"Природа", №10-12, 1925 год, стр. 61-72
Читателям "Природы" известно 1) уже о том, что, начиная с 1924 г., Монгольская комиссия, образованная при Совнаркоме СССР, отправляет ряд экспедиций для всестороннего изучения Монголии, ее почв, горных богатств, археологических памятников, народнаго эпоса и пр. И в прежнее время русские исследователи положили не мало труда и внесли много нового в деле изучения этой далекой и дикой страны. Достаточно назвать Пржевальского, Потанина, Певцова, Грум-Гржимайло и других, имена которых известны каждому образованному русскому читателю. Но несмотря на это в Монголии осталось еще много мест, для которых не только нет хотя бы неполных маршрутных данных, но которые не посещены учеными специалистами и представляют из себя настоящую "terra incognita".
Пополнить один из таких пробелов и ставил себе задачей геолого-минералогический отряд Монгольской экспедиции, организованный Всесоюзной Академией Наук из числа своих сотрудников, с которым автору настоящего очерка удалось посетить эту страну.
Деятельное участие в снаряжении экспедиции принимал Монгольский Ученый Комитет в Урге, который ассигновал деньги на приобретение средств передвижения и принял на себя расходы отряда по производству геолого-минералогических исследований. Необходимо несколько остановиться на работе этого молодого учреждения, которое ведет большую культурную работу в Монголии, начиная со времени провозглашения автономии этой страны в 1911 г. Правда, в период завоевания Монголии китайцами в 1919—1921 г.г. и последующих беспокойных годов, в связи с гражданской войной в северной части Монголии, культурная деятельность Ученого Комитета была прервана, и многие ценные коллекции его сильно пострадали, но тем не менее работа, проделанная сотрудниками Ученого Комитета во главе с В. И. Лисовским, дает много ценного материала для лиц, посвятивших себя изучению этой страны. Одной из наиболее важных работ Ученого Комитета является составление им топографической карты Северной Монголии, на основании многолетних съемок отдельных партий, ежегодно снаряжавшихся Ученым Комитетом. Недостаток работников в Комитете и отсутствие точно определенных астрономических пунктов не позволяют свести планшетные съемки в карту 10-верстного или 20-верстного масштаба. Эта сводка сделана лишь частично для окрестности Урги и северо-восточной части Монголии в 5-верстном масштабе; однако, и в таком полусыром виде карта Ученого Комитета является незаменимой при работах в Монголии. Многочисленные партии Ученого Комитета собрали и продолжают собирать сведения о памятниках старины, могилах, керексурах, древних развалинах, "каменных бабах" и прочих археологических древностях, в большом количестве разбросанных в степях Монголии и помнящих времена Чингис-хана.
Этими указаниями на места древних могильников уже воспользовалась экспедиция П. К. Козлова, добывшая из курганов Сюдзуктэ ценные археологические памятники, которые считаются в среде специалистов замечательными униками.
В Ученом Комитете собрана значительная библиотека из книг как общего содержания, так и специально касающихся Монголии, — доступная для всех желающих. Закончено оборудование музея с отделами: зоологическим, ботаническим и геологическим. Особая комната отведена под книгохранилище, где собраны на полках завернутые в шелковые ткани монгольские книги, и среди них единственно сохранившийся экземпляр древнейшей монгольской энциклопедии "Данджур" в 250 томах, долго считавшийся потерянным и найденный летом 1925 года, благодаря неутомимой энергии председателя Ученого Комитета Джамьян Гуна.
Работа в Ученом Комитете заметно отличается от медлительного темпа работ других монгольских учреждений, идет энергично, и этот культурный уголок, заброшенный в далекой Урге, становится отправным пунктом для каждого русского исследователя, намеревающегося работать в районе северо-восточной Монголии.
Здесь же, как отмечено было выше, велись последние приготовления для поездки геолого-минералогического отряда, и, совместно с сотрудниками Ученого Комитета, обсуждались планы изучения естественных богатств этой пустынной страны. Монголия мало исследована, ее естественные богатства совершенно не изучены, и о горных разработках здесь почти ничего неизвестно. Кое-какие отрывочные данные попадаются в работах путешественников, которые в стремлении к географическим открытиям проникали далеко в пустыни внутренней Монголии, и на ряду с этим оставались в стороне те области северной Монголии, которые сейчас должны наиболее интересовать как самих монголов, так и русских ученых. Это — районы, прилегающие с юга к русской границе и занятые горными хребтами, которые являются отрогами мощных цепей Алтая, Саян и Забайкальских гор, на ископаемых богатствах которых развивалась и продолжает расти горная промышленность Советской Сибири.
За последние годы рядом экспедиций, организованных Геологическим Музеем Академии Наук, было положено начало подробному геологическому изучению северо-западной Монголии в районе Кобдосского округа и в Урянхайском крае. Помимо чисто научного интереса этих работ, которые позволили установить геологическую близость этой части Монголии с прилегающими горными районами Сибири, было найдено несколько месторождений каменного угля и других полезных ископаемых, и таким образом подтвердилось, что неимение у нас данных о горных богатствах Монголии зависит не от отсутствия их, а вследствие малой изученности геологии этой страны.
Так же мало сведений о геологии и полезных ископаемых имели мы и для северо-восточной части Монголии, лежащей к востоку от меридиана Кяхта-Урга и заключенной между русской границей на севере и течением р. Керулена на юге.
При взгляде на карту северной Монголии хотя бы 100-верстного масштаба, нетрудно, однако, видеть, что в орографическом и топографическом отношении северо-восточная Монголия неотделима от русского Забайкалья: Селенга, Чикой, Менза, Онон берут свое начало в Монголии и с высот Кентейского хребта и его отрогов несут свои воды в Байкал и Шилку.
Высоты Кентейского хребта в Монголии являются в сущности продолжением Яблонового хребта в Забайкалье, точно также, как восточнее расположенные горы Эрэн-Дабана связываются в одно целое с хребтами Даурскими и Нерчинским. Монгольские горы, высокие и труднопроходимые у русской границы, по направлению к Ю и ЮВ постепенно понижаются и незаметно переходят на берегах Керулена в холмистую степь, а далее к югу и в равнину Гоби. Таким образом, северо-восточная часть Монголии в очерченных выше границах представляет из себя переходную область от горной страны Селенгинской Даурии к пустынному ландшафту Гобийского пенеплена. Она сейчас невольно привлекает к себе внимание, так как вполне естественно искать здесь продолжение тех полос, богатых цветными камнями и рудными жилами, которые определяют практический интерес Борщовочного кряжа, хребта Адун-Чолона и Нерчинских гор.
Исходя из этих теоретических предпосылок, основываясь на отрывочных данных М. А. Усова и проф. А. М. Позднеева, а также на минералогических сборах разведочной поездки В. И. Крыжановского в 1924 году, в Урге был окончательно составлен следующий план работ отряда: Минералогическая партия, в составе Е. Е. Костылевой и Н. М. Прокопенко, направилась в район гранитных массивов р. Горихо, Барун-Баина и Дзун-Баина в 70 вер. к СВ от Урги для исследования пегматитовых жил и выяснения условий нахождения здесь топазов. Второй отряд поставил своей задачей ознакомление с геологическим строением района на 350 верст к востоку от Урги, посещение пегматитовых жил массива Баин-Улана на берегах р. Керулена и свинцового месторождения в местности Тугулгутуй-нуру.
Ввиду различного рода непредвиденных задержек, работы могли начаться лишь в начале августа и продолжались до половины сентября. Август и сентябрь являются наиболее благоприятными месяцами для работы в южных предгорьях Кентейского хребта, куда входили намеченные отрядом места для работ. Холодные ночи, иногда с заморозками, не мешают работе, так как днем стоит обычно солнечная погода, и жаркий день вполне вознаграждает за неудобства ночевки в холодном майхане 2). В июле месяце часто выпадают дожди, и тогда горные реки становятся многоводными и представляют значительные затруднения при переправах, так как на всю Монголию имеется лишь 10 мостов, из них 8 приходится на Ургу и ее окрестности. Понятно, что при этих условиях, переправа через реки производится почти исключительно бродом, и потому состояние рек часто определяет успех или неудачу задуманной поездки. Минувшим летом геологической партии пришлось испытать на себе все неудобства, связанные с поднятием воды в реках. Работая к востоку от р. Керулена, партия при возвращении в Ургу должна была переходить в брод эту реку. Однако за три недели, протекшие со времени перехода через Керулен при движении отряда вперед, вода в реке поднялась так высоко, что нечего было и думать перевезти через нее тяжело нагруженные собранными коллекциями телеги. Пришлось разгружать их и навьючивать грузы на верблюдов, которые случайно оказались в караване. Вся процедура с разгрузкой телег, переправой груза на верблюдах и новой нагрузкой телег отняла целый день.
Для научного персонала отряда такая задержка и потеря рабочего дня являлась в высшей степени досадной и нежелательной, но монголы-проводники смотрели на нее, как на вещь весьма обычную и неизбежную. В этом сказалось вся психология степняка-кочевника, привыкшего постоянно находиться в зависимости от природы, так как громадные стада скота и табуны лошадей, которые составляют богатство монгола и единственный предмет его забот, требуют постоянных кочевок с места на место, в зависимости от состояния трав и наличия водных источников, пересыхающих в сухое время года и заболачивающих местность в период дождей.
Условия для геологических исследований в полосе гористых степей, прилегающих к среднему течению реки Керулена, нельзя назвать благоприятными. Пологие холмы, сглаженные действием ветра и многовековой работой других агентов денудации, почти нацело покрыты зеленым травяным покровом, и лишь изредка дают обнажения коренных пород.
Однообразный ландшафт остается на протяжении многих десятков километров постоянным. Многочисленные хорошо выработанные речные долины мало способствуют оживлению местности, так как почти все реки в этой переходной горно-степной области представляют из себя небольшие ручейки, сохранившие воду лишь в своих верховьях, а на остальном протяжении в 70—100 километров, можно видеть лишь великолепно выработанное русло, но без малейших следов воды. И только такие реки, как Тола, на которой расположена Урга, и Керулен, несущий свои воды в Амур, являются действительно мощными водными артериями.
Среди такой обстановки протекала работа геологической партии, и только указания местных жителей помогли ей найти заброшенное свинцовое месторождение Тугулгутуй-нуру, затерявшееся среди низких и пологих холмов степного ландшафта, в 100 километрах к востоку от Керулена. В начале нынешнего столетия здесь шла усиленная добыча свинцового блеска, сперва китайскими предпринимателями, затем русским обществом "Монголор", которое пыталось, наряду с развитием золотого приискового дела по рекам Иро и Хара-голу к северу от Урги, насадить и другие области горной промышленности в Монголии.
В настоящее время только многочисленные шурфы да полузавалившиеся ямы напоминают о прежней работе здесь. Связанное с внедрением в осадочную свиту пород гранитной магмы и сопровождавших ее горячих возгонов, месторождение это не было мощным, и сейчас, по-видимому, значительно выработано и имеет мало шансов на возрождение. Одной из главнейших причин оставления месторождения была, повидимому, также экономическая невыгодность разработки, так как гужевая доставка добытой руды в Ургу, несомненно, подрывала все выгоды предприятия. Этот недостаток в путях сообщения будет еще долго служить в Монголии главным препятствием к развитию горной промышленности, так как в стране нет ни одной железнодорожной линии, а реки ее не судоходны и также не могут обслуживать транспорт.
Отсюда становится понятным, почему китайские предприниматели из всех предметов горной промышленности Монголии обратили свое главное внимание на добычу топазов и высоко ценимого в Китае дымчатого кварца. Только высоко-ценный продукт обеспечивает выгодность разработки и выдерживает далекую перевозку, а сбыт сейчас можно найти только за пределами Монголии, так как в самой стране почти совершенно нет обрабатывающей промышленности, если не считать немногих кустарных мастерских в Урге, и то содержимых в большинстве случаев китайцами. Монгол не умеет и не любит работать ремесленником, являясь прямой противоположностью своим соседям китайцам, и неудивительно, что вся продукция в Монголию поступает из-за границы.
Старые китайские разработки пегматитовых жил, откуда добывался дымчатый кварц и отчасти топазы, удалось видеть в нескольких местах во время поездки минувшего лета. Это обстоятельство, в связи с собранными сведениями о других месторождениях, показывает, что Монголия богата пегматитовыми жилами не менее, чем смежные с нею части Сибири и таким образом теоретические выводы, приведенные в начале очерка, нашли себе подтверждение и на практике.
Одним из наиболее крупных районов, богатых пегматитовыми жилами является массив Баин-Улана, прилегающий с востока к Керулену, а также течение речки Тырельчжи, правого притока Керулена, располагающейся километрах в 30 к северу от монастыря Дзун-Курень.
Осмотр некоторых из этих разработок показал, что здесь имеются все данные для нахождения топазов, малые кристаллы и обломки которых были найдены в отвалах двух разработок. Китайцы-рабочие, однако, ценят дымчатый кварц дороже топаза, так как первый сбывается ими в Китай, где он идет на приготовление больших очков и шариков на головные уборы для знатных и богатых китайцев. Необходимо заметить, что современные китайские предприниматели, очевидно, утеряли секреты нахождения ценного для них материала, так так производимые ими работы производят порою весьма курьезное впечатление. Сплошь и рядом разработка ведется в сплошной жиле белого молочного кварца или же в пластах кварцита осадочного происхождения. Уже в силу условий образования этих пород нельзя расчитывать встретить в них кристаллов дымчатого горного хрусталя. Очевидно, предприниматели совершенно не разбираются в условиях происхождения различных видоизменений кварца и работают в слепую. Разработки ведутся самым примитивным образом с помощью молотка и зубила, и надо поражаться долготерпению, с которым китайцы долбят твердую породу на глубину 5—7 метров, не встречая кристаллов дымчатого хрусталя и надеясь встретить их на глубине.
Совершенно ту же картину неумелого ведения дела представляют из себя и горные разработки в районе Горихо и Дзун-Баина, где монгольское министерство финансов пытается вести добычу топазов и дымчатого горного хрусталя. Однако и здесь работы ведутся в слепую, и рабочие сплошь и рядом идут по пустой кварцевой жиле, не обращая внимания на топазоносный пегматит, находящийся в нескольких метрах в стороне. Поэтому установление минералогической партией характера топазоносных жил является большим практическим достижением экспедиции 1925 года. Пользуясь данными, которые академический отряд сообщил Монгольскому Ученому Комитету, последний сможет в дальнейшем направлять работу горнопромышленных партий и поможет последним избежать бесплодной потери времени и сил.
Топазы в Монголии, как в районе Горихо и Дзун-Баина, так и в массиве Баин-Улана, приурочены исключительно к тем пегматитам, где темная слюда-биотит заменяется светлой: мусковитом или лепидолитом. Характерно также почти полное отсутствие флюорита в топазовых породах, тогда как в остальных пегматитовых жилах Монголии плавиковый шпат является весьма обычным минералом, выделяющимся в прекрасных крупных кристаллах.
В сущности, разработкой пегматитовых жил почти исчерпывается в настоящее время добывающая горная промышленность северо-восточной Монголии. Можно указать еще только три полезных ископаемых, которые за последнее время стали добываться в районе Урги; это кварцевый порфир, который ломается для строительных нужд монгольской столицы на холме Мафуза, лежащем вблизи русского полпредства в самом городе; ломки известняка в пади Цаган-булык в 50 километрах к востоку от Урги, где построены примитивные печи для обжига известняка на известь, также находящую сбыт в Урге; и наконец, каменноугольные копи Налаиха, в 35 километрах к востоку от столицы, откуда добытый уголь поступает на Ургинскую электрическую станцию, построенную в 1921 г. Унгерном, в период захвата им Урги, и освещающую центральную часть города.
Налаихские копи заслуживают того, чтобы на них немного остановиться. Расположенные в степной области, они поражают своим относительным благоустройством и правильной системой подземных выработок, проложенных по всем правилам горного искусства. Громадное количество лесного материала израсходовано на подземные крепления. Ввиду необходимости подвоза леса издалека и высокой ценности его в Монголии неудивительно, что поддержание этих копей в порядке и эксплоатация их неподсильна частному предпринимателю. Разработка копей ведется казной под руководством русского штейгера. Среди преобладающего в Монголии скотоводческого хозяйства эти копи приятно поражают своим культурным видом и рядом технических сооружений, столь чуждых этой степной стране. За исключением отмеченных выше разработок, горная промышленность в Монголии находится в зачаточном состоянии, и самих монгол эта отрасль народного хозяйства до последнего времени почти совершенно не интересовала. Можно, однако, смело утверждать, что в будущем добывающей промышленности будет отведено гораздо более почетное место. Минеральные рессурсы страны еще только затронуты исследованиями, но уже первые более или менее случайные поездки показывают, что в недрах монгольских гор скрыты разнообразные ценные ископаемые, которые при экономическом росте страны и переходе ее к культурным формам ведения хозяйства несомненно будут использованы и послужат к поднятию благосостояния монгольского народа.
1) См. "Природа" 1925 г., № 4—6, стр. 106.
(стр. 61.)
2) Майхан — монгольская палатка, делающаяся из плотной китайской материи "далембы".
(стр. 66.)