А. Л. Сидоров. Финансовое положение России в годы первой мировой войны, 1960 г., стр. 318-336

Глава IV
СОГЛАШЕНИЯ 1916 г.
УСИЛЕНИЕ ФИНАНСОВОЙ ЗАВИСИМОСТИ РОССИИ ОТ СОЮЗНИКОВ

3. ПОДГОТОВКА НОВОГО ФИНАНСОВОГО СОГЛАШЕНИЯ С АНГЛИЕЙ

Обсуждение в Совете министров в марте 1916 г. вопроса о реализации английского кредита показало подлинное состояние дела с финансами и иностранными заказами и те трудности, с которыми столкнулось русское правительство. Оказалось, что дело финансирования войны зависит не столько от искусства министра финансов, сколько от политики правительства в целом, от состояния тыла и той роли, которую играют вооруженные силы страны на театре военных действий. Правительство высказалось за необходимость срочной подготовки нового финансового соглашения с Англией. Оно поняло, что финансовое соглашение необходимо вдумчиво и всесторонне готовить при участии тех органов и ведомств, которые прежде всего нуждаются в кредитах и которые уже поняли допущенные ранее ошибки. «Потребителем» кредитов являлось прежде всего Военное министерство, которое необходимо было привлечь к подготовке проекта нового договора.

27 марта 1916 г. под председательством Барка было проведено совещание с участием помощника военного министра ген. Лукомского, председателя валютной комиссии ген. Михельсона и одного из руководящих деятелей Англо-Русского комитета в Лондоне ген. Гермониуса ⁹⁶. На этом совещании было признано, что хотя английские кредиты, предоставленные до 1 октября 1916 г., «фактически и не исчерпаны», но распоряжаться ими нельзя, так как они оказались «связанными уже размеченными заказами и назначениями». Больше того, отпущенный английским правительством дополнительный кредит в 13,5 млн. фунтов, как собщал из Лондона представитель Барка фон Замен, «в настоящее время уже исчерпан». Хотя Министерство финансов и предприняло некоторые меры для получения дополнительных кредитов, однако известия на этот счет из Лондона были мало утешительны. Фон Замен, который вел об этом переговоры с английским правительством, подтвердил, что на 57 млн. ф. ст. выдано новых заказов с одобрения английского правительствам на 10 млн. — без его одобрения. Следовательно, прибавка в 13,5 млн. ф. ст., сделанная английским правительством на октябрь—декабрь 1916 г., была уже почти израсходована в марте 1916 г. Поэтому фон Замен собирался просить 13,5 млн. фунтов в счет января—марта 1917 г. Телеграмма заканчивалась указанием на неизбежность нового финансового соглашения с Англией, в отношении которого он просил дать ему директивы ⁹⁷.

Через несколько дней фон Замен сообщил неприятное известие о том, что «все наши заказы приостановлены впредь до нового финансового соглашения» ⁹⁸. Это подтвердил через день Бенкендорф, который одновременно сообщал из Лондона, что просьбы фон Замена о новых кредитах не имели никаких шансов на успех ⁹⁹. «Установление нового кредита в 13 000 000 фунтов невозможно и встретило бы отказ», — сообщал Бенкендорф. Он также находил, что кроме незамедлительных переговоров и приезда в Лондон министра финансов, нет другого способа «двинуть дела и упорядочить их». Телеграмма Бенкендорфа и письмо Барка Шуваеву хронологически совпадают и оба документа вслед за решением Совета министров свидельствовали о необходимости быстрейшего заключения нового финансового соглашения, без которого размещение заказов стало уже невозможно.

Этот факт особенно ярко показывал противоречия между чисто военной стороной планирования войны и материальным обеспечением планов. В русской Ставке вырабатывали планы операций на весну и лето 1916 г., которым союзники отводили важное место в общем ходе войны. Что же касается финансовой стороны сотрудничества, то Россия не могла уже выдавать заказы, так как своих средств на их оплату не было, а все предоставленные англичанами кредиты были израсходованы.

Но к ведению новых переговоров с англичанами необходимо было основательно подготовиться. Барк предпочитал, и упомянутое совещание его поддержало, чтобы военное ведомство (валютная комиссия Михельсона) «в срочном порядке» собрала сведения о потребностях в валюте как военных, так и гражданских учреждений и предприятий на новый год, начиная с 1 октября 1916 г., и сообщила бы их министру финансов. Такая сводка потребностей в валюте действительно была срочно составлена Особым совещанием по обороне. За несколько дней до ее представления ген. Михельсон докладывал военному министру Шуваеву о желательных основах нового финансового соглашения. По мнению Михельсона, для дальнейшего ведения войны России было необходимо: 1) заключить новое соглашение из расчета предоставления кредитов по 250 млн. руб. в месяц, однако условия получения валюты должны быть «упрощены и облегчены»; 2) не позднее 1 июня 1916 г. должно быть заключено соглашение с Японией о предоставлении кредита на 350 млн. иен; кроме того, Англия должна предоставить небольшой кредит до 5 млн. шведских, норвежских и датских крон в месяц для платежей в скандинавских странах; 3) финансовое соглашение с Францией должно быть продолжено на прежних условиях (125 млн. франков в месяц), но Франция должна была взять оплату расходов России по заказам в Италии, Швейцарии, Испании, Португалии и Греции ¹⁰⁰. Следовательно, ген. Михельсон целиком исходил из тех данных, которые фигурировали в Совете министров в марте. Особое совещание по обороне незначительно увеличило заявку Михельсона и исчислило потребность в валюте до 1 июля 1917 г. в следующих цифрах ¹⁰¹:

Как видно из адресованного Барку письма председателя Особого совещания по обороне Шуваева, расчет потребностей в валюте, названный Михельсоном, мог относиться только к нуждам «обороны» в узком смысле этого слова. Он не охватывал всего народного хозяйства и потребностей министерств, которые еще не были выяснены. Вместе с учетом этих потребностей, расходов частной промышленности, а также оплаты учета самих займов получалась сумма свыше 3½ млрд руб.; которую и назвал Шуваев ¹⁰². Да и эта цифра не включала предстоящих расходов по Министерству путей сообщения на рельсы и подвижной состав, которые должны были выразиться «в очень крупных цифрах». Но так как расходы по заказам растягивались на длительный срок, военный (министр находил возможным «не настаивать на увеличении теперь же нашей ежемесячной средней валютной нормы, а просить (Барка, — А. С.) о простом продолжении ныне действующих финансовых соглашений с Англией и Францией. При этом, конечно, — писал Шуваев, — нам надо будет выговорить себе большую свободу в размещении заказов и более быструю технику платежей. Это могло бы быть достигнуто фактическим осуществлением свободных ежемесячных кредитов, уже предусмотренных ныне действующими соглашениями, и введением расходных авансов в распоряжение наших комитетов в Лондоне и Нью-Йорке» ¹⁰³.

Письмо Шуваева отражает точку зрения военных кругов, которые стремились продолжать войну, не увеличивая общей суммы английского и французского кредитов и не пересматривая основ сентябрьского соглашения 1915 г.; отрицательные стороны этого соглашения должны были быть устранены путем (введения «новшеств», которые ограничивались свободным распоряжением ежемесячными кредитами и выделением авансов в распоряжение двух крупнейших платежных центров — Лондона и Нью-Йорка. Что касается соглашения с Францией, то его нужно было просто продлить, с той лишь оговоркой, что предоставленный кредит должен включать оплату русских заказов в ряде других стран — Италии, Швейцарии, Испании, Португалии и Греции ¹⁰⁴.

Еще одно «новшество» Шуваева заключалось в том, что он предлагал разделить заказы по степени их важности на две очереди, разрешив своим начальникам производить изменения в зависимости от хода военных действий и требований фронта. Спланировать распределение заказов по месяцам и по валютам Шуваев считал «пока невозможным». Что касается общей суммы проектируемого займа, покрывающего все государственные расходы за границей, то их должен был установить Совет министров.

Министр финансов Барк не согласился с позицией военных кругов. В этом отношении ответ Барка Шуваеву от 24 апреля 1916 г. ¹⁰⁵ представляет большой интерес. По мнению Барка, Военное министерство обошло вопрос о сроках, в которые предвидится выполнение намеченных заказов, а также не затронуло вопроса о возможности получения перевозочных средств, необходимых для доставки заказов, т. е. остались «без достаточного освещения те вопросы, кои приобретут первостепенную важность в предстоящих переговорах с английским правительством».

Барк, по-видимому, не был и сам убежден в том, что предъявленный запрос является фактически выполнимым. Что касается общей суммы кредита, то он не поддержал названные военным министром суммы (3,5 млрд. руб. по всем ведомствам, в том числе 2,5 млрд. руб. по военному), а, основываясь на практике последних шести месяцев, предложил ограничиться суммой в 100 млн. руб. в месяц, которая позволит поставить ход переговоров «на твердую почву». В связи с этим Барк назвал сумму кредита в 1,7 млрд. руб. на срок с 1 мая 1916 г. по 1 октября 1917 г.

По-видимому, общую сумму английского займа можно было немного уменьшить. Реальный расход по займу, включавший как новые заказы, так и другие расходы, никогда не достигал за 8 месяцев (октябрь 1915 г. — май 1916 г.) суммы в 25 млн. ф. ст. В среднем он равнялся 14,5 млн. фунтов в месяц, т. е. 58% предоставленного займа. За эти 8 месяцев было учтено бонов на 116,1 млн. ф. ст. ¹⁰⁶, а банкирскому дому Берингов были даны приказы на учет бонов только в сумме 89,2 млн. фунтов. Полученная разница в 26,9 млн. ф. ст. объясняется тем, что само английское правительство произвело платежей в счет заказов для России на 20 млн. ф. ст., а 7,9 млн. фунтов представляли потери на курсовой разнице при переводе фунтов в другую валюту. Как бы там ни было, но составители «Справки», по-видимому, ответственные работники Министерства финансов, предупреждали своего шефа о том, что представленная военным ведомством заявка является преувеличенной, «ибо предположить возможность размещения заказов на такие суммы, как по военному ведомству 2,5 млрд. руб., а по Министерству путей сообщения около 400 млн. руб. с разумными сроками исполнения трудно». По-видимому, и сам Шуваев пришел к тому же заключению, выделив первоочередные заказы, сумма которых была значительно меньше предъявленных заявок.

Второе ограничение Барка касалось сроков заказов. Он рассчитывал, по-видимому, на окончание войны в 1917 г. и поэтому считал заготовку предметов обороны по дорогим ценам «после этого срока... совершенно недопустимой».

Последнее замечание Барка касалось доставки огромного количества грузов, которая происходила с большими трудностями и опозданиями. Поэтому Барк просил военное ведомство сообщить, обеспечены ли доставкой уже размещенные заказы и какими средствами предположено было доставить в Россию новые поставки. Так как фактическое положение с размещением новых русских заказов было таково, что англичанами «было приостановлено размещение всех наших даже самых срочных заказов», то было крайне важно выделить срочные заказы, которые действительно необходимо было разместить, а, с другой стороны, решить вопрос о контрактах, которые могли быть расторгнуты; это дало бы возможность вновь поставить вопрос об отпуске авансов в счет нового соглашения. Все эти настойчивые требования Барка указывали на необходимость большой работы по планированию заказов в связи с назревшей потребностью внедрения в хозяйственную жизнь страны элементов планирования.

Военное ведомство осталось при своем мнении по вопросу о валютах ¹⁰⁷. По его мнению, достаточно было придерживаться сложившейся практики: стремиться разместить заказы прежде всего в самой Англии, и если это невозможно, то размещать их на заводах США или других стран. Военное ведомство считало, что из 250 млн. руб. ежемесячных кредитов 100 млн. придется тратить в долларах, 30 млн. в иенах и 5 млн. в скандинавских кронах, при условии, что все заказы на рельсы и подвижной состав «необходимо будет поместить именно в Америке». Разбивка по валютам имела чрезвычайно большое значение с точки зрения возможности эффективно использовать предоставленный кредит. Заявка в скандинавских кронах оказалась мала, и консультанты министра финансов рекомендовали ее увеличить вдвое, доведя до 10 млн. крон, «а желательно даже ее увеличение до 15 миллионов».

Положение России с валютой в Швеции после начала войны было чрезвычайно тяжелое. Уже в октябре 1914 г. «Еншильд банк» в целях «облегчения торговли между Швецией и Россией» предложил перевести 5—6 млн. руб. золотом, в счет которых была бы открыта соответствующая сумма в шведских кронах. Но Барк отклонил это предложение «ввиду крайней необходимости сохранения, в настоящее время, нашего золотого запаса» ¹⁰⁸. По английскому кредиту русское правительство получило незначительное количество валюты и вынуждено было добывать ее за счет внешнеторговых операций. Россия поставляла в Швецию клевер, пеньку, жмыхи, смазочные масла, лес и т. д. В отдельные моменты шведское правительство проявляло уступчивость и тогда русское правительство получало «из Швеции гораздо больше товаров, нежели шведы от нас». Но такое положение было временным. Шведы обычно использовали выгоды своего положения, требуя лес или лен даже за транзитные станки, угрожая в противном случае «объявить станки абсолютной контрабандой».

Такая опасность угрожала 758 станкам, и поверенный в делах в Швеции рекомендовал пойти на уступки и компенсировать Швецию фуражом и льном ¹⁰⁹.

В январе 1917 г. шведское правительство изготовило для России 10 тыс. ружейных стволов, но так как компенсация жмыхами и смазочными материалами быстро не последовала, то вторая партия ружейных стволов была задержана. Перед Февральской революцией посланник в Стокгольме Неклюдов неоднократно сообщал о сокращении вывоза русских товаров в Швецию, следствием чего явилось «резкое падение валюты». Он просил ускорить подписание лицензий, «ибо, если будут продолжаться те же проволочки к фактическому осуществлению разрешенных в принципе сделок», то последствием явится задержка лицензий с шведской стороны, на «вывозимые, нами товары, столь нам необходимые» ¹¹⁰, и общее соглашение о товарообороте «будет сведено на нет».

Военные в своей заявке не учитывали потребностей частной промышленности, расходов, связанных с помощью военнопленным, и больших расходов в связи с сооружением Мурманской ж. д., для строительства которой приходилось покупать «почти все продукты в Швеции и Норвегии».

Заместитель Шуваева по Особому совещанию по обороне ген. Фролов представил Барку подробную ведомость первоочередных заказов, главную часть которых составляла тяжелая артиллерия, недостаток которой возмещался «лишней кровью и уступкой большого пространства нашей территории». Ген. Фролов заранее отвергал всякую мысль о дальнейшем сокращении заказов России за границей. Он рассчитывал на широкое использование американской промышленности, которая, выполнив выданные до 1 октября 1915 г. заказы на сумму в 1316 млн. руб., могла быть вновь полностью загружена.

В отношении тоннажа данные были только «приблизительные», но они указывали, что в пределах новых заказов стоимостью до 2 млрд. руб. действующий тоннаж справился бы с перевозками. Однако затруднения с тоннажем существовали, и военные имели серьезные претензии к англичанам. «Не могу при этом не указать, — говорилось в письме ген. Фролова, — на то совершенно ненормальное и трудно объяснимое для наших союзников явление, что они, зная общие затруднения с тоннажем, еще увеличивают их, задерживая наши своевременно переданные требования валюты на фрахты, и этим затрудняют нам еще больше перевозку военных грузов. Усердно прошу при предстоящих переговорах по этому вопросу устранить на будущее время самую возможность повторения подобных явлений».

Что касается названной Барком общей цифры в 100 млн. руб. в месяц, то она решительно отвергалась, так как эта цифра «могла получиться лишь при условии неослабного тяжкого давления английского правительства на свободу наших заказов в ущерб нашему снабжению. (Курсив наш. — А. С.) Ею, как прецедентом, отнюдь нельзя руководствоваться. В дальнейшей части письма Фролов обрушился против существующей практики, в которой были повинны не только англичане, но и Барк, практики, при которой «мы взяли из обусловленной для нужд обороны общей суммы в 3 миллиарда только третью часть». Тут Фролов, конечно, не прав, так как реально были израсходованы почти две трети суммы кредита. Но его жалобы на ограничения, которые лишали русское правительство возможности получать даже «оборудование, необходимое для мобилизации нашего собственного военного рынка», были справедливы.

Военные были настроены по отношению к Англии гораздо более решительно и требовательнее, чем финансисты. Ежемесячную потребность в валюте они строго определили в 250 млн. руб., так как кредиты в 350 млн. «сейчас использованы быть не могут, ибо даже кредиты в 250 дают от платежей некоторый остаток». Зато 250 млн. руб. должны быть строго определены, и к ним они стремились прибавить в качестве резерва остатки от прежних месяцев, которые составляли около 1 млрд. руб.

Указывая на распоряжение Совета министров ограничить срок заготовок 1 июля 1917 г., военные смотрели на него лишь как на временное хозяйственное распоряжение, а не как на указание, что война «к этому сроку действительно кончится». Поэтому отвергалась посылка Барка, что заказы не должны переходить за пределы 1917 г. Напротив, Фролов утверждал, что уже заранее предвидится такая необходимость. Последние наставления военных по адресу Барка сводились к тому, что «нам надо именно теперь взять по договору максимум того, что взять можно».

Таким образом, мы проследили две тенденции среди правящей бюрократии в отношении основ будущего финансового соглашения. Одна тенденция, представленная Барком, намечала минималистскую программу требований, другая, более тесно связанная с непосредственным ведением империалистической войны, требовала от союзников большей помощи, так как более реально оценивала финансово-экономическую слабость тыла страны. Это не значит, конечно, что она могла решительно изменить состояние хозяйства страны и обеспечение армии необходимым вооружением.

Переписка между ведомствами царской России дала богатый материал для выработки основ нового финансового соглашения. Для такой работы более подготовленным оказалось военное ведомство, составившее проект договора, с которым согласился и Барк.

21 мая 1916 г. Барк переслал проект договора вместе с другими документами председателю Совета министров Штюрмеру с просьбой «подвергнуть означенный проект обсуждению в ближайшем заседании Совета министров». Вместе с проектом договора была представлена необходимая документация, отражавшая точки зрения министерства финансов и военного ведомства ¹¹¹.

Важное значение имел документ о заказах первой очереди. Не перечисляя содержание каждой заявки по существу ¹¹², мы даем лишь их итоги (см. стр. 328). В финансовом выражении эти заказы приближались к сумме 1,5 млрд. руб., т. е. уменьшали первоначальную заявку примерно на 1 млрд. руб.

Первоочередные заказы, перечисленные военным ведомством, укладывались примерно в сумму, намеченную Барком, — около 1,5 млрд. руб., составляя около 100 млн. руб. в месяц, хотя проектом договора предусматривался кредит в сумме 250 млн. руб. в месяц. В числе первоочередных заказов, наряду с важнейшими предметами вооружения, по-прежнему значились «одноконная упряжь», хомуты, подковы, шипы к ним, т. е. предметы, которыми должна была снабжать армию кустарная промышленность России и учреждения Земгора. В этом с особой силой проявлялась отсталость экономики России и неспособность правительства по-настоящему организовать ее работу.

Новое соглашение намечалось на год — 1 октября 1916 г. по 1 октября 1917 г. По важнейшим пунктам были намечены некоторые уступки, на которые можно было пойти в ходе переговоров. Например, 25 млн. ф. ст. в месяц английское правительство должно было выделить в разных валютах по указанию Министерства финансов, причем этот аванс должен был восстанавливаться по мере его расходования; против этого пункта была сделана помета о возможности уменьшения суммы аванса до 15 млн. ф. ст.

Основное внимание в проекте договора было обращено на освобождение от английского контроля при использовании предоставленного кредита. Именно этой стороне вопроса было посвящено письмо ген. Фролова Барку от 10 мая 1916 г. ¹¹³. В нем особенно подробно развита аргументация о необходимости русскому правительству «без контроля и опеки английского правительства» распоряжаться ежемесячной суммой кредита, в том числе и для оплаты заказов, выходящих за пределы обусловленного срока, если в предыдущие месяцы была достигнута экономия. Совершенно категорически сказано о праве русского правительства «свободно и бесконтрольно» распоряжаться валютой в пределах 2 млн. ф. ст. для оплаты заказов частной промышленности и для производства других срочных, но непредвиденных платежей. Военное ведомство всячески старалось высвободиться из-под английского контроля, установленного по сентябрьскому договору 1915 г., но оно не могло не признать желательной и даже неизбежной как регулировку цен на рынке, так и некоторое «предварительное осведомление Лондона по нашим заказам». Однако, чтобы парализовать волокиту, сознательно практиковавшуюся английскими учреждениями, предполагалось ограничить время на обследование и установление минимальной суммы заказа, которая определялась без предварительного согласования с английским правительством.

Особенно существенное значение имело предусмотренное проектом договора право производить платежи по старым заказам, относя их за счет кредита того нового займа, на срок которого падают фактические платежи. Таким образом, русское правительство могло в счет неиспользованной суммы первого займа закупать товары и делать заказы, а платежи по старым заказам, которые приходились на сроки после 1 октября 1916 г., относить на кредиты по новому соглашению. Конечно, эти пожелания русской стороны были важны и полезны, но они пока высказывались в одностороннем порядке и по существу шли вразрез с юридической основой заключенных Барком соглашений, которые были невыгодны России. А англичане умели отстаивать свои интересы и мало проявляли желания отступать от сложившейся практики, которая обеспечивала им руководящую роль.

В ходе выработки финансового соглашения молчаливо обходился вопрос о золоте. Его сознательно или бессознательно замалчивали все инстанции, допуская, видимо, что новое соглашение будет заключено без вывоза золота из России. Не касался этого вопроса и Совет министров, на заседании которого 27 мая 1916 г. обсуждался вопрос «По проекту нового с Великобританией финансового соглашения» ¹¹⁴. Представленный министерствами финансов и военным проект соглашения не вызвал в Совете министров возражений со стороны других ведомств, тем более, что, по заверению Барка, потребности в валюте Министерства путей сообщения «полностью предусмотрены», хотя сумма этих потребностей не была названа. В результате Совет министров принял за основу предложенный проект «при предстоящих с великобританским правительством переговорах».

Большую часть журнала заседания Совета министров занимает не обсуждение проекта финансового соглашения, а изложение жалобы министра путей сообщения в связи с крайним недостатком иностранной валюты на приобретение за границей «потребного ему подвижного состава и рельс». Министр путей сообщения А. Трепов подробно изложил планы его ведомства на покупку в США вагонов, паровозов и рельсов. В отношении паровозов решено было также вступить в переговоры с французским правительством об уступке России свободных во Франции паровозов, которые «без особых затруднений» могли быть приспособлены к обслуживанию русских дорог. В отношении же закупки вагонов и рельсов в Америке Совет министров поддержал Трепова и поручил министру финансов «озаботиться скорейшим предоставлением в распоряжение министра путей сообщения необходимой для приобретения вагонов и рельс валюты». Следовательно, уже на подготовительной стадии обсуждения финансового соглашения с Англией выяснилось, что помимо 2 млн. ф. ст. в месяц, о которых так долго шли переговоры, в новом соглашении должны занять серьезное место кредиты на укрепление железных дорог, которые должны быть приравнены к непосредственным расходам на армию. Недостатки и слабости развития целой отрасли экономики пытались исправить за счет иностранных кредитов.

Еще за месяц до решения Совета министров, 19 апреля 1916 г., Барк передал английскому послу Бьюкенену подробную ноту, в которой были изложены потребности Министерства путей сообщения и рассчитаны необходимые для них финансовые средства. Барк указывал, что без получения необходимых предметов из-за границы выполнение планов Ставки верховного командования потребует «значительную часть оборудования снять с тыловых железнодорожных путей» ¹¹⁵, что, разумеется, явилось бы самой крайней мерой. В телеграмме русскому послу в Лондоне сообщалось о согласии русского правительства, «чтобы английское правительство взяло на себя передачу всех заказов на наш счет через Моргана и произвело все расчеты». Если бы это предложение английскому правительству не подошло, русское правительство просило «предоставить в наше распоряжение необходимые кредиты для оплаты всех заказов, в качестве совершенно свободных кредитов, которыми мы могли бы располагать по мере своих потребностей, причем общая сумма равнялась бы приблизительно 39 миллионам фунтов». Названная сумма была подкреплена совершенно точными расчетами количества подлежавших заказу паровозов, товарных вагонов, рельсов и стоимости каждой статьи заказа. Всего предусматривалась закупка свыше 7,7 млн. пудов рельсов, 1300 паровозов «Декапо», около 35 тыс. товарных вагонов, оборудования для ремонтных мастерских на фронту и в тылу, оборудования для сборочных мастерских во Владивостоке и Харбине, продовольствия для строительства Мурманской ж. д. и некоторые мелкие закупки ¹¹⁶.

Помимо названной суммы, которая сама по себе была велика, Барк и Сазонов просили английское правительство компенсировать выплаченные по заказам Министерства путей сообщения более 24 млн. долларов «на совершенно необходимые нужды, которые временно были покрыты за счет других русских кредитов и временно свободных». Следовательно, всего русское правительство сделало заявку примерно на 440 млн. руб. в золотой валюте только для потребностей Министерства путей сообщения, которые трудно было отнести к чисто военным нуждам страны, но еще труднее было не отнести к нуждам национальной обороны, так как без четко функционирующего железнодорожного транспорта современная война была невозможна.

В то же время эта заявка представляла совершенно новую экономическую проблему. Она показывала, что железнодорожный транспорт России разъедает глубокая хроническая болезнь. Согласится ли союзница России пойти на затраты, неизмеримо большие, чем 2-миллионный месячный свободный кредит, или она проявит ту же тактику затягивания, результатом которой будет усиление болезни? Ответ от английского правительства был получен очень быстро. Исполнение заявки Министерства путей сообщения было признано «затруднительным» до заключения нового финансового соглашения. Поэтому Бенкендорф вновь высказался за скорейший приезд министра финансов в Англию ¹¹⁷.

Между тем все больше накоплялось заявок от гражданских ведомств, которые трудно было подвести под категорию чисто военных заказов. Например, Министерство сельского хозяйства требовало валюту на покупку сельскохозяйственных машин, станков для лесотехнического производства, шпагата, удобрений, огородных семян и лекарственных растений.

Помещики России за два года войны израсходовали свои запасы машин, инструментов и препаратов, и их представители одни громко и настойчиво, другие более робко требовали валюту, чтобы частично восполнить серьезные потери за годы войны. Все это указывает на огромный ущерб, принесенный войной экономике страны, ущерб, который нельзя уже было восполнить никакими иностранными займами.

Уже весной 1916 г. сложилось такое положение, при котором царское правительство в вопросе ведения войны находилось целиком в зависимости от своих союзников, особенно от Англии. Эту зависимость нельзя понимать примитивно, в том смысле, что перестановка всех вооруженных сил на фронте производилась по прямому указанию английского командования. Эта зависимость была прежде всего финансово-экономической и выражалась в том, что ни одной крупной меры, связанной с ведением войны, царское правительство не могло реализовать без согласия английского правительства и без отпуска им средств. Постепенно эта зависимость охватывает более широкий круг вопросов экономики страны, начиная с курса рубля и кончая работой железных дорог. Эту финансовую зависимость прекрасно чувствовало правительство, чувствовали ее военные. Об этом не один раз говорилось на заседаниях Комитета финансов, который питал иллюзию освободиться от английской финансовой зависимости путем заключения дальнейших займов в США и вообще путем более широкого привлечения американских капиталов в экономику страны. Как ни тяжелы были предъявленные американскими банкирами условия, на основе которых они соглашались предоставить заем, Комитет финансов весной 1916 г. «по общеполитическим соображениям нашел продолжение переговоров с американскими банками желательными в целях завязать в дальнейшем более тесные экономические отношения с Америкой для использования нового денежного рынка, что в значительной степени освободило бы Россию от зависимости в области финансов от отдельных держав, хотя бы нам союзных» ¹¹⁸.

В данном случае деликатная формулировка о зависимости России от союзных держав имела в виду прежде всего Англию. Через несколько дней, 24 мая 1916 г., в новой докладной записке о кредитной операции в США Барк подробно писал о финансово-валютных отношениях с Англией и стоящих перед Министерством финансов трудностях в поддержании курса рубля и изыскании валюты для потребностей военного хозяйства. «Задача эта, — писал Барк, — представляла огромные трудности, так как министры финансов союзных держав решительно уклонялись от какого-либо содействия русскому правительству в деле снабжения валютой свободного рынка, указывая на то, что союзники несут уже большие тяготы по обеспечению вне пределов России нужд нашей военной обороны и на оплату наших займов и что поддержание курса рубля на свободном рынке не может служить предметом союзных финансовых соглашений» ¹¹⁹.

Тем не менее русское правительство получило в Англии небольшие валютные кредиты, которые положительно сказались на курсе рубля ¹²⁰. Находясь под впечатлением этого факта, Барк ошибочно считал, что внутренняя стоимость рубля определялась его курсом в иностранной валюте. Между тем, хотя курс рубля и оказывал несомненное влияние на внутренний экономический оборот, все же не мог определять его внутреннюю покупательную способность, которая зависела главным образом от количества товарной массы и количества денежной массы в обращении. Последняя с продолжением войны непреодолимо возрастала ¹²¹.

Учитывая несомненно возраставшую потребность в иностранной валюте, Барк в мае 1916 г. стал зондировать условия нового соглашения с Англией о дальнейших свободных кредитах. Условия, предложенные английскими кругами, были неблагоприятными и более тяжелыми, чем условия, предложенные американскими банкирами, хотя и последние Барк называл спекулянтскими ¹²².

Барк предоставил Комитету финансов копии двух телеграмм фон Замена ¹²³, в которых излагались результаты его переговоров с английскими властями и финансистами — лордами Кенлифом и Ревелстоком об условиях представления нового валютного кредита в 10 млн. ф. ст., который представил бы России более широкие возможности для закупок товаров и поддержания курса рубля. Английский банк был согласен представить заем на следующих условиях. Английский банк учитывает краткосрочные обязательства (боны) русского казначейства из того же процента, что и предоставляемые новые кредиты, которые «министр финансов получит у казначейства», что, по заявлению лорда Кенлифа, составляло бы на 1 % выше учетной ставки Английского банка в момент получения каждой суммы. В отношении гарантий лорд Кенлиф потребовал, чтобы они были установлены соглашением русского министра финансов с английским казначейством и выразились в виде вклада золота в Петрограде «с предоставлением Английскому банку права требовать пересылку этого вклада в Лондон по мере возникающей насущной потребности в подкреплении наличности Английского банка». Далее говорится, что весь вклад будет полностью возвращен России, как только будет погашена вся полученная взаймы сумма. Но такой возможностью русское правительство, конечно, не обладало, поэтому безобидная, казалось бы, формула о возврате на самом деле означала потерю золота.

Помимо вклада в 3 млн. ф. ст. золотом англичане потребовали обеспечить остальную сумму кредита еще ценными бумагами, причем только такими, которые могли быть использованы Английским банком в США и Голландии для поддержания курса фунта стерлингов. Фон Замен предупреждал, что если не будут внесены бумаги, то это «затруднит для нас получение от казначейства согласия рассматривать сделку с Английским банком, как операцию, ничего общего не имеющую с непосредственным предоставляемым нам кредитом». Без представления дополнительной гарантии ценными бумагами сделка попросту не могла состояться.

Фон Замен запрашивал инструкции у министра финансов и справку о количестве ценных бумаг, которые могут оказаться в России в «сберегательных кассах и в портфеле казначейства от покупок, произведенных частным Лионско-Марсельским банком, так же, как и синдикатом русских банков, закупивших некогда ценные бумаги в Париже». В отношении поддержания курса рубля англичане предлагали России поручить это важнейшее государственное дело частному банкирскому дому братьев Берингов.

Во второй телеграмме фон Замен сообщал о ходе его переговоров с Английским банком и банком «Братья Беринг и К°». Последний заявил, что без разрешения казначейства он не имеет права выдать аванс свыше 5 млн. ф. ст. Фон Замен сообщал, что при поддержке лорда Ревелстока он «вырвал» у Английского банка все возможные уступки, главная из которых состояла в согласии открыть русскому правительству кредит в 10 млн. фунтов «независимо от нашего нового соглашения с казначейством». В отношении же условий, на которых была возможна сделка, все оставалось по-старому. «Нам не удалось исключить главные пункты, — сообщал фон Замен, — относительно которых лорд Кенлиф уже сказал нам, что они не подлежат обсуждению». Английский банк составил проект договора с Государственным банком России, из которого видно, что условия кредита русскому правительству были тяжелее условий ан алогичного кредита, предоставленного Франции.

Далее фон Замен сообщал, что Государственный банк России должен депонировать в Английском банке государственные и железнодорожные ценности для продажи, соответственно «сумме действительно сделанного нами долга», причем продажа бумаг пойдет в погашение долга и на возобновление кредита «в той же сумме на новый срок». Таким образом, общая сумма кредита могла превышать 10 млн. ф. ст. Что касается учетного процента, то за время переговоров он уже повысился до 2% сверх ставки Английского банка. Фон Замен закончил телеграмму печальным признанием бессильности изменить ситуацию к лучшему и передал заявление Кенлифа как «его последнее слово».

Изложив Комитету финансов телеграммы об условиях английского кредита, Барк с полным основанием писал: «Сравнивая их с предложениями американского синдиката, следует признать, что условия английского предложения чрезвычайно тяжелы, и в этом отношении американское предложение более для нас приемлемо.

Действительно, Английский банк требует от нас, помимо выдачи обязательств государственного казначейства, высылку золота и депонирование государственных или гарантированных ценных бумаг, создавая таким образом, впервые для нас принципы двойного обеспечения, тогда как американский синдикат не только не требует высылки металла, но отказался от двойного обеспечения» ¹²⁴.

Англия стала явным гегемоном в финансировании России. Франция, чье влияние преобладало до войны, заняла второе место. Барк, да и не только он, отлично понимал создавшееся положение. В цитированной нами записке, поданной в Комитет финансов, он гораздо резче, чем когда-либо, заключает ее словами: «Наконец, особенно невыгодные условия кредита, предлагаемого нам Англией, свидетельствуют о том, что с дальнейшим развитием военных событий кредитование России у одних только союзных держав становится все более затруднительным, и полнейшая наша финансовая зависимость от союзников является чрезвычайно тяжелой, вследствие чего представляется настоятельно необходимым, хотя бы ценой известных жертв, завязать незамедлительно кредитные отношения с Америкой путем валютной сделки с могущественным синдикатом, которая может быть началом дальнейших крупных операций ¹²⁵.

Итак, Барк предлагал сделать первую попытку опереться на США и ее капитал против «наших союзников». Чрезвычайно характерно, что такая же тенденция была и у Сазонова, который единственный раз за два года войны присутствовал на заседании Комитета финансов и по «политическим соображениям» поддержал Барка. Все это происходило буквально накануне совещания союзных министров финансов. Широкий замысел Барка относительно США не был реализован, но все же после этого финансовые отношения с США несколько продвинулись вперед.

---

⁹⁶ ЦГИАЛ, ф. 1525, оп. 1, 1916 г., д. 305, лл. 5—6. Копия письма Барка ген. Шуваеву от 8 апреля 1916 г. В марте 1916 г. военный министр Поливанов получил отставку, и на его место был назначен ген. Д. С. Шуваев, длительное время ведавший в Военном министерстве интендантской частью, а потому хорошо знавший практическую сторону вопросов, связанных с распределением заказов для армии внутри и вне страны. (стр. 319.)

⁹⁷ ЦГВИА, ф. 369, оп. 17, д. 3, л. 26. Копия телеграммы фон Замена от 31 марта 1916 г. на имя директора Особенной канцелярии по кредитной части. (стр. 319.)

⁹⁸ Там же, л. 28. Копия телеграммы фон Замена от 21/8 апреля 1916 г. (стр. 319.)

⁹⁹ АВПР, ф. II департамент, 1—5, «Война», 1914—1917 гг., д. 193, л. 135. Русский текст этого донесения имеется в ЦГИАЛ, ф. 1525, оп. 1, 1916 г., д. 305, л. 4. Телеграмма датирована 23/10 апреля 1916 г. (стр. 319.)

¹⁰⁰ ЦГВИА, ф. 369, оп. 17, д. 3, л. 33. Рапорт ген. Михельсона от 8 апреля 1916 г. (стр. 320.)

¹⁰¹ Там же, л. 30. Справка Особого совещания по обороне от 12 апреля 1916 г. К этому документу были приложены более детальные расчеты о заказах на станки, металлы, сталь, рабочий инструмент, предметы артиллерийского снабжения и т. д. Выяснилось, что по ряду предметов цены еще не определились, поэтому была запланирована условная сумма. В заявку входили также потребности Земского и Городского союзов и военно-промышленных комитетов, но не входили потребности в валюте для поддержания курса рубля и потребности невоенной промышленности. Каждая из граф справки имеет более конкретную расшифровку, которую мы опускаем. (стр. 320-321.)

¹⁰² ЦГИАЛ, ф. 1524, оп. 1, 1916 г., д. 90, лл. 26—27 об. Письмо Шуваева Барку от 18 апреля 1916 г.; копия этого письма хранится в ЦГВИА, ф. 369, оп. 17, д. 3, лл. 81—82 об. (стр. 321.)

¹⁰³ Там же. (стр. 321.)

¹⁰⁴ По справке об израсходовании французского кредита до 1 июля 1916 г. видно, что из суммы в 1125 млн. франков оставались неизрасходованными только около 59 млн. франков, а вместе с кредитами, которые должны были быть открыты на последние 3 месяца 1916 г., — 434 млн. франков (ЦГИАЛ, ф. 1524, оп. 1, 1916 г., д. 90, л. 28. Справка распределения кредитов по ведомствам). (стр. 322.)

¹⁰⁵ ЦГВИА, ф. 369, оп. 17, д. 3, лл. 86—89 об. Письмо министра финансов ген. Шуваеву от 24 апреля 1916 г. (стр. 322.)

¹⁰⁶ ЦГИАЛ, ф. 560, оп. 25, 1917, д. 1405, лл. 41—47. Из материалов к конференции союзников в Петрограде. Копия объяснительной записки к проекту нового финансового соглашения с Англией. Минимальный месячный расход валюты был равен 10,5 млн. ф. ст., максимальный — 20,1 млн. В том же документе приведены данные за 5 месяцев, которые показывают огромные расхождения между заявками ведомств на валюту, составлявшие с ноября 1915 г. по март 1916 г. 165 млн. ф. ст., и действительно взятыми талонами в сумме около 97 млн. фунтов, из которых реально было израсходовано около 59 млн. ф. ст. Следовательно, реальный расход составлял немного более трети заявок, рассмотренных в валютной комиссии. За более длительный срок (до 1 октября 1916 г.) из 3 млрд. руб. образовался резерв неизрасходованной валюты в 1 млрд. руб. (стр. 323.)

¹⁰⁷ ЦГИАЛ, ф. 1276, оп. 12, 1916 г., д. 2018, лл. 26—32. Копия письма заместителя председателя Особого совещания по обороне ген. Фролова Барку, без даты. (стр. 324.)

¹⁰⁸ АВПР, II департамент, 1—5, «Война», д. 211, лл. 1—3. Ответ Кредитной канцелярии от 9 октября 1914 г. (стр. 324.)

¹⁰⁹ Там же, ф. Канцелярия, оп. 470, д. 69, л. 149. Телеграмма посла 28 июня (11 июля) 1916 г. В телеграмме говорится о пропуске транзитом 620 станков и лицензии на вывоз 162 станков из Швеции. За июнь 1916 г. без компенсации было пропущено Швецией товаров на 1,2 млн. крон; лл. 184 и 189. Телеграммы поверенного в делах 26 июля и 3 августа 1916 г. (стр. 325.)

¹¹⁰ Там же, ф. Канцелярия, д. 88, л. 31. Телеграмма Неклюдова от 19/6 февраля 1917 г. (стр. 325.)

¹¹¹ АВПР, ф. II департамент, 1—5, «Война», 1914—1917 гг., д. 193, лл. 193—197, гектографированная копия. К проекту договора Барк прислал короткое сопроводительное письмо от 21 мая 1916 г., а также копию письма ген. Фролова от 15 мая 1916 г. (лл. 198—204), копию письма Барка ген. Шуваеву от 24 апреля 1916 г. (лл. 214—218) и необходимый статистический материал о предполагаемых заказах военного ведомства, из которых были выделены заказы первой очереди («Сводные ведомости предполагаемых заказов первой очереди», там же, лл. 205—213). (стр. 327.)

¹¹² Все пункты «Сводной ведомости» имели подробную расшифровку, которая занимает 10 страниц текста. (стр. 327.)

¹¹³ ЦГИАЛ, ф. 1524, оп. 1, 1916, д. 90, лл. 11—13. Этому же вопросу была посвящена и «Отдельная справка», составленная в Министерстве финансов. См. ЦГИАЛ, ф. 560, оп. 26, д. 1405, лл. 44—47. (стр. 328.)

¹¹⁴ ЦГИАЛ, ф. 1276, оп. 12, д. 2018, лл. 8—10. Журнал заседания Совета министров 27 мая 1916 г. и проект финансового соглашения; АВПР, ф. II департамент, 1—5, «Война», 1914—1917 гг., д. 193, лл. 224—226. Копия особого журнала Совета министров 27 мая 1916 г. К нему приложен проект нового финансового соглашения с Великобританией, составленный по соглашению министерств финансов и военного. (стр. 329.)

¹¹⁵ АВПР, ф. II департамент, 1—5, «Война», 1914—1917 гг., д. 193, лл. 150—153. Краткое содержание ноты было повторено в телеграмме Сазонова, отправленной 26 апреля 1916 г. Бенкендорфу (л. 165). (стр. 330.)

¹¹⁶ Потребная для этих закупок валюта исчислялась в сумме около 164 млн. долларов, 6,3 млн. фунтов стерлингов и 105 тыс. итальянских лир. Правительство считало изложенные потребности настолько срочными, что ожидало ответа в срок не более 10 дней. (стр. 331.)

¹¹⁷ АВПР, ф. II департамент, 1—5, «Война», 1914—1917 гг., д. 193, л. 159. Письмо Сазонова Барку от 4 мая 1916 г. Следует иметь в виду, что новое соглашение должно было открыть кредит только с 1 октября 1916 г. (стр. 331.)

¹¹⁸ ЦГИАЛ, ф. 563, оп. 2, 1916 г., д. 531, л. 12 (Курсив наш. — А. С.). Кредитные операции России в США будут ниже рассмотрены отдельно. (стр. 332.)

¹¹⁹ ЦГИАЛ,. ф. 560, оп. 26, д. 1405, лл. 10—15. Представление Барка в Комитет финансов от 24 мая 1916 г. (Курсив наш. — А. С.) (стр. 333.)

¹²⁰ Там же. Английский банк предоставил кредит в 10 млн. ф. ст. для ликвидации задолженности банков и торгово-промышленных фирм России. Этот кредит, являвшийся паллиативной мерой, не мог удержать курс рубля от падения, но он задержал этот процесс. Второй мерой являлось соглашение Государственного банка России с Английским банком об отпуске 8 млн. ф. ст. по трассировочному кредиту. Это соглашение также имело положительное значение для курса рубля. Курс рубля устойчиво держался с января 1916 г. на уровне 149 руб. за 10 ф. ст. Этот кредит дал возможность Министерству финансов «монополизировать валютные сделки» через расчетный отдел (Chambre de compensation) при Кредитной канцелярии. К концу мая 1916 г. из кредита в 8 млн. фунтов оставались неизрасходованными 4 млн. фунтов. Отсутствие новых источников поступления валюты привело бы к падению стоимости рубля. «Последствия дезорганизации валютного рынка могут быть катастрофическими», — заключал П. Барк. О снижении остатков по акцептному кредиту до 4 млн. ф. ст. Барк сообщал англичанам еще 5 мая 1916 г, в ноте об «особом кредите» для нужд торговли и промышленности. Тогда же было сообщено об организации Chambre de compensation при Кредитной канцелярии (АВПР, b. II департамент, 1—5, «Война», 1914—1917 гг., д. 193, л. 167). (стр. 333.)

¹²¹ В ближайшие дни предстоял учет в Государственном банке краткосрочных обязательств казначейства на 3 млрд. руб. (стр. 333.)

¹²² В это время в Петрограде находились представители банковского синдиката США Мак-Робертс и Рич, с которыми Барк вел переговоры о финансовой операции в США. (стр. 334.)

¹²³ ЦГИАЛ, ф. 560, оп. 26, 1917 г., д. 1405, лл. 16—17 и 18—19. (стр. 334.)

¹²⁴ ЦГИАЛ, ф. 560, оп. 26, д. 1405, лл. 10—15 (Курсив наш. — А. С.). Сравнивая английские предложения с американскими, Барк указывал, что английский кредит (из 7%) был лишь на ½% дешевле американского, зато во всех других отношениях (двойное обеспечение, продолжительность кредита) более невыгоден, чем американские предложения. (стр. 336.)

¹²⁵ Там же. (Курсив наш. — А. С.). (стр. 336.)