"Радиолюбитель", №7, апрель, 1926 год, стр. 138-139
"МОЖНО было слышать мнение, что беспроволочный телеграф был изобретен Гертцем; другие говорили, что его изобрел Бранли; с известной точки зрения... можно было относить зарождение радио к Максвеллу и к самому Фарадею" (Проф. Лебединский, "Электричество", № 4, 1925 г.). К именам Гертца, Бранли, Максвелла, Фарадея, Маркони и Попова можно причислить и имя Лоджа, который дал впервые свою схему приемника с автоматическим ударником (когерер с молоточком) и гальванометром (см. "Радиолюбитель", № 6, за 1925 г., стр. 131). В истории изобретения радио перед читателем проходит целая галлерея имен, служащих украшением вауки: здесь и Томас Эдисон, и Элью Томсон (Elihu Thomson) и Николай Тесла (генерация токов высокой частоты). Под датой "1894" (год) в этой истории прочтем: "Профессор Оливер Лодж передавал и отмечал сигналы на расстоянии 60 ярдов". Вслед за этим на историческую арену выступает наш Попов. "1895 год. Профессор Попов (Россия) употреблял когерер в последовательном соединении с прямолинейным проводом антенны и заземлением. Параллельно с когерером — регистрирующий аппарат, снабженный автоматическим ударником 1). Приемник имел целью регистрировать естественные электромагнитные волны, т.-е. атмосферные разряды. В об‘яснение своих опытов Попов писал: "В заключение могу выразить надежду, что мой прибор, при дальнейшем усовершенствовании его, может быть применен к передаче сигналов на расстояние, при помощи быстрых электрических колебаний, как только будет найден источник таких колебаний, обладающий достаточной энергией".
Таково свидетельство истории — беспристрастное постольку, поскольку тридцати лет достаточно, чтобы история могла сказать свое верное слово. Но, по всей вероятности, это слишком короткий срок, чтобы можно было уже писать правдивую историю радио. Еще живы, к счастью человечества, те, которые сделали и делают "радио", еще свидетельствует сама человеческая память и... играют страсти. И еще как играют! Достаточно вспомнить историю изобретения катодной лампы, в которой порядочно замешаны и доллары, и фунты стерлингов американских и английских радиокомпаний. А где деньги, там и страсти...
Тем большую цену приобретает тот хронологический перечень радиоизобретений 2), который уделяет проф. Попову почетное место, и при том впереди Маркони. Изобретатель радио Маркони значится под следующим, 1896 годом. Но, дело, ведь, не в герольдике ("родословные записи") радио, а в изучении живого естественного роста этой отрасли техники. То, что Маркони позже Попова выступает на научно-техническое поприще вообще, и со своим изобретением в частности, — это никем, кажется, не оспаривается. Но это хронологическое первенство представляет больше интереса для герольдики и... патентного кодекса. Гораздо существеннее установить, какой вклад мысли и дела сделал А. С. Попов, на ряду с Маркони, в общее коллективное, высококультурное завоевание человечества — радио. Изобретение паровой машины, авиации, радио — все это целые египетские пирамиды творчества сотен и тысяч отдельных людей: здесь и гении Маркони, Эдисонов и Поповых, здесь и таланты конструкторов и исследователей, здесь и кирпичики, "скромные лепты" скромных диллетантов любителей, имя которым — легион. Но, если стиль здания и расчет на его долговечность даются "великими людьми", то осуществление и завершение великих замыслов немыслимо без армии "каменщиков" — без массы, которая в себе самой заключает неисчерпаемый "кладезь" творческой энергии и изобретательности...
С нашей точки зрения, разговор о том, кто первый сделал поворот ключа к изобретению радио, мало интересен.
Гертц — изобретатель радио: его вклад — получение и передача на расстояние электромагнитных волн в виде физического опыта.
Бранли — изобретатель радио: он изобрел детектор — когерер; попробуйте отнять от вашего приемника детектор — останется все, кроме детектора и... радиоприема. Вклад Бранли, следовательно, немалый!
Попов — изобретатель радио: в практике радиотехники он был первым, который ввел "электрический язык", "электрическое ухо" и антенны — передающую и приемную. До Попова — Лодж присоединял свой приемник к водопроводу, а Бранли приращивал куоок проволоки к его "когереру". Но расцвет этой идеи — выделить особый орган для излучения и улавливания электромагнитной волны — обязан только Попову. Только после него антенна начинает жить и развиваться особой, самостоятельной жизнью. В изобретении радио — вдуматься в значение и работу громоотвода, простого житейского громоотвода, — значит то же, что в изобретении паровой машины значило наблюдать подпрыгивающую крышку чайника с кипящей водой, как это делал Уатт, и что в открытии великих законов Ньютона значило такое обыкновенное и житейское, как падающее с дерева яблоко. Кажется, что наблюдение мелочей жизни, вместе со способностью делать широкие обобщения, составляют все то, что нужно для великих открытий?.. Кстати сказать, когда Ньютона спросили?!, как дошел он до своего открытия, он сказал: "Я постоянно думал об одном этом". Не таким ли упорством мысли, навязчивостью чудесной идеи радио, об‘ясняется замечательное открытие Попова!
Подходя к Маркони (который спустя пару лет после Попова осознал всю громадную роль антенны и только в марте 1897 г. подробно осветил эту роль в пояснении к своему патенту), — читая об удивительных успехах и длинной цепи его патентов, столь же замечательных, как и многочисленных, — как не сказать, что в ряду изобретателей и строителей радио Маркони один из самых блестящих и одаренных, неутомимый "каменщик", ворочающий целыми глыбами, и несравненный по красоте замыслов архитектор!
Но сопоставьте две фигуры: Попова и Маркони.
Профессор Минной Офицерской Школы, являющий человечеству величайшее изобретение под скромной этикеткой "воспроизведения опытов Гертца"; сам изобретатель радио, приветствующий без всякой задней мысли Маркони словами "Привет отцу радиотехники", когда прославившийся итальянец в 1902 году приехал в Петербург. Думал-ли Попов, в чистоте своего сердца, что Маркони, который без лишней скромности бережливо опускает в копилку своей славы всякую "мелочь", примет это приветствие, как несомненное доказательство того, что первенство в изобретении радио принадлежит именно ему, Маркони?!.
Фигуру Попова немыслимо наблюдать иначе, как на фоне культурной отсталости, хозяйственной бедности и консерватизма старой России. Великий изобретатель и профессор, собственноручно выполняющий для своих опытов когерер, делающий реле из старого хлама (старый вольтметр), из-за отсутствия приборов наблюдающий "резонанс" по свечению антенных проводов на темно-синем небе южной ночи (на Черном море)! А днем? Как находить резонанс среди бела дня?..
Откуда было взяться бодрости и силам... И нельзя было не говорить порой так, как говаривал Александр Степанович: "Как же, — думаю, но руки не доходят." Надо удивляться еще, как "дошли руки" до многого того, что сделал Попов при условиях современной ему русской действительности. В момент, когда уже никто, даже в кругах морского ведомства, не сомневался в жизненности радио и громадной пользе его для нужд обороны, А. С. Попов получает "крупный куш" на развитие радиодела... 300 рублей. И это через год после того, как в Англии образовалась радиокомпания для эксплоатации изобретений Маркони в 1.000.000 рублей.
Триста и миллион!
Не два-ли это масштаба — первый для царской России, второй — для промышленной, переживавшей период расцвета, Англии?..
С этими именно масштабами подойдет беспристрастный историк техники к делам двух великих жизней — Попова и Маркони. От первой схемы радио, первого рекорда передачи — из одной комнаты в другую — Попов идет мелкими шагами (в ногу со всей Россией!) от одной дальности передачи к другой: 250 метров, 5 километров, 9,6 км, 35 и 41 км. Проходя через эти же этапы и даты своей работы, Маркони делает гигантские шаги от одного рекорда дальности к другому: 2¾ км, 10 км. и еще недолго, — сотни и тысячи километров. И как последний рекорд, как апофеоз превосходства английской техники над российской, — трансатлантическая передача в 1901 г. Если изобразить графически две кривых: одну с рекордами дальности, которые делал Попов из года в год, а другую — соответственные рекорды Маркони, то первая кривая затеряется, исчезнет под второй. Но эти кривые меньше имеют отношения к именам двух изобретателей, чем к экономике двух стран, к которым они относятся. И, если из этих кривых делать вывод, что Маркони превзошел Попова, что именно он, Маркони, истинный изобретатель радио, то это значит — усвоить комическую мерку членов "Пушечного клуба" из романа "От земли на луну" Жюля Верна. Члены этого клуба, по словам автора, "пользуются уважением, прямо пропорциональным квадрату того расстояния, на какое могут стрелять изобретенные ими пушки".
Что "нет пророков в своем отечестве" — это стало избитым, общим местом.
Действительно, сплошь да рядом, иностранные имена нами легче вспоминаются в связи с великими открытиями, чем наши отечественные. Быть может, что, как и большинство анекдотов, следующий анекдот по поводу изобретения радио довольно правдиво отображает жизнь. Когда у русского спросили, кто изобрел радио, он ответил, не моргнув глазом: "Маркони". Англичанин немного поколебался и сказал: "Попов". А француз, на ехидный вопрос: "Не Бранли-ли изобрел радио", подхватил радостно: "Бран, Бран, именно француз Бран изобрел радио!" Самый патриотичный народ — французы, они хоть "отчасти", но все-таки знают своих великих людей.
1) См. "Радиолюбитель", № 1, 1926 г. стр. 3.
(стр. 138.)
2) "Радио Ньюс", май 1925, "История радио-изобретений".
(стр. 138.)