономической жизнью страны и систематически ведут ее к банкротству. История знает, что альфой и омегой экономической политики феодалов является механическое усиление эксплоатации крестьянства, грабеж купечества и внешние и внутренние займы, за которые феодалы расплачиваются залогом государственных регалий, как таможня, чеканка монеты, или распродажей естественных богатств страны — в виде монополий и концессий. Процесс агонии персидского феодального правительства Каджаров прошел через все эти стадии на пути к краху. Средневековый феодал Европы, не умея организовывать финансовое хозяйство и сводить доходы с расходами, призывал к себе на помощь представителей торговой буржуазии, и первым министром финансов на службе у феодального государства исторически является ростовщик. Неспособные к организации народного хозяйства на новых началах, персидские феодалы нашли своих банкиров и управляющих финансами в лице английского и царского империализма, которые ставили своей задачей раздел и колонизацию Персии. Англо-русское дооенное соперничество являлось той питательной средой, которая поддерживала жизненность отживающего феодального организма в Персии. В то же время политика удушения туземной промышленности и дезорганизации персидского торгового класса подрывала силы нарождавшейся в Персии буржуазии, толкая последнюю в земледелие и препятствуя накоплению в стране капитала. Именно разлагающее вляние империализма создало в Персии условия для искусственной консервации феодальных устоев и их медленной эволюции под влиянием торгового капитала, с общей перспективой превращения Персии в колониально-аграрный придаток капиталистически развитых стран. Октябрьская революция в России открыла перед Персией перспективы самостоятельного развития, однако можно положительно утверждать, что без уничтожения пережитков феодального режима в деревне (ибо появление торгового землевладения ничего не изменило в феодально-крепостнических отношениях в персидской деревне), без радикального разрешения аграрного вопроса, Персия не будет в состоянии развиваться самостоятельно и перед ней останется лишь путь колониального развития через «сотрудничество» с западным капиталом, которое покончит со всякой независимостью Персии. Способен ли современный политический режим Персии вступить на путь радикальной аграрной реформы? Этого ожидать не приходится, поскольку базой монархии Пехлеви является торговый капитал в лице торгового землевладения и верхушки купечества, который вырос на эксплоатации отсталых полукрепостнических земельных отношений и закабаления крестьянства и который очень медленно эволюционирует в сторону промышленного капитала. Каковы же перспективы разрешения аграрного вопроса снизу, в порядке революционного действия самого крестьянства? В настоящей стадии переоценивать эти перспективы было бы ошибкой, хотя за последние годы в Персии создаются предпосылки для развязывания аграрного движения.

Гилянская революция представляет собой интерес именно потому, что в ней была сделана попытка революционного разрешения аграрного вопроса.

Детальный анализ этапов развития этой революции и ее движущих сил мог бы дать достаточно материала для уяснения особенностей революций в отсталых аграрных странах Востока, развитие которых искусственно задерживалось империализмом. Уроки гилянской революции, несомненно, могут иметь более общее значение, выходящее за пределы Персии и мусульманского Востока. Пока история гилянской революции не составлена (а она может быть лишь результатом коллективного труда), было бы преждевременно говорить об ее уроках, однако, в порядке постановки вопроса, является целесообразным уже теперь наметить основные проблемы этой революции, как подлежащие ближайшему изучению.

Гилянское революционное движение, развертывавшееся на протяжении десятка лет (с 1911 по 1921 г.), уходит своими корнями в эпоху борьбы за персидскую конституцию начала XX века, которая известна под названием «персидской революции» (1905—1909 г.г.). Оно является, однако, не просто продолжением этого процесса, а его высшей ступенью и по своему классовому содержанию и по своей программе. Основное значение гилянской революции заключается в том, что в нее были втянуты те социальные слои, которые на предшествующих этапах революционного движения не принимали в ней участия, — крестьянство и пролетариат.

Основной чертой всякой революции является переход государственной власти от одного класса в руки другого класса. Если подходить с таким критерием к персидской революции 1905—1909 г., то мы не увидим в ней этого основного условия. Персидская революция возникла на базе разрушения феодального хозяйства страны вовлечением Персии в международный торговый оборот, проникновением в нее иностранного капитала и товарно-денежных отношений и возникновением новых видов земельной собственности, а также концессионных, промышленных и торговых предприятий, которые требовали для своей защиты гражданского законодательства и конституционных гарантий. Классовым содержанием революции являлась борьба торгового капитала против феодального расчленения страны, за создание единого национального рынка с устойчивым гражданским оборотом. Однако расстановка классов в решающий момент этой революции была такова, что торговая буржуазии, претендовавшая на гегемонию в революции, могла одержать в ней лишь внешнюю победу.

Действительно, конституционное движение на первом этапе носило чисто городской характер и опиралось на городскую демократию — персидский базар, мелких торговцев и ремесленников. Революция могла, в результате благоприятно сложившейся обстановки, достичь временного признания шахом буржуазно-демократических прав, права буржуазной собственности и политических «свобод», — т.-е. формального установления буржуазной конституции. Однако эта конституция, добытая не оружием, а системой демонстраций и своеобразных видов бойкота (закрытие базаров, «бест», «забастовка духовенства» и т. п.), не обеспечила реального перевеса за городской буржуазией, и шахская власть, после короткого периода нерешительности, вызванного персональными особенностями Мозаффер Эддин шаха, перешла в наступление и отменила конституцию. Второй этап революции заключался в том, что городу удалось привлечь на свою сторону реальную силу из рядов самого каджарского строя — дружины земельного магната Сепехдара, фрондирующего против шаха вельможи, и дикие орды бахтиарских ханов Сердара Асада и Самсам эс Салтане. Об’единение последних дало им возможность захватить Тегеран, что сопровождалось бегством и свержением Мохаммед Али шаха и восстановлением конституции.

Таким образом персидская революция 1905—09 гг., имевшая вначале чисто «городской» характер, могла победить лишь в силу присоединения к ней феодальных элементов, преследовавших свои цели, весьма далекие от революции. Именно благодаря этому победа революции являлась в то же время поражением городской торговой буржуазии и демократического базара.

Действительно, если на первом этапе движения его организующей силой и идеологом являлась городская демократия, которая дала ему лозунги и окрасила его подлинным революционным духом, создав свою вооруженную силу в лице отрядов муджахидов и свой демократически революционный аппарат в лице многочисленных «анджоменов» (советы), то на втором этапе она оказалась слабейшей стороной в коалиции, сохранив известное значение лишь в крупных городских центрах, как Тегеран, Тавриз, Решт. В дальнейшем и здесь ее значение идет на убыль, поскольку реальная власть в стране закрепляется за феодальными элементами. Уже директория, создавшаяся в Тегеране на другой день после свержения шаха ²), явилась организацией феодальных и землевладельческих элементов, вступивших между собой в борьбу за власть. После попытки контрпереворота со стороны экс-шаха в 1911 г., которая вызвала новый под'ем революционных настроений и дух единения, борьба обостряется. Фактически в этот период Тегеран находится под вооруженной диктатурой бахтиарских ханов, которая продолжается вплоть до 1913 г., когда с разоружением бахтиарских всадников проводится подрыв этой диктатуры и последняя переносится на юг Персии. Потрепанные в Тегеране бахтиарские ханы, заявляя себя спасителями отечества и защитниками конституции, переносят свою деятельность в Исфаган, Керман, Бехбеган, Султанабад и другие центры южной Персии, установив в свою пользу наследственные губернаторские посты и вооружив свои дружины оружием из разграбленных ими тегеранских арсеналов.

Та же картина укрепления феодальных элементов и фактического распада государственных связей наблюдается в этот период во всей Персии, хотя в Тегеране официально сохраняется конституционный режим и видимость демократической организации правительства. Чем об’ясняется этот процесс? Прежде всего, тем, что в революционном движении совершенно не принимало участие персидское крестьянство, не считая случаев, когда оно шло за своими помещиками и ханами, поскольку из него формировались дружины. Это оказалось роковым для дела революции, ибо феодальный аппарат на местах не был ею затронут, сохранив все свое значение, которое даже увеличилось, вследствие ослабления центральной власти. Таким образом, персидская демократическая конституция оказалась лишь механически приставленной сверху к феодально-организованной стране. Даже меджилис, создание конституционного строя с его демократическим избирательным правом, превратился в орган диктатуры феодалов, т. к. основная масса избирателей — крестьянство, — находясь в феодальных и полукрепостных условиях эксплоатации, голосовало или, верней, считалось голосующим за своих господ. Таким образом, персидская революция 1905—09 гг. не сопровождалась переходом власти от одного класса к другому, и в этом смысле она имеет значение лишь этапа революционного движения, а не подлинной революции.

Участие бахтиар в походе на Тегеран 1909 г., восстановившем конституцию, дало основание некоторым теоретикам полагать, что при инертности персидского крестьянства именно кочевые племена являются в Персии базой революционного движения и что именно из их среды аграрная революция будет черпать свои силы. Эта теория основана на чисто внешних сопоставлениях и страдает отсутствием конкретного марксистского анализа. Участие племен в персидской революции имеет в своей основе те же начала, как и при всех династических и феодальных войнах персидского средневековья вплоть до конца XIX века. Вооруженные выступления племен есть характерная черта персидского феодализма, одним из элементов которого является племенной строй. Об’яснять движение бахтиарских племен на Тегеран в 1909 г. их «революционными убеждениями» или их «приверженностью конституции» было бы так же неправильно, как об’яснять поддержку туркменами и шахсевенами Мохаммед Али шаха их «монархическими убеждениями». Заинтересованность бахтиар в обеспечении зоны их хозяйственной эксплоатации от посягательств центрального правительства лежит в основе их сепаратистской политики в течение ряда десятилетий, определяя также их поведение в 1909 г. Характер «революционности» бахтиарского сепаратизма становится в особенности ясен в период после октябрьской революции в России, когда английский империализм строил свою программу защиты Индии от «большевистской опасности» на сотрудничестве с племенами юга Персии и создании «федерации южных племен» во главе с бахтиарами. Борьба бахтиар с Мохаммед Али шахом имеет под собой мотивы того же порядка, как и их борьба с военным министром Реза-ханом в 1922—24 гг., когда бахтиары, оказывая сопротивление планам центрального правительства наложить руку на феодальную вольницу племен, блокировались с aнглийским империализмом, заинтересованным в недопущении гарнизонов и контроля тегеранского правительства в заповедную зону нефтяных промыслов Anglo Persian Oil C°. Было бы тем более неверно расценивать многочисленные восстания персидских племен за последние годы, являющиеся результатом политики централизации и разоружения племен, как симптом революционного брожения масс или как проявление революционного аграрного движения, как это делают некоторые наблюдатели современной Персии. В действительности та аграрная подпочва, которая имеется в этих восстаниях, имеет характер защиты отсталых хозяйственных организмов этих племен (замкнутое натуральное хозяйство, при разделении труда между земледельцами, скотоводами и воинами) против напора торгово-денежных отношений, а главное против фискальной власти централизованного бюрократического государства с его налогами и административным принуждением. Именно эта консервативная тенденция хозяйственной отсталости персидских племен создает благоприятные условия для блокирования с ними феодалов, членов каджарской династии и английского империализма, что и наблюдалось за последние годы.

Мало того, необходимо учитывать характерный для отсталых аграрных стран антагонизм между оседлым земледельцем-крестьянином и воином-кочевником, при котором феодально-племенная организация кочевников является силой враждебной к аграрному движению и к стремлению крестьян уничтожить крепостнические и кабальные отношения, поскольку именно эти отношения эксплоатируются кочевой верхушкой племен. Разумеется, что при иной обстановке персидские племена могли бы явиться прекрасным военным материалом революции, поскольку последняя своим размахом лишила бы значения антагонизм между земледельцами и кочевниками, открыв перед ними перспективы сотрудничества на новой базе.

Персидская революция 1905—1909 гг. дала также достаточный материал для характеристики роли феодальных революционеров, представителей отживающего феодального строя, которые в борьбе с подавляющей их государственной бюрократической машиной готовы блокироваться с подлинно революционными группами, имея в виду защиту своих групповых интересов и, в конечном счете, реставрацию старого феодального режима ³). В новейшей истории Персии мы видим таких феодальных «революционеров» как в движении 1905—1909 гг., так и в гилянской революции, наконец, в событиях последних лет, и в особенности во время республиканского движения 1924—1925 гг., когда к подлинным революционерам-республиканцам присоединились крупные феодалы и вожди реакционного духовенства, считавшие для себя выгодным лозунг республики, которая, по их представлению, должна была ослабить опасную для них центральную власть.

Действительно тем, кто склонен принимать внешность за существо дела и обольщается революционностью феодальных элементов Персии, необходимо учитывать, что выступления феодальных вождей против существующего режима и шахской власти всегда имеют своей целью не революцию, а упрочение феодальной системы и привилегий. Сердар Асад и Самсам эс Салтане, возглавлявшие в 1909 г. поход бахтиар на Тегеран, не большие революционеры, чем ряд феодальных военачальников и вождей племен, участников многочисленных в истории Персии дворцовых переворотов и смен династий. Военное выступление военачальника шаха Тахмаспа-Надир Гули, кончившееся свержением шаха (первая половина XVIII в.), явилось прологом для установления им, уже под титулом шаха, новой династии Афшаров. В свою очередь восстание вождя каджарских племен против Лотфали шаха (конец XVIII в.) окончилось сменой династии Зендов династией Каджаров. Роль Сердара Асада и Самсам эс Салтане в персидской революции 1909 г. не выходит за пределы попытки дворцового переворота в целях создания новой бахтиарской династии. Лишь соперничество других феодальных групп не дало осуществиться этим планам и имело своим результатом сохранение каджарской династии в лице малолетнего Султан Ахмед шаха.

Характерная для истории Персии традиция дворцовых переворотов оставила от эпохи 1905—09 гг. до настоящего времени ряд феодальных вельмож, скомпрометировавших себя антидинастическими выступлениями, что обрекало их на фрондирование и оппозицию существующему режиму, верней, существующей династии, но никак не превращало в революционеров. Такие феодальные «революционеры» могли легко примкнуть к любому движению против правительства, и мы увидим их разлагающую роль в гилянской революции, которую они пытались использовать в целях группового и личного выдвижения и обогащения. Это необходимо учитывать и теоретикам современной Персии, которые, находя таких феодальных и клерикальных революционеров, напр., под маской республиканизма, считают возможным блокироваться с ними, хотя такой блок явился бы, на самом деле, гибельным для целей движения. Реакционная роль феодалов-революционеров в особенности проявилась в гилянской революции, уроки которой вообще чрезвычайно важны для оценки движущих сил персидского революционного движения.

Гилянская революция занимает более высокое место по сравнению с революцией 1905—09 гг., т. к. она имеет не верхушечный, а массовый характер, неся на себе отпечаток всеобщего международного кризиса, вызванного империалистической войной и социалистической революцией, вышедшей из недр этого кризиса в царской России. В гилянской революции мы наблюдаем развитие трех линий революции: 1) нaциoнaльнo-ocвoбoдитeльнoй революции против империализма, 2) буржуазно-демократической революции против феодализма и 3) пролетарско-коммунистической революции против буржуазии. Это разделение не означает того, что эти линии революции развивались каждая отдельно или в порядке последовательных этапов. Нет, они тесно переплетались одна с другой, развиваясь параллельно. Действительно, борьба с империализмом не могла отделяться от борьбы с феодалами, которые в отсталых колониальных странах обычно являются опорой империализма. Далее, борьба с феодалами могла быть доведена до конца лишь путем аграрной революции, которая в персидских условиях Гиляна приняла уродливые формы и вылилась в мусульманский аграрный реформизм. Наконец, попытки развязать аграрное движение гилянского крестьянства должны были вылиться в борьбу с буржуазией, так как гилянское купечество на 60% владеет землей.

Этапы развития гилянской революции стихийно переходили один в другой, пока революция не вылилась в форму внутренней гражданской войны и взаимного истребления вождей. После этого революция была легко задушена вооруженной силой центрального правительства, за которым в этот период стояли уже не столько силы феодально-империалистического блока (последний начал терять свои позиции в стране), сколько блок торгового землевладения и купечества, верхушка персидского торгового капитала, испуганного углублением гилянской революции и призраком большевизма и требовавшего установления «порядка» во что бы то ни стало.

Для облегчения анализа движущих сил гилянской революции необходимо наметить краткую хронологическую схему ее развития. Гилянскую революцию можно условно разбить на следующие 6 периодов. 1) Пред’история гилянской революции — период партизанских выступлений гилянских муджахидов против царского и английского империализмов, уходящий корнями в эпоху персидской революциии 1905—1909 гг. В этот период гилянское движение развивается под руководством комитета «Иттехад-е-Ислам» во главе с Кучик ханом, усиливаясь во время империалистической войны, и заканчивается борьбой с английской оккупацией Персии в 1918—1919 гг. 2) Начало самой гилянской революции — период образования революционного гилянского правительства во главе с Кучик ханом, с 18 мая 1920 г. по 31 июля 1920 г., как непосредственный результат восстановления в Баку советской власти, высадки в Энзели красного флота во главе с т. Раскольниковым и изгнания английских военных частей из Гиляна. Это период единого национального фронта, чрезвычайно кратковременный. Уже в нем развертываются противоречия между буржуазно-демократической программой Кучик хана, основным лозунгом которого являлась борьба с империализмом и программой левого крыла иранских коммунистов, считавших необходимым вовлечение в революцию самых широких крестьянских масс и выставивших своим лозунгом немедленную аграрную революцию с ее переходом в революцию социалистическую. Раскол в едином национальном фронте был вызван решением ЦК ИКП об устранении от власти Кучик хана ⁴) и уходом последнего в Дженгель ⁵). 3) Период распада гилянского революционного фронта (с 31/VII—1920 г. до 6/V—1921 г.). Буржуазно-демократическая часть движения, выросшая из первоначальной национально-освободительной программы Кучик хана, но враждебно относящаяся к лозунгам социалистической революции, изолируется в лесах Дженгельской республики. Остальная часть Гиляна, под руководством революционного комитета во главе с Эхсануллой ханом, проходит через период борьбы на два фронта: против шахских войск и против Дженгельской республики, провозглашая в то же время своей программой развертывание аграрной революции и социальные реформы. Правительство Эхсануллы хана прибегает к экономическим методам военного коммунизма, но в результате хозяйственного развала революционного тыла вынуждается к блокированию с феодальными элементами (Талышский хан Заргам эс Салтане). Отсутствие твердого и выдержанного руководства, хозяйственная разруха и развал фронта заставляют ревком пересмотреть методы своей работы, при чем в хозяйственной области это выражается переходом к «новой экономической политике». В политической области это выражается в линии на об’единение всех революционных сил и примирение с Кучик ханом, чем и заканчивается 3-й период. 4) Период восстановления единого гилянского фронта начинается с организации об’единенного ревкома (Кучик хан, Гайдар хан, Халу Курбан, Мохаммеди, Эхсанулла хан). В этот период достигается известное соглашение между отдельными революционными лагерями, которое, однако, носит лишь внешний характер. В действительности внутри ревкома ведется борьба за руководство революцией, переходящая в иные моменты в открытые военные действия. В этот период преобладающей фигурой в революции становится Гайдар хан, который выдвигает вопрос о гегемонии пролетариата в гилянской революции. Этапами проведения программы Гайдар хана является избрание его председателем Совета Дженгели, переформирование гилянского правительства и провозглашение в Гиляне советской республики (4 августа 1921 г.). 5) Период роста внутренних классовых противоречий в гилянском фронте проходит под знаменем советской республики с момента ее провозглашения (4 августа 1921 г.) до раскола Совнаркома 29 сентября 1921 г. В этот период группа Гайдар хана держит курс на завоевание Дженгели, превращение ее в свою базу и взрыв политики Кучик хана изнутри. Последний принимает свои предупредительные меры, арестует Гайдар хана и других членов ревкома. В начавшейся гражданской войне арестованного Гайдар хана убивают. Фронт распадается. 6) Период ликвидации гилянской революции. В борьбе с Кучик ханом курдские отряды Халу Курбана об’единяются с шахскими войсками. Эхсанулла хан с своей группой эмигрирует в Баку. Гилян занимается шахской администрацией. В декабре 1921 г. ликвидируются последние отряды Кучик хана, и сам он замерзает и горах. Так заканчивается цикл гилянской революции. Вышеприведенная краткая схема представляет собой весьма грубую хронологическую канву основных этапов гилянской революции, для полного уяснения которой необходимо учитывать также факторы международного положения Персии (напр., англо-персидский договор 1919 г., его аннулирование весной 1921 г., эвакуация Персии английскими войсками, заключение советско-персидского договора от 26 февраля 1921 г. и т. п.).

Ставя в данном очерке задачей наметку социальной базы и движущих сил гилянской революции и отвлекаясь от факторов международного характера, необходимо отметить ее характерные черты по сравнению с персидским конституционным движением 1905—09 гг. и ее отличие от китайской революции.

Если в революции 1905—09 гг. основные классовые конфликты проходили по линии борьбы за власть между торговой буржуазией и феодалами ⁶), то в гилянской революции мы видим развертывание следующих линий конфликтов: 1) противоречия между феодальной верхушкой и национально-буржуазным блоком; эти противоречия разрешились бегством из Гиляна крупных цомещиков, вступивших затем в блок с английским империализмом в целях вооруженной борьбы против гилянской революции; 2) противоречия между торговым землевладением и крестьянством; эти противоречия смягчаются реформистской политикой Кучик хана и имеют тенденцию к обострению лишь в период проведения политики «военного коммунизма», тяжесть которой помещики перекладывали на плечи крестьян; 3) противоречия между крестьянством и племенами, находившиеся в скрытом состоянии в начале движения и весьма обострившиеся при его развитии; 4) конфликт по линии рабоче-крестьянских взаимоотношений, оказавшийся роковым для гилянской революции и вызвавший развал последней.

Пестрый состав социальной базы гилянской революции наиболее легко поддается анализу на том этапе движения, когда классовые противоречия привели революционный Гилян к фактическому распаду на несколько лагерей, обособленных территориально и представлявших по своему социальному содержанию интересы различных классов гилянского движения. Действительно, летом 1921 г. мы видим в Гиляне следующие обособленные группировки: 1) Дженгель, основная база движения, крестьянская по своему социальному составу, во главе с Кучик ханом; 2) торгово-буржуазный городской лагерь Решта, представителем которого являлся Мохаммеди, ближайший сотрудник Кучик хана, и который в первом этапе революции входил в блок, возглавлявшийся самим Кучик ханом; 3) военный курдский штаб движения во главе с Халу Курбаном, территориально расположенный в том же Реште и живущий ресурсами последнего; отсюда внутренние конфликты этих двух групп; 4) отдельная группа Эхсануллы хана, расположенная в Лахиджане; ее курдская военная организация ⁷) мало отличается от организации Халу Курбана, но ее руководящее ядро является идеологом самостоятельной социальной группы — левого крыла персидской радикальной интеллигенции, бунтарско-анархического толка; наконец, 5) группа Гайдар хана, расположенная в Энзели, социальной опорой которого являлась полупролетарская, ремесленная часть городского населения и масса местного портового пролетариата (грузчики, лодочники), а также группа персидских рабочих с отхожих промыслов в Баку, Красноводске, Астрахани и дpvгиx центрах персидской рабочей эмиграции (по некоторым показаниям эта последняя группа достигала численности в 1.200—1.500 человек).

Этапы развития гилянской революции, процесс первоначального образования блока всех классов, враждебных империализму, и затем распад этого блока, переход в лагерь контр-революции бывших на предыдущих этапах движения революционных сил (Кучик хан), невольно заставляют провести сравнение гилянской революции с китайской, разумеется, отвлекаясь от масштабов этих революций, которые совершенно несоизмеримы. Здесь необходимо в первую очередь установить черты отличия в значении и роли отдельных классов в этих революциях и те условия своеобразия гилянской революции, которые делают неприложимыми к ней ряд основных положений китайской революции. Прежде всего, коренное различие этих революций заключается в вопросе о роли в них пролетариата. Действительно, Китай, в экономике и социальных условиях которого сохранились многочисленные пережитки феодализма (и в этом его сходство с Персией), уже вступил на путь промышленного развития и имеет ряд мощных индустриальных центров. Китайский пролетариат, при своей немногочисленности, уже играет весьма значительную роль в революционном движении Китая. Его удельный вес в политической жизни Китая превосходит удельный вес туземной промышленной буржуазии, владеющей лишь частью промышленных предприятий Китая, значительное количество, которых находится в руках иностранного капитала. Именно поэтому основным фактором развития китайской революции является борьба между пролетариатом и буржуазией за гегемонию в революции, за руководство мелкой буржуазией и крестьянством. Именно это сделало необходимой постановку вопроса о двух возможных путях развития китайской революции и о вероятной перспективе некапиталистического развития Китая, при победе в этой борьбе китайского пролетариата. Персия стоит еще на пороге промышленного развития, и ее пролетариат ничтожен. Имеющиеся в Персии группы наемного труда представляют собой в значительной части полупролетарские слои, связанные с ремеслом и земледелием и входящие в средневековые организации цехового типа. Поэтому вопрос о гегемонии пролетариата в настоящей стадии развития Персии не возникает, и самая постановка его возможна лишь в порядке ориентации на организованный пролетариат вне Персии. Характерно, что сторонники гегемонии пролетариата в гилянской революции были вынуждены делать выводы, именно, в этом направлении ⁸).

Второе различие касается положения и роли в революции крестьянства. История Китая в значительной мере является историей крестьянских революций, и китайское крестьянство за последние годы является громадной революционной силой. В Персии не было крестьянских революций, и в истории персидского революционного движения (Баб, борьба за конституцию), крестьянство или оставалось в стороне от движения, или играло в нем контрреволюционную роль. Правда, в гилянской революции мы уже видим крестьянство, как активный фактор революции. Гилянское крестьянство вообще стоит на высшей ступени развития по сравнению с крестьянством других областей Персии. Хозяйство Гиляна в течение столетий было знакомо с товарно-денежными отношениями, в то время, как другие области Персии находились в этапе замкнутого натурального хозяйства. Уже в XIII веке гилянский шелк являлся предметом вывоза за границу ⁹). В XIX веке Гилян является главным экспортером риса и табака. Хозяйство гилянского крестьянина уже давно приспособляется к потребностям рынка, и сам он более отошел от «идиотизма деревенской жизни», чем крестьянство других областей Персии. И тем не менее, при всех этих условиях, роль крестьянства гилянской революции была весьма ограниченной. Оно осталось пассивным и даже враждебным в отношении лозунгов аграрной революции и выдвинуло своей программой исправление земельных отношений согласно заповедям Корана.

Таким образом, в гилянской революции создались условия для гегемонии буржуазии, однако, не промышленной буржуазии, которая в Персии находится лишь в зародышевом состоянии, а торговой, связанной, с одной стороны, с городским ремеслом, а, с другой, — с земледелием. На этой почве мог возникнуть единый революционный фронт против империализма, который характерен для первых этапов гилянской революции.

Как видим, удельный вес отдельных классов в гилянской и в китайской революциях весьма различен. Отсюда вытекают и различия в путях их исторического развития.

Расстановка классов в гилянской революции следующим образом характеризовалась ЦК Иранской КП ¹⁰).

Против единственного контр-революционного класса — крупных помещиков, стоят следующие потенциально-революционные классы:

а) прежде всего, тысячи разоренных кустарей, ремесленников, рабочих с закрытых фабрик и обезземеленных, сбежавших в город в поисках работы, крестьян, составляющих класс городской бедноты люмпен-пролетарского типа;

б) многомиллионное крестьянство — райя, — лишенное не только права собственности на обрабатываемую землю, усадьбу и скот, но и прав личности, беспощадно эксплоатируемое мюлькдарами, ханами, муджтехидами, стонущее под бременем помещичьих поборов и государственных налогов и не имеющее никаких надежд на улучшение своего бедственного положения при сохранении существующего порядка;

в) многочисленный класс мелких и средних торговцев, насчитывающий до 3½ миллионов душ, стоящий на границе полного обнищания и понимающий, что все усиливающаяся конкуренция английского капитала, при сохранении прежнего строя осуждает торговый класс Персии на окончательную гибель.

Все перечисленные классы уже в течение 15 лет находятся в состоянии революционного брожения, и ухудшение их экономического положения содействует все большему и большему накоплению революционной энергии, делающей неизбежным революционный взрыв. При этом ясно, что первый этап революционного движения должен носить националистически-освободительную окраску.

При отсутствии в Персии промышленного пролетариата, при крайней неорганизованности, забитости, темноте и невежестве крестьян, всецело находящихся под властью религиозных предрассудков, при полном отсутствии у них классового самосознания и при наличности об’единяющей все классы (за исключением класса крупных землевладельцев) ненависти к иностранцам, являющимся в глазах персидского народа носителями всех зол, — рассчитывать, что революция в Персии может возникнуть на почве классовой борьбы и почти с самого начала под коммунистическим флагом, решительно не приходится.

Революция в Персии может возникнуть и успешно развиваться только в форме национально-освободительного движения, имеющего целью освобождение из-под иностранного гнета и утверждение полной политической и экономической независимости Персии. Такая революция будет руководиться единственным способным в Персии к политическому руководству классом мелкой торговой буржуазии.

В соответствие с этой расстановкой классов ЦК ИКП намечал и свою тактику в следующем тезисе: «Иранская компартия «Адалет» отказывается от немедленного проведения в Персии чисто коммунистических мер и свою тактику ближайшего периода (до свержения шахского правительства к изгнания англичан из Персии) строит на об’единении всех классое от пролетариата до средней буржуазии в борьбе против Каджаров и иностранных империалистов и на тесном сотрудничестве с партией левых демократов (группы Шейх Мамед Хиабани), выражающей интересы мелкой буржуазии и интеллигенции. Иранская компартия «Адалет» признает возможным и желательным, впредь до указанного времени, заключение тесных соглашений и вхождение в избирательные блоки с партией левых демократов. Точно также иранская компартия «Адалет» признает для себя желательным сотрудничество с признанными вождями национально-освободительного движения, вроде Мирзы Кучик хана и ему подобных.

Что принципиально нового давала эта постановка по сравнению с персидской революцией 1905—09 г.г.? В то время как в конституционном движении мы видим на определенном его этапе (1909 г.) блок (правда, временный) всех классов (включая и феодалов и феодальное духовенство) против шахской власти, в гилянской революции из этого блока исключаются феодальные элементы, как союзники империализма. Таким образом, задача привлечения крестьянства в качестве союзника в борьбе с феодалами была поставлена перед руководителями гилянской революции самим фактом враждебного ей феодально-империалистического блока. Эта задача была отчетливо сформулирована в тезисах ЦК ИКП (§ 12): «Иранская коммунистическая партия «Адалет» признает возможным и желательным, еще в процессе борьбы против англичан и шахского правительства, в целях вовлечения в эту борьбу широких масс крестьянства, — немедленное радикальное разрешение аграрного вопроса и экспроприацию крупных землевладельцев мюлькдаров в пользу крестьян. Принимая во внимание, что, с одной стороны, борьба с крупными землевладельцами все равно неизбежна при борьбе с поддерживающими их англичанами, а, с другой, что экспроприация мюлькдаров не заденет интересов мелкой и средней буржуазии и не оттолкнет ее от революции, надлежит признать, что такая мера не ослабит, а усилит революционное движение, дав крестьянским массам практический стимул для наиболее горячего в нем участия».

Эта установка, признающая возможность блоков с революционно настроенной средней и мелкой буржуазией восточных стран, а также необходимость удовлетворения наиболее насущных нужд крестьянства, находила свое разрешение на первом этапе гилянской революции в сотрудничестве с вождем мелко-буржуазного лагеря, Кучик ханом, и в его программе земельных реформ сверху в порядке восстановления мусульманской десятины и конфискации земель бежавших из Гиляна врагов революции и крупных помещиков. Иную оценку движущих сил гилянской революции давали ультра-левые теоретики, отвергавшие возможность каких-либо соглашений с националистической буржуазией и выставлявшие лозунги социалистической революции. Такая критика слева исходила из неправильной оценки этапа развития Персии и из непонимания различной расстановки и роли классов в «угнетенных» и «угнетающих» нациях. В то время, как вышеуказанные тезисы ЦК ИКП констатировали, что «Персия находится на переходной ступени от патриархально родового и феодального быта к капитализму», эти деятели переоценивали капиталистическое развитие Персии ¹¹) (подобно тому как некоторые работники переоценивают капиталистическое развитие Китая), делая отсюда неверные выводы. Мало того, они утверждали, что Персия является страной буржуазной демократии и приходили отсюда к выводу о необходимости в ней коммунистической революции в противовес буржуазно-демократической ¹²). Наконец, отходя от положений т. Ленина о революционных возможностях национальной буржуазии в угнетенных странах и о приемлемости «временных соглашений и даже союзов, с буржуазной демократией колоний и отсталых стран», эти деятели заявляли о недопустимости сотрудничества с Кучик ханом, как идеологом буржуазии, и требовали вооруженной борьбы с ним. Опыт гилянской революции показал, что такая тактика сорвала успешное расширение базы движения, преждевременно отбросила в лагерь контр-революции среднюю и мелкую буржуазию и изолировала движение от массовой поддержки в других провинциях, лишив этим самым гилянское движение значения организующего революционного центра и предопределив его распад.

Первый этап Гилянской революции, с правительством Кучик хана во главе ¹³) знаменовал собой блок городской торговой буржуазии, возглавлявшей национально-освободительную борьбу против империализма, с мелким и средним землевладением, городской ремесленной демократией и крестьянством. Гегемоном на этом этапе являлась торговая буржуазия, которая принимает на себя и финансирование революции, обязавшись, в порядке добровольного самообложения, внести на дело революции 300.000 туманов. В этот период из Гиляна бегут крупные помещики и пособники английского империализма, земли которых, как врагов революции, конфискуются и поступают в распоряжение правительства. Это не противоречило интересам торговой буржуазии, хотя последняя в Гиляне, напр., на 60% является земледельческой. Поскольку конфискация ослабляла крупных земельных магнатов, с которыми торговая буржуазия вела борьбу за землю, эта мера соответствовала ее интересам. Характерно, что на первом этапе гилянской революции ее программа полностью разделяется демократическими группами и организациями, сторонниками национально-освободительного движения в Тегеране, Мешеде и в особенности в Тавризе. Гилянская революция становится организующим центром обще-персидской борьбы против английского империализма и его феодальных союзников в стране. Именно это придает ей в первом этапе особую силу и значение. Однако уже в этом периоде движения проявились определенные внутренние противоречия. Борьба с феодалами не могла развиваться без участия в революции крестьянства и без разрешения в той или иной степени аграрного вопроса. Однако, проведение аграрной революции должно было встретить жестокий отпор не только со стороны помещиков, но и торговой буржуазии, поскольку она является земледельческой. Из двух наметившихся тактик в этом вопросе (последовательная аграрная реформа сверху или революция снизу) победила вторая. При этом сторонники немедленной аграрной революции требовали ее углубления рядом мер социалистического характера, которые ударяли и по городской буржуазии. Осуществление этой программы вызвало кризис первоначально единого национального фронта, отход буржуазных элементов движения и новую перегруппировку классов внутри последнего.

На втором этапе гилянской революции мы находим уже следующую расстановку сил. Мелко-буржуазный лагерь Кучик хана изолируется в лесах Дженгели, поддерживая попрежнему программу сотрудничества с торговой буржуазией. Его основной базой в этом периоде становится крестьянство Дженгели, что заставляет Кучик хана перейти к углублению его земельной реформистской программы, путем восстановления мусульманской десятины. В то же время правительство Эхсануллы хана, об’единяющее весь остальной Гилян, имеет под собой весьма неустойчивую социальную базу. Приняв своей программой выкинутые левыми теоретиками лозунги аграрной реюлюции и ее перерастания в социалистическую и в та же время не имея под собой пролетарской базы, мелкобуржуазное правительство Эхсануллы хана переживает постоянный кризис, пытаясь своей деятельностью обеспечить себе массовую поддержку и создать устойчивую базу для продолжения революции. В этот период окончательно определяются отход крупной и средней торговой буржуазии Гиляна от революции и ее активные попытки организовать контр-революционные выступления. Что касается мелкой городской революционной буржуазии, на которую в этом периоде опирался Эхсанулла хан, то она, теряя материальную поддержку и руководство со стороны верхушки торгового капитала и будучи отрезана от питательной базы Дженгели, и в то же время не имея поддержки со стороны гилянского крестьянства, оказавшегося пассивным в отношении лозунгов аграрной революции, находится в состоянии постоянного колебания и политической «качки» справа налево и мечется от крайне левых лозунгов к крайне правым выступлениям. Сам Эхсанулла хан, находясь под влиянием «ультра-левых» теоретиков, все время является сторонником тактики путчизма и крайних левых мер, ведя по существу анархическую линию. Неся все тягости борьбы с шахскими войсками, правительство Эхсануллы хана вынуждается в своей хозяйственной политике на ряд мер, результаты которых шли вразрез с его лозунгами и программой. Так, провозглашая раскрепощение трудящихся масс, правительство Эхсануллы хана устанавливает систему обложения состоятельных групп города и деревни, которая, однако, фактически ложится всей тяжестью на ремесленников и крестьянство, вызывая озлобление мелкой и средней буржуазии. Так, установление принудительных поставок помещиками хлеба свелось к выколачиванию последними хлеба у крестьян. Распределение реквизиций, установленных для торговой буржуазии, производилось через верхушку рештского купечества, которое обогащалось на этом распределении. Очевидцами отмечаются также такие факты, как реквизиция правительством перевозочных средств и лодок у погонщиков и лодочников, применение неоплачиваемого труда грузчиков и т. п. факты, неизбежные при военно-революционных действиях, но которые вооружали против революционного правительства широкие массы трудящихся. Неудача в проведении аграрной революции ободрила помещичьи элементы и мы наблюдаем на этом этапе гилянской революции весьма оживленную работу феодальных революционеров (Сердар Мотемед, Амид ос Султан, Сердар Мохи и др.), которые, провозглашая крайние революционные лозунги, фактически стремятся скомпрометировать и сорвать революцию, повернуть ее с пути классовой борьбы и подменить последнюю борьбой за групповые и личные интересы. В то же время они ведут контр-революционную работу среди масс под реакционными лозунгами. Так, Сердар Мохи (один из феодальных попутчиков революции 1905—09 г.г.) с своим братом Амид ос Султаном убедили правительство Эхсануллы издать декрет об обложении вакуфных земель (1920 г.), а потом организовали через духовенство агитацию против правительства, в результате чего декрет был отменен, что послужило к укреплению феодально-клерикальных элементов Гиляна. Такое политическое сотрудничество с феодалами-«революционерами» привело, наконец, весной 1921 г., к заключению союза между правительством Эхсануллы и крупнейшим талышским феодалом Зергам ос Салтане. Союз этот имел целью совместную борьбу против Кучик хана, а, с другой стороны, обеспечивал экономическое «сотрудничество» сторон, так как Зергам хан был заинтересован в сбыте своих огромных запасов риса и нуждался в патронах, а правительство Эхсануллы хана нуждалось в продовольствии и имело оружие. На этой почее возник блок «ультра-левого» правительства Эхсануллы с феодальной организацией Талыша против мелко-буржуазного революционного лагеря Кучик хана. Таким образом ультра-левые теоретики, не признававшие соглашений с революционной буржуазией, пришли к признанию союза с чистокровной феодальной реакцией средневекового типа. Такова диалектика ультра-левой фразы.

Второй этап гилянской революции, сопровождавшейся военными неудачами, неоднократным переходом Решта из рук в руки, с грабежами и поджогами торговых складов, окончательно бросил торговую буржуазию Гиляна в лагерь контрреволюции. Значительная часть ее бежала в Тегеран и другие центры, разнося всюду пропаганду против «большевистских опытов» в Гиляне и призывая к борьбе с угрозой революции. В этот момент в Персии мог бы создаться блок землевладения и торговой буржуазии с английским империализмом в борьбе с большевистской опасностью. Именно в этом заключалась программа британской дипломатии в Персии в период 1918—1921 гг. Однако организация этого блока не yдaлacь. В основе этой неудачи лежал тот экономический кризис, который охватил Персию в период установления в ней английской диктатуры, главным образом, в результате прекращения торговли с Россией. Этот кризис подготовил ориентацию персидских торговых кругов в пользу восстановления связей с Советской Россией. События 1920—1921 г., высадка красного флота в Энзели и угроза столкновения на территории Персии красной армии и британских оккупационных частей заставили персидское правительство потребовать вывода из Персии английских войск. Этот вывод начался летом 1920 г. и закончился летом 1921 г. Одновременно с английскими частями Персию покинули английские военные инструктора и финансовые советники. Эта программа проводилась тегеранским правительством в первую очередь для того, чтобы обеспечить персидский нейтралитет и предупредить возможное продвижение красной армии, которое казалось неизбежным в случае оставления английских войск на территории Персии, так как являлось необходимым обезопасить Баку от возможного удара английских частей с персидского фланга. Однако большую угрозу, чем красная армия, для персидских правящих классов представляла опасность распространения в Персии большевистской программы и возможность расширения гилянского движения. Революционные события в Гиляне и пропаганда идей аграрной революции напугали все имущие классы Персии. К весне 1921 г. в стране уже вполне выявился блок национально-демократических элементов во главе с торговой буржуазией, требовавшей избавления Персии от революции путем проведения необходимых реформ сверху. Февральский переворот Сеид Зия Эддина, проведшего аресты феодальных элементов и провозгласившего земельную реформу путем раздачи крестьянам казенных земель (халисе), представлял собой попытку буржуазно-демократического блока в Персии приостановить развитие революции путем реформ. Значение этого достаточно учитывалось британской дипломатией, которая в этот момент краха своей ближневосточной программы считалась с возможностью революционного взрыва в Персии, в результате распространения «большевистских идей», который мог перекинуться в Индию. Выражая мнение британских дипломатических кругов, «Таймс» писал следующее о программе Сеид Зия Эддина: «Аграрная программа правительства также весьма замечательна. Конституционалисты никогда не занимались аграрными реформами. Их престиж, подобно престижу мадьярского дворянства, держался всецело на раздувании националистических чувств против России, а в последнее время — против Англии. Теперь впервые заговорили с персидским крестьянином. Зия Эддин считает, что общество может быть спасено от большевизма немедленными приемами гомеопатических средств».

Смысл программы аграрной реформы Сеид Зия Эддина заключался в ее широком опубликовании. Едва ли кто серьезно верил в ее осуществимость. Она была нужна в первую очередь для того, чтобы обеспечить тегеранскому правительству поддержку радикальных групп и национально-прогрессивных элементов, оторвав их от гилянского революционного центра.

Таким образом уже весной 1921 г. расстановка классов в Персии была весьма неблагоприятной для гилянской революции, которая фактически была изолирована от всякой поддержки в стране. Внутри она распадалась на два враждующих лагеря, между которыми происходили военные действия. Правительство Эхсануллы хана под давлением экономического кризиса и разлагающею влияния контр-революционных элементов находилось в процессе распада. В этот момент делается попытка восстановления гилянского национального фронта. Эта попытка была заранее обречена на неудачу, так как рештская буржуазия уже была настроена явно контрреволюционно, а мелкая революционная демократия и деклассированные городские массы, измученные войной и революцией, требовали улучшения своего положения за счет состоятельных слоев. Этот этап гилянской революции проходит под фактическим руководством Гайдар хана, старого персидского революционера, организатора персидского рабочего движения и террориста эпохи 1908 года. Его целью являлось завоевание крестьянской Дженгели, путем внешнего примирения с Кучик ханом, и взрыв организации Кучик хана изнутри. Несмотря на создание в мае 1921 г. об’единенного ревкома, летом 1921 г. Гилян распадается фактически на 4 лагеря (Энзели, Решт, Фумен, Лахиджан), между которыми ведется полуприкрытая борьба. Рост влияния Гайдар хана выражался в таких фактах, как избрание его председателем совета Дженгели и затем провозглашение Гиляна Советской Республикой. Гайдар хан, опираясь на аппарат Иранской компартии стремится установить контроль компартии над всеми основными должностями республики. Когда Кучик хан отказался опубликовать предложенную компартией программу социальных реформ, ее опубликовал сам Гайдар хан от имени комиссариата иностранных дел, главой которого он формально являлся. В сентябре 1921 г. им организуется коммунистический отряд особого назначения, хотя официально военным комиссаром являлся Халу Курбан. Все эти факты и рост влияния Гайдар хана в Дженгели убедили Кучик хана, что гилянская революция пойдет дальше по пути углубления классовой борьбы, а не национального движения. В событиях 29/IX—1921 г., когда Кучик хан арестовал других членов Совнаркома и его отрядами было произведено нападение на коммунистические организации Решта и убийство коммунистов, проявилась контрреволюционность средней и мелкой буржуазии в отношении лозунгов социалистической революции. Попытка перехода к этапу социалистической революции в момент, когда программа буржуазно-демократической революции находилась в самом начале осуществления, окончилась крахом и распадом гилянского движения.

Что является основным в уроках гилянской революции? То, что для аграрной революции недостаточны об’ективно невыносимые условия, в которых находится персидское крестьянство. Для того, чтобы развязать аграрное движение в Персии, необходима предварительная организационная и политическая работа. Действительно, мало сказать крестьянину, что данный участок, отнятый у помещика, принадлежит ему. Необходимо дать крестьянину возможность обработать этот участок, надо снабдить его семенами и инвентарем, что обычно делал помещик (в этом корни экономического закабаления персидского крестьянства). Революционное правительство передавало крестьянам земли помещиков, но не имело возможности оказать крестьянам организационное содействие для реального овладения и обработки земли. Такая практика создала у крестьян впечатление несерьезности и декларативности революционной аграрной программы правительства, которая повисла в воздухе. В результате гилянские крестьяне не пошли за лозунгом захвата помещичьих земель, но полностью присоединились к земельной программе Кучик хана, основанной на восстановлении земельных отношений согласно Корану. Здесь необходимо учитывать также препятствия религиозного порядка. Один из наблюдателей гилянского движения так характеризовал причины, противодействовавшие проведению правительством Эсхануллы хана сверху аграрной революции в Гиляне: «Крестьянин настолько опутан религией и основанными на ней законоположениями, что аграрная реформа в прямом смысле слова не может достигнуть каких бы то ни было результатов. Как конкретный пример, можно указать следующую маленькую подробность. Если отобрать у помещика землю и передать ее крестьянину, то крестьянин землю возьмет. Но для того, чтобы похоронить своего родственника, он должен взять благословение муллы. Мулла не может дать благословения для погребения на чужой земле без согласия на то хозяина. Хозяином мулла считает только хана (помещика), а отнятую землю — вне закона божия, и без согласия хана не даст благословения. Крестьяне, по существу далеко не верующие люди, в том, что касается обрядов смерти и погребения, фанатичны, и одно это недоразумение может создать для экономического дела мистический провал». Здесь не совсем внятно, но правильно подмечена та реакционная сила, которая связывает персидского крестьянина в его борьбе за землю. На одном из митингов в Реште Кучик хан отмечал, что стих Корана «Ан насу муссалятуна аля амвали хим ва анфуси хим» (люди властны в своих имуществах и жизнях) узаконяет имущественное неравенство, и что ни один верующий мусульманин не может посягать на имущество другого. Один из представителей персидского союза молодежи так передает настроение гилянских крестьян, которые встречали с дубьем агитаторов аграрной ренолюции; «На деревенских митингах, в особенности в селениях Хумам, Новкам, Хошке Биджар, Джефаруд, крестьяне громко восставали против красной армии и высказывались за мирзу Кучика. Мы спросили, по какой причине вы переменили убеждение. Нам ответили следующим образом. В Коране сказано: «Он создал землю для людей». Вы же не только не поступаете с нами согласно этому стиху Корана, как обещали раньше, но даже действуете наперекор обещаниям большевиков». Другие многочисленные показания отмечают тот же факт религиозной ослепленности гилянского крестьянства и его противодействие всем желавшим поставить paдикaльнo вопрос о земле. Поэтому лозунги аграрной революции, голым провозглашением которых некоторые пытались подменить предварительную организационную работу среди крестьянства, не только повисли в воздухе, но вызвали крестьянскую реакцию, гибельно отразившуюся на судьбе гилянской революции. Вот почему происходящая ныне в Персии борьба с духовенством и с феодальными привилегиями землевладельцев является одним из крупных факторов для развязывания в Персии aгpapного движения.

Гилянская революция показала далее, что крестьянское аграрное движение может встретить сопротивление не только со стороны помещиков, но и кочевых племен, интересы которых не совпадают с интересами крестьянства, в силу исторической борьбы между этими двумя социальными группами за землю. Устранение этой борьбы и установление сотрудничества этих групп представляют важную тактическую задачу в персидской революции. Интересную иллюстрацию этого антагонизма представляет роль курдских племен в гилянской революции.

При начале гилянской революции курды Халу Курбана представляли собой артели сельско-хозяйственных батраков, работавшие в лесах Гиляна по сбору кятиры (смолы). Происходя родом из Керманшаха, они принадлежали к тем племенам, которые в 90-х годах прошлого века подверглись разрушительному воздействию торгового капитала. Именно в этот период в керманшахском районе происходит захват племенных родовых земель ханами, и появилось торговое землевладение, ставящее своей целью производство на рынок и превращение в товар тех естественных ресурсов края, которые явились хозяйственной базой многочисленных кочевых племен, паразитировавших на оседлом крестьянстве. Торговый капитал, эксплоатирующий крестьянское хозяйство, начал сгонять с земли лишние рты, и как раз в это время происходит массовое вытеснение и пролетаризация кочевников. Керманшах становится рынком рабочих рук. Один из старожилов этого района отмечает, что в 1317—18 г. (1901 г.) ¹⁴) в Керманшахе впервые нанимали рабочих на отхожие промысла, платя в день по 2 крана. В этот момент ряд туземных предпринимателей-торговцев, учитывая растущий спрос русского рынка на кятиру {гумми драгант), организовал артели батраков для ее сбора в лесах Гиляна, нажив на этом деле состояния. Эти курды-батраки охотно примкнули к революции и естественно сделались ее воруженной силой (в Персии кочевник и воин еще являются синонимами). Однако это чрезвычайно быстро изменило социальную сущность курдов, которые из сельско-хозяйственных рабочих вновь превращаются в вооруженную верхушку племени, живущую за счет ее скотоводческой или земледельческой части, хозяйство которой они охраняют. Этому способствовал и тот факт, что курдские артели Гиляна фактически складывались по племенному и родовому признаку и зачастую возглавлялись родовыми старшинами, Вернувшись к выполнению своей прежней «социальной функции», вооруженной защите местного хозяйственного организма от нападений извне, курды Халу Курбана весьма скоро восстановили и свою друрую «социальную функцию» — получение жизненных средств от своей земледельческой базы, в данном случае от гилянского крестьянства. При наличии единого национального фронта на первом этапе революции это имело добровольный характер, однако, несомненно, что паразитирование курдов на хозяйственном организме Дженгели сыграло свою роль в расколе между крестьянской Дженгелью и курдским Рештом. Таким образом первоначальный батрацко-крестьянский союз переродился в антагонизм между оседлым крестьянином и кочевым скотоводом-воином, который так характерен для аграрных условий восточных стран и в частности Персии. Внешним выражением этого антагонизма явились такие факты, как конфликты между военным комиссаром (Халу Курбан) и комиссаром финансов (Кучик хан) из-за снабжения и оплаты курдских отрядов, из-за контроля над финансовым отделом Решта, а также вооруженные конфликты на почве самовольных реквизиций риса у дженгелийских крестьян. Здесь мы имеем не только проблему взаимоотношений революционных армий и крестьянского тыла, как, например, в Китае, но и вскрытие основного антагонизма между хозяйственными интересами кочевника и оседлого земледельца, без правильного разрешения которого сотрудничество этих групп невозможно.

Опыт гилянской революции показал, затем, опасность для молодых революционных классов блокирования с феодальными революционерами, примыкающими к революции для ее разложения и повертывания по руслу реакции и укрепления старого режима. Наконец, в области руководства, гилянская революция продемонстрировала опасность перепрыгивания через один этап движения (буржуазного-демократический) и преждевременного провозглашения лозунгов следующего этапа (социалистического), в результате чего произошла дезорганизация движения и преждевременное отбрасывание в лагерь контрреволюции социальных групп, которые на данном этапе являются еще революционными и революционные возможности которых далеко еще неисчерпаны (Кучик хан). Отрекаться от сотрудничества с революционной буржуазией отсталых угнетенных стран потому, что она буржуазна, и призывать к социалистической революции против этой буржуазии на том этапе, когда осуществляется лишь буржуазно-демократическая программа движения, является лишь левой фразой.

Краткое и схематическое изложение вопросов гилянской революции, сделанное выше, несомненно нуждается в корректировании, как вообще всякая схема, которая не может отразить многообразия и глубины живой действительности. Более полный анализ этих вопросов может быть сделан лишь в результате коллективного труда по изучению гилянской революции.