"Природа", №01, 1918 год, стр. 27-46.

Владимiръ Онуфрiевичъ Ковалевскiй.

(Къ тридцатипятилѣтiю со дня смерти).

A. А. Борисяка.

Среди русскихъ именъ, завоевавшихъ высокое положенiе въ мiровой наукѣ, однимъ изъ крупнѣйшихъ является имя Владимiра Онуфрiевича Ковалевскаго.

Очень краткая, но чрезвычайно яркая научная дѣятельность "генiальнаго и несчастнаго Владимiра Ковалевскаго" ¹) можетъ служить примѣромъ необычайной, но какой-то неуравновѣшенной даровитости славянской расы. Основатель эволюцiоннаго направленiя въ палеонтологiи млекопитающихъ, проработавшiй надъ палеонтологическимъ матерiаломъ едва десятокъ лѣтъ; профессоръ, почти не успѣвшiй читать своихъ лекцiй; переводчикъ многочисленныхъ книгъ по естествознанiю, издававшiй ихъ почти безъ средствъ; если къ этому добавить: юристъ по образованiю, никогда не работавшiй по юриспруденцiи, газетный корреспондентъ при отрядѣ Гарибальди, директоръ нефтяного товарищества, строитель домовъ, сорока лѣтъ покончившiй жизнь самоубiйствомъ — таковъ былъ этотъ замѣчательный человѣкъ, жизнь котораго еще ждетъ своего внимательнаго бiографа²).

В. О. родился въ 1842 году въ дворянской семьѣ, въ Витебской губернiи; послѣ англiйскаго пансiона окончилъ курсъ Училища Правовѣдѣнiя и, поступивъ въ Сенатъ, гдѣ фактически не служилъ, тотчас уѣхалъ за границу. Подъ влiянiемъ своего старшаго брата, Александра Онуфрiевича ³), онъ рано заинтересовался естественными науками; это увлеченiе выразилось первоначально въ томъ, что, вернувшись въ Россiю, онъ принялся переводить и издавать классическiя сочиненiя по естествознанiю ⁴). Въ 1868 году В. О. женится на С. В. Корвин-Круковской, будущемъ знаменитомъ математикѣ, и снова ѣдетъ вмѣстѣ съ ней за границу; въ то время, какъ она посвящаетъ себя своей любимой наукѣ, математикѣ, онъ останавливаетъ, наконецъ, свое вниманiе на палеонтологiи и нѣсколько лѣтъ работаетъ въ музеяхъ Германiи, Австрiи, Францiи, Англiи и Швейцарiи. Результатомъ этихъ работъ является нѣсколько блестящихъ монографiй, напечатанныхъ въ перiодъ съ 1873 по 1876 годъ на четырехъ языкахъ ⁵). Въ это же время онъ получилъ степень доктора философiи Iенскаго университета, дѣлается хранителемъ зоологическаго кабинета Петербургскаго университета (1873 годъ) и приступаетъ къ магистерскимъ экзаменамъ въ Одесскомъ университетѣ. Однако, выдержать ихъ здѣсь ему не удается (у проф. Синцова), и лишь въ 1875 г. онъ защищаетъ диссертацiю, но уже въ Петербургскомъ университетѣ. Въ 1880 году В. О. получаетъ каѳедру геологiи въ Московскомъ университетѣ, въ званiи доцента. Въ 1882 онъ снова за границей, на этотъ разъ въ Америкѣ, изучаетъ палеонтологическiя коллекцiи. A весной 1883 г. его не стало.

В. О. Ковалевскiй.

Онъ умеръ, не успѣвъ закончить своей докторской диссертацiи о мѣловой фаунѣ моллюсковъ; ранѣе имъ была напечатана работа по стратиграфiи: "О границахъ между юрскою и мѣловою формацiями“. Всѣ же остальныя работы В. О. Ковалевскаго, создавшiя его славу, посвящены исключительно палеонтологiи млекопитающихъ.

Палеонтологiя, какъ и другая близкая ей вѣтвь бiологическихъ наукъ, сравнительная анатомiя, ведетъ свое начало отъ знаменитаго Кювье. Кювье доказалъ (его работы относятся къ началу прошлаго вѣка), что тѣ животныя, остатки которыхъ встрѣчаются въ толщѣ земной коры, представляютъ формы, отличныя отъ современныхъ, какъ отличны между собою и формы изъ различныхъ по возрасту пластовъ; онъ доказалъ, такимъ образомъ, присутствiе въ пластахъ земной коры вымершихъ формъ, послѣдовательно смѣнявшихъ другъ друга на протяженiи исторiи земли, и тѣмъ самымъ создалъ особую науку о вымершихъ животныхъ, или палеонтологiю. Это доказательство различiя между собою формъ изъ различныхъ пластовъ земной коры было важнѣйшимъ завоеванiемъ науки во времена Кювье; оно доминировало надъ сходными и переходными признаками, которыми оперировали попытки эволюцiоннаго толкованiя, и такимъ образомъ эти послѣднiя, по состоянiю научныхъ знанiй, могли носить въ то время лишь гипотетическiй характеръ. Стоя на почвѣ современной ему науки, Кювье могъ относиться къ нимъ только отрицательно; вотъ почему всѣмъ своимъ авторитетомъ онъ закрѣплялъ представленiе o неизмѣняемости или постоянствѣ видовъ.

Въ области палеонтологiи Кювье работалъ главнымъ образомъ надъ млекопитающими и рептилiями, потому что именно эти группы могли доставить наиболѣе убѣдительныя доказательства въ указанномъ выше смыслѣ, такъ какъ современные представители ихъ въ началѣ прошлаго вѣка были уже достаточно хорошо извѣстны. Но и помимо того, палеонтологiи позвоночныхъ, какъ наукѣ, всегда было суждено итти впереди палеонтологiи безпозвоночныхъ: палеонтологъ имѣетъ дѣло почти исключительно съ твердыми частями, т.-е. скелетомъ, слѣдовательно, чѣмъ въ большей мѣрѣ скелетъ отражаетъ на себѣ строенiе животнаго, тѣмъ болѣе полное освѣщенiе этого строенiя даетъ палеонтологическiй матерiалъ, — а позвоночныя съ ихъ внутреннимъ скелетомъ въ этомъ отношенiи далеко превосходятъ большинство группъ безпозвоночныхъ.

Кювье изучалъ прекрасно сохраненные скелеты верхнеэоценовыхъ млекопитающихъ изъ гипсовыхъ ломокъ Монмартра, въ Парижѣ, и его классическiя описанiя до сихъ поръ являются настольной книгой всякаго, изучающаго млекопитающихъ. Знаменитыя Ossements fossiles съ ихъ не менѣе замѣчательнымъ предисловiемъ, Sur les révolutions du globe, которое и сейчасъ читается съ захватывающимъ интересомъ, печатались впервые въ 1812 году и затѣмъ выдержали четыре изданiя. Но уже въ пятидесятыхъ годахъ, въ первомъ учебникѣ палеонтологiи Пикте, вѣра въ неизмѣняемость видовъ нарушается сомнѣнiями, обусловленными тѣмъ, что при переходѣ отъ одного пласта къ слѣдующему, ближайшему по времени, наблюдается не только отличiе, но и гораздо болѣе бросающееся въ глаза тѣсное сходство ихъ фаунъ. Книга Пикте вышла за нѣсколько лѣтъ до появленiя книги Дарвина. И тѣмъ не менѣе состоянiе палеонтологической литературы въ то время было таково, что Дарвин не нашелъ въ ней той опоры, которую имѣлъ всѣ основанiя ожидать. Наоборотъ, онъ встрѣтилъ оппозицiю въ средѣ современныхъ ему палеонтологовъ.

Чрезвычайно медленно проникала въ молодую науку новая теорiя, открывавшая предъ нею новую эру; въ области палеонтологiи позвоночныхъ эта эра начинается именемъ Ковалевскаго.

Работы Ковалевскаго, какъ сказано, публиковались въ теченiе 1873—1876 гг. и заключаютъ всего 5 монографiй. Каждая изъ нихъ начинается обширнымъ предисловiемъ; эти предисловiя представляютъ блестящiя статьи программнаго характера, повторяющiя, на четырехъ языкахъ, какъ критику современнаго состоянiя палеонтологическихъ знанiй, такъ и указанiе на новые, открывающiеся имъ пути.

За нѣсколько десятковъ лѣтъ, со времени Кювье до Ковалевскаго, накопилось огромное количество новаго матерiала, но, за малыми исключенiями, этотъ матерiалъ не подвергался детальному сравнительному изученiю: въ описанiяхъ чаще всего давалось лишь названiе съ краткимъ указанiемъ признаковъ сходства, въ большинствѣ случаевъ касающихся одного лишь зубного аппарата, и такимъ образомъ форма, носящая хорошо всѣмъ примелькавшееся имя, оставалась въ сущности въ своемъ строенiи совершенно неизвѣстной. Теорiя Дарвина вливаетъ новый духъ въ палеонтологическую работу: она поставила предъ ней насущную задачу — нахожденiе ископаемыхъ предковъ современнаго животнаго мiра, и палеонтологическое описанiе, служившее прежде простой любознательности къ продуктамъ повторныхъ актовъ творенiя, преобразилось въ глубоко научное изученiе формъ, тѣсно связанныхъ между собою родственными узами. Такъ характеризуетъ Ковалевскiй переживаемый имъ моментъ.

И вотъ, когда изслѣдователи обратились къ палеонтологической литературѣ, то оказалось, что почти только у одного Кювье имѣются описанiя, достаточныя для того, чтобы составить полное представленiе о строенiи животнаго. Такъ какъ другой матерiалъ извѣстенъ не былъ, то это повело, между прочимъ, къ тому, что описанныя имъ случайныя формы послужили для первыхъ филогенетическихъ построенiй, которыя, естественно, вскорѣ оказались не выдерживающими критики. Къ счастью, безсодержательность литературы совершенно не соответствовала богатству матерiала, и первой задачей, которую новая эра бiологической науки поставила предъ палеонтологiей, было детальное сравнительное описанiе и не только зубовъ, но цѣльныхъ скелетовъ ископаемыхъ животныхъ.

Такому описанiю посвящены всѣ палеонтологическiя работы Ковалевскаго; но, являясь образцомъ описательныхъ монографiй, вмѣстѣ съ тѣмъ онѣ создали новый методъ сравнительнаго палеонтологическаго изслѣдованiя, открывавшаго пути для филогенетическихъ обобщенiй. При ихъ оцѣнкѣ, помимо указаннаго выше состоянiя палеонтологической литературы, надо помнить, что онѣ принадлежатъ тому времени, когда эволюцiонная теорiя едва только завоевывала свои права въ наукѣ; когда еще приходилось постоянно доказывать тѣ преимущества, которыя она даетъ въ толкованiи фактовъ по сравненiю съ теорiей послѣдовательныхъ творенiй; приходилось намѣчать теоретически возможныя очертанiя родословнаго дерева для доказательства умѣстности и цѣлесообразности того или иного пониманiя данной формы и ея взаимоотношенiй, и параллельно еще создавать систематику изучаемаго матерiала.

Работы Ковалевскаго касаются исключительно копытныхъ, исторiя которыхъ въ упомянутыхъ вводныхъ его статьяхъ въ общихъ очертанiяхъ набрасывается имъ въ слѣдующемъ видѣ.

Третичный перiодъ, которому принадлежитъ вся масса остатковъ млекопитающихъ (отъ древнѣйшихъ эпохъ сохранились лишь единичные, весьма скудные остатки), застаетъ ихъ уже въ полномъ расцвѣтѣ; въ частности это относится къ копытнымъ, среди которыхъ уже съ самаго начала намѣтились обѣ главныхъ группы — парно- и непарнокопытныхъ, однако еще тѣсно связанныя между собою; это — еще мелкiя формы съ четырехпалыми (первый палецъ исчезъ еще въ дотретичное время) конечностями, частью еще стопоходящiя. Вся дальнѣйшая исторiя ихъ опредѣляется, съ одной стороны, измѣненiемъ въ строенiи зубовъ, съ другой — редуцированiемъ кисти ихъ конечности: служа лишь въ качествѣ опоры, a не хватательнаго органа, она рядомъ постепенныхъ измѣненiй приходитъ къ гораздо болѣе простому и въ то же время прочному строенiю, чѣмъ у первоначальныхъ формъ; такое упрощенiе выражается сокращенiемъ числа пальцевъ, такъ какъ боковые изъ нихъ не нужны, какъ опора, и при движенiи представляютъ только лишнiй балластъ, требуя затраты на питанiе и т. д. Сокращенiе числа пальцевъ можетъ идти двумя путями: такъ, чтобы опора приходилась главнымъ образомъ или на одинъ среднiй палецъ, или на оба среднихъ, — и такъ какъ въ природѣ всегда всѣ пути открыты, и всегда имѣются безчисленные кандидаты, чтобы занять всѣ свободныя мѣста, то оказываются использованными обѣ эти возможности, какъ и всѣ тѣ комбинацiи сокращенiя боковыхъ пальцевъ, какiя только могутъ быть мыслимы. Всю сложную картину этихъ путей, ихъ развѣтвленiй и исторiю каждаго развѣтвленiя впервые намѣчаетъ и строитъ Ковалевскiй, притомъ изъ матерiала, который не только былъ обработанъ имъ самимъ, но имъ самимъ былъ и собранъ по музеямъ, частнымъ коллекцiямъ и, наконецъ, непосредственно въ каменоломняхъ.

Рис. 1. — Передняя кисть гиппопотама; s — scaphoideum, l — lunaxum, p — cuneiporme, tz — trapezium, t — trapezoideum, m — magnum, u — unciporme, II—V — метаподiи второго—пятаго пальцевъ.

Изъ большого количества вѣтвей, какое въ прошлыя эпохи исторiи земли представляла первая группа, непарнокопытныхъ, сохранилось въ настоящее время лишь три семейства — лошадь, носорогъ и тапиръ, — у которыхъ измѣненiя шли въ сущности по одному типу, и которыя представляютъ лишь различныя стадiи этого типа: лошадь съ ея всего 4 пальцами на всѣхъ четырехъ ногахъ представляетъ болѣе совершенную стадiю, чѣмъ носорогъ съ 12 пальцами или тапиръ съ 14; оба послѣднiя семейства можно считать вымирающими въ настоящее время: они сохранились лишь на островахъ или въ сырыхъ тропическихъ областяхъ, обильныхъ пищею, — на всей же остальной поверхности земного шара они вытѣснены однопалыми формами.

Что касается парнокопытныхъ, то они первоначально еще болѣе многочисленны и разнообразны, и, однако, всѣ вѣтви ихъ представляютъ такое большое сходство въ строенiи скелета, что общее происхожденiе ихъ несомнѣнно. До современной эпохи дошло только два ихъ типа, жвачныя и свиньи. И тотъ и другой представляютъ всѣ возможныя комбинацiи редукцiи боковыхъ пальцевъ, но жвачныя по строенiю своей кисти опередили свиней, — очевидно, способность жвачки давала им преимущества, и процессъ эволюцiи у нихъ совершался быстрѣе: у жвачныхъ обѣ метаподiальныя кости слились въ одну os canon, тогда какъ у свиней такое срастанiе начинается только у пекари (Dicotyles), на задней конечности.

Способность жвачки, вѣроятно, не была присуща древнѣйшим представителямъ этой группы парнокопытныхъ; болѣе постояннымъ различiемъ обѣихъ группъ является строенiе ихъ коренныхъ зубовъ, — у жвачных — лунчатыхъ, у свиней — бугорчатыхъ, — и потому Ковалевскiй даетъ имъ новыя названiя по строенiю ихъ зубовъ: лунчатозубыхъ (Selenodonta) и бугорчатозубыхъ (Bunodonta).

Рис. 2. — Инадаптивная редукция боковыхъ пальцевъ у Xiphodon и Anoplotherium; обозначенiя, какъ на рис. 1.

Что касается редукцiи боковыхъ пальцевъ парнокопытныхъ, то здѣсь Ковалевскимъ установлено два пути, по которому она совершается: простой, которому он далъ названiе инадаптивнаго, такъ какъ онъ встрѣчается лишь у формъ, не давшихъ потомковъ (не приспособившихся), т.-е. вымершихъ ранѣе современной эпохи, и совершенный, или адаптивный, которымъ характеризуются группы, дожившiя до современной эпохи (приспособившiяся).

Вотъ какими словами онъ характеризуетъ въ одной изъ своихъ работъ оба эти процесса: "При первомъ, или инадаптивномъ способѣ редукцiи, кисть, теряя свои боковые пальцы, не получаетъ лучшаго приспособленiя къ измѣнившимся условiямъ передвиженiя и опоры тѣла, кромѣ утолщенiя оставшихся пальцевъ; отношенiе между запястьемъ и предплюсной, съ одной стороны, и метаподiями оставшихся пальцевъ, съ другой, сохраняется то же, что и у четырехпалаго предка. Оставшiеся пальцы не представляютъ измѣненiй, которыя бы имъ дали болѣе полную опору на косточкахъ запястья и предплюсны, предоставивъ имъ мѣсто, которое занимали редуцированные и исчезнувшiе пальцы. При этомъ способѣ унаслѣдованные признаки сильнѣе измѣненiй. Примѣръ такого инадаптивнаго редуцированiя даютъ Xiphodon и Anoplotherium (рис. 2). У нихъ четвертый палецъ не занимаетъ всей поверхности unciforme, и часть ея занята безполезнымъ остаткомъ (рудиментомъ) пятаго пальца; третiй палецъ также не распространяется на всю magnum, и безполезный рудиментъ второго пальца занимает, какъ обычно, trapezoideum, прикасается къ magnum и еще имѣетъ дополнительную опору въ trapezium (ср. нормально построенную четырехпалую ступню гиппопотама, рис. 1).

При второмъ, или адаптивномъ способѣ редукцiи среднiе пальцы разрастаются въ ширину и толщину больше, чѣмъ при первомъ способѣ. Разрастаясь въ поперечномъ направленiи, они не сохраняютъ первоначальныхъ отношенiй, а стремятся получить лучшую опору на всѣхъ косточкахъ запястья и предплюсны: они, такимъ образомъ, уклоняются отъ первоначальнаго типа, выталкиваютъ боковые пальцы (пока тѣ еще вполнѣ развиты) въ стороны и захватывають ихъ обычныя косточки запястья и предплюсны, прiобрѣтая лучшую и болѣе полную опору для тѣла. Боковые пальцы лишаются опоры и, не принимая активнаго участiя въ движенiи, исчезаютъ; каждый миллиметръ, теряемый боковыми пальцами, захватывается расширяющимися средними, и еще до полнаго исчезновенiя боковыхъ два среднихъ захватываютъ цѣликомъ всю поверхность запястья и предплюсны: четвертый распространяется на всю поверхность unciforme (cuboideum), а третiй — на trapezoideum (mesocuneiforme). Когда это достигнуто (рис. 3 и 4), двѣ среднихъ метаподiи, сжимаемыя съ двухъ сторонъ запястными (предплюсневыми) косточками, начинаютъ срастаться, образуя такъ называемую os canon современныхъ жвачныхъ или задней ноги пекари. При этомъ способѣ редукцiи измѣненiя идутъ наравнѣ съ унаслѣдованиемъ“.

Рис. 3. — Адаптивная редукцiя передней кисти у жвачныхъ (Тragu1us и Gelocus); обозначенiя, какъ на рис. 1.

Способъ редукцiи не остается безъ влiянiя на форму остатковъ исчезающихъ боковыхъ пальцевъ; такъ, у инадаптивныхъ формъ, у которыхъ боковые пальцы сохраняютъ свое первоначальное отношенiе къ запястью и предплюснѣ, редукцiя ихъ идетъ снизу — они превращаются въ короткiя и толстыя косточки; у адаптивныхъ редукцiя сопровождается вытѣсненiемъ боковыхъ пальцевъ въ стороны, — и потому они утончаются по всей длинѣ, до весьма тонкихъ грифелевидныхъ косточекъ, посрединѣ разсасывающихся и сохраняющихся на извѣстной стадiи не только въ виде верхнихъ, но и нижнихъ своихъ концовъ.

Инадаптивныя формы достигаютъ болѣе быстро кульминацiоннаго пункта редукцiи, — вотъ почему уже въ верхнемъ палеогенѣ мы имѣемъ среди нихъ "совершенныя" формы, которыя, однако, быстро вымираютъ, вытѣсняемыя одновременными менѣе совершенными въ смыслѣ редукцiи, но болѣе приспособленными адаптивными, развитiе которыхъ идетъ вообще медленнѣе первыхъ, и потому ихъ геологическая исторiя позволяетъ лучше намѣтить отдѣльныя стадiи.

Временемъ перелома въ исторiи развитiя копытныхъ отъ стараго типа къ новому, совершенному, является начало неогена: тогда исчезаютъ инадаптивныя формы, и наступаетъ быстрый расцвѣтъ адаптивныхъ. Изъ нихъ лунчатозубыя достигаютъ кульминацiоннаго пункта уже въ нижнемъ мiоценѣ — скелетъ ихъ конечности уже въ это время представляетъ maximum возможной редукцiи, дальше которой ему некуда итти. Бугорчатозубыя развиваются медленнѣе, такъ какъ и въ современную эпоху они не достигли той степени редукцiи, какою обладали жвачныя въ мiоценѣ. Непарнокопытныя развиваются также медленно, но и у нихъ начало неогена связано съ появленiемъ легкоподвижной трехпалой формы — анхитерiя. Этотъ критическiй моментъ въ исторiи копытныхъ поразительнымъ образомъ совпадаетъ съ измѣненiемъ въ растительномъ мiрѣ: съ начала мiоцена наблюдается пышное развитiе луговой растительности, которая явилась необходимымъ условiемъ процвѣтанiя безчисленныхъ стадъ крупныхъ травоядныхъ.

Рис. 4. Адаптивная редукцiя передней кисти у свиней (Sus и Dicotyles); обозначенiя, какъ на рис. 1.

Было бы ошибочнымъ полагать, что парнопалыя жвачныя, достигнувъ по строенiю скелета возможной степени "совершенства“ уже въ мiоценѣ, остановились въ своемъ развитiи и не дали ничего въ теченiе послѣдующей эпохи. Въ организмѣ всегда имѣются скрытыя возможности, готовыя проявляться въ любомъ направленiи, обѣщающемъ преимущество въ борьбѣ за существованiе, — такъ и здѣсь начинаютъ развиваться новые признаки, — въ данномъ случаѣ рога, которые, какъ Luxusmerkmal, появляются тогда, когда болѣе жизненные интересы организма, связанные съ строенiемъ его скелета, уже получили свое удовлетворенiе.

Такова общая картина, которую набрасываетъ Ковалевскiй; въ общихъ чертахъ она не отличается отъ той, которую мы рисуемъ себѣ сейчасъ, лишь съ той разницею, что въ настоящее время она можетъ быть возстановлена съ гораздо бо́льшими деталями, и пути развитiя отдѣльныхъ вѣтвей или пучковъ этихъ вѣтвей несравненно ближе намъ извѣстны, чѣмъ это могло быть достигнуто въ эпоху Ковалевскаго. Большiе успѣхи сдѣлало также сравнительное изученiе скелета конечности, но данный Ковавалевскимъ анализъ строенiя кисти и сейчасъ лежитъ въ основанiи нашего представленiя. Менѣе значенiя имѣютъ его изслѣдованiя зубного аппарата. Ковалевскiй впервые доказалъ, что древнѣйшiя копытныя имѣли низкую (брахиодонтную) коронку, и лишь постепенно у нѣкоторыхъ группъ развились зубы съ высокой (гипсодонтной) коронкой. Однако, пытаясь свести многообразiе строенiя коронки къ одному типу, он не далъ руководящей мысли для рѣшенiя зубной проблемы, какъ это было сдѣлано позднѣе американскими учеными; но, можно сказать, он подготовилъ для нея матерiалъ, давъ ясное и детальное описанiе зубного аппарата всѣхъ главнѣйшихъ группъ копытныхъ.

Нельзя не отмѣтить также, что, изслѣдуя строенiе зубного аппарата параллельно съ развитiемъ конечности, Ковалевскiй впервые указалъ на независимость этихъ процессовъ, и тѣмъ положилъ начало критикѣ традицiоннаго представленiя о постоянствѣ соотношенiй между различными органами.

Если мы познакомимся теперь ближе съ описательной частью работъ Ковалевскаго, то здѣсь прежде всего бросается въ глаза совершенно своеобразное ихъ построенiе: напрасно мы будемъ искать въ нихъ столь обычныхъ для палеонтологическихъ монографiй, исключительно заполняющихъ ихъ описанiй видовъ. Если виды даннаго рода упоминаются имъ, то лишь съ цѣлью очертить его объемъ, и все содержанiе работы сводится къ сравнительному анализу основного типа даннаго рода.

Къ виду въ палеонтологiи — при тѣхъ прiемахъ описанiя, какiе господствовали въ палеонтологическихъ работахъ до него (а въ значительной мѣрѣ и послѣ него), Ковалевскiй относится съ большимъ скептицизмомъ. Установленные на основанiи поверхностнаго сравненiя часто очень неполныхъ остатковъ, такiе виды, естественно, не могутъ итти въ параллель съ пониманiемъ вида въ современной зоологiи. Но и помимо недостатковъ самого метода, можно думать, что палеонтологъ вообще не въ состоянiи различить всѣ виды, въ дѣйствительности существовавшiе, — что на самомъ дѣлѣ ихъ должно было быть больше, чѣмъ позволяютъ это установить ископаемые остатки. Должен ли поэтому палеонтологъ отказаться отъ дробныхъ таксономическихъ дѣленiй? Современный палеонтологъ отвечаетъ на этотъ вопросъ отрицательно, но въ эпоху Ковалевскаго было несравненно болѣе плодотворнымъ, вмѣсто поверхностныхъ описанiй видовъ, направить все вниманiе на изученiе такихъ признаковъ ископаемыхъ остатковъ, которые служатъ для различенiя болѣе крупныхъ родовыхъ и подродовыхъ подраздѣленiй. Только такое изученiе могло въ то время дать болѣе ясное представленiе о палеонтологiи млекопитающихъ, тогда какъ безчисленные установленные виды оставляли насъ въ полной неизвѣстности о характерѣ и строенiи данной формы.

Выясненiю характера нѣсколькихъ основныхъ типовъ копытныхъ и посвящены всѣ работы Ковалевскаго.

Первая изъ нихъ — единственная работа по непарнокопытнымъ — даетъ описанiе анхитерiя. Путемъ детальнаго сравнительнаго изученiя устанавливается рядъ послѣдовательныхъ стадiй развитiя типа однокопытных; одну изъ этихъ стадiй и представляетъ анхитерiй, являющiйся типичной переходной формой, въ данномъ случаѣ, — между палеотерiемъ и гиппарiоном, ведущимъ, въ свою очередь, къ лошади.

Одновременно съ описанiемъ анхитерiя появляется работа o Hyopotamidae, которая дала поводъ намѣтить древнѣйшую исторiю парнокопытныхъ и построить упомянутую выше теорiю редукцiи кисти. Въ слѣдующемъ году выходитъ крупнѣйшая его монографiя — об антракотерiи, съ обширнымъ введенiемъ, представляющимъ "опыт естественной классификацiи ископаемыхъ копытных"; это — наиболѣе замѣчательная изъ всѣхъ работъ Ковалевскаго по обширности матерiала, которымъ онъ располагаетъ, и широтѣ и ясности обобщающей мысли. Наконецъ, послѣднiя двѣ его монографiи представляютъ описанiе двухъ "кульминацiонныхъ типовъ", жившихъ на границѣ между палеогеномъ и неогеномъ, — именно, Entelodon, какъ примѣръ кульминацiи неадаптивной группы, и Gе1осus, какъ примѣръ кульминацiи адаптивной группы: "Entelodon есть послѣднiй представитель вымирающаго типа, роль котораго сыграна навсегда; Gе1осus, напротив того, — первое появленiе вполнѣ приспособленнаго организма, которому предстоитъ великая будущность".

Здѣсь нѣтъ возможности останавливаться подробно на содержанiи этихъ работъ, но нельзя не привести для характеристики прiемовъ его работы слѣдующiй разсказъ изъ предисловiя къ монографiи объ Еntе1оdon. Кости скелета этой формы больше четверти вѣка лежали въ коллекцiяхъ, но никто не заботился объ изученiи ихъ, такъ какъ по зубамъ была давно извѣстна принадлежность ея къ сем. свиней; поэтому никто не сомнѣвался въ апрiорномъ заключенiи о строенiи ея скелета и конечности, которая должна была быть, какъ у современныхъ свиней, четырехпалой. Съ такою увѣренностью приступалъ къ изученiю ея скелета и Ковалевскiй. Но, пытаясь реставрировать кисть, он не могъ построить ее четырехпалой, тогда какъ кости укладывались вполнѣ хорошо, если онъ строилъ ее двупалой; съ другой стороны, казалось нелѣпостью предположить, что предокъ современной четырехпалой формы могъ обладать только двумя пальцами — это являлось совершенно несовмѣстимымъ съ теорiей эволюцiи. Изученiе богатыхъ матерiаловъ привело, однако, къ такому решенiю этого вопроса, которое явилось лишь новымъ подтвержденiемъ справедливости эволюцiонной теорiи: Entelodon оказался конечной формой боковой инадаптивной вѣтви свиней, весьма рано достигшей "кульминацiоннаго развитiя“ двупалой стадiи, и быстро вымершей.

Значенiе работъ Ковалевскаго неоднократно характеризовалось въ научной литературѣ. Самъ Дарвинъ, знавшiй В. О. Ковалевскаго лично, высоко цѣнилъ его труды; указанiя на крупныя его заслуги мы находимъ также у другихъ эамѣчательныхъ его современников, какъ знаменитый французскiй палеонтологъ Годри. Самый выдающiйся изъ современныхъ американскихъ палеонтологовъ, Осборнъ, такъ характеризуетъ значенiе Ковалевскаго для палеонтологiи млекопитающихъ: "его труды отмели всю сухую традицiонную науку объ ископаемыхъ Европы“. И если его главныя обобщенiя (о строенiи зубного аппарата), его главнѣйшiя филогенетическiя построенiя были поколеблены послѣ изученiя колоссальнаго американскаго матерiала, — то его методъ изслѣдованiя стоитъ прочно. Между тѣмъ "для успѣха науки самое важное — правильный методъ: лучше пусть будутъ ложные результаты, полученные правильнымъ путемъ, чѣмъ правильное заключенiе, добытое случайно ложнымъ методомъ". Поэтому "когда начинающiй спрашиваетъ меня, какъ заниматься палеонтологiей, я не нахожу ничего лучшаго, какъ указать ему на Опытъ естественной классификацiи копытныхъ, устарѣвшiй съ фактической стороны, но вполнѣ современный по тѣмъ прiемамъ, съ которыми авторъ его подходитъ къ ископаемой природѣ". "Такiя образцовыя произведенiя, подкрѣпленныя нашимъ собственнымъ опытомъ, поучаютъ насъ освобождаться отъ традицiонныхъ прiемовъ науки, а ничего не можетъ быть болѣе пагубнаго, какъ благоговенiе передъ идеями, пережившими свое значенiе".

Къ значенiю Ковалевскаго въ исторiи науки объ ископаемыхъ неоднократно возвращается въ своихъ работахъ вѣнскiй палеонтологъ Абель. Онъ называетъ Ковалевскаго "основателемъ современной палеонтологической науки, построенной на морфологической и филогенетической почвѣ“, — "въ работахъ котораго палеонтологiя позвоночныхъ изъ стадiи дилетантской Petrefactenkunde перешла въ состоянiе научной палеозоологiи". Но наиболѣе прочувствованныя строки посвящаетъ Ковалевскому бельгiйскiй палеонтологъ Долло: "ни одинъ палеонтологъ не воплощаетъ въ себѣ такъ совершенно новую эпоху нашей науки, какъ генiальный и несчастный Владимiръ Ковалевскiй, другъ безсмертнаго Дарвина". "На точныхъ анатомическихъ данныхъ онъ пытается возстановить исторiю развитiя группы копытныхъ“. "У него нѣтъ поэтому случайныхъ описанiй, такъ какъ въ каждой работѣ преслѣдуется опредѣленная цѣль“ — созданiе исторiи группы. "Никогда еще палеонтологъ не обнаруживалъ такого знанiя деталей строенiя, въ соединенiи съ широтою взгляда", — несмотря на то, что въ его время еще не было современныхъ колоссальныхъ матерiаловъ. "Его труды представляютъ настоящiй трактатъ о методѣ въ палеонтологiи, и каковы бы ни были успѣхи нашей науки въ будущемъ, произведенiя этого неподражаемаго изслѣдователя навсегда останутся классическими въ палеонтологiи".

Ho почему же въ такомъ случаѣ "его обобщенiя поколеблены“, почему перестроены созданныя имъ филогенетическiя группировки? Наконецъ, почему новѣйшiй историкъ палеонтологической науки ⁶) считаетъ школу, современную Ковалевскому, пройденной стадiей науки?. — Вспомнимъ, въ какомъ состоянiи засталъ Ковалевскiй палеонтологическую науку. Только что утвердившаяся эволюцiонная теорiя требовала отъ ископаемаго матерiала опредѣленныхъ отвѣтовъ, а почти вся палеонтологическая литература давала одни лишь названiя, за которыми не было никакого бiологическаго содержанiя. Работа, которая выпала на долю пiонеровъ новаго направленiя, чтобы дать положительные результаты, должна была по необходимости ограничиться сравнительнымъ морфологическимъ изученiемъ лишь болѣе крупныхъ систематическихъ единицъ, — т.-е. главнѣйшихъ типовъ каждой группы животныхъ. Отсюда—то отрицательное отношенiе Ковалевскаго къ "описанiю“ видовъ, которое мы отмѣтили выше, и направленiе всей его дѣятельности на точное изученiе строенiя родовыхъ формъ, на пониманiе ихъ строенiя въ зависимости отъ условiй ихъ существованiя, на уясненiе ихъ отношенiй къ другимъ такимъ же родамъ.

Ограничивалъ ли онъ этими рамками задачу палеонтологiи? Въ будущемъ онъ рисовалъ себѣ несравненно болѣе широкiя перспективы. "Развитiе совершалось.., пишетъ онъ,... не по одной нисходящей линiи отъ древняго типа къ современному, но, напротивъ того, каждый древнiй типъ разсыпался на нѣсколько линiй, продолжавшихъ существовать одновременно". "Под влiянiемъ борьбы за существованiе... нѣкоторыя изъ нихъ вымерли". И такимъ образомъ мы находимъ "цѣлую сѣтку линiй, повидимому, спутанныхъ между собою въ Гордiевъ узелъ; однако, такъ какъ строгая законность лежитъ въ основанiи всѣхъ этихъ линiй, то палеонтологiя и дастъ намъ мало-по-малу всѣ средства въ руки, чтобы распутать это только кажущееся сплетенiе и представить вмѣсто него ясную, повинующуюся строгимъ законамъ картину постепеннаго развитiя млекопитающихъ".

Но состоянiе современной ему науки не позволяло итти далѣе изученiя рода, далѣе установленiя морфологическаго типа, и потому по необходимости его филогенегическiе ряды были въ сущности морфологическими рядами. При всемъ этомъ его методъ широко открывалъ пути "слѣдующей стадiи“ палеонтологическаго изученiя. Ковалевскiй далъ генiальный набросокъ общихъ очертанiй колоссальной постройки, — и теперь, когда мы подошли къ ней несравненно ближе, когда намъ доступнѣе стали ея детали, даже отдѣльные, слагающiе ее кирпичи, — отъ наброска мы перешли къ созданiю болѣе подробнаго плана, но прiемы работы остались тѣ же.

Цѣлью современной палеонтологической работы является такое же детальное сравнительно-морфологическое изслѣдованiе, но только не крупныхъ систематическихъ единицъ, а наиболѣе дробныхъ подраздѣленiй — видовъ, варiэтетовъ, расъ; оно приводитъ насъ уже не къ морфологическимъ рядамъ, а къ дѣйствительнымъ филогенетическимъ отношенiямъ въ предѣлахъ отдѣльныхъ вѣтвей или вѣточекъ общаго древа. Въ этомъ отношенiи, сравнительно съ первыми попытками эпохи Ковалевскаго, современная палеонтологiя за истекшiя 30—40 лѣтъ сдѣлала колоссальные успѣхи — въ смыслѣ приближенiя къ фактическому построенiю филогенетическихъ отношенiй. Но нужно имѣть въ виду, что въ такихъ счастливыхъ условiях находятся очень немногiя группы, — потому ли, что онѣ располагаютъ особенно богатымъ матерiаломъ, или привлекли по какимъ-либо соображенiямъ особое вниманiе изслѣдователя, — тогда какъ другiя — и такихъ большинство — въ значительной мѣрѣ отстали въ смыслѣ обработки, и еще многiя группы, въ особенности среди безпозвоночныхъ, и посейчасъ ожидаютъ самаго общаго сравнительнаго освѣщенiя своихъ главнѣйшихъ типовъ. Можно ли поэтому считать школу Ковалевскаго пройденной стадiей науки?

Съ другой стороны, нельзя, какъ это иногда дѣлается, ставить Ковалевскому въ укоръ одностороннiе прiемы изслѣдованiя: попытки филогенетическихъ построенiй на основанiи функцiональныхъ приспособленiй одного какого-нибудь органа ⁷) врядъ ли можно связывать съ школой Ковалевскаго, который считалъ изученiе цѣльнаго скелета необходимымъ условiемъ пониманiя типа, который мастерскимъ анализомъ цѣльнаго скелета безстрашно разрушалъ традицiонныя представленiя, какъ это мы видѣли выше на примѣрѣ Entelodon. Наоборотъ, можно сказать, что методъ Ковалевскаго, на первыхъ порахъ давшiй неудачныя обобщенiя, несъ въ себѣ и залогъ исправленiя ихъ, — когда онъ былъ примѣненъ къ болѣе обширному, болѣе подготовленному обработкой матерiалу — въ рукахъ современныхъ палеонтологовъ.

При характеристикѣ оставленнаго Ковалевским научнаго наследства нельзя пройти мимо одного обстоятельства. Онъ былъ дарвинистомъ. Конечно, въ значительной мѣрѣ это объясняется эпохой; неоламаркизмъ, пользующiйся такимъ широкимъ успехомъ у палеонтологовъ, въ палеонтологической литературѣ появляется позднѣе, — но не окажется ли и здѣсь "методъ Ковалевскаго" болѣе жизнеспособнымъ? Чѣмъ ближе мы подходимъ къ фактическому содержанiю родословнаго дерева, тѣмъ отчетливѣе воспроизводятъ детали его строенiя ту картину, которую теоретически рисовалъ себѣ Ковалевскiй: развитiе каждой группы совершается въ видѣ пучка многочисленныхъ первичныхъ вѣтвей, стремящихся использовать всѣ возможности, предоставляемыя имъ ихъ типомъ, тогда какъ далѣе изъ этихъ вѣтвей лишь очень немногiя, наиболѣе изъ всѣхъ приспособленныя, переходятъ въ позднейшiя эпохи.