"Природа", №8-9, 1922 год, стр. 120-144
Созыв Конференции по вопросу об изучении производительных сил России. В конце марта намечается созыв Конференции по вопросу об изучении естественных сил страны, которая состоится при Госплане и имеет целью впервые в истории русской науки учесть огромную исследовательскую работу, ведущуюся в стране над изучением ее природных богатетв, и направить ее согласованно и планомерно по тому пути, который диктуется хозяйственными потребностями страны. Для подготовительных работ Комитетом Науки назначено Организационное Бюро в Москве и отделение его в Петрограде. Председателем Бюро состоит проф. И. Г. Александров (Госплан) его заместителем и председателем Петроградского Отделения акад. А. Е. Ферсман (Акад. Наук).
Все области знания, имеющие то или иное отношение к исследованию рессурсов страны будут освещены на Конференции. Организационное Бюро образовало 14 секций для выяснения роли и задач каждой области знания и для намечения тех мероприятий какие необходимы для нормальной работы исследовательских учреждений и лиц. В виду многообразия и сложности вопросов, связанных с научным строительством, все секции сосредоточили свое внимание только на основных вопросах, которые в настоящее время сформулированы в виде конкретных пунктов; по всем пунктам подготовляются доклады, имеющие быть заслушанными на Конференции.
Комитет Науки совершенно определенно поставил необходимость очень глубоко продуманного решения каждого вопроса в самых секциях и потому именно на подготовительные работы им было обращено особое внимание.
Среди общих вопросов Конференции поставлено прежде всего подведение экономического базиса под научно-исследовательскую работу с целью возможно широкого привлечения русской науки к разрешению наиболее важных проблем хозяйственного строительства; наравне с этим на указанной Конференции, посвященной вопросам практического характера огромное внимание будет уделено и самой чистой науке; этим сознательно подчеркивается, что в преуспеянии последней лежит залог успехов прикладного знания.
В секции геодезии, картографии и топографии мы сталкиваемся с основными вопросами организации планомерного картирования России и не трудно понять грандиозность этой задачи, если мы вспомним, что Россия занимает почти одну шестую всей суши. Не менее важны вопросы в секции недр, воды, атмосферы и почвы, в секции районирования и, наконец, в ряде секций, связанных с сельским хозяйством и сельско-хозяйственными промыслами. Учитывая огромное значение правильного использования недр с целью превращения сырых руд в наиболее высокие промышленные ценности, организована большая секция с отделениями по вопросам металлургии, горного дела и особенно того нового подхода к природным телам, которое вносится в их изучение применением методов физической химии. Наконец, широко охватывая естественные рессурсы страны, Конференция не могла обойти вниманием самого человека — творческое начало жизни и основной фактор, от которого зависит само понятие о производительных силах страны.
Человек впервые в широкой постановке конференции рассматривается как одно из природных богатств, как важнейшая природная сила, государственная забота о которой есть одно из условий прогресса страны.
Таковы в общих чертах основные темы Конференции; как уже было указано центр тяжести работ не в ней самой, а в том интересном и глубоко захватывающем подготовительном периоде, где сходятся и сталкиваются интересы разных дисциплин и выковывается та организация, без которой не может развиваться ни наука, ни страна. Продолжая и углубляя то дело, которое было начато и ведется Академией Наук в лице ее Комиссии по изучению производительных сил России (КЕПС), Конференция в тесном единении Наркомпроса и Госплана должна закрепить эти плодотворные идеи, укрепив начатые работы и слив отдельные течения в общее организационное исследование.
Деятельность Метеорологической Комиссии Русск. Географ. Общества в 1921 г. Несмотря на тяжелые условия деятельность Метеорологической Комиссии, всегда сохранявшей связь с вопросами сельско-хозяйственной метеорологии, была очень интенсивна. Всего было 15 заседаний. Из докладов, заслушанных на этих заседаниях, близкими к области сельско-хозяйственной метеорологии были: С. М. Толмачева. О диффузии и конвекции при испарении; Н. Н. Калитина. Некоторые новые данные о величине солнечной радиации и солнечной постоянной; Б. П. Орлова. О влажности и температуре почвы по наблюдениям Репетекской песчаной станции Р. Г. О.; Его-же. О температуре песка по наблюдениям Репетекской песчаной станции Р. Г. О.; В. К. Гауэра. Об относительном весе срочных отсчетов температуры для характеристики вегетационных периодов; Е. И. Тихомирова. Современное положение метеорологического дела за границей; Б. И. Срезневского. О последних работах по метеорологии; В. Н. Сукичева. Об изменениях климата в послеледниковую эпоху на северо-востоке России; С. И. Савинова. Приближенное вычисление солнечной энергии; П. Н. Тверского. Ультрафиолетовая радиация по наблюдениям в Павловске.
Подробные протоколы всех 15 заседаний напечатаны в только что вышедшем выпуске Метеорологического Вестника за 1922 г. I—IV.
Об одном интересном атмосферном явлении. 5 мая, около 7½ час. по-полудни (по поясному времени) я, возвращаясь из под Тамбова с огородных работ, был свидетелем любопытного атмосферного явления. Из юго юго-восточной точки горизонта (значит в стороне, приблизительно противоположной заходящему солнцу) расходились лучеобразно беловатые и розоватые полосы, число и отчетливость которых довольно быстро менялись. Полосы были очень длинные, и та из них, которая была перпендикулярна к горизонту, проходила через зенит и отчетливо соединялась с краем грозовой тучи, которая в это время занимала всю северо-западную часть небосклона. Присматриваясь к этому явлению, я заметил, что все полосы медленно передвигаются (вращаются) с запада на восток (для наблюдателя — против часовой стрелки). Все явление продолжалось минут 15—20, причем полосы все больше розовели и теряли отчетливость. Beсь день 5 мая был ясный, жаркий и безоблачный, и только перед вечером собралась упомянутая грозовая туча. С юго-запада дул сильный ветер.
Преподаватель физики Вл. Васильев.
6 мая, 1922 г.
г. Тамбов.
Д-р П. П. Подъяпольский, статья которого "Два слова о возвратном и сыпном тифе" была помещена в № 3—4 "Природы" за 1921, просит на основании новых точных данных внести следующие поправки в сообщенные им сведения:
1-я работа Г. Н. Минха: "Прививаемость крови возвратно-горячечных больных". Московский Врачебн. Вестник, 1874, № 1. 9 сентября.
2-я работа: "Носители тифозной заразы", Летопись Врачевания (еженед. газета Хирург. Общества в Москве) за 1878 г., № 6, 2 февраля.
3-й документ: Открытое письмо редактору о сыпном тифе в газету "Врач" за 1892 г., № 3, стр. 63.
Памяти И. И. Косоногова. 22(9) марта 1922 года внезапно скончался в Киеве профессор-физик бывшего Киевского университета Иосиф Иосифович Косоногов. Смерть неожиданно прервала его исключительно напряженную деятельность, протекавшую среди тяжких условий современной жизни. Его ученики, сотрудники и все те, кто близко стоял к нему, видели в нем столько душевной бодрости и активной энергии, что не хотели верить тому, что так внезапно оборвалась эта бодрая и сильная жизнь.
И. И. К., по происхождению донской казак, родился 31 марта (ст. ст.) 1866 года в станице Каменской области Войска Донского (ныне г. Каменск). И. И. К. также, как и его отец, происходил из исконной казачьей семьи. Дед его был рядовой казак, едва ли даже грамотный, но дал отцу И. И. кой-какое образование, позволив ему окончить так называемое "окружное училище", соответствующее старому типу городских училищ средней России. Пo окончании училища, отец И. И. долго служил на родине в ст. Каменской в разных должностях по гражданскому управлению и последние 18 лет жизни был членом дворянской опеки. Редкая энергия, твердость характера и исключительная честность приобрели отцу И. И. К. уважение местного общества и моральный авторитет среди знавших его. Эти же моральные качества служили высоким примером для его детей. Мать И. И. происходила из духовной, также казачьей, семьи, получила только начальное домашнее образование и отличалась редкой душевной чуткостью и мягкостью. Уже в детские годы И. И. К. пришлось узнать нужду. Так как отец И. И. К. по службе был в постоянных разъездах, проводя дома 1—2 дня в месяц, а старшие брат и сестра учились вне ст. Каменской, то И. И. К уже с 11 лет пришлось быть "старшим" после матери в доме и исполнять всякую домашнюю работу. С 11 лет И. И. К. имел уже уроки, получая сначала 3, потом 5 руб. в месяц за обучение 3 детей грамоте и арифметике. Этот период своей жизни И. И. считал самым важным. "Я привык к труду", говорит И. И. К., "привык не бояться никакой работы, на деле понял, что имеет право есть только тот, кто трудится, а в постоянном духовном общении с матерью получил все чистое и хорошее, что есть в моей душе. Мать пробудила в душе любовь и сострадание к людям и своей духовной чистотой так глубоко повлияла на мою душу, что до сих пор духовный образ матери, давно умершей, жив в моей памяти и от многого дурного и нечистого хранил он меня. Много дал мне и отец, как живой пример честности, твердости характера и настойчивости в работе. Одна его фраза, сказанная мне, когда мне было 13 лет, по поводу не совсем удачно сделанной мной детской повозочки: "никогда не делай в жизни ничего криво", — эта фраза и поныне звучит мне, как простой, глубокий и ясный жизненный принцип. Будуший духовный облик человека определяется на мой взгляд в детском возрасте влиянием окружающих. И если есть что хорошее и чистое в моей душе, то этим я обязан отцу и матери. Повторяю, самым важным в моей жизни я считаю детство до 14 лет, цока я жил в семье"...
Первые шаги в деле образования И. И. К. протекли дома. Он научился читать, писать и немного считать, толкаясь около брата и сестры, которые были уже в приходской школе. В 4 года он уже овладел чтением, а 6½ лет был отдан в приходское училище. По окончании его поступил в Каменскую прогимназию в 1876 году, оттуда в 1880 году — 14 лет перешел в Нежинскую (Чернигов. губ.) гимназию, где получил стипендию имени князя Безбородко (200 рублей в год). С 15-летнего возраста и до окончания университета И. И. К. жил исключительно стипендией и собственным трудом (уроками). "В гимназии жилось недурно, учение давалось легко, а в материальном отношении", говорит И. И К., "я был "богачем", прирабатывая к стипендии уроками до 100—150 рублей; я был в состоянии помогать отцу и матери. Самой большой радостью в эту пору было для меня послать матери деньги. Будучи в 8 кл., я посылал отцу мелкие суммы с просьбой отложить их для меня в университет"...
Окончив в 1884 году с золотой медалью Нежинскую гимназию, И. И. решил поступить в университет, куда его привлекала возможность изучения астрономии и физики. В августе 1884 года с накопленной им из своего заработка суммой 70 руб. в кармане, он отправился в Киев, где поступил в математическое отделение физико-математического факультета университета Св. Владимира. "Здесь я стал физиком", пишет И. И. К., "в чем не малую роль сыграла обаятельная личность моего учителя проф. М. П. Авенариуса, у которого я прослушал первую университетскую лекцию". Жизнь И. И. К во время его студенчества не была красна материально. Жил он исключительно уроками и временами испытывал крайние материальные затруднения. Последние два года студенчества жилось И. И. легче, благодаря лучшим урокам. Несмотря однако на материальную нужду, жилось и работалось хорошо: помогали молодость и вера в свои силы. С перваго же года пребывания в Киевском университете И. И. К. начал заниматься в физической лаборатории у проф. Авенариуса сначала в качестве практиканта, а потом перешел к самостоятельной научной работе, в результате чего появилось первое его исследование: "О расширении муравьиного метила до критической температуры" (см. Дневники IX Съезда русских естествоиспытателей и врачей). Эту работу И. И. К. следует отнести к решению той крупной научной задачи, которая была выполнена Киевскими физиками в период 1875—1887 гг. во главе с Авенариусом и при ближайшем участии его учеников: Зайончевского, Павлевского, Надеждина и др. в деле изучения критического состояния. По окончании университета в феврале 1889 года И. И. К. был оставлен ассистентом по кафедре физики у проф. Авенариуса. Вскоре И. И. К. проявил значительную собственную инициативу в деле устройства и улучшения лабораторной обстановки, путь, коего И. И. строго держался за все время работы в физической лаборатории Киевского университета и особенно во время заведывания ею.
В 1895 году И. И. выдержал испытание на звание магистра физики и с января 1896 года начал читать в у-те Св. Владимира лекции по математ. физике и физич. географии с метеорологией. С этого же времени принял в свое заведование кабинет физич. географии и метеорологич. обсерваторию Киевского у-та. В эти годы И. И. К. отдал свою умственную энергию электро-магнитным процессам в полном соответствии с теми основными задачами, которые поставила перед физиками-экспериментаторами интенсивно развивавшаяся теория электро-магнитных явлений. Комбинируя экспериментальное исследование с историко-критическим анализом добытых другими физиками результатов, И. И. К. выпустил в 1901 году в свет очень ценную монографию, которая послужила его магистерской диссертацией: "К вопросу о диэлектриках" (Обзор экспериментальных исследований диэлектриков в связи с учением об электрических колебаниях) (Киев, 1901. 8° VIII + 315). Известно, что 90 годы были эпохой широкого распространения того физического понимания электро-магнитных процессов, которое выработал Фаррадей, сделал понятным и убедительным Максуэлл, а несомненным Г. Герц. Трактаты по электричеству, а именно Poincare, Electricite et optique 1890, Bostrmann. "Vorlesungen uber Maxwell’s Theorie 1891, Heaviside, Lorentz, J. J. Thomson, Drude, Fopll, Cohn, Dubem и др., появившиеся в это десятилетие, отчетливо характеризуют это течение. Содержание монографии И И. К. и находится в тесной связи с этим научным течением. В этой книге с исчерпывающей полнотой собран, систематизован и критически освещен весь известный тогда материал, касающийся методов исследования диэлектрических коеффициентов. Кроме того книга содержит много материала относительно электрических колебаний. Последняя часть книги содержит указания на первые работы по электрической дисперсии и собственные исследования И. И. К. по этому вопросу, а именно: исследование электропреломления и дисперсии параффина, керосина, олеонафта, бензина, скипидара и др. жидкостей. За исследование "К вопросу о диэлектриках" И. И. К. получил премию имени проф. И. И. Рахманинова. В 1903 году И. И. К был избран профессором по кафедре физики при Киевском у-те и вступил в заведывание физической лабораторией у-та, которая находилась в продолжение 19 лет до самой смерти И. И. К. под его ведением и активным руководством. Начало девятисотых годов было посвящено И. И. исследованию явлений избирательного отражения и преломления света и систематизации и объяснению этих явлений при помощи гипотезы оптического резонанса, гипотезы, выдвинутой в некоторых вопросах физической оптики и другими исследователями. При изучении указанных явлений, И. И. обратил особое внимание на изучение микроструктуры поверхностного слоя и на исключительно электро магнитное толкование явлений поглощения и отражения. Исходя из теории оптического резонанса И. И. дал очень остроумное объяснение яркой поверхностной окраски крыльев бабочек. Полученные им результаты содержатся главным образом в его работе: "Оптический резонанс, как причина избирательного отражения и поглощения света" (Киев, 1903), послужившей его докторской диссертацией.
Физическая лаборатория Киевского у-та, перешедшая в 1903 году в ведение И. И., была очень бедна, как приборами и материальными средствами, так и работниками. Проф. Н. И. Шиллер, при своих значительных научных дарованиях, был исключительно физиком-теоретиком. Посему И. И. досталась трудная при тогдашних условиях задача усилить деятельность лаборатории, как в учебном, так и научном отношении, тем более, что время вступления И. И. в заведывание лабораторией совпало с началом неудачной японской войны. Это время И. И. посвящает составлению и изданию одного из наиболее распространенных его курсов "Основания физики", вышедшего в 1906 году первым изданием. В этот период деятельности И. И. под его руководством работает несколько лиц над явлениями избирательного отражения и поглощения, а именно: Бялобжесский, Зарубин, Артыневич, Каляндык. С 1906 г. значительное оживление в лаборатории. У И. И. появляются молодые и энергичные помощники: Зарубин, Каляндык, Гольдман. Расширяется физический практикум и значительно увеличивается число новых задач. Усиливается приток студентов, интересующихся физикой и занимающихся в лаборатории. Вводится регулярный физический коллоквиум, при деятельном участии И. И., его ближайших помощников и слушателей. В это же время И. И. принимает весьма деятельное участие в возрождении в Киеве Высших Женских Курсов и создании при них физической лаборатории. И. И. избирается первым деканом физико-математического отделения Курсов. С этого времени вплоть до закрытия Курсов в 1912 году И. И. заведывал физической лабораторией Женских Курсов и вел там преподавание в качестве профессора. В 1907 году И. И. начинает работать над изучением явлений электролиза при помощи ультрамикроскопа. Работы И. И. в этом направлении интересны, как попытка применить чисто физический метод исследования, позволяющий обнаружить множество интересных симптомов, сопровождающих прохождение электрического тока чрез электролит. Часть полученных им опытных результатов содержится в его работах: "Исследование электролиза при помощи ультрамикроскопа" (Киев, 1909), а также: "О влиянии магнитного поля на линии тока в электролитах" (Киев, 1911). Работа с ультрамикроскопом требовала большого, чисто физического напряжения: ее приходилось вести в совершенно темной комнате и пользоваться для освещения исследуемого объекта сильным пучком света от дугового фонаря, дававшего при сгорании углей в атмосфере азота ряд вредных газов, влияние вдыхания коих при длительной работе значительно отзывалось на наблюдателе. Это было причиной того, что исследования с ультрамикроскопом очень тяжело отразились на здоровьи И. И. Ему пришлось совершенно прервать работу и временно даже уехать на юг для лечения легких и укрепления пошатнувшегося здоровья.
В этот период 1906—12 г. физическая лаборатория значительно пополнилась приборами, частью выписанными, частью же — как целый ряд приборов для практических занятий — изготовленных в лаборатории. Значительно увеличилось число работающих. Ожила научная жизнь, и из лаборатории вышел целый ряд работ и сообщений, посвященных главным образом изучению явлений электропроводности. Личность И. И. обладала весьма ценным качеством привлекать доверие работающих, будить и усиливать в них интерес к занятиям. Благодаря этому в физической лаборатории под ближайшим руководством И. И. получил свою подготовку ряд молодых физиков, из коих многие ведут теперь самостоятельное преподавание в высшей школе, как в России, так и за ее пределами.
Когда в 1914 году вспыхнула война, и многочисленные киевские госпитали наполнились ранеными, И. И. принял деятельное участие в деле помощи раненым рентгеновским исследованием, принимая участие и всячески содействуя, как общей организации этого дела, так и лично работая в нескольких госпиталях вместе со своей женой К. М. Косоноговой. В это же время в связи с выдвинутыми войной военно-техническими задачами И. И. занимается постройкой аппаратов для фронта, предупреждающих о газовой атаке Эти работы столкнули И. И. с некоторыми, еще не выясненными вопросами и явлениями диффузии газов чрез пористые тела, и последние годы своей жизни И. И. посвятил изучению этих явлений. Изучая распространение газового потока чрез пористые тела и имеющее при этом место распределение давлений, он нашел черты значительного сходства и подобия между указанными явлениями и явлениями электрического тока. Полученные им результаты и соображения изложены им в работах: "О газодвижущей силе, возникающей при контакте разнородных пористых тел" (Иваново-Вознесенск, 1922), "О движении газов чрез пористые тела" (Автореферат. Киев, 1921), "Газо-электрические аналогии", "О контактной разнице давлений внутри пористых тел", "Об обратимости адиабатического расширения газа в пустоту" (последние три работы — в рукописи). Эти работы пришлось вести И. И. в крайне неблагоприятных условиях, созданных событиями последних лет, и почти полном отсутствии средств, необходимых для надлежащей постановки опытов. В 1921 году И. И принимает деятельное участие в работах гео-физической Комиссии при Украинской Академии Наук, выступая с целым рядом научных сообщений и, между прочим, вырабатывает проект создания в Киеве радиологической лаборатории. Незадолго до смерти И. И. был избран в члены Украинской Академии Наук. Кроме научных работ, И. И. частью издал в разное время, частью же приготовил к печати ряд пособий и курсов по физике: "Концетрический учебник физики", "Начальная физика", "Первые беседы по физике" и др.
В лице И. И. К. русская наука и школа потеряли не только блестящего лектора и научного работника, но и человека с широким, самостоятельным мышлением и с особой чуткостью как в отношении людей, так и в отношении новых идей и научных течений.
Киев, июль 1922.
И. Г. Лапинский.
Разговоры с Эйнштейном. Известный немецкий журналист Александр Моссковский повторяет роль гетевского Эккермана в XX столетии. Приведем несколько мест из его интересной книги, рисующей нам личность столь известного творца теории относительности, ныне отправившегося, по последним журнальным сведениям, в Японию прочитать ряд лекций на эту тему.
В высшей степени интересен взгляд Эйнштейна на наследственность научного дарования. Моссковский высказал в разговоре с ним мысль, что ему известна только одна династия научных величин в одной семье, а именно, десять математиков Бернулли, и лишь в редких случаях он в одной семье мог найти трех или четырех выдающихся людей. На это Эйнштейн самым решительным образом возразил: несомненно наследственность таланта встречается в очень многих случаях там, где мы ее вовсе не замечаем, так как между обнаруживающимся гением и скрытым гением различие лишь минимальное; скрытому гению, может быть, в какую-нибудь соответственную секунду недостает только повода, чтобы раскрыться со всей очевидностью, или же ему для проявления своего дарования недостает особой ситуации, нужной для того, благодаря чему он остается в тени, тогда как достаточно было бы лишь минимальное изменение событий, чтобы могли видимо обнаружиться его достижения. При этом Эйнштейн указал Моссковскому, что тот, по его мнению, совершенно ошибочно причисляет Александра Гумбольдта к гениям: "Я не отрицаю его колоссального знания и достойной удивления способности охватить все мироздание, напоминающей Гете, но я вспоминаю Гейне: "Если бы Бог сотворил весь мир, кроме деревьев и птиц, и сказал бы Гёте: "Милый Гете. Я предоставляю вам усовершенствовать недостающее", то тогда Гёте несомненно выполнил бы совершенно точно эту задачу, а именно, он создал бы зеленые деревья и птиц с перьями", такую задачу мог выполнить и Гумбольдт."
Моссковский, далее, указывает, что и по отношению к Леонардо да-Винчи, как к ученому и исследователю, Эйнштейн, не отрицая его принадлежности к пантеону великих, умерял его пыл.
Весьма тепло говорит Эйнштейн о Гельмгольтце. Он является для него по вcем своим достижениям величественной фигурой, которой обеспечены слава и бессмертие, но вместе с тем он не решается ставить его на одну доску с Ньютоном. При всей импозантности личности, поражающим многогранностью способностям Гельмгольтца, Эйнштейн не находит у него элементарной силы величайшего творения духа, он считает чрезвычайно неудобным сравнить его с Робертом Майером, так как здесь играет роль вопрос приоритета. Несомненно, что Гельмгольтц укрепил закон энергии, но, может бытьт он мог бы, по мнению Эйнштейна, сильнее подчеркнуть сделанное на пять лет раньше открытие Гельбронского врача; впрочем, Эйнштейн прибавляет, что неизменяемость сумм энергий при механическом процессе была уже известна Гюйгенсу. Роберт Майер был один раз в жизни гениальным. Гельмгольтц в течение всей своей жизни двигался ассимптотически к линии гениальности, никогда не достигая ее вполне. Ему недостает величия увлекающей личности исследователя, и поэтому он не причисляет его к самым великим не только в прошлом, но и в настоящем, каковыми являются, например, Hendrik Anton Lorentz в Лейдене, Макс Планк, Нильс Бор.
Весьма любопытны педагогические взгляды Эйнштейна. Моссковский затронул в разговоре с ним вопрос о желательности реформы преподавания в смысле большего приспособления к способностям каждого ученика, особенно резко подчеркивая, что можно плохо знать латынь, немного помнить по истории, но, все-таки, знать, о чем идет речь, тогда как неспособный к математике может абсолютно не понимать даже смысла вопросов. Эйнштейн на это возразил, что такая индивидуализация в некоторых школах во Франции и Дании уже проводится, но он видит корень зла в другом: не столь важно выпытать то, чего ученик не знает, как узнать то, что он знает, и что, если ученики плохо знают свои предметы, то в большинстве случаев в этом виновато не отсутствие у них способностей, а учитель, который, может быть, в большинстве случаев и хорошо знает предмет своей лекции, но не умеет его преподносить слушателям в заинтересовывающей их форме. Учитель должен уметь заинтересовать и вызвать резонанс в душе ученика, возбудить в нем любознательность, если же "магистр" излучает тоску, то, конечно, результат может быть исключительно отрицательным.
Высшую степень удовлетворения и счастья Эйнштейн испытывает, по его словам, при созерцании великих произведений искусства и, главным образом, при чтении поэзии. В разговоре с Моссковским Эйнштейн определенно подчеркивает, что наибольший интерес в настоящее время среди писателей для него представляет Достоевский. Моссковский вспоминает, что он даже это имя выговаривает с повышенным ударением "Мне", говорит он, "Достоевский дает больше, чем любой научный работник, например, Гаусс".
Книга Моссковского в настоящее время переведена на русский язык и издана союзом работников просвещения.
Из новейшей географической литературы. Английский географический журнал (The Geographical Journal), издаваемый Королевским Географическим Обществом в Лондоне, дает в своих первых шести книжках за 1922 г. (январь—июнь) ряд интересных статей по разным вопросам географии. Журнал уделяет много внимания экспедиции на гору Эверест, с возвращением которой в декабре 1921 г. начался ряд докладов, лекций, выставок и т. д. не только в Лондоне, но и во многих больших городах Англии. Привезенные зоологические и ботанические коллекции изучаются и распределяются по музеям; ботанические сады в Кью и Эдинбурге уже приступили к проращиванию семян и культивированию новых видов высокогорных растений; Лондонский Альпийский Клуб устроил в январе текущего года выставку фотографий и негативов, привезенных экспедицией. А так как конечная цель экспедиции — вершина Эвереста — не была достигнута, то Лондонское Географическое Общество немедленно же приступило к организации новой экспедиции, члены которой должны были собраться в долине Чумби в Тибете уже в марте нынешнего года для нового подъема на Эверест. Такое исключительное внимание английского общества к подъему на высочайшую гору мира заставляет и нас подробно познакомиться с задачами экспедиции, условиями ее работы и достигнутыми ею результатами.
Экспедиция поставила себе целью подробное топографическое обследование местности, окружающей Эверест, составление карты ее, затем изучение всех возможных путей, ведущих к подножию горы и, наконец, подъем на ее вершину. Глава экспедиции, г. Howard-Bury, привлек к участию в ней, как специалистов в области альпинизма, опытных в организации технической стороны подъемов, так и научных специалистов, топографов, натуралистов, геологов, которыми и была выполнена научная задача экспедиции. Члены экспедиции были снабжены всеми необходимыми приборами, аппаратами и инструментами; на месте уже был подобран кадр выносливых носильщиков, приглашены два переводчика; для более тяжелого груза экспедиция имела в своем распоряжении вьючных животных. Сборным пунктом был выбран город Дарджиллинг, вблизи границы Сиккима, куда доходит железная дорога из Калькутты; отсюда 18 мая 1921 г. и выступила экспедиция, направившись через знойный и влажный Сикким к границе Тибета. Горная тропинка вела через густой тропический лес, то извиваясь по крутым подъемам, то спускаясь во влажные долины. Заросли древовидных папоротников, множество разнообразных орхидей, густая стена вьющихся растений сопровождали путешественников вплоть до зоны рододендронов и альпийских лугов, которые в эту пору года были в периоде цветения. На высоте 14.390 фут. экспедиция достигла перевала и границы Тибета. С политической границей совпадала и граница климатическая, и за перевалом экспедицию встретила ясная погода, сменившая непрерывные дожди, типичные для Сиккима. Дальше путь шел по долине р. Чумби, одной из плодороднейших местностей Тибета, где густые сосновые леса, оживляемые рододендроном, белой Spiraea, Clematis, зарослями роз и ирисов, сменяются возделанными полями ячменя, пшеницы, картофеля, плодовыми садами и живописными деревушками жителей. Повернув из долины Чумби на запад, экспедиция шла вдоль северного склона Гималаев все время по ряду речных долин, по более или менее населенной местности, расположенной на высоте 15.000—17.000 фут над уровнем моря. Эта непривычная для европейцев высота места давала себя чувствовать настолько, что почти все члены экспедиции испытывали сильное недомогание: один из них — Mr. Rаеburn, должен был вернуться обратно, a Dr. Kellas, член Альпийского Клуба, не перенес перемены климата и в первых числах июня скончался от сердечной слабости. Похоронив своего товарища в Kampa Dzong, путешественники вступили в долину реки Уачи, куда до них не проникал ни один европеец. Карты местности не было, приходилось руководиться очень сбивчивыми и неточными указаниями туземцев и подвигаться вперед, все время работая над съемкой местности. Постепенно стали открываться все более широкие панорамы Гималаев с видом на Эверест, поднимающийся на тысячи футов выше всех точек хребта. В отчете экспедиции об этой части пути мы встречаем описания отдельных монастырей, укрепленных поселений, торговых центров и т. п.
Наконец, месяц спустя после выхода из Дарджилдинга путешественники дошли до большого селения Tingri, расположенного на с. с. з. от Эвереста, в расстоянии около 40 миль от него, на невысоком холме среди обширной равнины, откуда предположено было начать разведочные экскурсии для подходов к подножию Эвереста. Решено было не терять времени, и 28 июня отправилась из Tingri на юг первая разведочная партия для выяснения степени доступности Эвереста с с. з. Вслед за нею были предприняты экспедиции и в других направлениях, причем весьма трудно было ориентироваться в сложной горной местности, не располагая точными картами и без сколько-нибудь толковых указаний местных жителей. Наконец, после целых месяцев утомительных разведок, решено было избрать подход к Эвересту с востока вдоль долины реки Kharta Chu. Здесь, на высоте 17.000 ф. была устроена "передовая база" со складом провианта и топлива и несколько выше ее (20.000 ф.) еще одна, расположенная на плоской террасе между двумя ледниками. Сюда были доставлены значительные запасы топлива и провианта и здесь участники экспедиции провели все начало сентября в ожидании ясной погоды, которая позволила бы начать самое восхождение. План восхождения заключался в следующем.
Идя вверх по течению реки Kharta Chu экспедиция достигала ледника, питающего реку, и продолжая путь вверх по леднику, поднималась до высокогорного ущелья (Lhakpa La), заполненного снегом, расположенного на высоте 22.500 ф. Отсюда открывался единственный доступный путь к Эвересту и отчетливо рисовалась самая форма горы. Эверест представляет собою трехграннуго пирамиду, ребра которой направлены на с. в., на з. с. з. и на юг. Южное ребро связывает вершину Эвереста с другой вершиной Lhotse (28.000 ф. выс.), и потому недоступно для подъема. Два других ребра так круты в нижних частях, что также не могут служить путем на вершину. Грани пирамиды тоже настолько круты, что не могло быть и речи о непосредственном подъеме по ним. Оставался только один возможный способ, и он заключался в следующем. У подножия северной грани пирамиды на высоте 23.000 ф. расположено такое же снежное поле (Chang La), как и Lhakpa La, отделенное от последнего верхней частью Rongbuck’cкoгo ледника. Вот к этому-то второму снежному полю и стремились исследователи, чтобы отсюда подняться через северную грань Эвереста на его с. в. ребро, а по нему взобраться на самую вершину горы. План подъема был разработан в деталях, отобраны были самые выносливые носильщики, часть запасов и палаток была доставлена на Lhakpa La. Весь июль и август были дождливы, а на больших высотах непрерывно шел снег. В начале сентября ожидалась перемена муссона и наступление ясной и солнечной погоды, необходимой для экспедиции. Все начало сентября было ненастно и только около 17 наступило прояснение. 22 сентября члены экспеции двинулись с "передовой базы" по направлению к Lhakpa La, куда и добрались в тот же день. Люди обнаружили крайнюю степень утомления от долгого пребывания на такой значительной высоте, жаловались на тяжелую головную боль; душевная бодрость и энергия гасли постепенно вместе с физическими силами. Погода была ясная, но сильнейший с.-з. ветер бушевал на этих высотах; ночь, проведенная в палатках, была тяжелой и не принесла отдыха обессиленным людям. На следующий день, однако, трое из членов экспедиции и три носильщика пошли дальше и благополучно достигли второго снежного поля, расположенного к северу от вершины Эвереста на высоте 23.000 фут. Буря продолжала бушевать, склон Эвереста и с.-в. ребро, по которым предстояло продвигаться вверх, были покрыты крутящимися облаками снега, носильщики были совершенно обессилены, да и сами участники экспедиции начинали терять бодрость духа. Две ночи провели они здесь на Chang La, но ветер не утихал. Ждать дольше — значило сокращать пищевое довольство людей, а на экспедицию в Lhakpa La за подкреплением не хватало сил. Немедленно двинуться вверх, не взирая на бушевавшую бурю, казалось безумием. Решено было удовлетвориться достигнутыми результатами, т. е. уверенностью, что вершина Эвереста с этого пункта безусловно достижима, и повернуть обратно. 25 сентября путники начали спускаться по леднику к Lhakpa La, а оттуда дальше вниз к своей базе на реке Kharta-Chu. 25 октября экспедиция вернулась в Дарджиллинг после 5 месяцев пребывания и тяжелых переходах в высокогорной зоне.
В результате оказались изученными пути, ведущие к Эвересту, произведена съемка и составлена карта местности (4 мили в 1 дм.) площадью около 13.000 кв. миль, а также составлена и геологическая карта всего пройденного района. Ближайшие окрестности Эвереста были изображены на карте помощью фотографической съемки.
Интересно отметить, что июньский № журнала извещает уже о вышедшей новой книге, посвященной экспедиции 1), составленной главою ее, г. Howard Bury в сотрудничестве с другими участниками ее; книга дает подробное описание (356 стр.) всего путешествия, богато иллюстрирована и снабжена новыми картами работы экспедиции (The Geographical Journal. January, February, March, June. "The Mount Everest Expedition" и "Geological Results of the Mount Everest Expedition").
В конце 1919 г. и начале 1920 г. F. W. Н. Migeod совершил экспедицию через экваториальную область Африки, начавши ее в Либрвилле (французское Конго) и закончив в Момбаза (Брит. Вост. Африка). Он сообщает некоторые детали относительно климатических особенностей этой зоны, идущие в разрез с закономерным распределением зенитных дождей в экваториальной Африке. Бассейн Конго, являющийся ярким примером страны с континентальными дождями, обусловленными не близостью океана, а влажностью суши, не обнаруживает, однако, по данным Migeod’a, той правильности в распределении дождей, которая сопровождает переход солнца из южного полушария в северное и обратно. Свои сведения о сухих и влажных периодах года Migeod собирал в местностях, расположенных в непосредственной близости к экватору, и пришел к выводу, что во всей западной части экваториальной зоны Африки характерное для южного полушария распределение дождливых и сухих периодов переходит через экватор и в северное полушарие, доходя местами до 2° с. ш. Вблизи озера Виктории этот перевес климатических явлений южной тропической зоны над северной сглаживается, а дальше на восток наблюдается как раз обратное явление, а именно переход через экватор на юг характерных особенностей климата северной части тропической зоны.
Причину вышеописанного явления для западной части области Migeod пытается объяснить более продолжительным пребыванием солнца в северном полушарии, чем в южном, а также преобладанием моря над сушей в южном полушарии. Что же касается восточной части экваториальной Африки и вторжения северного влияния на юг от экватора, то причиной этому, по мнению Migeod’a, может служить уклонение южной границы Сахары на юго-восток и влияние на климат восточной части экваториальной Африки возникающих в Сахаре местных ветров. (The Geographical Journal. January 1922. "Notes on the Seasons in Equatorial Africa". P. W. H. Migeod).
Летом 1921 г. была организована Норвежская научная экспедиция на Новую Землю с целью геологического, зоологического и ботанического обследования этих островов. Руководитель экспедиции проф. геологии Христианийского Университета Olaf Holtedahl начал свою работу с пролива Маточкин Шар, в который он вошел на небольшом моторном судне Blaafyell с запада в начале июля и к 20 июля дошел до его восточного конца, после чего вернулся в западным берегам Новой Земли. Экспедиция пересекла северный остров Новой Земли от губы Машигина до фиорда Циволки на востоке, прочем выяснилось, что геологическое строение острова здесь то же, что и в районе Маточкина Шара, а именно, здесь были обнаружены кварциты, сланцеватые глины и доломиты, причем в последних найдены плохо сохранившиеся остатки ископаемых девонского возраста. Заполненное ледником понижение в рельефе, по которому шла экспедиция Holtedahl’а расположено под прямым углом к общему направлению острова в этой широте, и является образцом преобладающих на Новой Земле поперечных долин. Положение этих долин определенно намечено многочисленными фиордами в южной части северного острова. Самый пролив Маточкин Шар есть, не что иное, как такая поперечная долина, затопленная морем.
Предыдущие экспедиции, пересекшие северный остров Новой Земли, относятся к 1908 г. и к 1912—13 г. Первая была совершена русским полярным путешественником Русановым и итальянцем Кандиотти от Крестовой губы до губы Розмыслова, а вторая — Павловым и Визе от полуострова Панкратьева в направлении на юго-восток к берегам Карского моря (The Geographical Journal. May 1922, "А Crossing of Novaya Zemlya" Olaf Holtedahl).
В январском № английского географического журнала (The Geographical Journal) мы находим отчет М. W. Hilton-Simpson’a о его наблюдениях над жизнью берберов юго-восточного Алжира, их нравов и обычаев, искусств и ремесл. Свою статью он озаглавил так: "Влияние географической среды на население массива Aures в Алжире" (The Influence of its geography on the people of the Aures massif, Algeria). Указанный район Алжира выбран был им для изучения потому, что он самой природой изолирован от окружающей местности, вследствие чего жители этого массива сохранили во всей чистоте такие черты быта, которые в других, более доступных частях Алжира, уже давно исчезли; здесь автор встретил собранными воедино такие пережитки старины, которые обычно приходится встречать разбросанными в разных этнографических примерах.
Массив Aures ограничен с севера рядом горных хребтов, около 7.000 фут. высотой, вершины которых большую часть года покрыты снегом. Южную границу массива составляют голые утесы, спускающиеся к Сахаре, малодоступные со стороны пустыни, потому что единственными путями, ведущими внутрь нагорья через эту естественную границу, являются долины горных речек, прорывающихся через южный край массива и исчезающих в песках пустыни. Большинство их течет в глубоких ущельях с отвесными краями, и все эти проходы оказываются легко защитимыми от всякого вторжения с юга. На востоке границу массива составляет хребет Jebel-Shershar, а на западе также трудно проходимый скалистый уступ массива, вдоль западного края которого проходит теперь железная дорога на Бискру. Кроме того, массив Aures разбит внутри на ряд изолированных долин, отграниченных одна от другой высокими хребтами, и дающих образцы самых резких и неожиданных контрастов природы.
Hilton-Simpson, подолгу живший среди берберов племени Shawiya, населяющих массив Aures, останавливается прежде всего на их материальной культуре и начинает обзор ее с описания жилища. В равнинах, лежащих к югу от массива, для построек употребляются высушенные на солнце необожженные кирпичи, материалом для которых служит глина, смешанная с соломой. Внутри массива этот материал нигде не употребляется, а берберы строят свои дома из камня. Правда, в южной части массива, особенно в новых постройках, можно встретить необожженный кирпич, как строительный материал, но это служит только подтверждением общего положения, так как иллюстрирует постепенное проникновение чужой культуры внутрь страны по долинам рек.
Интересно, что внутри массива можно проследить постепенное развитие или эволюцию жилища из естественной пещеры в скале в многоэтажную каменную постройку. Берберы-пастухи, принужденные проводить некоторое время года со своими стадами за пределами своих селений, укрываются от ненастья и ветров в случайных пещерах, куда переселяется иногда и вся семья, если такое пребывание почему-нибудь затятивается. Случается, что перед входом в пещеру наваливаются кучи хвороста, являющиеся прообразом будущей стены, а иногда воздвигается и настоящая каменная стена, закрывающая вход в пещеру. Если такое естественное убежище оказывается недостаточно просторным и неудобным в своей задней части, оно искусственно расширяется, стенам придается желаемое направление и расположение, и вся пещера принимает более правильную форму. Естественными остаются, в таком случае, только пол и потолок. В дальнейшем, для увеличения площади жилища, передняя стенка относится вперед, и верхняя ее часть соединяется со сводом пещеры помощью искусственного земляного потолка, покоящегося на горизонтальных балках из можжевельника и решетках, сплетенных из ветвей. Отсюда уже один шаг к настоящей каменной прямоугольной постройке с плоской кровлей, стоящей обособленно. Из одноэтажной постройка развивается затем в многоэтажную совершенно естественно, потому что к этому жителей вынуждает возрастающая численность населения при очень ограниченной площади, удобной для постройки домов. В самом деле, в целях самозащиты берберы выбирают для своих жилищ мало доступные крутые склоны гор обычно в таком месте, где сходятся две долины, и куда добраться можно только по одной какой-нибудь тропинке. О таких жилищах-крепостях упоминается еще у Саллюстия в описаниях укреплений Югурты. В таком месте часто случается, что кровля одного дома служит как бы террассой для другого, расположенного выше, и естественно превращается в пол новой постройки, воздвигаемой над нею. Такими же многоэтажными являются и их хлебные амбары, которые также устраиваются на трудно доступных вершинах и кручах.
Переходя далее к описанию искусственного орошения полей берберами, автор указывает, что для регулирования количества воды, отводимой на каждый участок, вернее — для определения времени, на которое вода из главного оросительного канала пускается в данный боковой канал, — ими употребляются примитивные "водяные часы". Устройство их следующее: небольшой металлический сосуд с очень маленьким отверстием в центре дна осторожно ставится на поверхность воды в другом бо́льшем сосуде; благодаря тому, что вода постепенно входит через отверстие, сосуд медленно погружается в воду, и тот промежуток времени, который на это потребен, и принимается за единицу времени (равную, приблизительно, 15 минутам).
Примитивные плуги, которыми shawiya обрабатывают свои поля, представляют собою ничто иное, как доисторическую мотыгу с приделанной к ней рукояткой. Поле разрыхляется или силами самого земледельца или с помощью двух мулов, если употребляется плуг, бо́льший по размерам. Таким же пережитком старины являются и те способы, которыми туземцы выжимают оливковое масло. Плоды маслины разбрасываются на площадке утрамбованной земли и предварительно раздавливаются с помощью тяжелого камня, который перекатывается по ним ногами работника. Дальнейшее выжимание масла производится с помощью пресса, состоящего из двух плоских каменных плит, причем масло стекает по желобкам, выдолбленным в нижней плите, а давление на верхнюю плиту производится тяжестью тела работницы, которая, переступая с ноги на ногу, нажимает на плиту. Так же примитивны и другие орудия производства: вертикальный ткацкий станок, на котором женщины shawiya очень искусно изготовляют всевозможные ткани, ковры и пр., чрезвычайно прост — он даже не имеет челнока; встречаются у них и несколько более совершенные горизонтальные станки, причем роль челнока исполняет простая палочка, на которую наматывается нить. В горшечном производстве они не употребляют гончарного круга, всю посуду изготовляют руками, высушивают на солнце и обжигают не в печах, а на грудах камней, покрывая посуду сухим хворостом, который поджигают. Местами посуда глазируется смолой можжевельника, которая накладывается на нее, пока она еще не остыла после обжига; местами ее украшают своеобразными орнаментами из красной глины, обнаруживающими несомненное сходство с древне-египетскими религиозными знаками. Автор наблюдал среди shawiya некоторые празднества и обряды, которые также имеют своим источником древне-египетские празднования в честь богини Нейт, и сохранение которых до наших дней должно быть объяснено, по мнению автора, географической изолированностью массива. Весенний праздник у shawiya обнаруживает большое сходство с описанным еще Геродотом весенним же празднеством в честь богини Нейт: те же эмблемы пробуждающейся жизни в виде веток с раскрывающимися почками, которыми украшают себя участвующие в празднике, то же сжигание костров, такие же пляски и игры с участием женщин и девушек, как и те, что происходили в Египте 24 столетия тому назад.
Всем этим пережиткам глубокой старины грозит, однако, большая опасность, и они легко могут исчезнуть бесследно в связи с прокладыванием французами новых дорог через массив и распространяющимся за последнее время среди туземцев обыкновением покидать на время свои родные горы для поездок на заработки во Францию.
Prof. L. Tarassevitch. Les epidemies en Russie depuis 1914. Geneve, 1922.
Весьма любопытные сведения по статистике и географическому распространению эпидемий в России за годы войны и революции. За 20-летний довоенный промежуток среднее годовое количество заболеваний сыпным тифом составляло 82½ тыс. на всю Россию, в 1916 году их уже было 155 тыс., за время с 1 окт. 1919 по 1 окт. 1920 г. по весьма неполным оффициальным данным — 3.175 тыс. Общее количество заболеваний за два года, с 1 окт. 1918 по 1 окт. 1920 г., проф. Тарасевич исчисляет между 25 и 30 миллионами (для всей территории Р.С.Ф.С.Р.). В Евр. России главный очаг заболеваний приходится на центральные земледельческие губернии, особенно на Тамбовскую губ. и соседние. В Тамбовской губ. за время с 1918 по 1921 г. переболело сыпным тифом от четверти до половины (смотря по месту) всего населения. Чрезвычайно пострадали Сибирь и Сев. Кавказ — в связи с военными действиями сравнительно менее затронут был Туркестан. Смертность от сыпного тифа составляла 7—14% всего числа заболевших. Замечательно, что среди евреев смертность была вдвое меньше, чем среди русских, среди русских военнопленных в Германии меньше, чем среди германцев, заражавшихся от русских.
В книгоиздательстве "Задруга" вышла 2 изданием в значительно расширенном и измененном виде книжка С. Г. Григорьева "Крыша мира" (Памир), с 17 рис.
Несколько ранее тем же издательством выпущены популярные очерки по геологии В. Г. Хименкова под заглавием "Настоящее, прошедшее и будущее земли".
В. Колкунов, проф. Дальнейшее исследование над засухоустойчивостью (предварительное сообщение) — Наука на Украине. Апрель 1922 г., стр. 3—15, с двумя фигурами и 12 цифровыми таблицами в тексте.
Исследования автора показали, что такие засухоустойчивые растения как просо, сорго, кукуруза и пр. отличаются от таких незасухоустойчивых растений, как пшеница, рожь, овес и пр. малой величиной своих устьиц (и вообще клеток), причем величина устьиц первых растений приблизительно вдвое меньше, чем величина устьиц пшеницы, ржи, овса и пр. Далее было установлено, что различные сорта в пределах одного и того же вида отличаются друг от друга также по величине устьиц 2). Автор приходит к заключению, что, по мере увеличения длины устьиц, увеличивается величина транспирационного коэффициента, т. е. увеличивается расход воды на единицу сухого вещества. Вместе с тем падает как урожай соломы, так и урожай зерна, последнего в несравненно большей степени, чем первого.
Далее автор пытался выяснить, не существует ли колебаний в величине устьиц у различных индивидуумов одного и того же сорта, и убедившись, что таковые колебания существуют, и выделив как несколько мелкоклетных, так и крупноклетных "чистых линий", он пришел к заключению, что величина клеток передается по наследству. Опыты с такими "чистыми линиями" показали автору, что более мелкоклетная линия дала в условиях малой влажности почвы бо́льший урожай. Но вместе с тем оказалось, что абсолютно за весь вегетационный период засухоустойчивая линия испарила больше, чем незасухоустойчивая.
Однако исследования на некоторых опытных станциях как бы показали, что между величиной клеток и урожайностью ясной зависимости не существует, а работа самого автора над целым рядом сортов кукурузы с различной длиной вегетационного периода привела его к противоположному выводу, что, чем мелкоклетнее сорт, тем меньший дает он урожай, что совершенно противоречило данным, полученным Колкуновым при изучении различных пшениц.
Задумываясь над этим противоречием, автор остановился на необходимости выяснить зависимость процесса разложения углекислоты листом растения от величины устьиц в условиях различной влажности. Опираясь на две основных теоремы: 1) Brown and Escomb’a, что диффузия газов через продырявленные мелкими отверстиями перепонки пропорциональна не площади отверстий, а линейной величине их диаметров, и 2) Sachs’a, что разложение углекислоты зеленым листом идет нормально только до тех пор, пока в тканях листа имеется достаточное количество воды; если же это количество воды падает ниже известного предела, то процесс разложения углекислоты или ослабевает, или вовсе прекращается, автор приходит к выводу, что разложение углекислоты при достаточном количестве воды в листе будет подчиняться законности, установленной Brown and Escomb’ом, т. е. оно будет пропорционально линейной величине устьиц. Но так дело будет обстоять только до тех пор, пока в тканях листа будет находиться достаточное количество воды. Если же количество воды упадет ниже известного предела, то, согласно теореме Sachs’a, энергия разложения углекислоты начнет ослабевать. Очевидно, что энергия разложения углекислоты начнет ослабевать прежде всего у растений, обладающих наиболее крупными устьицами, так как такие растения, по исследованиям Колкунова, испаряют сильнее всего и, следовательно, первые начнут страдать от недостатка влаги. Изображая зависимость разложения углекислоты от линейной величины устьиц и влажности графически, Колкунов получает ряд кривых, объясняющих некоторые на первый взгляд непонятные факты в области растениеводства. Так, схемой этой может быть объяснено, по мнению автора, почему западные, вообще более крупноклетные сорта, могут давать у нас более высокие урожаи, чем сорта местные, во влажные годы, и, наоборот, — дают обычно меньшие урожаи, чем сорта местные, в сухие годы. Эта же схема объясняет, почему более крупноклетные расы кукурузы обычно дают большие урожаи, чем расы мелкоклетвые. Далее этой же схемой, по мнению Колкунова, объясняется, почему, при совершенно различной величине клеток, могут получаться одинаковые урожаи, т. е. факт, заставивший некоторые станции признать, что между величиной устьиц и урожайностью будто бы нет соотношения.
Сознавая важное значение выведенной им чисто дедуктивным путем схемы, Колкунов пытался проверить ее экспериментально, причем опыты его поставлены были впервые в 1916 г. в его лаборатории в Киевском Политехническом Институте и на этот раз не с двумя только линиями одного и того же сорта, а с бо́льшим числом. "После некоторых поисков", говорит автор, "мне удалось подобрать четыре линии пшеницы-белотурки из материала, собранного для меня на Безенчукской Опытной станции В. Е. Шерстюком". Эти линии дали автору в руки ту гамму растений различной ксерофильности, в которой он нуждался. Проверка константности этих линий с точки зрении величины устьиц в течение годов 1914, 1915, 1916, 1917 и 1921 дала положительные результаты, как видно из таблицы 5-й. Опыты с этими четырьмя линиями пшеницы-белотурки велись в почвенных культурах при различных условиях влажности. Таблица 6-я дает результаты первых опытов при 60% от полной влагоемкости почвы в течение годов 1915, 1916 и 1917, произведенных различными наблюдателями (студентами-практикантами). Из таблицы 6-й видно, что урожаи одной и той же линии в различные годы были различными, несмотря на полную однородность опытов. По мнению Колкунова на урожайность оказали влияние уменьшения относительной влажности воздуха в различные годы. 1915 год был сухим и жарким; следовательно, относительная влажность должна была быть низкой. 1916 год был годом влажным, а 1917 — годом сухим. В связи с этим и урожайность исследованных четырех линий пшеницы была ниже в 1915 и 1917 годах и выше во влажный 1916 год. Значение понижения относительной влажности воздуха сводится, конечно к повышению испарения, что может вызвать нарушение водяного баланса в листе и подавление процесса разложения углекислоты. Далее и таблицы 6-й видно, что урожаи различных линий в один и тот же год, т. е. при одинаковых условиях влажности, различны.
Полученная дедуктивным путем схема зависимости накопления сухого вещества от величины устьиц в различных условиях влажности проверена была опытами 1917 года, результаты которых представлены табл. 7-й. Автор задался целью поставить изученные им четыре линии в такие условия влажности, чтобы в первом случае наибольший урожай дала бы наиболее крупноклетная линия, а наименьший — наиболее мелкоклетная, и чтобы во втором случае наиболее крупноклетная линия дала бы наименьший урожай, а наиболее мелкоклетная — наибольший урожай. Первого, очевидно, можно было бы достигнуть, выращивая изучаемые линии при большой влажности почвы (75%); второго - выращивая те же линии в условиях малой влажности почвы (30%). Таблица 7-я показывает, что заранее намеченные автором результаты были опытным путем вполне достигнуты. Некоторые добавочные опыты, результаты которых сведены в таблицах 8-й и 9-й, подтверждают предыдущие заключения и "таким образом", говорит автор на стр. 11 своей работы, "все приведенные данные говорят за то, что для каждого комплекса климатических условий существует оптимум величины устьиц, причем в условиях большей влажности лучше развиваются крупноклетные расы, а в условиях малой влажности — расы мелкоклетные".
Существование такого оптимума величины клеток установлено автором и для сахарной свекловицы.
Во время опытов последних лет Колкунов снова столкнулся с странным на первый взгляд и ранее наблюдавшимся им фактом, что более мелкоклетные линии испаряли за весь вегетационный период воды абсолютно больше, чем линии крупноклетные. Анализируя на этот раз эти факты (см. табл. 11 и 12) и изучая ход испарения изученных линий по периодам, автор дает такое объяснение этому явлению: "Вначале воды в почве, благодаря слабому развитию растений, достаточно, и в это время № 132 и № 155 испаряют больше линии № 73. Но затем, по мере развития растений, воды для покрытия потерь, благодаря испарению, становится уже недостаточно и прежде всего этот недостаток начинает чувствовать самая крупноклетная линия № 132, а затем и линия № 156. Под влиянием же недостатка воды в листе начинает понижаться энергия разложения углекислоты сначала у линии № 132, а затем у линии № 155. Линия же № 73, благодаря меньшей величине испарения на единицу площади, не испытывает нарушения водного баланса и продолжает, благодаря этому, все время ассимилировать нормально. Вследствие всего сказанного, линии 132 и 155 образуют за весь день меньшее количество сухого вещества, чем линия № 73. При повторении линия № 132 отстает изо дня в день в образовании зеленой массы от линии № 155, а эта последняя — от линии № 73, а вместе с тем эти линии отстают от линии № 73 и по абсолютному количеству испаряемой воды".
Таким образом, по исследованиям Колкунова, для выработки засухоустойчивых рас весьма важно выяснение водного баланса в листе растения. Баланс же этот можно выразить таким образом:
| Водный баланс = | испарению листа |
| подачу воды стеблем |
т. е. водный баланс есть оношение расхода воды листьями к подаче воды через стебель, и, как всякое отношение, и это отношение может быть изменено в благоприятную для нас сторону или понижением числителя, или повышением знаменателя. Поэтому теоретически мыслимо существование двух типов засухоустойчивых растений (кроме, конечно, суккулентов). Наши культурные злаки относятся, главным образом, к первому типу, стремящемуся поддержать свой водный баланс понижением величины испарения. Примером растений второго типа, поддерживающих свой водный баланс усиленной подачей воды из глубоких слоев почвы, является люцерна. "Возможен", говорит Колкунов, "конечно, и третий случай, когда растение с одной стороны обладает слабым испарением, а с другой — хорошо водопроводимым стеблем с глубоко идущими корнями. Возможно, что этот третий случай олицетворяется в кукурузе".
Основываясь на всем вышесказанном, автор сосредоточил свое внимание при выработке засухоустойчивых рас злаков, свекловицы и некоторых других растений на отборе форм с пониженной величиной испарения. Работая в этом направлении, он первоначально полагал, что при отборе засухоустойчивых рас достаточно отбирать наиболее мелкоклетные экземпляры и затем уже, отобравши и размноживши таковые, решать, какая линия является наиболее урожайной. Но когда последующие исследования его показали, что наиболее мелкоклетные и, следовательно, наиболее засухоустойчивые расы не всегда являются и наиболее урожайными, и когда выяснилось, что это обусловливается тем, что для данного комплекса климатических условий существует известный оптимум величины клеток, то автору пришлось изменить приемы отбора. В настоящее время Колкунов путем дальнейших опытных изысканий проверяет пригодность нового своего метода отбора засухоустойчивых рас, который вкратце состоит в следующем: первоначально отбираются растения с возможно более широкой листовой пластинкой. Далее обращается внимание на некоторые внешние признаки, указывающие на то, как данное растение выносит засуху. Признаками, что данное растение страдает от недостатка воды в листе, он считает появление в жаркую и сухую погоду голубоватого налета на листьях и свертывание листьев, и растения эти бракуются. В будущем, думает автор, придется принимать во внимание еще окраску листьев более темную или светлую. Затем уже производятся исследования анатомические, и растения размножаются и изучаются сначала в питомниках, затем в поле общим порядком.
"Но для меня ясно", заканчивает свою в высшей степени интересную статью проф. Колкунов, что по отношению к некоторым растениям, например, к пшенице, работая путем отбора, нельзя создать таких рас, которые по своей засухоустойчивости сравнялись бы с кукурузой, сорго, просом и пр. Поэтому здесь надо попробовать применить скрещивание, пытаясь взять гены, обусловливающие малую величину клеток у диких и малокультурных форм, и гены, обуславливающие большую ширину пластинки, у форм высококультурных".
В этом направлении и ведется дальнейшая работа авторами его лаборатории.
Новый научный журнал на Украине. С февраля 1922 г. в Харькове выходит новый научный журнал под заглавием: "Наука на Украине". Издание Народного Комиссариата Просвещения; орган Научного Комитета Укрглавпрофобра.
Журнал этот является до известной степени подражанием нашего журнала "Наука и ее работники". Приведем для сравнения программы обоих журналов:
"Наука и ее работники":
I. Статьи.
II. Деятельность научных учреждений Петрограда и Москвы.
III. Из научной жизни провинции.
IV. Научная хроника и библиография.
VI. Дом ученых.
VII. Personalia.
VIII. Почтовый ящик.
"Наука на Украине":
I. Статьи.
II. Из деятельности научных учреждений на Украине.
III. Из научной жизни в России.
IV. Из научной жизни за границей.
V. Научная хроника и библиография.
VI. Оффициальный материал по Научному Комитету (декреты, положения и пр.).
VII. Из деятельности Всеукраинского Комитета содействия ученым.
VIII. Personalia.
Редактором харьковского журнала состоит проф. С. Ю. Семковский. До сих пор вышли: № 1 — февраль, 142 стр. и № 2 — апрель, 176 стр. Форматы 1 и 2 №№ различны. Первый номер носит характер по преимуществу научно-информационный. Второй номер — научно-исследовательский. "Насущная потребность в органе, где могли бы печататься научно-исследовательские работы, побуждает нас с настоящего номера изменить характер журнала, приблизив его к типу Ученых Записок, с сохранением, однако, научно-информационного отдела", говорится в предисловии ко 2 номеру журнала от имени редакции. Вместе с тем редакция обещает, что отныне "Наука на Украине" будет выходить регулярно каждый месяц книжками около 10 печатных листов.
В 1 номере журнала 5 статей, из которых более общий интерес имеют статьи проф. Семковского — Задачи научно-исследовательских кафедр; проф. Бернштейна — Математические проблемы современной биологии и проф. Пиленко — Научная жизнь в России. Второй № журнала заключает 14 статей, из них более общего характера следующие: проф. Семковский — Национальная проблема, проф. Веретенников — К построению понятия об историческом факте; проф. Фомин — Современное мировое хозяйство и его проблемы; проф. Данилевский — Жизненная энергия и ее нервные регуляторы; проф. Кобалевский — Методы изучения административного права советских республик, и некоторые другие. Должно отметить, что иногда весьма заманчивые по заглавию статьи, по содержанию своему не всегда удовлетворяют вдумчивого и объективного читателя. Статьи, как и весь журнал, печатаются на русском языке, но изредка прорываются и статьи на украинском языке, как, напр., статья акад. Багалiй — Всеукраiнська Академiя Наук i ii наукови праця (№ 1, стр. 21—28) или проф. Яната — Асканiя-Нова (№ 2, стр. 124—126), и некоторые другие.
В обоих вышедших №№ сообщаются сведения о деятельности Всеукраинского Комитета Содействия Ученым, с такими, пожалуй, уже и излишними в научном журнале подробностями, что "в Харькове из различных организаций в массовое распределение поступило: 1195 пар обуви, 600 арш. сукна, 50 рубах, 50 кальсон, 8200 арш. гринзбот, 2901 арш. нанбука, 2800 арш. мелюскина, 520 перчаток, 60 варежек, 600 шапок, 1200 катушек ниток, 45 костюмов, 60 пар валенок, 1100 посуды, 599 крышек, 16½ дюжин носков" (!!), и с распределением материала этого по 2 таблицам, занимающим целую страницу текста.
Из отдела Personalia укажем на сообщение редакции (в № 1) о смерти 25 декабря 1921 г. в Полтаве Владимира Галактионовича Короленко и обещание редакции в ближайшем № журнала "Наука на Украине" дать ряд статей, посвященных памяти этого крупного писателя-художника. Далее, в 1 № напечатан некролог молодого египтолога А. Л. Коценовского, скончавшегося в 1919 г. на одной из глухих станций жел. дороги по пути из Харькова в Одессу, куда он возвращался после защиты своей магистерской диссертации под заглавием "Тексты пирамид".
Во 2 № журнала напечатан на украинском языке некролог академика Хв. К. Вовка (Федора Кондратьевича Волкова), известного украинского антрополога и этнографа, проф. Петербургского Университета, избранного в 1917 г. членом Украинской Академии Наук. По дороге в Киев, на свою родину и в родную ему Академию Наук, в 1918 году на ст. Гомель, Федор Кондратьевич, не доехав до места новой своей почетной работы, скончался от трудности железнодорожного пути, будучи не в состоянии по своему здоровью и старческим годам, перенести это для него дальнее путешествие. Хв. К. Вовк родился на Украине в 1847 году и образование свое закончил в Киевском Университете.
М. Егоров, проф. "Условия применения и действия фосфатов на черноземе". — "Наука на Украине". Апрель, 1922, стр. 53—68, с несколькими цифровыми таблицами в тексте.
Работа эта произведена в отделе агрохимии Харьковской Опытной сельско-хозяйственной станции. В жизни растения фосфорной кислоте принадлежит выдающаяся роль. Самые важные процессы в жизни клетки связаны с фосфорной кислотой. Широкораспространенным является взгляд, что само растение активно по отношению к труднорастворимым фосфатам и в этом отношении наметились три группы культурных растений:
I гр. с наивысшей и сравнительно высокой способностью использовать фосфорную кислоту фосфорита; это — горчица, гречиха.
II гр. с значительно более низкой способностью — горох, ячмень, яровая рожь, свекла, картофель, овес и вика.
III гр. с слабой способностью — просо, лен, клевер.
Автор изучал роль фосфатов на черноземе и пришел к следующим выводам:
1) Богатые P2O5 черноземные почвы сплошь и рядом проявляют повышенное требование на фосфорнокислые удобрения.
2) Объясняется это очевидно тем, что их P2O5 находится в формах, недоступных растению.
3) Весьма вероятно, что ⅓ часть почвенной P2O5 принадлежит органической форме, а ⅔ — минеральной.
4) Минеральная P2O5 почвы главным образом связана с известью и весьма вероятной формой соединения будет гидроксапатит.
5) Доступность P2O5 почвы растению, повидимому, стоит в связи с восприятием растением извести: чем больше воспринимает растение извести, тем больше воспринимает оно и P2O5.
6) Таким образом, как в почве, так и вне ее наблюдается тесная взаимосвязь фосфорной кислоты и извести. Во многих случаях известь является фактором, понижающим подвижность фосфорной кислоты, уменьшающим доступность ее растениям.
7) Наиболее подвижной и активной формой извести в почве является углекислая. Ею в значительной степени обусловливается подвижность, вернее неподвижность P2O5 в почве.
8) Процесс вытеснения поглощенной извести из почвы в лаборатории, посредством растворов солей, аналогичен протекающему в природе процессу деградации почв, и, в конечном счете, оподзоливанию их.
9) В отношении P2O5 почв сельско-хозяйственная задача сводится к отысканию путей усиления подвижности ее, без сопровождающих ее в природе вредных явлений оподзоливания.
Экскурсионное дело. Научно-педагогический журнал Экскурсионной Секции Сектора Социального Воспитания Петроградского Отдела Народного Образования под редакцией проф. И. И. Полянского и академика В. М. Шимкевича.
Петербург. Государственное издательство. 1921. № 1 — 136 стр. и № 2—3 — 256 стр.
Содержание этого интересного журнала, поскольку дело касается естественно-исторических экскурсий сводится к следующему: "И. И. Полянский. Опыт новой организации экскурсионного дела в школах. Экскурсионная Секция и экскурсионные станции"; "М. Э. Янишевский. Река Поповка, как ключ к изучению геологического строения окрестностей Петрограда"; "Н. И. Свитальский. Залегание горных пород в окрестностях Павловска и нарушения в нем"; "В. С. Доктуровский. Экскурсия на торфяное болото. Шуваловский торфяник"; "И. И. Полянский. Школьные опыты со снегом (в связи с экскурсиями)"; "К. М. Дерюгин. Петергофская экскурсионная станция"; "П. И. Броунов. Метеорологические наблюдения во время экскурсий"; "И. И. Полянский. Почва, как предмет школьного естественно-исторического изучения (в лаборатории и на экскурсиях)"; "А. А. Еленкин. Лишайники, как объект педагогики и научного исследования".
"Ближе к природе!". Биологическая станция юных натуралистов имени К. А. Тимирязева (1918—1919 гг.). Издание Отдела Народного Образования М. С. Р. К. и Кр. Д. 1921 г. Выпуск I, 72 стр. и выпуск II, 93 стр.
В статье Б. В. Всесвятского, являющегося душою этого единственного в своем роде учреждения, "Год работы на Биологической станции Юных Любителей Природы в Сокольниках" обрисовываются задачи Станции. Стать ближе к природе, приблизиться к ней, как к источнику не только радости и довольства, но и познания, ибо она является источником самой жизни.
Главный материал обоих выпусков состоит из докладов о деятельности различных кружков (ботаников, птичников, энтомологов, водолюбов), дневников и описаний жизни станций, составленных детьми 11—13 лет и рисующих жизнь станции. К сожалению отсутствует сводка руководителей, широко освещающая работу этого интересного учреждения.
"Сибирская природа". Под этим названием Западно-Сибирский Отдел Русского Географического Общества в Омске начал в 1922 г. выпускать "популярный журнал, посвященный вопросам естествознания" под редакцией редакционного коллектива из Баранова В. И., Горшенина, К. П., проф. Драверта, П. Л., Шимаева, Н. Е., проф. Круссера, Г. В., проф. Лаврова, С. Д. и Семенова, В. С. За год намечено выпустить 4 книжки, из которых 2 уже вышли в свет. В этих последних большое место уделено описанию научных путешествий в малоизученные районы Сибири и географическим характеристикам местностей по ту сторону Урала.
В общем оба выпуска составлены живо и интересно. Нельзя не приветствовать появления этого органа, который, конечно, сумеет прекрасно отзываться на разнообразные интересы сибирского читателя, жизнь которого часто так близко соприкасается с могучей и своеобразной сибирской природой.
Научное издательство КЕПС (Комиссии по изучению естественных производительных сил России) выпустило в 1922 г. (с 1 января по 1 декабря) следующие новые книги:
№ 35. М. М. Пригоровский. Огнеупорные глины Центральной России (57 стр., 1 карта).
№ 42. Сборник "Карабугаз и его промышленное значение" (171 стр., 3 карты).
№ 37. В. М. Тимофеев — Мраморы Олонецкого края (92 стр. 24 рис., 3 карты на мелов. бумаге).
№ 39. Н. П. Яхонтов. Кислотоупорные материалы (64 стр., 3 рис., 1 карта).
№ 43. Сборник. "Лес, его изучение и использование" (168 стр.).
№ 45. В. Л. Комаров. Краткий очерк растительности Сибири (1 карта).
М. П. Сомов. Рыбоводство (70 стр.).
И. С. Шулов. Прядильные растения в России (24 стр.).
Ф. Ю. Левинсон-Лоссинг. Платина (20 стр., 18 рис.),
а также совместно с издательством "М. и С. Собашниковых":
Р. Э. Регель. Хлеба в России (56 стр., 6 диаграмм).
М. Е. Ткаченко. Леса в России (35 стр., 1 карта).
А. Е. Ферсман. Драгоценные и цветные камни России и т. I (420 стр., 24 рис., 4 табл. на мел. бумаге) .
А. Д. Брейтерман. Медная промышленность России и мировой рынок ч. I (138 стр.).
А. А. Булавкина. Астраханский край. Растительность (18 стр., 1 карта).
Известия Института Физико-Химического Анализа, т. II, вып. 1 (218 стр., 93 рис., 2 табл. на мелов. бумаге).
Известия Бюро по Евгенике № 1 (114 стр.).
А. Е. Ферсман и Н. И. Влодавец. Петергофская гранильная фабрика в ее прошлом, настоящем и будущем (художественное издание, 92 стр., 40 рис.).
Б. А. Линденер. Работы Российской Академии Наук в области исследования природных богатств России (90 стр.).
1) Mount Everest: The Reconnaissance, 1921. — Lieut.-Colonel Howard-Bury, D. S. O., and other Members of the Mount Everest Expedition. London: Edward Arnold and Co. 1922. Pp. X and 356. Maps and Illustrations. 25 s. het. (стр. 132.)
2) В подлиннике приведены числовые данные, доказывающие выводы автора в ряде таблиц. (стр. 136.)