А. П. Щапов. Сочинения, т. I, 1906 г., стр. 727-743

Земскiй соборъ 1648-1649

и собранiе депутатовъ 1767 годовъ

(Важное примечание)

II.

Уложенiе 1649 года составляетъ окончательный, завершительный сводъ всѣхъ правительственныхъ юридическихъ понятiй, какiя выработало московское государство. Вмѣстѣ съ тѣмъ оно представляетъ первый опытъ народнаго законодательства — союзнаго, соединенно-областнаго, земскаго. Оно издано было на земскомъ соборѣ. Въ него внесены статьи, сочиненныя земскими выборными людьми. Наконецъ, оно чтено на земскомъ соборѣ, передъ всѣми выборными и скрѣплено ихъ руками, чтобъ впредь было прочно и неподвижно. Потому оно и названо соборнымъ уложенiемъ, а изданiе его — великимъ земскимъ дѣломъ. Ка́къ бы ни было ограничено самодержавной волей царя и приказнымъ законничествомъ дьяковъ влiянiе выборнаго земства на составъ и направленiе уложенiя, какъ бы оно ни было несовершенно и стѣснительно для народа, но фактъ въ высшей степени многозначительный въ исторiи русскаго народа тотъ, что первое, болѣе полное государственное уложенiе было издано земскимъ соборомъ, и для того, чтобъ было прочно и неподвижно, скрѣплено руками выборныхъ изъ земства. Благодаря истинному принципу изданiя — земско-соборному, благодаря народной, земской скрѣпѣ, уложенiе и дѣйствительно такъ было прочно и неподвижно, что, несмотря на всю его внутреннюю недостаточность и постепенное историческое отживанье, все послѣдующее законодательство, по справедливому выраженiю Морошкина, было не что иное, какъ органическое нарожденiе уложенiя; да и теперь еще оно не потеряло силы. Благодаря первому, довольно удачному опыту земско-соборнаго изданiя уложенiя, идея земскаго собора для сочиненiя новаго уложенiя не умирала въ теченiе всего тяжелаго XVIII столѣтiя, хотя въ первой половинѣ этого вѣка неудачно осуществлялась.

До учрежденiя императрицею Екатериною II въ Москвѣ знаменитой коммиссiи или земскаго собора 1767 г., всѣ попытки издать новое уложенiе и составить для этого земскiй соборъ были неправильны, односторонни и потому неудачны. Въ 1700 г. Петръ Великiй указалъ однимъ только боярамъ — въ своихъ государевыхъ палатахъ составить вновь уложенiе, пополнивъ старое именными указами и новоуказными статьями, которыя состоялись послѣ и сверхъ уложенiя. Вмѣстѣ съ радикальной перестройкой коренныхъ основъ древне-русскаго земскаго мiра и московскаго государства во всероссiйскую имперiю по нѣмецко-шведскимъ формамъ, и самое право народное влагалось въ рамки шведскаго уложенiя и отчасти эстляндскихъ и лифляндскихъ правъ. Уже не выборные русскiе изъ всѣхъ русскихъ областей сообщали на земскомъ соборѣ живые вопросы и нужды разнообразной мѣстной жизни, настоящiе матерiалы и источники законовъ, не самъ народъ, на земскомъ соборѣ, составлялъ для самого себя, для своего благоустройства, такiе излюбленные законы, которые бы всѣми съ любовiю исполнялись и скорѣе вели къ правдѣ и добру всенародному. А юстицъ-коллегiя, учрежденная тоже на манеръ шведскихъ коллегiй, переводила шведское уложенiе и учиняла сводъ россiйскихъ законовъ съ шведскими. Какъ вся жизнь русскаго народа теперь уже не развивалась изъ себя самой, своими силами, по своимъ природнымъ дарованiямъ и стремленiямъ, а отвлеченно сочинялась въ коллегiяхъ, и сочинялась не по европейскимъ, общечеловѣческимъ принципамъ, а по формамъ шведско-нѣмецкимъ — такъ точно Петръ хотѣлъ сочинить и законы для русскаго народа. Но дѣло не удалось. Въ концѣ 1719 года былъ указъ сенату о начатiи засѣданiй для слушанiя переводнаго шведскаго уложенiя, съ 7 янв. 1720 года: «слушаючи оное, которые пункты покажутся несходны къ нашему народу, то противъ оныхъ изъ стараго уложенiя или новые пункты дѣлать. Тако-жъ, ежели покажутся которые въ старомъ уложеньѣ важнѣе, нежели въ шведскомъ, тѣ тако-жъ противу написать, и все то намъ къ слушанiю изготовить. Для помѣстныхъ дѣлъ взять права эстляндскiя и лифляндскiя, ибо оныя сходнѣе и почитай однимъ манеромъ владѣнiе имѣютъ, какъ у насъ». Этимъ слушанiемъ и сводомъ въ сенатѣ и вся попытка кончилась.

Достойно замѣчанiя, ка́къ разсуждалъ при Петрѣ крестьянинъ Посошковъ о сочиненiи судебной книги, или законовъ, на земскомъ соборѣ, народосовѣтiемъ, или общесовѣтiемъ. «Къ сочиненiю тоя судебныя книги избрать человѣка два или три изъ духовнаго чина самыхъ разумныхъ и ученыхъ людей, и въ божественномъ писанiи искусныхъ, и отъ гражданства, кои въ судебныхъ и во иныхъ правительныхъ дѣлахъ искусны, и высокаго чина, кои не горды и ко всякимъ дѣламъ нисходительны, и отъ иныхъ чиновъ, кои не высокоумны, и отъ приказныхъ людей, кои въ дѣлахъ разумны и правдолюбны, и отъ купечества, кои во всякихъ дѣлахъ перебыли-бъ, кои и отъ солдатъ смышлены, и въ службахъ и въ нуждахъ натерлися и правдолюбивые, изъ людей боярскихъ, кои за дѣлы ходятъ, и изъ фискаловъ. А мнится мнѣ: не худо бы выбрать изъ крестьянъ, кои въ старостахъ и въ сотскихъ бывали, и во всякихъ нуждахъ перебывали-бъ, и въ разумѣ смысленные. Я видалъ, что и въ мордвѣ разумные люди есть, то какъ во крестьянехъ не быть людемъ разумнымь?

«И написавъ тыи новосочиненные пункты всѣмъ народомъ освидѣтельствовать самымъ вольнымъ голосомъ, а не подъ принужденiемъ, дабы въ томъ изложенiи какъ высокороднымъ, такъ и низкороднымъ, и какъ богатымъ, такъ и убогимъ, и какъ высокочинцамъ, такъ и низкочинцамъ, и самымъ земледѣльцамъ, обиды бы и утѣсненiя отъ недознанiя коегождо ихъ бытiя въ томъ новоисправленномъ изложенiи не было.

«И сiе мое реченiе многiе вознепщуютъ, яко бы азъ его императорскаго величества самодержавную власть народосовѣтiемъ снижаю; азъ не снижаю его величества самодержавiя, но ради самыя истинныя правды, дабы всякой человѣкъ осмотрѣлъ въ своей бытности, нѣтъ ли кому въ тыихъ новоизложенныхъ статьяхъ каковыя непотребныя противности, иже правости противна. И аще кто узритъ каковую неправостную статью, то бы безъ всякаго сомнѣнiя написалъ, что́ въ ней неправость, и ничего не опасаяся подалъ бы ко исправленiю тоя книги, понеже всякъ рану свою въ себѣ лучше чуетъ, нежели во иномъ комъ. И того ради надобно всякимъ людямъ свои бытности выстеречи, дондеже книга не совершится; а егда она совершится, то уже никто не можетъ помочи; того бо ради и дана свободность, дабы послѣди не жаловались на сочинителей тоя новосочиненныя книги. Того-то ради надлежитъ ю вольнымъ голосомъ освидѣтельствовать, дабы всякая статья ни отъ кого порочена не была, но всякъ бы себя выстерегъ, и чтобы впредь никому спорить было не мочно, но въ вѣки вѣковъ было бы ненарушимо оно.

«Правосудное установленiе самое есть дѣло высокое, и надлежитъ его такъ разсмотрительно состроити, чтобъ оно ни отъ какого чина незыблемо было. И того ради безъ многосовѣтiя и безъ вольнаго голоса никоими дѣлы невозможно; понеже Богъ никому во всякомъ дѣлѣ одному совершеннаго разумiя не далъ, но раздѣлилъ въ малыя дробинки, комуждо по силѣ его: овому далъ много, овому же менѣе. Обаче нѣсть такого человѣка, ему же бы не далъ Богъ ничего; и что далъ Богъ знать малосмысленному, того не далъ знать многосмысленному; и того ради и самому премудрому человѣку не надлежитъ гордиться и умомъ своимъ возноситься; и малосмысленныхъ ничтожить не надлежитъ, коихъ въ совѣтъ призывать надобно; понеже малосмысленными человѣки многащи Богъ вѣщаетъ и того ради наипаче ничтожить ихъ душевредно естъ; и того ради во установленiи правосудiя вельми пристойно изслѣдовать многонароднымъ совѣтомъ.

«И аще и съ самымъ многотруднымъ многосовѣтiемъ учинена она будетъ, вскорѣ печатать ихъ не надлежитъ, но первѣе попробить на дѣлахъ; и буде никакой вредности въ правленiи томъ не будетъ, то быть ему тако; а буде въ какой статьѣ явится нѣкакая неисправность, то о ней надлежитъ поразсудить и поправить ее; и того ради не худо бы года два-три посудить по письменнымъ или по печатнымъ маленькимъ тетрадкамъ. И донележе тоя новосочиненная книга строится, многiя бы статьи и опробились». (Соч. Посошкова, стр. 76—78).

Послѣ Петра I, въ слѣдующiя 4 царствованiя, до Петра III, было 4 попытки созвать соборъ для сочиненiя новаго уложенiя, но всѣ были неудачны. Правительство, во-первыхъ, не умѣло надлежащимъ образомъ взяться за дѣло. Оно, разсуждая главнымъ образомъ о томъ, дабы уложенiе при довольномъ числѣ членовъ сочинено было съ поспѣшенiемъ, только приказывало наскоро выслать выборныхъ, а не наказало напередъ въ каждой губернiи выборнымъ отъ всѣхъ городовъ и волостей точно разузнать, сообразить, обсудить свои мѣстныя нужды, собрать живые мѣстные матерiалы для общихъ законовъ, составить предварительно мѣстные, губернскiе, народные наказы или постановленiя для обсужденiя ихъ въ общемъ собранiи всѣхъ губернскихъ депутатовъ. Потомъ, выборныхъ правительство предписывало высылать только изъ офицеровъ, дворянъ, да иногда еще изъ купечества, всѣхъ за выборомъ отъ шляхетства. Притомъ выборные вызывались не изъ всѣхъ провинцiй: при Петрѣ II не допускались къ участiю въ сочиненiи законовъ выборные изъ Лифляндiи, Эстляндiи и Сибири. Избирателями были не сами областные жители, а губернаторы, «согласясь обще съ дворянами». И выходило отсюда, что областные жители смотрѣли на выборы для сочиненiя уложенiя, какъ на рабскую, приказную службу; способные уклонялись отъ выборовъ, и выбирались самые неспособные. Да еслибъ и захотѣли умные земские люди взяться, какъ слѣдуетъ, за составленiе законовъ, на основанiи разнообразныхъ мѣстныхъ народно-бытовыхъ данныхъ, такъ ихъ московскiе или петербургскiе бюрократы — нѣмцы или шляхтичи не допустили бы до этого. Они нарочно выбирали для этого безсовѣстныхъ ябедниковъ. Татищевъ, въ своемъ «Напомнѣнiи о высокихъ и нижнихъ, государственныхъ и земскихъ правительствахъ», такъ объ этомъ писалъ: «Законы, какъ въ уложенiи людьми ни малаго просвѣщенiя ума науками не имѣющими, сочинено, такъ послѣдовавшими различными, ово въ дополненiе, ово въ исполненiе онаго изданными, въ наибольшее смятенiе судей, а судящихся къ коварствамь и ябедамъ привело. Что его императорское величество съ великимъ сожалѣнiемъ видя, повелѣлъ всѣ тѣ дополнительные указы собрать и вновь порядочное уложенiе сочинить и самъ почасту о томъ сенату изволилъ напоминать. Но какъ оное тѣмъ, которые обыкли съ большею ихъ пользою въ мутной водѣ рыбу ловить, было непрiятно, и не имѣя инаго способа оному воспрепятствовать, избрали къ тому людей болѣе безсовѣстныхъ ябедниковъ, которые ово за распложенiемъ надъ потребность, ово за спорами время туне провождали, и какъ ни единаго нетокмо въ законѣхъ, но ни въ граматикѣ ученаго опредѣлено не было, такъ ихъ сочиненiя противорѣчiй и темностей, паче же противностей закону божiю, избѣжать не могли, для котораго оное близъ тридцати лѣтъ безъ всякаго плода и надежды тянется, хотя бы оное искуснымъ въ годъ, а конечно не болѣе двухъ сочинить возможно».

Въ самомъ народѣ въ половинѣ прошлаго столѣтiя, господствовала страшная запуганность и развивалось сильное недовѣрiе къ правительству. Построенное по шведско-нѣмецкимъ формамъ, находившееся въ рукахъ нѣмцевь и шляхетства, правительство было ненародно, непонятно для массы земства, ни по духу распоряженiй и узаконенiй, ни по самому языку указовъ. Народъ былъ отуманенъ, опѣшенъ этой длинной процедурой росписанiя областей на губернiи и провинцiи, этой обстановкой областей, по раскольничьему выраженiю, какъ сѣтями антихристовыми, губернскими, провинцiальными ¹) и воеводскими канцелярiями, этимъ повсемѣстнымъ наплывомъ чиновничества — губернаторовъ, вице-губернаторовъ, комендантовъ, ландратовъ, ландрихтеровъ и проч., этимъ повсемѣстнымъ, крайне-разорительнымъ и обременительнымъ расположенiемъ полковъ, солдатства, набраннаго изъ крестьянства, чего прежде народъ не зналъ, этими повсемѣстными опустошительными и мучительными облавами военныхъ командъ, разсылавшихся по областямъ губернскими, провинцiальными и воеводскими канцелярiями, постоянными рекрутскими наборами, жесточайшими истязанiями податей и недоимковъ, новой ревизiей душъ, и проч. и проч. Крестьяне, не терпя годъ отъ году усилившагося крѣпостного права, несносныхъ поборовъ, рекрутчины, бунтовали въ разныхъ провинцiяхъ и уѣздахъ. Тысячи народа бѣжали за границу. При Аннѣ Iоанновнѣ, въ одинъ годъ двинулось разомъ 40,000 некрасовскихъ казаковъ, вслѣдствiе несноснаго мучительства за вѣрованiя совѣсти. Отъ мучительства биронова бѣжало за границу не менѣе 250,000 душъ мужескаго пола, какъ полагаетъ Болтинъ. Среди варварства и тиранiи второй четверти прошлаго столѣтiя, въ народѣ невольно воспитывалось чувство глубокаго недовольства и недовѣрiя къ правительству. Расколъ поддерживалъ, усиливалъ и распространялъ это недовѣрiе, воспитывалъ въ массахъ злобный антагонизмъ къ немѣцко-шляхетскому правительству. Духовенство въ своихъ проповѣдяхъ въ высокоторжественные дни то же недовѣрiе внушало народу. Напр., архiерей новгородскiй, Амвросiй Юшкевичъ, въ словѣ въ день рожденiя императрицы Елисаветы Петровны, 18 декабря 1741 года, указывалъ народу на вредный наплывъ въ Россiю иностранцевъ, при Минихѣ, Остерманѣ и Биронѣ, когда дворъ, коллегiя, академiя наукъ, гвардiя, армiя, флотъ, были въ распоряженiи ихъ: «Сiи — вопiялъ онъ къ народу — сiи внутреннiе и сокровенные враги Россiи, людей добрыхъ, простосердечныхъ, государству доброжелательныхъ и отечеству весьма нужныхъ и потребныхъ, подъ разными претекстами, губили и разоряли, все искореняли, а равныхъ себѣ безбожниковъ, безсовѣстныхъ грабителей, казны государственной похитителей весьма любили, жаловали и награждали; только тѣнью, только тѣломъ здѣсь, а сердцемъ и душею внѣ Россiи пребывали, всѣ сокровища, всѣ богатства, въ Россiи неправдою нажитыя, изъ Россiи за море высылали» и проч. Точно также громогласно вопiялъ въ своихъ проповѣдяхъ въ церкви, въ высокоторжественные дни, передъ народомъ, другой проповѣдникъ, ректоръ славяно-греко-латинской академiи, архимандритъ Кириллъ Флоринскiй, вопiялъ противъ коварныхъ иноземцевъ, захватившихъ въ свои руки правительство русское, противъ ихъ тиранiи, противъ давленiя русскихъ людей «какъ мушекъ», противъ постоянныхъ ссылокъ въ Охотскъ, въ Камчатку, въ Оренбургъ, и проч. Слушая такiе громогласные, торжественные вопли духовенства съ каѳедръ церковныхъ, народъ еще болѣе проникался недовѣрiемъ къ тому правительству, которое такъ тиранически издѣвалось надъ нимъ во второй четверти прошлаго столѣтiя.

И въ эти страшныя времена, изъ запуганнаго, изъ забитаго провинцiальнаго народа, по указу, требовали и высылали выборныхъ въ сенатъ, чтобъ «сочинять и слушать въ сенатѣ всѣмъ собранiемъ» уложенiе. Да если народъ, въ провинцiяхъ, въ провинцiальныхъ, воеводскихъ канцелярiяхъ, боялся, какъ чумы, заразы, слишкомъ расплодившагося канцелярскаго чиновничества, бѣжалъ отъ него заграницу, то можете представить, съ какой неохотой, съ какимъ страхомъ и трепетомъ ѣхали въ столицу, въ сенатъ, провинцiальные выборные. Народъ по дѣламъ своимъ скоро дозналъ, что́ такое было тогда это центральное правительство. Недаромъ расколъ возсталъ ужъ противъ того, что Петръ I «устави сенатъ», и послѣ, въ своихъ сочиненiяхъ, постоянно съ злобой отзывался о сенатѣ. Массы провинцiальнаго народа слышали этотъ раскольничiй отзывъ о сенатѣ. Горько-слезныя, горемычныя дѣла народныя, рѣшавшiяся въ сенатѣ, еще болѣе укрѣпляли народъ въ предубѣжденiи противъ него. Вѣдь недаромъ же, послѣ, начиная съ Екатерины Великой до Сперанскаго, лучшiе государственные люди тоже нехорошо отзывались о сенатѣ. Поэтому понятно, что и земскiя сословiя первой половины прошлаго столѣтiя уклонялись отъ выбора въ сенатъ, для засѣданiя, вблизи неприступной, высшей начальственной бюрократiи, зная, что они должны будутъ тамъ только сидѣть да слушать, какъ безгласные рабы, со страхомъ и трепетомъ.

И странное, своеобразное умопредставленiе развивалось въ массахъ нашего народа, въ первой половинѣ прошлаго столѣтiя, да и послѣ, насчетъ чиновничества, и вообще присутственныхъ мѣстъ. Народъ вовсе не видѣлъ въ нихъ благоустроительныхъ, благопопечительныхъ учрежденiй, а видѣлъ однѣ обирательныя заставы. Горькiй, саможизненный опытъ горько-слезнаго, мучительнаго, разорительнаго дѣлохожденiя по всѣмъ этимъ присутственнымъ мѣстамъ — по губернскимъ, провинцiальнымъ, воеводскимъ канцелярiямъ бироновской эпохи непоколебимо укрѣплялъ народъ въ такомъ представленiи о присутственныхъ мѣстахъ. Доказательства и результаты ихъ бюрократической благоустроительной попечительности о земствѣ народъ не только ближе всѣхъ видѣлъ во всѣхъ областяхъ и мѣстечкахъ, но и саможизненно испытывалъ самъ на себѣ, на своихъ рабочихъ силахъ, на своемъ капиталѣ, на своемъ тѣлѣ... Правосудiе канцелярскихъ судовъ онъ измѣрилъ во всей глубинѣ, взвѣсилъ на вѣсахъ своихъ денежныхъ и натуральныхъ проторей и исторей, и позналъ весь ненасытный адъ и скрежетъ зубовный чиновничьяго лихоимства. И вотъ, долготерпѣливо предаваясь на волю судьбы, отплачиваясь съ кряхтячимъ терпѣньемъ — податями, повинностями и разными непредвидѣнными поборами, отдѣлываясь рекрутчиной, казенной работой и проч., онъ желалъ отъ присутственныхъ мѣстъ одного только благодѣянья, чтобъ лишнiй разъ, по крайней мѣрѣ, не вмѣшивались въ его дѣла. Въ старину онъ могъ откупаться отъ приказнаго начальства, а въ XVIII столѣтiи и этого не могъ сдѣлать. Теперь одно спасенье для него было — кряхтячее терпѣнiе, расколъ и бѣгство. И первая половина XVIII столѣтiя въ исторiи народа особенно отмѣтилась фактами бѣгства. Народъ бѣжалъ отъ чиновничьяго управительства. Недаромъ графъ Н. И. Панинъ, въ началѣ царствованiя Екатерины, къ числу причинъ, побуждавшихъ народъ къ побѣгамъ, отнесъ именно дурное управленiе градоначальствами, крайнюю безпеченность и своекорыстность городскихъ начальниковъ, и вообще страшное лихоимство и неправосудiе чиновниковъ.

И народъ былъ правъ въ своемъ антагонизмѣ къ губернскимъ присутственнымъ мѣстамъ первой половины прошлаго столѣтiя. Въ особой статьѣ «О губернскихъ учрежденiяхъ» мы разсмотримъ, что́ такое въ самомъ дѣлѣ были эти тогдашнiя присутствiя — губернскiя и провинцiальныя канцелярiи. А здѣсь приведемъ отзывъ о нихъ императрицы Екатерины II: «Входя вновь во всѣ подробности внутренняго управленiя имперiи — писала она во введенiи къ своему Учрежденiю — нашли мы, во-первыхъ, что по великой обширности нѣкоторыхъ губернiй, онѣ недостаточно снабжены какъ правительствами, такъ и надобными для управленiя людьми, что въ одномъ и томъ же мѣстѣ, гдѣ вѣдомо управленiе губернiй, казенные доходы и счеты, обще съ благочинiемъ и полицiею, сверхъ того еще уголовныя дѣла и гражданскiе суды отправляются; что таковымъ же неудобствомъ тѣхъ же губернiй въ провинцiяхъ и уѣздахъ правленiя не меньше подвержены, ибо въ одной воеводской канцелярiи совокуплены находятся дѣла всякаго рода и званiя.

«Происходящее оттого неустройство весьма ощутительно: съ одной стороны, медленность, упущенiя и волокита суть естественныя слѣдствiя таковаго неудобнаго и недостаточнаго положенiя, гдѣ дѣло одно другое останавливаетъ, и гдѣ опять невозможность исправить на единую воеводскую канцелярiю множество различнаго существа возложенныхъ дѣлъ, служить можетъ иногда и долгою отговоркою, и покрывать неисправленiе должности, и быть поводомъ страстному производству. Съ другой стороны, отъ медлительнаго производства возрастаютъ своевольство и ябеда обще со многими пороками, ибо возмездiе за преступленiе и пороки производится не съ таковою поспѣшностiю, какъ бы надлежало для укрощенiя и въ страхъ продерзностнымъ. Въ иныхъ же мѣстахъ множество дозволенныхъ аппеляцiй немалую причиняютъ правосудiю остановку, какъ-то, напримѣръ, по торговымъ, купеческимъ и мѣщанскимъ дѣламъ, кто словеснаго суда рѣшенiемъ недоволенъ, тотъ можетъ съизнова просить въ городовомъ магистратѣ, на сей отзываться въ провинцiальный магистратъ, изъ провинцiальнаго перенесть въ губернскiй магистратъ, изъ губернскаго въ главный магистратъ, а изъ онаго въ сенатъ» (Полн. Собр. Закон. № 14,392; Учрежд. для управл. губ.).

Если само правительство, спустя уже полстолѣтiя, сознало, наконецъ, всю неудовлетворительность, тягость для народа прежнихъ губернскихъ учрежденiй, то каково было самому народу, въ теченiе этого полустолѣтiя, пережить, переиспытать, перестрадать, перенести на себѣ всѣ эти тяготы и недостатки губернскихъ учрежденiй — и притомъ въ самую страшную, тяжелую, мрачно-памятную эпоху бироновскую. Каково было перенести, перестрадать народу все беззаконiе, весь произволъ провинцiальныхъ властей въ то время, когда существовавшiе законы представляли арсеналъ для ябедъ, страшный хаосъ противорѣчiй и запутанностей, а новое уложенiе сочиняли цѣлое полустолѣтiе и не могли сочинить, когда нравы были варварскiе. Жизнь народная все это терпѣливо перенесла, перечувствовала, а здравый смыслъ народа, и среди темнаго невѣжества постигавшiй истину, все это взвѣсилъ, опредѣлилъ. На великомъ земскомъ собранiи комиссiи для сочиненiя проекта новаго уложенiя, народные депутаты произнесли справедливый судъ о первой половинѣ XVIII столѣтiя: «Когда мысленно воззримъ на минувшее время — говорили они въ рѣчи императрицѣ Екатеринѣ Великой — духъ въ насъ еще трепещетъ и паденiе имперiи живо представляется воображенiю. Видѣли мы нашу вѣру... союзъ общаго единомыслiя и добронравiя, подверженную презрѣнiе и ругательству, яснымъ двумъ предзнаменованiямъ ея истребленiя. Видѣли мы законы, общее житiе утверждающiе, и сохраняющiе, приведенные въ замѣшательство, противорѣчiе и неисполненiе, правосудiе, изнемогшее съ паденiемъ законовъ, съ правосудiемъ истребленную совѣсть и добронравiе. Не столпы только правленiя колебались, но и самое онаго основанiе потряслося. Государственные доходы истощились, потеряна была довѣренность и угнетена торговля. Грабительство, лакомство, корысть, насильство и прочiе пороки, покровительствомъ многихъ людей ободренные, возрастали съ гибелью для народа и усугубляли бѣдствiя отечества нашего и наконецъ, вездѣ неустройства торжествовали, гдѣ слѣдовало царствовать порядку» (П. С. З. т. ХVIII, № 12,978).

Зато, само это великое земское собранiе 1767 г. представляетъ самое отрадное, самое многознаменательное явленiе изъ всей народной исторiи прошлаго тяжелаго столѣтiя. Обратимся теперь къ нему, и разсмотримъ главные факты этого знаменитаго собранiя ²).

Въ собранiи депутатовъ 1767 г. мы видимъ примиренiе своенародныхъ, естественно-жизненныхъ принциповъ старыхъ земскихъ соборовъ съ новою, западно-европейскою идеею представительства. Недаромъ императрица Екатерина II вспомнила о земскомъ соборѣ 1648 г. и почтила особеннымъ увѣковѣченiемъ памятникъ того собора — уложенiе 1649 г. Земскiе соборы старой Россiи были созданiемъ естественно-исторической жизни народа. Они естественно сложились вслѣдствiе московскаго собранiя всей земли, изъ обычаевъ, изъ починковъ старыхъ областныхъ земскихъ вѣчей и совѣтовъ. Въ XVII вѣкѣ они сохранялись еще, какъ обычай народный, невозведенный на степень опредѣленнаго юридическаго учрежденiя, на степень систематической государственной институцiи: они составлялись безъ всякихъ особыхъ письменныхъ правилъ, обрядовъ и формальностей, просто по призыву областныхъ земскихъ сходовъ по соборнымъ церквамъ, и вслѣдствiе избранiя выборныхъ безъ всякихъ избирательныхъ околичностей. Такимъ образомъ, земскiе соборы XVII вѣка были, такъ сказать, актомъ непосредственно-натуральной жизни народной, который не былъ осмысленъ просвѣщеннымъ юридическимъ самосознанiемъ народа, европейскими юридическими началами представительныхъ собранiй. Оттого и обрядовая организацiя, и процессъ веденiя ихъ были простые, незатѣйливые, и рѣчи выборныхъ тоже были простыя, мужиковатыя. Совсѣмъ другимъ характеромъ отличается земское собранiе, или коммиссiя депутатовъ для сочиненiя проекта новаго уложенiя 1767 г. Здѣсь уже просвѣщенное юридическое сознанiе, европейская идея представительства руководили и организацiей, устройствомъ собранiя, и выборнымъ, избирательнымъ началомъ, и всѣми обрядами собранiя. И сфера предметовъ сужденiя была шире: много привзошло потребностей общеевропейскихъ. И общiй составъ собранiя былъ правильнѣе, стройнѣе, потому что немало было депутатовъ съ европейскимъ, научнымъ, просвѣщеннымъ взглядомъ на вещи.

Вслѣдствiе манифеста 14 декабря 1766 г., депутатовъ въ коммиссiю для сочиненiя проекта новаго уложенiя велѣно было выслать изъ сената, синода, всѣхъ коллегiй и канцелярiй по одному; отъ каждаго уѣзда, гдѣ есть дворянство, по одному дворянину; отъ жителей каждаго города — по одному; отъ пахатныхъ солдатъ и разныхъ служебъ служилыхъ людей и прочихъ, ландмилиiцю содержащихъ, отъ каждой провинцiи по одному депутату; отъ государственныхъ крестьянъ изъ каждой провинцiи по одному; отъ некочующихъ инородцевъ, какого бы они закона ни были, крещеныхъ или некрещеныхъ, отъ каждаго народа съ каждой провинцiи по одному депутату; опредѣленiе числа депутатовъ отъ казацкихъ войскъ и отъ войска запорожскаго возложено на высшихъ командировъ ихъ. Избранiе депутатовъ должно было производиться баллотировкою по большинству голосовъ. Каждый депутатъ получалъ отъ своихъ избирателей полномочiе и наказъ о нуждахъ и требованiяхъ ихъ общества, сочиненный, по выбору, пятью избирателями.

Къ сожалѣнiю, намъ неизвѣстно, съ какимъ расположенiемъ принятъ былъ манифестъ Екатерины II, о собранiи коммисiи въ разныхъ провинцiяхъ разными классами общества и разными инородцами. Г. Соловьевъ, которому доступны были архивные матерiалы для исторiи знаменитой коммиссiи 1767 года, въ своихъ «Разсказахъ изъ русской исторiи» сообщилъ только извѣстiе изъ Малороссiи. Эти извѣстiя характеризуютъ, какъ живучи были въ малороссiйскомъ народѣ, особенно въ казачествѣ, по выраженiю Екатерины, «умоначертанiя прежнихъ временъ», или историческiя преданiя о вѣковыхъ героическихъ стремленiяхъ Украйны, Сѣчи Запорожской къ областной демократической автономiи и свободѣ. Генералъ-губернаторъ малороссiйскiй отъ 2 марта 1767 г. писалъ императрицѣ: «Новый проектъ уложенiя не производитъ здѣсь во многихъ большихъ такого дѣйства и признанiя вашего императорскаго величества благоволенiя, не перемѣненiя наклонности ихъ, ни разсужденiя. Многiе истинно вошли во вкусъ своевольства до того, что имъ всякой законъ и указъ государскiй кажется быть нарушенiемъ ихъ правь и вольностей, отзывы же у всѣхъ одни: «зачѣмъ бы намъ и тамъ быть? наши законы весьма хороши, а буде депутатамъ быть конечно уже надобно, только развѣ-бъ искать правъ и привиллегiй подтвержденiя». Термины обыкновеннаго ихъ совѣта, которые они простому народу (который подлинно добръ), пользуясь его простотою, внушаютъ и всегда въ голову кладуть, что о вольности и правахъ, какъ о первоначальномъ всѣмъ искать надлежитъ». Шляхетство нѣжинскаго и батуринскаго повѣтовъ подало челобитную: «повелѣть вольными голосами купно съ войскомъ Сѣчи Запорожской — избрать гетмана». «Тщеславились они здѣсь много — доносилъ, между прочимъ, Румянцовъ — тѣмъ, что лифляндцы имъ единомѣрны въ удержанiи старыхъ своихъ правъ и вольностей». Неизвѣстно — охотно ли, и скоро ли выбрали и послали депутатовъ въ коммиссiю эти лифляндцы, а равно эстляндцы и финляндцы. Но всѣ эти народы дѣйствительно крѣпко придерживались за свои историческiя мѣстныя права. Напримѣръ, о лифляндскомъ народѣ кн. Щербатовъ писалъ: «Сей народъ пораженъ недовѣрчивостью на все то, что́ къ нимъ изъ россiйскихъ правительствъ идетъ, и упорствуетъ во всемъ, что́ ихъ прежними обычаями утверждено». Точно также, по словамь Щербатова, первобытные народы казанскаго царства — татары, чуваши, черемисы, мордва и вотяки, равнымъ образомъ, инородцы сибирскiе — братскiе, или буряты, самоѣды и проч. «въ разсужденiи политическаго состоянiя не были доброжелатели Россiи и не могли быть толико преданы россiйской державѣ, якобы сiе желательно было». Къ сожалѣнiю, мы не имѣемъ никакихъ точныхъ свѣдѣнiй и обо всѣхъ этихъ инородцахъ, какъ они взглянули на выборъ депутатовъ.

Какъ бы то ни было, депутаты съѣхались въ Москву изъ всѣхъ областей, въ числѣ 565 человѣкъ. Отъ присутственныхъ мѣстъ синода, сената, коллегiй и канцелярiй выбрано 28 депутатовъ. Московская губернiя представила изъ 53 уѣздовъ 59 депутатовъ отъ дворянства: отъ 58 городовъ — 63 депутата, изъ коихъ было 46 купцовъ; прочiе — разночинцы; отъ однодворцевъ Калужской и Тульской провинцiй тогдашней Московской губернiи - 3-хъ депутатовъ, отъ пахатныхъ солдатъ — 4-хъ. Кiевская губернiя представила только двухъ депутатовъ: отъ жителей г. Кiева, бургомистра Iосифа Гудыма, да отъ раскольничьихъ слободъ войсковаго обывателя Ивана Щапова. С.-Петербургская губернiя представила: изъ 3-хъ уѣздовъ 3-хъ депутатовъ отъ дворянства, въ томъ числѣ графа Григорiя Орлова отъ Копорскаго уѣзда и графа Романа Воронцова отъ Шлиссельбурга; изъ 3-хъ городовъ 4 депутата, отъ гражданства: двоихъ военныхъ, и между ними отъ С.-Петербурга гр. Алексѣя Орлова, двоихъ изъ купцовъ, изъ Кронштадта и Шлиссельбурга. Новгородская губернiя представила изъ 15 уѣздовъ 21 депутата отъ гражданства, въ томъ числѣ 17 изъ купцовъ; двухъ депутатовъ отъ пахатныхъ солдатъ Тверской и Псковской провинцiй, да 2 же депутатовъ отъ государственныхъ черносошныхъ крестьянъ Олонецкаго и Каргопольскаго уѣздовъ. Новгородскiй уѣздъ — замѣтимъ мимоходомъ — попрежнему дѣлился на пятины, и, по прежнему обычаю, представилъ отъ каждой пятины по депутату отъ дворянства. Казанская губернiя представила: изъ 5 уѣздовъ 5 депутатовъ отъ дворянства; изъ 16 городовъ — 17 депутатовъ, изъ числа которыхъ 15 были изъ купечества; изъ 5 провинций — 5 депутатовъ отъ однодворцевъ; изъ 4 провинцiй — Пензенской, Казанской, Симбирской и Вятской - 4 депутата отъ пахатныхъ солдатъ и разныхъ служебъ; отъ различныхъ иновѣрцевъ 13 депутатовъ, между прочимъ, изъ Пензенской провинцiи, отъ татаръ, татарина — мурзу Аюна-Еникѣева, изъ Кунгурскаго уѣзда, отъ черемисовъ — черемисина Телени Денисова, изъ Пермской провинцiи 1-го депутата татарина, изъ Казанской провинцiи отъ вотяковъ — вотяка Векчентая Байтуганова, изъ Казанской же провинцiи отъ некрещеныхъ чувашъ — чувашенина Анюка Ишелина, изъ Свiяжской провинцiи, сверхъ татаръ, отъ ясашныхъ черемисъ — черемисина Чемекая Ишнаева, изъ Симбирской провинцiи, отъ служилыхъ татаръ — татарина Бахтѣя Мурзу, князя Идебердѣева, изъ казанской Старой и Новой слободъ, отъ служилыхъ мурзъ и татаръ 1 депутать; изъ Казанскаго уѣзда ногайской, зюрейской, арской, алацкой и галицкой дорогъ, отъ приписныхъ къ адмиралтейству служилыхъ татаръ — 2 депутата; изъ 5 провинцiй, отъ новокрещеныхъ и ясашныхъ крестьянъ — 14 депутатовъ, въ томъ числѣ, по депутату отъ мордвы, чувашъ, черемисъ, вотяковъ и татаръ новокрещеныхъ и ясашныхъ крестьянъ; изъ провинцiй Казанской, Вятской, и Пермской, отъ государственныхъ черносошныхъ крестьянъ и отъ приписныхъ къ казеннымъ и демидовскимъ заводамь — 5 депутатовъ. Астраханская губернiя представила отъ жителей г. Астрахани, отъ служилыхъ мурзъ, табунныхъ и головъ 1 депутата, Бiй-Мурзу кн. Урусова; отъ гражданства изъ 7 городовъ, въ томъ числѣ и изъ Саратова, отъ татаръ, армянъ и русскихъ купцовъ — 11 депутатовъ; отъ казацкихъ астраханскихъ войскъ — 12 депутатовъ, въ томъ числѣ 4 казаковъ, 1 войсковаго атамана, 4 походныхъ атамановъ; 1 крестьянина отъ черносошныхъ крестьянъ. Сибирская губерния представила 10 депутатовъ — купцовъ изъ городовъ: Тары, Томска, Екатеринбурга, Туринска, Тюмени, Верхотурья, посада, именуемаго Барнаульскiй Заводъ, изъ Красноярска, Енисейска, Тобольска, по 1 депутату изъ каждаго города; 2 депутатовъ отъ казацкихъ войскъ, одного изъ кузнецкой и колыванской линiи, отъ крѣпостныхъ старшинъ и казаковъ, другого изъ 4 линiй — иртышской, новотарской, ишимской и тобольской; 5 депутатовъ отъ иновѣрцевъ — бухарцевъ и татаръ; 4-хъ депутатовъ отъ государственныхъ крестьянъ. Иркутская губернiя представила 9 депутатовъ отъ гражданства изъ 5 городовъ, именно: изъ Иркутска — купца Алексѣя Сибирякова-меньшаго, изъ кяхтинскаго форпоста — купца Антона Овсянникова, изъ Якутска — прапорщика Алексѣя Данилова, изъ Нерчинска — кн. Павла Гантимурова, изъ Селенгинска — купца Ивана Фридрихса; отъ нерчинскихъ хоринскихъ родовъ братскихъ, или бурятъ — Еренцея Аюшина, отъ селенгинскихъ братскихъ — Ламу Бандеда Комбо; отъ государственныхъ крестьянъ Иркутской провинцiи — купца Андрея Алексѣева; отъ 5 подгородныхъ кочевныхъ якутскихъ улусовъ якутскаго вѣдомства — князца Сафрона Сыранова. Изъ Смоленской губернiи прибыло 5 депутатовъ отъ уѣзднаго дворянства, 5 отъ гражданства и 1 отъ однодворцевъ. Изъ Эстляндской губернiи, изъ 4 крейсовъ 4 депутата отъ дворянства, да 2 депутата изъ двухъ городовъ, Нарвы и Ревеля. Изъ Лифляндской губернiи, изъ 4 дистриктовъ выбрано было 5 депутатовъ отъ дворянства, 4 отъ гражданства. Изъ Выборгской губернiи прибылъ 1 депутатъ отъ уѣзднаго дворянства, 5 депутатовъ отъ гражданства, 4 отъ государственныхъ крестьянъ. Нижегородская губернiя представила 4 отъ уѣзднаго дворянства, 7 депутатовъ отъ гражданства, изъ купцовъ разныхъ городовъ Нижегородской губернiи; 2 депутата отъ инородцевъ, 2 отъ пахатныхъ солдатъ, 1 отъ черносошныхъ крестьянъ. Малороссiйская губернiя представила 11 депутатовъ отъ шляхетства, изъ разныхъ повѣтовъ, полковъ и мѣстечекъ, 10 депутатовъ отъ гражданства, 2 депутата отъ Запорожской Сѣчи, 9 депутатовъ отъ казаковъ. Слободская Украинская губернiя прислала 5 депутатовъ отъ дворянства, 6 депутатовъ отъ гражданства, 5 депутатовъ отъ войсковыхъ обывателей. Воронежская губернiя представила 19 депутатовъ отъ уѣзднаго дворянства, 16 депутатовъ отъ гражданства, изъ купечества, 6 депутатовъ отъ однодворцевъ, 2 отъ новокрещенъ, 2 отъ иновѣрцевъ татаръ, 8 отъ казацкихъ войскъ. Бѣлогородская губернiя представила 19 депутатовъ, отъ дворянства — изъ 19 уѣздовъ, 14 депутатовъ отъ гражданства, все изъ купцовъ, исключая двухъ — губернскаго секретаря и полковаго писаря, 3 депутатовъ отъ однодворцевъ, 2 отъ пахатныхъ солдатъ. Архангелогородская губернiя, обнимавшая тогда и Вологду и Солигаличъ, представила 7 депутатовъ отъ уѣзднаго дворянства, 13 депутатовъ отъ гражданства, 3 депутатовъ отъ самоѣдовъ — самоѣдина Зиновья Ардѣева, Валембоя Водягова и лопаря Захара Петрова; 1 депутата отъ ясашныхъ крестьянъ, 2 отъ государственныхъ черносошныхъ крестьянъ. Оренбургская губернiя представила 3 депутатовъ отъ дворянства, 5 депутатовъ отъ гражданства, 11 депутатовъ отъ казацкихъ войскъ, 10 депутатовъ отъ иновѣрцевъ, отъ мещеряковъ, отъ татаръ, отъ башкирцевъ и тарханцовъ, отъ калмыкъ, 10 депутатовъ отъ новокрещенъ и ясашныхъ. Новороссiйская губернiя представила 21 депутата отъ шляхетства. Опекуны разныхъ иновѣрцевъ: тайный совѣтникъ, сенаторъ и кавалеръ Адамъ Олсуфьевъ, камер-юнкеръ и лейбъ-гвардiи коннаго полка поручикъ Григорiй Потемкинъ и прокуроръ князь Вяземскiй.

Засѣданiя коммиссiи, торжественно открывшiяся, были двоякаго рода: въ общемъ, или большомъ собранiи всѣхъ депутатовъ, и въ 19 частныхъ коммиссiяхъ, учрежденныхъ большимъ собранiемъ. 3анятiя коммиссiи начались чтенiемъ знаменитаго наказа императрицы Екатерины и представленiемъ наказовъ, данныхъ депутатамъ отъ избирателей. «Изъ наказа императрицы, они болѣе половины изъ того, что было писано ею, помарали, и остался наказъ уложенiя, яко оный напечатанъ». Взглянемъ же теперь на то, что представляли депутаты.

Въ наказахъ, какiе даны были депутатамъ отъ ихъ избирателей, довольно ясно и характеристично высказались и нужды, и умоначертанiе провинцiальныхъ обществъ, и главныя общественныя болѣзни ХVIII вѣка. Не отличаются они ни особенно замѣчательными, широкими идеями, ни особенною политическою требовательностью со стороны провинцiй. Въ нихъ высказались провинцiальныя общества, сословiя, такъ какъ спрошены были врасплохъ, неожиданно, вслѣдствiе манифеста 14 декабря 1766 года. На́скоро, второпяхъ, провинцiальные избиратели изложили въ наказахъ депутатамъ прежде всего и главнымъ образомъ тѣ непосредственные вопросы, какiе больше всего наболѣли тогда въ жизни, въ сердцахъ, въ быту народа, и высказали ихъ въ такихъ рамкахъ, формахъ, какiя создала уже вѣковая исторiя, создало правительство.

Прежде всего, отмѣтимъ въ наказахъ депутатскихъ ненормальныя выраженiя провинцiальной, народной жизни. Невольно бросается въ глаза, въ представленiяхъ депутатовъ, во-первыхъ, эта исторически-образовавшаяся сословная раздѣльность, исключительность, сословный антагонизмъ. Собранiе депутатовъ не имѣло вполнѣ земскаго характера, вслѣдствiе давнишняго сословнаго разъединенiя земства. Уже задолго до реформы Петра Великаго, первоначально цѣльное, безсословное земство русское распалось, разъединилось на всякихъ чиновъ людей. Эта разночиновность выразилась и на земскихъ соборахъ ХVII вѣка. Съ начала ХVIII столѣтiя, вслѣдствiе ревизскихъ росписей народа по родамъ государственныхъ обязанностей службы, подати и повинности, вслѣдствiе раздѣленiя школъ духовныхъ, военныхъ, гражданскихъ и проч. всякихъ чиновъ, земскiе люди рѣшительно раздѣлялись на сословiя, и постепенно замыкавшись въ сословныя касты. Въ тридцатыхъ годахъ, впрочемъ, еще былъ спорный вопросъ о сословiяхъ. Татищевъ требовалъ точнаго, строгаго разграниченiя наслѣдственнаго шляхетства или дворянства отъ подлаго или простого народа, отъ гражданства или купечества и посадства и отъ духовенства. Волынскiй желалъ уничтоженiя, по крайней мѣрѣ, духовнаго сословiя, какъ касты. Но, вмѣсте съ крѣпостнымъ правомъ, ревизiями душъ, табелью о рангахъ, образованiемъ церковническихъ дѣтей въ особыхъ духовныхъ школахъ, только въ надежду священства, съ учрежденiемъ особыхъ артиллерiйскихъ школъ и кадетскихъ корпусовъ, вмѣстѣ съ отдѣленiемъ дворянства отъ подлаго народа и по языку и по образу жизни, вмѣстѣ съ усиленiемъ солдатства, военнаго сословiя, сословныя касты окрѣпли въ наслѣдственности своихъ генерацiй, въ своеобразности понятiй и нравовъ и проч. Въ половинѣ ХVIII столѣтiя, когда дворянской грамотой Петра III шляхетство или дворянство еще болѣе обособлялось своею исключительною привилегированностью отъ всѣхъ прочихъ сословiй, особенно отъ крѣпостного крестьянства, въ половинѣ ХVIII ст. сословное разъединенiе земства достигло высшаго развитiя. Обнаружилась уже сословная исключительность, замкнутость, разрозненность, и сказался сословный антагонизмъ. И вотъ, это-то исторически-наболѣвшее, развившееся зло неизбѣжно отразилось прежде всего на статьяхъ общественныхъ наказовъ, на представленiяхъ депутатовъ, составившихъ коммиссiю 1767 года. Депутаты, раздѣлившись по сословiямъ, представили отъ лица своихъ сословiй немало такихъ статей, въ которыхъ вполнѣ высказались ихъ исключительные, сословные интересы, ихъ сословная раздѣльность. Такъ, дворянство, какъ особое привилегированное, помѣстное сословiе, представляло о своихъ, исключительно-помѣщичьихъ интересахъ, въ духѣ крѣпостного права, напр. 1) о продаже дворянству экономическихъ деревень; 2) о дачѣ и продажѣ дворянамъ засѣкъ, дикихъ степей и разныхъ службъ служилыхъ людей земель; 3} объ учрежденiи по городамъ школъ исключительно для дворянскаго юношества; 4) о бытiи отданныхъ въ рекруты женамъ у помѣщиковъ въ послушанiи; 5) о запрещенiи тѣмъ, коимъ дворянскимъ правомъ пользоваться не велѣно, имѣть хутора, хлѣбопашество, мельницы; 6) о постановленiи къ удержанiю крѣпостныхъ женокъ и дѣвокъ отъ побѣговъ строжайшаго закона и т. п. Точно также въ представленiи городскихъ жителей, и въ частности купечества, какъ особаго сословiя, высказалась ихъ старинная нравственная черта — церковное обрядолюбiе, и также сословная исключительность, замкнутость. Они представляли, между прочимъ: 1) объ утвержденiи въ благочестiи христианской вѣры; о предписанiи въ законѣ, какимъ образомъ сохранять тайны божiи, когда церковь во время службы внезапно загорится; о нечиненiи въ церкви божiей во время службы смятенiя; 2) о постриженiи желающихъ въ монашескiй чинъ; 3) о штрафѣ съ неисповѣдавшихся; 4) о построенiи церквей божiихъ и о писанiи на всякiя церковныя вещи контрактовъ безъ всякiя пошлины; 5) о пожалованiи въ построенныя церкви на иконостасы и на украшенiя оныхъ денежной суммы, и проч. Впрочемъ, въ этихъ представленiяхъ выразился отчасти старинный хорошiй земскiй обычай: дѣлать мiрскiя земскiя заповѣди и узаконенiя о предметахъ религiозныхъ, церковныхъ, не считая ихъ исключительною принадлежностью церковной власти. При этой религiозно-обрядовой своеобычности, купечество, какъ замкнутое сословiе, представляло, между прочимъ, «чтобъ дворянству и другихъ знанiй людямъ торговать не дозволять, чтобъ госпиталямъ, сиропитательнымъ домамъ и школамъ быть единственно для одного купечества, а не для другого какого званiя людей», и т. п. Наконецъ, точно также, въ представленiи депутатовъ оть присутственныхъ мѣстъ выразилась своеобычная особенность: чиновничья указная мелочность, ревность къ установкѣ въ рамки положительнаго узаконенiя такихъ случаевъ или явленiй въ жизни; которые закономъ не производятся и не могутъ быть вложены въ опредѣленныя нормы какого-нибудь устава. Напр., они представляли, между прочимъ: 1) «объ установленiи закона къ приведенiю разнаго званiя народа въ содружество», хотя закономъ едва-ли можно вынудить это содружество, безъ другихъ, болѣе существенныхъ условiй для этого, и прежде всего — закономъ не уничтоживши разъединяющихъ разные народы началъ; 2) о ревизiи и отличенiи гражданъ добродѣтельныхъ; 3) объ истребленiи женщинъ, ведущихъ жизнь распутную; 4) о неимѣнiи форейторамъ и верховымъ кнутовъ и плетей и т. п.

При всей, однакожъ, сословной разрозненности, замкнутости и исключительности, во всѣхъ прочихъ представленiяхъ депутатовъ предъявлены были правительству самыя живыя, насущныя, справедливыя народныя нужды и требованiя. Представленiя эти не отличаются особеннымъ рѣзкимъ политическимъ либерализмомъ, но въ нихъ вполнѣ высказалась народная, горько-опытная, жизненно-практическая критика самыхъ существенныхъ правительственныхъ учрежденiй, ясно высказались истинныя гражданскiя права и интересы земскихъ сословiй, выразилась живая потребность полнаго народнаго контроля надъ администрацiей и судомъ — однимъ словомъ, высказался не слишкомъ либеральный, но здоровый политическiй тактъ, смысль народа. Земскiя сословiя, какъ только призваны были къ сочиненiю новаго уложенiя для себя, тотчасъ обнаружили стремленiе къ возстановленiю своего влiянiя въ дѣлахъ суда и расправы; въ вопросахъ и дѣятельности присутственныхъ мѣстъ, въ устроенiи своего экономическаго быта, просвѣщенiя, образа жизни. Во-первыхъ, всѣ классы народа, не исключая и правительственныхъ депутатовъ, единодушно и единогласно высказали въ своихъ наказахъ живую потребность ученiя, просвѣщенiя, потребность училищъ, академiй, университетовъ, потребность больницъ, сиропитательныхъ домовъ, аптекъ, лекарей и повивальныхъ бабокъ. Весьма важно то, что разрозненныя сословiя сходились въ самомъ главномъ условiи ихъ будущаго сближенiя — въ единогласной потребности просвѣщенiя. Депутаты отъ правительственныхъ мѣстъ представляли: «объ обученiи дѣтей катихизису, объ учрежденiи по городамъ училищъ для юношества и о неприниманiи въ домы учителей и учительницъ несвидѣтельствованныхъ». Дворянство представляло: 1) «объ имѣнiи при церквахъ ученыхъ священниковъ на жалованьѣ, и чтобъ причетники обучали крестьянскихъ дѣтей грамотѣ; 2) объ учрежденiи по городамъ для дворянскаго юношества школъ». Городскiе жители требовали еще больше. Они подали записку «объ учрежденiи въ городахъ академiй, университетовъ и школъ и объ обученiи въ оныхъ разнымъ языкамъ купеческихъ и разночинскихъ дѣтей и сироть». Въ частности, купечество представляло: «магистратамъ накрѣпко подтвердить о добромъ содержанiи школъ, паче же о воспитанiи дѣтей прилагать всевозможное старанiе, дабы они обучаемы были, сверхъ искуснаго понятiя закона и письма, ариѳметикѣ и бухгалтерiи; кто же будетъ отъ онаго дѣтей своихъ укрывать и въ школы не отдавать, таковыхъ отцовъ штрафовать, первой гильдiи по 50, второй по 25 рублей». Наконецъ, и однодворцы и хлѣбопашцы требовали: «опредѣлить для наукъ и наставленiя богоугодныхъ дѣлъ духовныхъ и для утвержденiя благосостоянiя и знанiя законовъ и добрыхъ поведенiевъ свѣтскихъ учителей».

Согласно съ общимъ желанiемъ народа, выраженнымъ въ наказахъ депутатскихъ, въ числѣ 19 частныхъ коммиссiй депутатскихъ, учреждена была особая коммисiя объ училищахъ. Она составила «Учрежденiе школъ нижнихъ въ городахъ и мѣстечкахъ». Школы назначались при церквахъ по всѣмъ приходамъ, именно какъ первая насущная потребность всѣхъ прихожанъ. Ввѣрены онѣ были надзору епархiальнаго начальства и градоначальниковъ, которые должны были каждую треть года давать объ нихъ отчетъ синоду и особому главному опекуну земскихъ школъ. «Для сихъ школъ — сказано далѣе въ Учрежденiи коммиссiи объ училищахъ — св. синоду приложить старанiе, чтобъ сочинены были слѣдующiя книги: 1) азбука церковной и гражданской печати; 2) краткiй катихизисъ; 3) кратчайшее нравоученiе изъ правилъ естественныхъ; 4) для утвержденiя сего естественнаго нравоученiя и св. писанiя заставлять дѣтей выучивать наизустъ книжку новоизданную подъ именемъ «Словеса св. писанiя»; 5) академiя сочинить имѣетъ самыя малыя двѣ книжки: первая содержала бы въ себѣ четыре части простой ариѳметики съ дробями и тройными правилами, а вторая — показанiе глобуса земнаго съ четырьмя частями свѣта на оообливыхъ картахъ, приложа къ нимъ главнѣйшiя государства. А въ сей географической книжке означить столичные и знатнѣйшiе всѣхъ государствъ городы. Таковыя книги учители просмотря, сами для себя легко поймутъ и по возможности своего понятiя дѣтямъ объяснять будутъ. Ежели ученики все вышепрописанное окончаютъ, тогда давать имъ читать новый завѣтъ, въ гражданскихъ же книгахъ Наказъ е. и. в. къ сочиненiю уложенiя, такожде Роленеву древнюю исторiю. Всякiя тѣлесныя наказанiя ученикамъ вовсе запрещаются, а паче не бить по щекамъ, за волосы и за уши не драть... За обученiе азбуки, часослова, псалтири и катихизиса, отцы давать имѣютъ учителю по рублю, за письмо по полтинѣ, за книжку исторiи и географiи по полтинѣ, за истолкованiе катихизиса и надзиранiе священника по полтинѣ. Сверхъ-того, оставляется на волю родителей давать и больше. При выпускѣ изъ школы долженъ родитель или въ чьей волѣ ученикъ состоитъ, давать въ кружку школьную по рублю, но исключаются изъ того самые бѣдные, которые по бѣдности не имѣютъ платить чѣмъ учителямъ, за тѣхъ выдавать изъ кружки половинную плату; но сiе неинако, какъ съ согласiя общаго, то-есть попечителя, священника, дьякона, дьячка и лучшихъ прихожанъ». Главный, верховный надзоръ надъ всѣми приходскими школами поручался «главному опекуну градскихъ школъ», который долженъ былъ засѣдать въ совѣтѣ вмѣстѣ съ членами синодальными и рапортовать царю объ успѣхѣ земскихъ школъ.

Кромѣ училищъ, дворянство и городскiе жители требовали распространения по городамъ сировоспитательныхъ домовъ, госпиталей, аптекъ и лекарей. Дворяне требовали только аптекъ и лекарей, а городскiе жители представляли: «объ учрежденiи на казенномъ содержанiи больницъ и сиропитательныхъ домовъ, объ умноженiи по городамъ аптекъ, докторовъ, лекарей и повивальныхъ бабокъ». Въ частности, купечество, выразивши желанiе учредить исключительно для себя госпитали и сиропитательные домы, независимые ни отъ какихъ правительствъ и властей, представляло: «лекарямъ быть въ каждомъ губернскомъ и провинцiальномъ большомъ городѣ, гдѣ купцы принять пожелаютъ, и пользовать купцовъ даромъ, довольствуясь жалованьемъ».

Самое тяжкое бремя для всѣхъ областныхъ жителей, какъ мы уже знаемъ отчасти, составляли присутственныя мѣста съ присутствующими въ нихъ губернскiя, провинцiальныя и воеводскiя канцелярiи, военныя полицейскiя команды и проч. Деспотическiй произволъ, вопiющее неправосудiе и мучительная и разорительная медленность судопроизводства и бумаговодства — вотъ главныя болѣзни областной администрацiи, гноившiя тогда здоровое благосостоянiе областныхъ обществъ, тормозившiя ихъ естественное, здоровое, правильное саморазвитiе. Вотъ и противъ всѣхъ этихъ злоупотребленiй присутственныхъ мѣстъ протестовали почти единогласно всѣ земскiя сословiя. Но такъ какъ главные производительные классы земства, городскiе жители, купцы, мѣщане и хлѣбопашцы, всѣхъ болѣе испытывали и тяжелѣе ощущали на себѣ весь гнетъ, всю безконтрольную, необузданную, деспотическую, жадную придирчивость присутственныхъ мѣстъ и присутствующихъ, всю несносную стѣснительность и разорительность дѣлохожденiя, то эти классы народа всего болѣе и рѣшительнѣе требовали себѣ правъ надзора и контроля надъ присутственными мѣстами, надъ полицiей, надъ судами. Они требовали представительства своихъ депутатовъ въ присутственныхъ мѣстахъ, требовали собственнаго гражданскаго и уѣзднаго суда и проч. Именно городскiе жители представляли: 1) «объ учрежденiи вновь городскаго суда: 2) о бытiи полицiи въ вѣдомствѣ магистратовъ и ратушъ; 3) о подтвержденiи магдебургскаго права; 4) о выборѣ изъ купечества особливыхъ депутатовъ и о дозволенiи онымъ входить во всѣ присутственныя мѣста по дѣламъ купечества: 5) о нечиненiи военнослужащимъ людямъ купечеству никакихъ обидъ и побой и о платежѣ имъ за забранные у купцовъ товары денегъ; 6) объ учрежденiи, вмѣсто формальныхъ, краткихъ словесныхъ, также и третейскихъ судовъ для всякихъ случающихся между купечествомъ съ разночинцами дѣлъ; 7) о правосудiи и скорѣйшемъ рѣшенiи дѣлъ во всѣхъ присутственныхъ мѣстахъ по просьбамъ отъ купечества; 8) о запрещенiи присутствующимъ слушанiя и подписыванiя дѣлъ на домахъ; 9) объ уменьшенiи судовъ и о штрафѣ судей; 10) о незабиранiи насильно къ суду въ присутственныя мѣста градскихъ жителей безъ учиненныхъ повѣстокъ; 11) о небытiи въ городахъ особой сыскной команды, а о препорученiи оной магистратамъ». Въ частности, купечество, какъ сословiе, представляло: «купечеству между собою судимымъ быть во всѣхъ дѣлахъ, кроме великихъ государственныхъ, въ городскихъ магистратахъ и ратушахъ». Такимъ образомъ, городскiе жители просили себѣ право контроля надъ самыми тяжелыми для народа правительственными учрежденiями прошлаго столѣтiя. И по праву: потому что управление ихъ интересами, заботы объ ихъ бытѣ, хозяйствѣ, благополучiи, охраненiе ихъ добра, по естественному праву, принадлежало и принадлежитъ имъ самимъ, а не какимъ другимъ, особенно непрошеннымъ приказнымъ опекунамъ. Точно также однодворцы и хлѣбопашцы представили: 1) «о непосылкѣ въ уѣздъ находящихся при городахъ служилыхъ людей съ указами, для публикованiя оныхъ, а о разсылкѣ ихъ для того по церквамъ изъ духовныхъ правленiй; 2) о выборѣ судей всѣмъ обществомъ всего уѣзда и объ опредѣленiи въ присутственныхъ мѣстахъ для скораго отправленiя дѣлъ уѣздныхъ жителей, особливыхъ членовъ; 3) о бытiи для дѣлъ со стороны судящихся депутатамъ въ засѣданiи, въ присутственныхъ мѣстахъ; 4) о непритѣсненiяхъ однодворцамъ и прочимъ народамъ отъ присутственныхъ мѣсть и отъ самихъ присутствующихъ; 5) о словесныхъ судахъ; объ опредѣленiи для разбирательства между обывателями дѣлъ, командировъ или старшинъ по выбору изъ нихъ же и о небытiи имъ ни по какимъ дѣламъ, кромѣ подушнаго оклада, вѣдомымъ въ присутственныхъ мѣстахъ».

Мало-того. Многiя провинцiальныя общины и ихъ депутаты просили, чтобъ въ Великороссiи и Сибири воеводы были выборные изъ самихъ провинцiальныхъ жителей, или, по крайней мѣрѣ, по просьбѣ ихъ смѣняемы, а въ Малороссiи избираемы были вольными голосами народа гетманъ и старшины, и чтобъ малороссiйскiе чины были уравнены съ великороссiйскими и т. п. Такъ, однодворцы и хлѣбопашцы представляли, между прочимъ, «объ уменьшенiи пятилѣтняго срока воеводства и о перемѣнѣ воеводъ и секретарей по просьбѣ уѣздныхъ жителей отъ губернiй и о выводѣ изъ малороссiйскихъ городовъ россiйскихъ воеводъ». Городскiе жители просили «о выборѣ малороссiйскому народу гетмана и старшинъ вольными голосами и о бытiи казакамъ судимымъ отъ оныхъ старшинъ». Дворянство представляло: «о выборѣ воеводъ и товарищей баллотированiемъ изъ дворянъ своего уѣзда». Въ частности, депутать ярославскаго дворянства кн. Щербатовъ подалъ въ коммиссiю слѣдующее мнѣнiе о выборѣ уѣздныхъ дворянъ къ соучастiю въ воеводскомъ управленiи: «великое пространство Россiйской Имперiи, разныя правительства необходимо-нужныя, великое число людей, служащихъ въ военной службѣ и желающихъ еще и въ гражданской услуги показать, и многiе уже по истощенiи силъ своихъ вступаютъ въ гражданскую службу, яко въ нѣкое упокоенiе... Но по великому числу таковыхъ раздаваемыхъ мѣстъ не всегда обрѣталися право разумѣющiе законы и ихъ приложенiе, да и впредь сумнительно, чтобъ великое изобилiе въ таковыхъ могло быть, чтобъ имѣя и ясный уже законъ, чрезъ людей изъ дѣтскихъ лѣтъ прилежащихъ къ симъ дѣламъ, не могли сбиты и обмануты быть, каковы есть многiе приказные служители; сверхъ того, страсти, примѣшиваясь отъ сообщенiя таковыхъ подлыхъ и привыкшихъ къ душевредству и мздоимству людей, принуждаютъ вымышлять способы и затмѣнiе самой истины, такъ что мало-по-малу впадая въ преступленiя, воеводы утѣсняютъ народъ, находя себѣ защитниковъ, не скоро наказаны бываютъ, а пороки продолжая путь свой, яко ядовитая болѣзнь, болѣе ³)