В Москве, на Столешниковом пер. арестовывается гр. Эрбэ; при нем найдены бидоны, начиненные динамитом и пироксилином. Во время ареста Эрбэ отравился. Следователю Костину, после долгих усилий, удается расшифровать только часть записки, ибо шифр — двойного обозначения. След. Костину становится ясно, что нити дела тянутся из-за рубежа. Андрей Сомов и Сергей Стрелецкий отправляются следователями в Батум. В Новороссийске, при помощи друга Сергея, Вани Клячко и подозр. грека, удается им организовать поездку в Батум. Они едут как представители Эллинского общества по эвакуации беженцев.
По дороге им попадается навстречу английский миноносец. Англичане производят осмотр судна. Андрей и Сергей каждый по своему, проводят англичан, проявляя свою находчивость. Немного спустя они обнаруживают вместо берегов Поти берега Пиленково, где белые и союзники. Им удается бежать. Капитан, которого чуть не застрелил Сергей выясняет ошибку — железная цепь отклонила стрелку примитивного компаса. Во время высадки в Поти Сергей узнается белым офицером и арестовывается. Андрей запугивает греков, и те, благодаря связям и взяткам, освобождают Сергея. Андрей уезжает в Батум. Сергей остается в Поти до удобного случая. К вечеру Сергею удается обмануть контроль, попасть в поезд отходящий в Тифлис. Соседи Сергея по вагону узнают его. Когда поезд прибывает в Тифлис Сергею удается, посредством бокса, освободиться от неприятных соседей и бежать на автомобиле.
Малый в английской форме, напряженно следивший за картиной бегства, окинул пристальным взглядом неожиданного пассажира и дал полный ход. Машина с гулом и ревом неслась по узким улинам Тифлиса, обгоняя трамваи, лошадей, осликов, груженных углем. На Вирейском спуске мотор зарокотал и шоффер передвинул рычаг.
— А где остановиться? — подумал Сергей, — этак не успею оглянуться, как он меня к Особому Отряду
подвезет.
— Ну! — крикнул Сергей, — остановись мне только!
Шоффер обернулся:
— Да вы не бойтесь, товарищ, я «свой».
— Какого дьявола свой. Гони, говорят. Не то влеплю!
Шоффер снова обернулся — его широкое лицо расплылось в улыбку.
— Гоню, гоню... А как, товарищ, Клячко поживает?
— Какой там Клячко. Чего мелешь...
У Сергея похолодело в груди.
— Да вы бы хоть пуговицы перешили. На пиджаке так и написано...
Сергей невольно посмотрел на борт пиджака. Пуговицы еще в Новороссийске возбуждали его недоумение: таких неказистых деревянных он в жизни не видал... Но шоффер... Клячко... Пуговицы...
— Перешить надо, товарищ. Очень приметно. Я тогда еще на месте перешивал, — продолжал шсффер, хитро улыбаясь.
Они ехали по ярко освещенному Головинскому.
— Куда вы меня везете, — спросил, все еще ничего не понимавший Сергей.
— К себе домой. Надо же вас
устроить.
Свернув за угол, они сразу очутились в узеньком, очень темном переулке.
Автомобиль остановился.
— Я живу здесь. Но не один, — предупредил шоффер, — сожителя, вероятно, еще дома нет.
— Видите ли,
— говорил Сергею новый знакомый, входя в небольшую, заваленную различными инструментами, комнату, — я стоял у вокзала,
когда услыхал, что гонятся за каким-то большевиком, я тотчас же завел машину. Вы бежали впереди всех... Ну, а потом ваш
костюм... Я получил через Клячко такой же.
Сергей пытливо осмотрел небольшую, но стройную фигуру говорившего. Вдруг вспомнил.
— Джу-Джитсу знаете?
— Знаю.
— На каком судне ехали из Новороссийска?
— «Екатерина» —
трехмачтовая шхуна.
— С грузинской миссией?
— Да.
— Саша Стуков?
— Именно.
Сергей спрятал револьвер.
— Мне нужно в Батум, товарищ, и как можно скорей.
Стуков задумался.
— Завтра утром я еду туда со своей машиной на вагоне-площадке. Вызывают в штаб
Кук-Коллиса1), но меня должен сопровождать помощник по службе, бывший поручик, мой сожитель...
— А
нельзя ли мне вместо него...
— Можно-то можно. Но тогда я испорчу себе карьеру. А это не годится.
— А заболеть он
не может?..
В дверь постучались.
— Ложитесь. Притворитесь спящим.
Сергей быстро лег на кровать, натянув одеяло на голову.
— Тише, не шумите. Это мой приятель. Спит с дороги. Вы знаете, завтра нам в Батум ехать: пойдем вспрыснем на радостях. Надоел Тифлис до черта.
Они ушли.
Сергей, заперев комнату, лег и тотчас же заснул.
Вернулся Стуков поздно. Он почти на руках внес своего бравого помощника и осторожно уложил его в кровать. Затем достал из под кровати сундучек. Вынул резиновую сумочку и всыпал оттуда в стакан какого-то порошку. Налил воды и заставил своего сожителя выпить.
— Ну теперь проспит часов двадцать. Нужно ему ругательскую записку оставить, чтобы выезжал завтра. Едем грузиться. Вот вам форма — переодевайтесь. Англичане предусмотрительны — сразу по два комплекта выдают.
Сергей переоделся и они вышли.
Выбрасывая тонкие кружева, волновалось море. Капитан, прислонившись к мачте, спал. Греки, сбившись в кучу, ожесточенно жестикулируя, беседовали. Андрей подозрительно следил за ними. Не нравился ему молодой франтик, сейчас он отбояривался от наседавшего на него Патманиди. По некоторым неуловимым признакам Андрей догадался, что речь идет о нем.
Подошел Патманиди.
— Когда приедем в Батум, Вас будут спрашивать, кто: Вы скажете, что мой двоюродный брат... А мы все
подтверждать будем.
— Хорошо.
— Через три часа в Батуме будем.
Вдали уже назревал восход. Темно-зеленые мускулы моря эластично стали разряжаться. По ним пробежали красные токи. У самой линии горизонта чья-то рука прошлась золотистыми нитями. На восточном небе росло набухание. Медленно выползал красный шар. Вдруг нарыв прорвался — и брызнули розовато-золотистые лучи. Еще и еще. Глянула синь и разлилась по всему небу и морю. Ветер утих. Мотор развил максимальную скорость. Через некоторое время стал виден Батум. Осмотр.
С берега какой-то рыжеусый, неопрятно одетый грек, кричал что-то стоявшим у борта соотечественникам. Андрей встрепенулся. До него донеслось — большевистский комиссар. В чем дело? К нему уже подходил Патманиди с сосредоточенным лицом.
— Плохая весть.
— А что?
Передают, будто англичанам известно, что на судне большевистский комиссар в синем пальто и котелке.
Андрей побледнел. У берега уже отчалила лодка с англичанами — военными контролерами.
— Вы не беспокойтесь, — с сочувствием сказал Патманиди, — мы попробуем контролерам дать деньги. Они берут.
Андрей оглянулся. От их судна и до самого берега зигзагами тянулась линия рыбачьих лодок. Ближайшая была у самой кормы. Лодка с англичанами приближалась. Андрей быстро спросил:
Рис. М. Ягужинского.
— Где встретимся? Я бегу.
— Куда бежите?
— Увидите. Где встретимся? Скорей!
— На
Шепелевской, 14. Спросите Патманиди Кириака — доктора. Это мой брат. Завтра в 7 час. вечера буду вас ждать.
Андрей смелым прыжком очутился на носу турецкой фелюги. Сунул бумажку в руку хитро улыбающегося турка. Сбросил пальто и котелок — и дальше. Так, путешествуя по лодкам, незаметный за парусами и сутолокой, он добрался до берега. Слыхал, как о чем-то кричали с берега мотору. Но что это? Перед ним тот же подозрительный рыжеусый грек?
— Вы не видали здесь человека в синем пальто и котелке? — спрашивает он.
— Видел, — спокойно
отвечает Андрей, — он пошел туда, (Андрей указал рукой направо, а сам пошел быстрыми шагами налево).
— Теперь меня
будут искать по всему городу, — подумал он, — синее пальто и котелок единственная примета.
— Андрей улыбнулся. Недаром он выбрал яркие покровы: они так бросаются в глаза, что все остальные признаки исчезают. Все же Андрей был неспокоен. Откуда они могли знать о «большевистском комиссаре»? Кто передал? Попадонуло? Он не мог еще известить Батум. Значит, кто-нибудь из греков? Кто их разберет! Этот франтик ему положительно не нравится. А он имел достаточно времени, чтобы изучить наружность Андрея. Нужно остерегаться. За Патманиди Андрей был уверен. Угроза подействовала. Куда же итти? Где ночевать? От греков сегодня подальше. В это время несколько звонкоголосых газетчиков высыпали на набережную.
— Газета профсоюзов. Ограбление парохода...
Андрей купил газету, вошел в один из переулков. Стал искать кофейню. Искать долго не пришлось. Заказал кофе и стал пробегать газету. Сообщения его не интересовали. Он искал статей. Ему нужно было найти какие-нибудь связи с подпольной организацией для получения ночлега.
В гостиннице останавливаться не решался, так как ясно: искать приезжего будут раньше всего в гостинницах. Стал читать передовицу. Уже с первых строк улыбка заиграла на его лице. — Эх, трубку бы. Но трубка — тоже признак. Нужно воздержаться. Что они рехнулись, эти профсоюзы или я сплю? Пред'являют ультиматум англичанам, чтобы не смели везти товаров в Крым. Англичанам! Непонятно. Во всяком случае передовую мог написать только коммунист. Или же си- туация здесь такая, что меньшевика не отличишь от большевика? В конце заметил адрес редакции. Допил кофе. Расплатился. Вышел. Взял извозчика и поехал в редакцию. В редакции редактора не застал, но узнал, что фамилия его та же, что и у автора передовицы. Ему сообщили домашний адрес редактора. Через полчаса был у того на дому.
Красивый, коренастый грузин. Эспаньолка. Осторожные глаза. Тихий голос.
— Здравствуйте. Чем могу служить?
— Хотелось с вами побеседовать, — улыбаясь, спокойно ответил
Андрей. — Я только недавно прибыл из России.
— Из России? — глаза грузина оживились, но годами выработанная
осторожность притупила удивление и интерес на лице.
— Ну, как там: голодают здорово?
— Порядком.
— Что-ж,
приехали поправляться?
— Разве я так плохо выгляжу, — с ироническим смехом произнес Андрей. Смех видно покоробил
редактора.
— Собственно, какая цель вашего прихода? — отрезал грузин.
— Видите, я сам журналист и до некоторой
степени могу быть вам полезен.
— К сожалению, я вам ничего предложить не могу.
Андрей снова расхохотался.
—Я и не посягаю ни на что. Я просто думал, что вы настолько отрезаны от России, что всякая весть оттуда будет вам интересна.
Андрей нарочно произнес эту фразу многозначительно. Грузин насторожился.
— О, конечно, мы будем рады всякому сообщению, но для нас не так уж редки гости из России. Пожалуй,
добрая треть Батума состоит из русских гостей.
— Гость гостю рознь, — ехидно улыбнулся Андрей.
Редактор промолчал.
— Я вас слушаю.
— О чем прикажете говорить? Что вас, интересует больше всего?
Теперь уже грузин стал улыбаться.
— Мне наш разговор начинает напоминать допрос.
— Мне тоже. — Я удивляюсь.
— Чему?
—
Несоответствию между тоном вашего разговора и редактируемой вами газеты. Там вы не столь осторожны. Собственно,
сегодняшняя ваша статья и дала мне возможность к вам явиться. Вы должно быть, социалист?
Грузин передернулся.
— А поскольку, собственно, все это интересует? И вообще, с кем я имею дело?
— Я человек из России.
Вероятно, непохожий на большинство ваших гостей. Ведь ваши гости — это белогвардейцы.
— Я думаю, не станут же к нам
бежать коммунисты.
— Кто знает!
— Уж не станете ли вы разносить слухи, что Ленин арестован Троцким, что ЧК пошла
против ЦК, что коммунисты бегут из России?
— Не стану.
— Тогда о6'яснитесь.
— С удовольствием. Вы, вероятно,
коммунист?
— Неужели вы думаете, что если бы я был коммунистом, то я вам, неизвестному и подозрительному человеку,
сказал бы об этом.
— Да, думаю, что вы мне скажете. К сожалению, у меня при себе нет документов, но они у меня будут,
если вы поможете.
— Что же. Вы приехали из России. Являетесь к незнакомому человеку. Не имеете документов и
претендуете на доверие.
Андрей, как будто, не обратил внимания на слова редактора.
— Мне нужен человек, который отправится на судно, сообщится там с капитаном и принесет деньги, оружие и важные документы. В качестве заложника буду у вас я. Пошлите человека. Кроме того, мне нужно сегодня где-нибудь переночевать.
Редактор преобразился. Глаза заблистали. Взял трубку:
— Барышня! Профсоюз моряков... Да. Да... Миша, это ты!.. Да... Пришли Кубышку сейчас же... Да. Да...
Позвонил. Заказал чай. Пили молча. «Хорошая выдержка» — подумал Андрей. Через десять минут в комнату вкатился толстый паренек лет 12.
— Можете ему все поручить и довериться.
Андрей назвал судно и сказал, что делать. Паренек выкатился. Андрей читал газеты. Редактор что-то писал. Через полчаса снова вкатился паренек с сумкой в руках. Андрей вынул из сумки 2 парабеллюма, «Кольт» и пачку ассигнаций.
— Спрячьте. По первой просьбе дадите мне. А теперь адрес квартиры, где ночевать?
— Быть может, вы
раньше об'явитесь.
— Ладно. Я вам не могу показать всех документов, но эта бумажка удостоверяет мой приезд для работы
в Батуме. Вы удовлетворены?
— Вполне, товарищ. А вот это удостоверяет меня.
Андрей получил адрес, попрощался и вышел. На душе было спокойно. Однако, красивый город, подумал он, подойдя к раскинувшемуся над морем бульвару. Андрей спустился к берегу. Лег. Внизу сидели два офицера и о чем-то толковали. До Андрея долетали отдельные слова: «Крым», «наступление», «минировки». Он стал медленно перекатываться невидимый за пригорком. Вот уже совсем близко. Гудит густой бас:
— Много жертв нужно понести, но взять Крым можно и наши возьмут, я в этом уверен. — Трудно, —
возражает другой, но в возражениях чувствуется симпатия к Советской России.
— Ну, Валико, нужно итти раздобывать
деньги. Как думаешь, Андрей Михайлович даст взаймы?
— Не даст. Он вчера мне заявил, что с большевиками дел не хочет
иметь. Ему ведь все слышно, что мы с тобой говорим перед сном.
— Ребята, — вдруг прозвучал голос. — Простите, что
случайно подслушал ваш разговор. Вам нужны деньги, а мне нужны люди. Вот и по рукам.
— Это мне нравится. — захохотал
обладатель баса, небольшого роста с калмыцким лицом, — зачем же вам люди?
— Для работы на пользу Советской
России.
— Ладно, — сказал Валико.
— Дело, — вторил Леонид, высокий, худой украинец с длинными и, как будто,
выщипанными усами.
— Тогда будьте завтра в 3 часа на этом самом месте. А пока получайте деньги.
Андрей бродил по городу. «Общество деятелей искусства», прочел он на вывеске. Было воскресенье. Доклад о современной поэзии. Андрей позвонил.
— Можно кого-нибудь из членов Правления видеть?
— Войдите.
Обратил на себя внимание. Какой-то женственный юноша с римским обручем на голове обольщал группу пожилых разряженных дам мелодекламацией. Тут же Андрей увидал одного из блиставших в свое время московских поэтов. К нему подходит высокий, сгорбленный, в темных очках с насмешливой улыбкой человек средних лет.
— Лапиди, — произносит он.
У Андрея екнуло сердце: Лапиди — по документам значится он — Андрей.
— Попался. Откуда знают... Попадонуло... Грек-франтик... Блестящая агентура... Как быть...
— Да.
Да. — Андрей улыбался и жал руку человеку в очках.
— Я — председатель Правления, — с усмешкой говорит
подошедший.
— А я — поэт, только-что приехавший из России. Впрочем, вам, вероятно, это известно.
— Да. Кто-то мне
говорил про вас. Очень хорошо сделали, что пришли сегодня. У нас как раз интересный доклад. Будут прения и вы, конечно,
выступите. Мы все так оторваны от России, что бесконечно рады свежему человеку. — Идемте, я вас познакомлю кое с
кем.
— Зверь из России, — весело представлял Андрея председатель.
Пошли расспросы. Только сбивчивость их и тут же публикой даваемые ответы и споры — помогли Андрею ориентироваться. Андрей обстоятельно рассказал о массонских ложах в среде пролеткультовцев, о все растущих космических настроениях. Назвал первые пришедшие на ум имена.
— А книги, книги привезли?
Увы, он не смог. Но на днях приезжает его друг, известный теперь поэт. Он привезет с собой много новых книг.
К нему подходит толстый студент, внимательно его осматривает. Потом прохаживается с председателем и они о чем-то оживленно толкуют, порой поглядывая на него. Где он видал это лицо? По свойственной привычке Андрей прикидывает к студенту офицерское обмундирование. Что-то знакомое. Где-то видал... Ах, да... Осва... Харьков... Теперь ясно, в какую компанию попал. Вероятно, половина «поэтов» — шпики. Его знают или подозревают... Андрей прогуливается с дамой. Та подозрительно улыбается...
— Где я вас видела... Никак не припомню... У вас такая наружность, что не забудешь...
Все это произносится многозначительно.
Но вдруг взрыв бомбы...
— Лапиди! Лапиди! Где Лапиди?..
Кричат сразу два мужских голоса. Рука на браунинге.
— Простите, — шепчет даме. Быстро направляется к выходу. Рука студента на плече.
— Куда вы, куда
вы так скоро?
Движением плеча срывает руку и выбегает... Несется во всю. Оборачивается. За ним никто не следует. Однако... Чуть пошатываясь, подходит к извозчику. Пьяным голосом кричит.
— За город...
В одном из загородных духанов обедает. Сидит лицом к стене — на всякий случай. Вдруг взор падает на висящую карту Батума. Подходит. Долго и внимательно рассматривает. Опять садится. Пьет вино. Много пьет. Пьет и улыбается. Улыбается и пьет. Наконец, забыв все приличия, громко хохочет. Рядом сидят грузины. Тоже пьют. Его поведение никого не удивляет. В этой стране крики, смех, драки и плясы в духанах — обыкновенное явление. Да и какое дело Андрею до всего мира теперь. Он разрешил, наконец, задачу, над которой ломал голову Костин... Вот тебе и карта... Хорошо жить, чорт возьми...
Вечером Андрей был в условленном месте. У редактора сидел еще товарищ. Его серые глаза внимательно были устремлены на планы. На этот раз встреча была радушная.
— Вы с военным делом знакомы? — спросил сероглазый грузин.
— Отчасти.
— Вы, значит, будете нам
очень полезны. Мы проверяли ваш документ. Никаких подозрений он не вызывает. Все же разрешите вам предложить несколько
вопросов?
— С охотой.
Небольшой допрос. Нашлись общие знакомые и даже одно общее дело в Киеве. Впрочем, они друг друга тогда не знали.
— Видите, я секретарь местного парткома и поэтому можете мне вполне доверять. А для того, чтобы у вас
не было никаких сомнений — я вам покажу одну из старых моих бумаг.
— Я удовлетворен, — сказал Андрей, прочитав
документ.
— Вы, вероятно, приехали не один.
— Пока один. Но завтра, послезавтра должен прибыть из Поти еще
товарищ, кстати — хороший красный командир.
— Это приятно. Вы приехали как раз во время для нас. Здесь такая
ситуация, что мы каждую минуту можем быть арестованы, или же... или... — печальные глаза спустились на стол, где лежала
карта, — или же... возьмем власть в свои руки... Да. Когда приедет ваш товарищ, мы с вами обстоятельно разберемся по
карте. У нас здесь чрезвычайно сложно. Много враждующих между собой народностей... Грузины, аджарцы, армяне, греки и пр.
Есть китайцы, что работают на железных дорогах... Сотен восемь... Они в наших руках.
1) Кук-Коллиса — английский генерал, начальник оккупации.