Радиофантастический роман В. Эфф.
Профессор Хьюлетт с трудом поднялся, выругался, потер ушибленные при падении места и, стараясь ориентироваться в господствовавшем мраке, добрался до выключателя и повернул его.
Мягкий электрический свет залил ракету.
Раздалось три восклицания.
Профессор, однако, не обратил на это внимания и бросился к окошку, чтобы определить, где находится ракета.
Изумлению его не было границ, — прорезая облака, ракета мчалась в свободном эфире все вверх и вверх, забирая все больше высоту, стремясь в необозримое пространство навстречу планетам и звездам.
Висевшие на стене инструменты — изобретение профессора — показывали значительную высоту.
Ракета двигалась спокойно, без всяких толчков, не встречая никаких препятствий на своем пути.
Тогда профессор Хьюлетт понял, что слепая судьба решила не так, как он задумал, и что вместо его ассистента — Жозефа Делакруа — ему самому, профессору Хьюлетту, пришлось покинуть пределы земли и что сейчас он мчится с головокружительной быстротой куда-то в межпланетное пространство, навстречу неизвестности.
Флегматичного профессора это не особенно огорчило, пожалуй, даже наоборот, обрадовало, и в голове его моментально родились всякого рода планы об использовании этого неожиданного полета.
Примирившись таким образом с фактом, профессор Хьюлетт обратил тогда внимание на свою случайную спутницу по полету — на очаровательную мисс Элинору Броун.
Завзятая спортсменка, привыкшая ко всякого рода случайностям и неожиданностям, Элинора умела легко выходить из всякого положения; ничто ее не удивляло и не поражало. Когда зажглось электричество, она встрепенулась, поудобнее уселась на диване, оправила юбку, вынула из сумочки крохотную пудренницу и, глядясь в зеркало, стала пудриться.
Не трудно представить себе ее удивление, когда она в зеркальце увидела позади себя молодого человека, совершенно ей незнакомого, по внешнему виду не подходящего к тому кругу, в котором она вращалась.
Это был человек лет 25—30, высокий и стройный, смуглый, с красивыми и резкими чертами лица, черными вьющимися волосами и живыми карими глазами. Одет он был очень скромно, как рабочий, но его лицо было одухотворено, а вся его фигура дышала энергией и решимостью.
Но сейчас он был растерян и, видимо, не знал, что ему надо делать.
Профессор Хьюлетт тоже заметил его и недоуменно обратился к нему.
— Вы... откуда вы взялись? — пролепетал он в крайнем изумлении, с трудом подыскивая слова.
Этот вопрос еще более смутил незнакомца, который бросился к Хьюлетту со словами:
— Ради всего, что вам дорого, не выдайте меня! Меня преследуют... За мной по пятам гонится полиция... Давно следят за мной... Они готовы были уже настигнуть меня, но я увидел ваш строющийся дом и решил забраться в него, так как при виде лесов я подумал, что здесь, в этом лабиринте досок, мне удастся скрыться от преследователей... Я революционер и мне грозит тюрьма, а быть может и кое-что похуже... Я быстро поднялся на леса и, увидя стальной корпус, решил забраться внутрь, полагая, что меня здесь не найдут...
К несчастью, я поскользнулся и полетел вниз...
Я очень извиняюсь, что непрошенный ворвался к вам и нарушил ваше тэт-а-тэт... Но обстоятельства, вы понимаете, принудили меня к этому...
Еще раз обращаюсь к вам с просьбой: не выдайте меня!
Это обращение звучало до того наивно и так странно не вязалось с положением, в котором они находились, что профессор Хьюлетт не мог не расхохотаться. Он засмеялся и хохотал долго раскатистым смехом.
Незнакомец не понял смеха профессора и с вопросом и вместе с укоризной смотрел на него.
Мисс Элинора тоже не могла понять, почему так весело вдруг стало профессору, и она спросила его:
— Скажите, профессор, почему вам так весело и почему вполне естественная просьба этого незнакомца, просящего о помощи, возбуждает в вас такой смех?
Профессор Хьюлетт с трудом сдержался и, отдышавшись, сказал:
— Но кого же вы можете здесь опасаться? Здесь никого нет, и никто не может вас здесь ни схватить, ни арестовать.
Глаза незнакомца впились в него и смотрели непонимающим взглядом.
— Мы сейчас, — продолжал профессор, — находимся вне пределов досягаемости не только полиции, но и вообще кого бы то ни было!
— Но почему же? — в один голос воскликнули Элинора и незнакомец.
Элинора начала было уже подумывать, что профессор Хьюлетт — маниак, по словам ее жениха, потерял окончательно рассудок.
— Да очень просто, — ответил профессор. — Я вам уже объяснял, мисс Броун, что моя ракета, приводимая в действие сильным взрывчатым веществом, должна была покинуть пределы земной атмосферы и установить двухстороннюю связь с приемно-передающей станцией, оборудованной в моей лаборатории. Я вам также говорил, что ваш жених, мистер Жозеф Делакруа, должен был полететь на эгой ракете, и что вы, сударыня — при моем большом изумлении — с восторгом вызвались полететь вместе с ним, говоря, что это будет чрезвычайно оригинальное свадебное путешествие.
— Ну и что же? — нетерпеливо прервала его Элинора.
— Ну, а вышло подругому. Вместо моего ассистента Жозефа Делакруа, вашего жениха, судьбе угодно было чтобы полетел я.
— Как? — воскликнула пораженная Элинора.
— А очень просто! В настоящую минуту мы давно уже покинули землю и сейчас летим на невероятной высоте, стремясь в межпланетное пространство, направляясь неизвестно куда.
— Не может быть! — в один голос воскликнули Элинора и незнакомец.
— Но это все же так, и вы легко можете убедиться в этом, если посмотрите через это окно, а также на прибор, показывающий высоту.
Оба — Элинора и незнакомец — бросились к окну, и их глазам представилась изумительная и невиданная ими картина.
Внизу, под ними, виднелась земля, представляющая небольшой блестящий шар, на котором едва вырисовывались очертания материков. Кругом — ничего. Небо темное, темное, и на нем сияют как вверху, так и виизу многочисленные звезды. Красноватым и безжизненным глазом смотрит Марс. Луна шлет на них свои косые лучи, такие бесцветные и бледные. Резко выделяется со своим окружающим его кольцом Сатурн, а дальше идут — пылающая Венера, Юпитер, Уран и Меркурий.
А звезды... вот созвездие Лебедя в млечном пути. Стелется бесконечная пелена бесчисленных и блестящих звезд различных размеров и цветов, то красные, желтые или белые.
Каких только чудес не увидели они из окна ракеты...
Сомнений быть не могло — они находились далеко от земли, где-то по пути в межпланетное пространство.
Хьюлетт, стоя позади них, тоже глядел в окошко.
И когда они повернулись к нему, то он объяснил, как все это произошло.
— В этом виноваты вы, господин агитатор, и ваше неожиданное появление, — сказал профессор. — Вы задели меня при своем стремительном спуске в ракету: я же, падая, зацепил рубильник; крышка закрыла горло ракеты, а искра высоковольтного разрядника, включенного тем же рубильником, взорвала первую порцию взрывчатого вещества, и это привело ракету в движение.
И вот мы летим, направляясь в межпланетное пространство, и неизвестно, куда мы прилетим.
— Вы понимаете теперь, господин агитатор, что никакие полицейские теперь вам не опасны и что вам незачем просить меня, чтобы я вас не выдал.
Вот в чем причина моего веселья, вот почему я так хохотал, когда услышал, что вы опасаетесь ареста здесь, на ракете, стремящейся в заоблачные высоты, направляющейся в безбрежное пространство вселенной...
При этих словах оба — и мисс Элинора и тот, кого профессор именовал агитатором, от всей души расхохотались. Профессор Хьюлетт начал им вторить, и ракета огласилась веселым смехом...
Вдруг в этот смех ворвались какие-то странные звуки, которых случайные обитатели ракеты не могли понять.
Из-за дивана вышел какой-то человек, быстро подскочил к агитатору и грубым, но отчетливым голосом произнес:
— Именем закона, я вас арестую...
