(увеличенное
изображение)
погоде для крестьян.
2. У своего
приемника.
3. Кинолента,
заснятая в
радиолаборатории
школы.
"Радиолюбитель", №19-20, ноябрь, 1925 год, стр. 389-390
Наше официальное радиолюбительство справляет свой годичный юбилей. Нет сомнения, что существовали у нас радиолюбительские кружки и до осени 1924 года. Мы расскажем о жизни одного из таких радиокружков.
Кружок этот основался в октябре 1922 года. Это были еще тяжелые времена детских колоний, когда они, заброшенные в лесу, в б. помещичьей усадьбе, вдали от города, без обуви и без газет, были почти оторваны от культурной жизни. Мысль о радио, естественно, должна была возникнуть у учителя физики. Ребята подхватили, проявили достаточно упорства, и 22-го октября 1922 г., благодаря помощи тов. Халепского, мы имели уже детекторный приемник. Антенна высотой 20 метров и длиной в 60 метров в два луча поднималась уже по снегу.
В те времена не было никакой радиолюбительской литературы, не у кого было спросить и мы чувствовали себя в эфире, как в диком лесу. Радиовещания еще не было, тишину эфира нарушала лишь "Ходынка", — Октябрьская радиостанция, немногие военнополевые, а ночью было слышно великое множество раций 1) у работавших на коротких волнах.
(увеличенное изображение) |
| 1. Сигнализация о погоде для крестьян. 2. У своего приемника. 3. Кинолента, заснятая в радиолаборатории школы. |
Мы установили дежурства и постепенно стали изучать неведомых "жителей эфира", их язык, нравы и обычаи. Вели журнал наблюдений. Любопытны первые записи в этих журналах: "20 ч. 35 м. слышу рацию на 6 кнопке самоиндукции, 30° конденсатор, хриплым басом, медленно".
Рации работают азбукой Морзе по большей части очень быстро. Навык в приемке приобретается очень медленно, но позывные мы научились принимать скорее.
Позывные повторяются несколько раз, слухач старается запомнить позывные, как мелодию, как "мотив", и уже без трубки, с карандашем в руке старается воспроизвести мотив черточками и точками. Дальше мы выучили мелодию цифр, но буквы дались труднее. Через полгода с полдюжины слухачей уже могли принимать не слишком быстро работающие станции. Некоторые через год так наспециализировались, что ухитрились записывать даже за автоматом.
Из нашего опыта мы вынесли убеждение, что при обучении азбуки Морзе не следует долго тянуть каждую букву, а давать ее так, как она обычно дастся и запоминать не число черточек и точек, а ее мотив. Так заучивают, вероятно, военные сигналы рожка.
Ловля раций имеет много общего с рыбной ловлей. Наши радиоловы часами высиживали, выжидая позывные какой-нибудь рации. К сожалению, эта "рыба" очень долго и скучно "клюет" каким-нибудь цифровым шифром и лишь в конце дает свои позывные.
Сопоставляя записи в радиодневнике, мы составили расписание работы разных станций. Обычно за позывными следует название города, куда посылается телеграмма, так мы узнали множество позывных.
Мы слышали работу множества станций береговых и корабельных балтийского и Черного морей, слышна была работа Харькова, Ташкента, Ростова н/Дону, Стокгольма и др. На предсказании погоды мы поймали германскую "KAW", она подает очень медленно.
Однажды ночью мы приняли медленную, медленную передачу: "Observatoire de Paris temps sideral" и две серии цифр по 8 в каждой. Не было сомнения, мы слышали Эйфелеву башню, "de FL" 2). Восторг радистов был неописуемый. С тех пор мы много раз ее принимали, однажды даже на свою осветительную сеть (длина 600 метров) и на самодельный приемник в портсигаре.
В бурную ноябрьскую ночь мы с замиранием сердца записали депешу какого-то корабля в балтийском море: " ... держитесь, идем на помощь, будем через три часа, нахожусь на створе Кронштадта...", но самого "SОS" мы не слышали.
Корабельные рации большей частью работают на английском языке и подают каждое слово по два раза и довольно медленно.
Настоящим праздником для наших радистов было начало опытной передачи "Коминтерна" в Казань по радиотелефону. Голос тов. Хомича (заврадио "Коминтерна") и тов. Свечковского (сотрудник "Коминтерна") казался нам музыкой, после морзевских точек и тире. Из этих разговоров мы узнали, что на-днях выходит № 3 журнала "Техника Связи". По тону сообщения мы поняли, что речь идет о долгожданном журнале, очень важном для радистов, и после долгих поисков по московским магазинам нашли таки его в наркомпочтеле. Этот журнал был для нас целым откровением и стал настольной книгой нашего радиокружка.
Из случайных разговоров в наркомпочтеле мы узнали, что разрешение на радиостанцию надо брать в наркомпочтеле. По нашей неопытности мы думали, что достаточно уведомить местный уисполком и УСКА (Управление Связи Красной армии). Через полгода после открытия нашей рации мы узнали, что являемся "радиозайцами"! Пройдя небольшие мытарства, мы, наконец, были официально зарегистрированы наркомпочтелем в июле 1923 года.
В деревенском окружении погода очень важное дело, и возможность ее предсказания для себя и для окрестных деревень нас чрезвычайно прельщала. Бюллетень Московского бюро погоды был беден данными для составления синоптической карты и подавался он очень поздно РАИ (Ходынской — Октябрьской радиостанцией). Наши предсказания часто были неудачны. К счастью наши "рыболовы" поймали передачу метеобюллетеня Главной Физической Обсерватории с Петроградской рации "РАЦ". В бюллетене давалось и предсказание погоды. Это была большая удача. С лета 1923 года мы стали вывешивать на мачте нашей радиостанции сигналы с предсказанием погоды на завтра. Три флага, — ясно, сухо; один — ненастная погода, два флага — переменно. Крестьяне привыкли к этим сигналам и пользуются ими при полевых работах.
К зиме 1923—24 года мы стали замечать, что число слышимых раций уменьшается 3). К большому нашему огорчению замолкла РАЦ, и мы не могли уже пользоваться метеобюллетенем. Пускались на разные хитрости, записывали украинские метео, подаваемые Харьковым, списавшись с ним добыли шифр этих метео, но все же это не могло заменить метео Главной Обсерватории. Пора переходить на незатухающие. Множество попыток устроить тиккер окончилось неудачно. При таких-то обстоятельствах мы узнали из "Техники Связи" о кристадине. Наше главное затруднение в устройстве гетеродина, — отсутствие ламп — устранялось. Начались поиски цинкита, Ребята обегали все возможные и невозможные учреждения, но все было напрасно. Лишь в "Уральских Самоцветах" нам предлагали доставить несколько пудов (!) цинкита, но так и не доставили. Обратились к самому изобретателю О. В. Лосеву и, наконец, в октябре 1923 года получили кристалл долгожданного цинкита. Гетеродин открыл перед нами новые горизонты. Эфир снова ожил, число принимаемых станций (на длинных волнах) чрезвычайно возросло. Наиболее дальняя из принятых радиостанций — это Хартум в центральной Африке. Разумеется наш кружок был чрезвычайно благодарен О. В. Лосеву за его изобретение. Затем не раз мы пользовались советами и указаниями О. В. Лосева и при постройке цинкитного усилителя и при постройке лампового громкоговорителя.
Ребята представляли себе О. В. "солидным дяденькой", а когда увидали его фотографию в "Радиолюбителе", то без дальнейших разговоров избрали его почетным председателем своего радиокружка.
Полное отсутствие измерительных приборов и вообще отсутствие каких бы то ни было физических приборов заставило нас заняться радиопромышленностью. Первые самодельные приемники мы выставили в августе 1923 г. на всесоюзной с.-х. выставке при показательном лагере пионеров. Осенью 1923 г. мы поставили первую радиостанцию в своем уездном исполкоме. С тех пор нашим радиокружком поставлено свыше 30 радиостанций, а изготовлено в "мастерской" кружка свыше 50 радиоприемников. Они установлены, главным образом, в школах, избах-читальнях, фабриках, санаториях и др. учреждениях. Последняя наша установка — это громкоговоритель для Люксембургского Дома Крестьянина, он обслуживает до 300 человек единовременно.
Один из первых присмннков, сконструированный на заре радиолюбительства радиокружком дома юношества "Искра"; приемник имел в свое время большой успех у московских радиолюбителей.
Конструкции приемников мы меняли несколько раз. На прилагаемой фотографии видна одна из конструкций наших детекторных радиоприемников. Теперь мы перешли к ламповым.
Благодаря нашей "радиопромышленности", мы имеем теперь физический кабинет и большую батарею аккумуляторов Юнгнера и Теодора.
Одно из достижений нашего радиокружка — это воздушно-слюдяной конденсатор переменной емкости. Его достоинства: дешевизна и простота постройки, очень плавная в начале шкалы настройка. Мы думаем, что он будет незаменим в самодельных ламповых приемниках, особенно на короткие волны. При повороте на 1° он дает изменение емкости лишь на 0,02 см, при диапазоне от 20 см до 2000 см. Обычный крыльчатый дает изменение емкости до 10 см при повороте рукоятки на 1°.
За последний год работа кружка замерла, вследствие реорганизации школ 2-й ступени. Были закрыты 8-я и 9-я группы, и кружок лишился своего главного ядра.
1) Радиостанцию; рации — введенное в употребление военными радистами сокращение слова радиостанция.
(стр. 389)
2) Позывные рации Эйфелевой башни.
(стр. 389)
3) За последние годы радиотелеграфные станции затухающих колебаний (искровые) постепенно заменяются станциями, работающими незатухающими колебаниями. Прием последних на обыкновенный детекторный приемник невозможен, необходим тиккер или гетеродин.
(стр. 390)
Изображенные на снимке номера журнала "Радиопионер" выпускались кружком любителей при одной из московских школ еще до появления массового любительства. Номера журнала писались от руки и выпускались в одном экземпляре. Они были доставлены нам в редакцию с просьбой посоветовать, следует ли продолжать выпускать журнал с появлением журнала "Радиолюбитель". Как видно, первенство выхода принадлежит не "Радиолюбителю", а рукописному "Радио-пионеру". К сожалению, название школы и фамилии радиолюбителей, выпустивших столь тщательно и с любовью выполненный свой школьный журнал, остались неизвестными редакции.