А. Л. Сидоров. Финансовое положение России в годы первой мировой войны, 1960 г., стр. 442-458

Глава V
ПЕТРОГРАДСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ СОЮЗНИКОВ И ФИНАНСИРОВАНИЕ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

2. АМЕРИКАНСКИЕ КРЕДИТЫ ВРЕМЕННОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ. РЕЗКОЕ СОКРАЩЕНИЕ АНГЛИЙСКИХ КРЕДИТОВ РОССИИ

Обстановка в России после Февральской революции

Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 г. поставила у власти новый класс — промышленную и финансовую буржуазию вкупе с капиталистическими помещиками. Лидеры этого класса ранее находились в оппозиции к царизму. Во время войны они организовали военно-промышленные комитеты, земский и городской союзы, входили в правительственные органы для регулирования хозяйственной жизни страны. Они были тесно связаны с английскими и французскими капиталистами, вместе с которыми организовали заговор против Николая II ⁶⁰. По словам В. И. Ленина, обобщившего соотношение классов накануне революции, этот «новый класс «почти совсем» был уже у власти к 1917 году; поэтому и достаточно было первых ударов царизму, чтобы он развалился, очистив место буржуазии» ⁶¹. Эти удары нанесли рабочий класс и крестьянство.

Лидеры октябристов и кадетов — Милюков, Гучков, Шингарев и другие вошли в состав Временного правительства кн. Г. Е. Львова, заняв в нем командные посты.

Но одновременно с правительством капиталистов возникло другое правительство — Советы рабочих и солдатских депутатов, орган революционной диктатуры пролетариата и крестьянства, который добровольно передал власть Временному правительству. Наличие двоевластия было главной особенностью русской революции.

Временное правительство стремилось использовать революцию для скорейшего разгрома Германии и доведения империалистической войны до победоносного конца. Характеризуя классовую природу Временного правительства, В. И. Ленин подчеркнул его теснейшую связь с англо-французским капиталом. Он показал, что царская Россия вела войну на кредиты своих союзников. «Россия ведет войну, — писал В. И. Ленин, — не на свои деньги. Русский капитал есть участник англо-французского» ⁶². В. И. Ленин также подчеркивал договорную связь нового буржуазного правительства со странами Антанты. Временное правительство подтвердило все секретные, грабительские договоры царского правительства. «...Гучков-Милюков с К° связаны прямыми договорами о разбойнических целях этой войны с Англией, Францией, Италией, Японией и другими группами капиталистов-разбойников. Эти договоры заключил еще царь Николай II. Гучков-Милюков с К° воспользовались борьбой рабочих против царской монархии, чтобы захватить власть, а договоры, заключенные царем, они подтвердили» ⁶³.

И действительно, 4 марта 1917 г. новый министр иностранных дел П. Н. Милюков в телеграмме дипломатическим представителям России при союзных державах заявил от имени правительства о признании всех договоров и обязательств, принятых «павшим режимом», а также о намерении правительства продолжать войну «бок о бок» со «славными союзниками... до конца непоколебимо и неумолимо» ⁶⁴. Через два дня последовало обращение Временного правительства к населению России ⁶⁵, в котором обещалось приложить все усилия к улучшению снабжения армии, чтобы довести войну «до победного конца». Следовательно, первые же программные заявления правительства с достаточной ясностью определили его классовый характер и цели. Они не оставляли никаких сомнений в том, что новое правительство хочет и будет продолжать империалистическую войну, что оно остается верным всем обязательствам царского правительства. Вместе с тем Милюков стремился к тому, чтобы и союзники подтвердили обязательность для них ранее заключенных соглашений ⁶⁶.

Официальная декларация правительства об отношении к войне и внешнеполитическим вопросам была сделана только 27 марта 1917 г. К этому времени достаточно ясно выявилось отрицательное отношение рабочего класса, солдат и крестьян к империалистической войне, их желание, чтобы правительство поскорее заключило мир. Поэтому нельзя было открыто и без маскировки говорить о продолжении войны из-за аннексий и контрибуций. Это разоблачило бы правительство и его захватнические цели. Чтобы обмануть массы и заставить их воевать, правительство должно было представить войну как оборонительную, справедливую. Поэтому в опубликованной Временным правительством декларации о задачах войны говорится об обороне «во что бы то ни стало» ⁶⁷. Правительство щеголяло демократическими фразами о том, что его целью является «не насильственный захват чужих территорий» и не порабощение других народов. Но, вместе с тем, в декларации заявлялось, что народ «не допустит», чтобы страна вышла из войны «униженной и подорванной в жизненных своих силах». Эти начала, «при полном соблюдении обязательств, принятых в отношении наших союзников», правительство положило в основу своей внешней политики. Обещание о соблюдении обязательств должно было успокоить союзников, а лживые заявления об отказе от чужих территорий — успокоить трудящиеся массы страны, «помочь» им усвоить оборонительный вариант войны.

По свидетельству Милюкова, декларация носила компромиссный характер и отражала внутреннюю борьбу в правительстве, а также давление Петроградского Совета на правительство ⁶⁸. Хотя в формулировках документа правительство пошло на уступки, в связи с протестом Совета против первоначально предложенного текста ⁶⁹, декларация давала Милюкову возможность проводить прежний курс внешней политики. Кроме того, декларация предназначалась «для внутреннего употребления», т. е. для обмана и успокоения масс и «оздоровления» армии. В действительности декларация вовсе не означала отказа империалистов от аннексий, от притязаний на Константинополь. Об этом ясно и точно сообщил Милюков в телеграмме Извольскому еще до того, как он направил известную ноту союзникам ⁷⁰.

Тем не менее заявление правительства от 27 марта было воспринято странами Антанты с тревогой. И «социалист» Тома, прибывший в Петроград для идеологической обработки «социалистической» демократии, и французский посол Палеолог требовал от Милюкова заявления о том, что правительство не требует «пересмотра союзных соглашений» ⁷¹ о целях войны.

Милюков был согласен сделать письменное заявление союзникам, однако при условии, что оно «не вызовет никаких недоразумений, в частности, относительно нашего согласия будто бы отказаться от проливов» ⁷². Милюков выступал в роли последовательного проводника открыто империалистической политики. «Разъяснения» Милюковым внешней политики Временного правительства последовали 18 апреля 1917 г. в ноте Временного правительства, известной под названием «Ноты Милюкова» ⁷³. В ней отвергаются «вздорные сообщения», будто правительство хочет заключить сепаратный мир с Германией. С другой стороны, подчеркивается «освободительный» характер войны со стороны Антанты, чего якобы старый режим не мог усвоить. Временное правительство заверяло своих партнеров в том, что революция не ослабила роли России в «общей союзной борьбе», так как в России якобы «усилилось» общенародное стремление «довести мировую войну до решительной победы». Далее в ноте подробно повторялся уже знакомый тезис о том, что Временное правительство будет соблюдать взятые обязательства в отношении союзников. О новых захватах и «санкциях» России говорится в общей связи с задачей «передовых демократий», т. е. стран Антанты и США, добиться гарантий для предотвращения новых кровавых столкновений в будущем.

Трудящиеся массы нашей родины ответили массовыми демонстрациями протеста против ноты Временного правительства. В день ее опубликования ЦК партии большевиков принял специальное решение, в котором подтвердил решения Петроградской общегородской конференции об отношении к войне. «Временное правительство, — говорилось в этом решении, — есть правительство насквозь империалистское, связанное по рукам и ногам англо-французским и русским капиталом» ⁷⁴. Партия разъясняла массам, что своими обещаниями относительно «выявления воли народа к миру». Временное правительство обманывает народ, что оно «не может отказаться от аннексий», так как капиталисты связаны «банковым капиталом»; поэтому надежды мелкой буржуазии, поддерживающей обманчивые надежды на «исправление» правительства, ошибочны и «еще раз разоблачены этой нотой». Большевики воспитывали рабочий класс в духе недоверия не только к правительству, но и к добросовестным оборонцам. Они говорили, что только переход власти в руки рабочего класса «способен на деле разорвать путы финансового капитала и аннексионистской политики». Временное правительство не могло дать никакого демократического мира. Только победивший революционный пролетариат, опирающийся на поддержку народа, мог закончить войну и заключить демократический мир. Так противостояли друг другу две линии в отношении к войне: империалистическая линия правительства, поддержанная оборонцами и Петроградским Советом, и пролетарская, интернациональная линия большевиков, на сторону которой становилась все бо́льшая часть населения. Недоверие масс к политике Временного правительства привело его к кризису и образованию коалиционного правительства с участием меньшевиков и эсеров. Но и новое коалиционное правительство вело старую политику продолжения империалистической войны.

Между внешней политикой, войной и кредитами существует неразрывная связь. Союзники финансировали Временное правительство, открывая ему кредиты на ведение войны. Реальная основа сделки заключалась в том, что русская армия отвлекала как до Февральской революции, так и после нее большие силы австро-германских войск. Поэтому союзники намеревались продолжать финансирование Временного правительства. К этому прибавлялись еще расчеты на усиление экономических позиций иностранного капитала внутри России.

В то же время Временное правительство не могло последовательно выполнять свои обещания союзникам, в частности оно оказалось бессильным выполнить принятое еще царским правительством обязательство поддержать наступление союзников в апреле 1917 г. Воинственные заявления Временного правительства находились в резком противоречии с настроениями народа и армии, державшихся других взглядов на войну, чем правительство капиталистов. Армия не хотела воевать и не могла больше наступать. Уже к середине апреля 1917 г., как констатировал видный кадет Набоков, стало ясно, что «революция нанесла страшнейший удар нашей военной силе, что ее разложение идет колоссальными шагами, что командование бессильно» ⁷⁵. То же самое было признано 1 мая 1917 г. в Ставке на совещании главнокомандующих фронтами, где Брусилов заявлял, что солдаты признают лишь один авторитет — Советы солдатских и рабочих депутатов ⁷⁶. И тем не менее генералы, как и лидеры буржуазии, надеялись, что переход власти к коалиционному правительству поможет «укрепить» армию, вернет ей «наступательный» дух и снова сделает ее послушным орудием генералов ⁷⁷. Эту роль должны были выполнить «социалисты», на которых надеялись даже царские генералы.

Такова была противоречивая обстановка в России, когда по коренному вопросу о войне не только вскрылась решающее расхождение политики правительства и интересов масс, но и выявилась полная неспособность правительства заставить армию быть послушным орудием его политики ⁷⁸.

В дальнейшем изложении мы рассмотрим лишь одну сторону этого вопроса — финансовые связи Временного правительства с англо-французским и американским капиталом. Ранее исследованный нами конкретно исторический материал показал, насколько глубоко и правильно В. И. Ленин определил финансовую зависимость России от антантовского капитала. Сейчас следует рассмотреть, как развивались финансовые отношения в период двоевластия и после него.

Интерес американского капитала к России

Еще накануне революции резко усилился интерес к России американского финансового капитала. Два вице-президента «Нэйншл Сити Бэнк» Мак-Робертс и Ричш в 1916 г. приезжали в Россию не только ради открытия кредита Министерству финансов в 50 млн. долларов, но главным образом для того, чтобы выяснить возможности, которые «предложит им русский рынок после заключения мира» ⁷⁹. Отраслями хозяйства, на которые нацелился американский капитал, были железнодорожные концессии, рудники, лесные и земельные владения. Участие американских капиталов в промышленном развитии России одновременно должно было усилить экономические связи последней с Францией.

Известный французский банковский деятель Верстрат, являвшийся вице-директором Русско-Азиатского банка, внимательно следил за операциями американских банкиров, и регулярно информировал о них французского посла Палеолога ⁸⁰. Но дело заключалось не только в информации, а и в тех практических мерах, которые Русско-Азиатский банк намечал предпринять в связи с внедрением американского капитала в русскую экономику. Верстрат стремился сделать Русско-Азиатский банк посредником «для будущей деятельности американцев в России, с тем чтобы иметь возможность присоединить к этому наших соотечественников (французов. — А. С.), как только позволят обстоятельства» ⁸¹.

Верстрат развивал стройную программу мероприятий, цель которой заключалась в том, «чтобы занять преобладающее место в России». Основанием этого расчета являлось то обстоятельство, что, по мнению Верстрата, Русско-Азиатский банк добился за время войны таких результатов, которые превышают «итоги всех других банков империи». Опираясь на завоеванные позиции, представитель французского капитала готовился «работать» после войны вместе с американским капиталом и решительно выступал против «немецкой партии» в банках, которая прилагала все усилия, «чтобы отдалить от нас американцев».

Настроения воротил Русско-Азиатского банка совпадали с настроениями таких представителей царского правительства, как министр финансов Барк и министр иностранных дел Н. Покровский. Последний 9 января 1917 г. отправил в Вашингтон телеграмму, в которой посольству предлагалось «всеми доступными средствами поддерживать в американских заинтересованных кругах обнаруживающиеся стремления вкладывать американские капиталы в русские ценности и предприятия» ⁸². Это не случайная телеграмма, а выражение политики министерства. В другом письме, уже адресованном Барку, Покровский рекомендовал заручиться поддержкой США не только «для финансирования войны, но и для последующего развития наших производительных сил». Позиция самого Барка в отношении к американскому капиталу ярче всего проявилась в связи с вопросом открытия отделения американского банка в России. 16 августа 1916 г. Барк вошел с предложением об этом в Совет министров, высказавшись в пользу Национального городского банка Нью-Йорка (The National city Bank of New Jork), располагавшего капиталом свыше 62,5 млн. долл. Барк предложил, чтобы условия деятельности американского банка были утверждены в порядке верховного управления — царем, а не через Думу. Предложение Барка встретило поддержку со стороны министра торговли и промышленности князя Шаховского, который признал, что учреждение такого банка «облегчило бы проникновение к нам капиталов Соединенных Штатов», а потому являлось «весьма желательным». Но против предложения Барка высказался министр юстиции, и Совету министров пришлось дважды рассматривать вопрос: 6 сентября 1916 г. и 28 октября 1916 г., а его решение было утверждено царем только 9 декабря 1916 г . ^82a

Посол США Фрэнсис в письме к государственному секретарю США от 14 августа 1916 г. называл открытие отделения американского банка в России «удачным ходом» этого учреждения. Посол считал необходимым, не нарушая нейтралитета США, подстрекать американский капитал к предприимчивости в России, «чтобы свести на нет, если не больше, хорошо задуманный план Англии, а возможно и Франции, состоящий в захвате торговли с Россией после войны» ⁸³.

Еще интереснее сделанные незадолго до Февральской революции высказывании Фрэнсиса о позиции Англии. Фрэнсис отдает себе полный отчет в силе влияния Англии в России, но он не намерен уступать Россию без борьбы, ибо союзники ослаблены потерей людей «и миллиардными долгами, которые они наделали», а Америка стала сильней не только от накопленного богатства, но и от накопленного промышленного опыта. Фрэнсис трезво учитывал, что хотя Англия и финансировала Россию, но она «не должна забывать, что может финансировать Россию и других союзников только при той помощи, которую она получает от Соединенных Штатов» ⁸⁴.

Еще царское правительство в январе 1917 г. выдвинуло идею посылки в Америку особой финансово-экономической миссии, которая должна была «содействовать сближению с американским рынком, имеющим для нас весьма важное значение» ⁸⁵. За эту идею ухватилось Временное правительство, пытаясь практически реализовать намерения своего предшественника. 25 апреля 1917 г. оно решило послать в США чрезвычайную миссию во главе с товарищем министра торговли и промышленности Б. А. Бахметьевым ⁸⁶. На главу этой миссии, возведенного в ранг посла, были возложены и обязанности управляющего посольством в США. Миссия, по решению правительства, посылалась «для выражения признательности за почин в деле официального признания» нового правительства и ведения переговоров по вопросам финансовым и военного снабжения России. Однако через месяц после решения правительства о посылке миссии управляющий министерством торговли и промышленности В. А. Степанов гораздо точнее и ярче определил действительную и главную задачу миосии. Она состояла в «установлении тесного экономического сближения» между Россией и США на основе привлечения американских капиталов ⁸⁷. Особое внимание было обращено на горную и горнозаводскую промышленность, развитие которых в США достигло высокого уровня и для ознакомления с которой предполагалось дополнительно послать трех специалистов ⁸⁸. Русско-Американской торговой палатой была представлена Временному правительству программа деятельности экономической миссии в США ⁸⁹. В программе были намечены те отрасли народного хозяйства, куда приток американского капитала представлялся наиболее желательным — горная и горнозаводская промышленность, пути сообщения и др. По вопросу о помещении американских капиталов в России Американо-Русская торговая палата обратилась к Русско-Американской палате со специальным письмом, в котором сообщала о том, что она «ожидает заслуживающих внимания предложений» с русской стороны ⁹⁰. Дальнейшая переписка показывает, что Временное правительство относилось «вполне сочувственно» к приливу американских капиталов и не предполагало «делать каких-либо ограничений в смысле формы помещения их в наши предприятия; в соответствии с сим оно будет допускать как непосредственное финансирование этих предприятий открытием кредитов заинтересованным банкам, так и учреждение новых акционерных обществ» ⁹¹. Начиная с января 1917 г. русские газеты уделяли особое внимание привлечению американских капиталов в железнодорожное строительство, а позднее — в горную промышленность ⁹².

Из телеграммы министра иностранных дел Временного правительства М. И. Терещенко послу в США также видно, что политика правительства была направлена на привлечение иностранных капиталов и прежде всего американских ⁹³.

Однако быстро добиться значительных результатов в этом направлении было невозможно. Существовало много трудностей, которые создавали осложнения. Между Россией и США не было торгового договора, заключение которого Фрэнсис рассматривал одной из задач своей миссии. Однако основной причиной являлась неустойчивость самого правительства и его неспособность справиться с антивоенными настроениями масс.

В области государственного кредита политика Временного правительства сделала еще более ярко выраженный крен в сторону США. Этому способствовал ряд обстоятельств. Со свержением царизма отпали возражения определенных американских банковских кругов против предоставления кредитов России в связи с политикой царизма в еврейском вопросе. Кроме того, Соединенные Штаты все теснее связывались со странами Антанты, все острее выступали их противоречия с Германией, пока США не вступили в войну на стороне Антанты, что позволило американскому правительству открыто предоставить союзникам кредиты. Наконец, колебания Англии в выполнении своих финансовых обязательств, вытекавших из решений Петроградской конференции, и желание переложить платежи в США по русским заказам, ранее размещенным через Моргана, непосредственно на правительство США, также толкали Временное правительство в сторону Соединенных Штатов.

Отказ Англии утвердить решения Петроградской конференции

Английское правительство сразу же после Февральской революции заняло по отношению к Временному правительству более подозрительную и строгую позицию, чем оно занимало по отношению к царскому правительству. Английское правительство сперва не торопилось, а позднее совсем отказалось утвердить решения Петроградской конференции, так как утверждение повлекло бы за собой представление кредитов в более широком масштабе. По-видимому, оно было гораздо лучше информиравано, чем его партнеры, о внутреннем положении России и поэтому не проявляло желания отпускать кредиты так широко, как это оно делало раньше.

Повторные настояния русского поверенного в делах в Лондоне Набокова на удовлетворении ряда финансовых требований Временного правительства привели к откровенному его разговору с представителями английского правительства, о котором Набоков в телеграмме от 24 апреля (7 мая) 1917 г. подробно информировал свое правительство. Дело, в конечном счете, заключалось в том, что английское правительство потеряло веру в боеспособность русской армии и ее возможность вести наступательные операции. Всякого рода словесные заявления Временного правительства о противном, доносил Набоков, «этого безверия не устранили». В этом Набоков видел коренную причину того, «что никакие представления о необходимости для нас новых многомиллионных кредитов не в силах убедить здешнее правительство». Телеграмма заканчивалась указанием на то, что союзники «на деле» ждут доказательства, что русская армия способна «на подвиг и победу» и стремится к ним ⁹⁴.

Последовавшие за апрельским кризисом события — отставка Милюкова, Гучкова и создание коалиционного министерства, по словам Набокова, повели к укреплению в Лондоне пессимистических настроений, граничивших с паникой, и убедили империалистические круги Англии в «боевой немощи России». В этом и крылась разгадка того, что английское правительство не хотело больше вкладывать средства в русскую армию. Но и отказать совсем в какой-либо финансовой помощи английское правительство также не могло. Слишком крупная шла игра. Поэтому до выяснения обсташжки кредиты предоставлялись для нужд торговли и промышленности и поддержания курса рубля, по признанию Милюкова, «в размерах, определенных предыдущим финансовым соглашением, т. е. значительно меньших против норм Февральской конференции» ⁹⁵. Милюков, по-видимому, не знал, что фактически кредиты предоставлялись в значительно меньших размерах, чем раньше, т. е. при царском правительстве. Однако, он уже очень мягко отметил «сдержанность» английского правительства в открытии «новых кредитов», что вызвало у Министерства финансов опасения в отношении платежей по иностранным заказам и поставкам. Опасения Министерства финансов полностью оправдались. Ссылаясь на ограниченные средства, английское правительство действительно задерживало предоставление новых кредитов, указывая на то, что «до момента вступления Америки в наш союз... о помощи союзникам в крупных размерах не могло быть и речи» ⁹⁶.

Учитывая недостаток валюты и огромный рост заказов и потребностей различных ведомств, Временное правительство провело дальнейшую централизацию всего дела заграничного снабжения, образовав «Особый междуведомственный комитет по заграничному снабжению», в который влилась и Комиссия по распределению валюты ⁹⁷. Это решение означало усиление государственно-капиталистического регулирования хозяйства страны.

8 апреля 1917 г. министр финансов Временного правительства М. И. Терещенко обратился к министру иностранных дел П. Н. Милюкову со специальным письмом, в котором в довольно радужных тонах сообщал о предложении кредитов со стороны США. Кроме того, он писал о взятых на себя Англией и невыполняемых ею финансовых обязательствах ⁹⁸. Так как переговоры с Соединенными Штатами были еще «не закончены», вернее они только что начались, то Терещенко писал: «Я все же полагал бы необходимым и ныне настаивать на скорейшем заключении соглашения с Англией на основаниях, установленных Петроградской конференцией, с тем чтобы Англия признала свое обязательство предоставлять нам всю ту валюту, которая необходима для выполнения сообщенной ей нашей военной программы, за исключением платежей по железнодорожным заказам и торгово-промышленным закупкам в Америке». Под влиянием положительных сообщений из США Терещенко сделал уже для Англии значительную скидку, сняв с нее расходы по железнодорожным заказам и рассчитывая в дальнейшем, по получении кредитов в США, освободить Англию и от «чисто военных платежей», взамен чего англичане должны были увеличить кредиты на нужды торговли и промышленности, на поддержание курса рубля, а также увеличить отпуск валюты для закупок в Японии и скандинавских странах. Таков был план Временного правительства, о котором Милюков поставил в известность поверенного в делах в Лондоне.

Этот план не был поддержан англичанами прежде всего по причинам, которые указаны выше. Кроме того, переговоры с США о предоставлении кредита союзникам развивались не так быстро, как бы этого хотелось Временному правительству. В связи с этим Набоков присылал нерадостные вести. Англичане «отложили» рассмотрение «подробностей окончательного финансового соглашения с Россией до выяснения С-A. С. Штатов к вопросу о финансировании заказов союзников» ⁹⁹. Такова была официальная версия. Правда, английское правительство «утешало» русское правительство надеждой на столь широкое финансовое содействие со стороны США, что русскому правительству «не придется встретиться с какими-либо финансовыми затруднениями в вопросе о снабжениях в том виде, в каком он был разрешен на конференции союзников в Петрограде». Но на деле эти лицемерные слова были слабым утешением, ибо план снабжения, намеченный на конференции, трещал по всем швам. Даже если бы американцы действительно дали необходимые средства, то все равно три месяца 1917 г. уже были потеряны, и многое, что должно было поступить в 1917 г., опоздало бы на год и могло быть доставлено только в 1918 г.

Еще в марте 1917 г. ген. Гермониус прислал из Лондона подробный перечень заказов на оборудование, размещение которых английское правительство прекратило. Дело касалось большой группы военных предприятий, заказавшей на 20 тыс. тонн оборудования, стоимостью около 1,5 млн. ф. ст., а также оборудования для вновь строившихся заводов, в том числе шести автомобильных заводов, что составляло около 25 тыс. т оборудования и станков, стоимостью около 2 млн. ф. ст. ¹⁰⁰

Буквально все ведомства получали из Лондона тревожные сведения. 12 апреля 1917 г. Горный департамент Министерства торговли и промышленности получил извещение о том, что английское правительство «совершенно прекратило помещение и разрешение всех заказов на всякое заводское оборудование для России» ¹⁰¹. Между тем от этого оборудования, заказанного для казенных горных предприятий, зависело выполнение «срочных артиллерийских заказов». Меры английского правительства совершенно нарушали весь план деятельности горных предприятий и окончание крупных строительных работ. В конце апреля 1917 г. адмирал Канин писал из Лондона о намерении английского правительства передать выполненные для морского ведомства России заказы «на удовлетворение потребностей Англии и других союзников» ¹⁰². Одновременно сообщалось, что выполнение уже размещенных заказов зависело от сотрудника английского посольства в Петрограде ген. Пуля, который должен послать соответствующее ходатайство в Лондон. Речь шла об оборудовании мастерских военных предприятий морского ведомства — Ижорского, Адмиралтейского, Балтийского и других заводов.

Аналогичные известия поступали от агента Министерства торговли и промышленности в Англии, который также сообщал, что «остановились все заказы на всякое заводское оборудование» ¹⁰³. Из частного источника агент узнал, что вопрос о заводском оборудовании «в виде исключения» рассматривается комиссией военного министра лорда Мильнера, которая в своих суждениях основывается на заключении ген. Пуля, за поддержкой которого и рекомендовалось обратиться русским учреждениям.

Представители Англии на Петроградской конференции особенно рекомендовали русскому правительству усиливать собственное производство. Через два месяца английская политика стал а иной — она объективно мешала выполнить эту рекомендацию и тормозила повышение промышленного потенциала русского союзника.

Своевременное получение нового оборудования значительно усилило бы техническую вооруженность промышленных предприятий России. Из всех многочисленных списков предприятий, оборудование которых задерживалось английскими властями, верховный главнокомандующий ген. М. В. Алексеев выделил шесть вновь строившихся автомобильных заводов и относительно их судьбы обратился к военному министру Гучкову ¹⁰⁴ с просьбой настоять перед английским правительством на изменении принятого решения. 3 апреля копия этого письма была прислана Милюкову ген. Маниковским, который также просил Милюкова о дипломатическом вмешательстве ¹⁰⁵.

Однако Милюкову некогда было заниматься экономическими вопросами. За подписью Струве в Лондон была послана телеграмма, в которой посольству предлагалось выяснить вопрос вместе с ген. Гермониусом и «принять соответствующие меры и известить министерство о положении вопроса» ¹⁰⁶. Телеграмма Струве была отправлена слишком поздно, но и посылать ее не было никакой необходимости ибо еще в начале апреля Набоков представил Милюкову исчерпывающее объяснение причин «задержек в разрешении нам кредитов и поставок» ¹⁰⁷. Набоков дал подробное объяснение английской политики которая проводилась расчетливо и вполне сознательно.

Оказывается, английское правительство не было удовлетворено декларацией Временного правительства от 27 марта 1917 г., которая хотя и содержала заявление о полном соблюдении своих обязательств перед союзниками, но вместе с тем указывала «на готовность России заключить мир без аннексий». «Между тем представляется несомненным, — сообщал Набоков, — что ни Англия, ни Франция, ни Италия не могут принять этого принципа и отказаться от сохранения за собой земель, уже завоеванных, или тех, которые они хотят оставить за собой по мирному договору» ¹⁰⁸.

Английские и иные империалисты боялись, как бы революционно-демократические силы русской революции не привели к победе антиимпериалистической политики и как бы Россия — участник империалистического блока, не вышла из игры. Поэтому Набоков просил подтвердить, что правительство намерено «в согласии с союзниками» проводить прежнюю внешнюю политику, и что «мир без аннексий» принимается русским правительством «не безусловно, а поскольку не противоречит нашим жизненным интересам».

Все это еще раз убеждает в том, что проблемы финансовые были тесно связаны с общей политикой правительства. У английского правительства появились колебания и сомнения не только в боеспособности русской армии, но и в характере политики Временного правительства и особенно в его способности справиться с силами революции и заставить русскую армию вновь выступать за интересы российских и международных империалистов. Эти «сомнения» и привели к тому, что английское правительство не утвердило принятых в Петрограде решений о снабжений и финансировании русского правительства; одновременно английское правительство практически ограничило размещение новых заказов и отпуск средств по свободному кредиту и на поддержание курса рубля.

В связи с вступлением США в апреле 1917 г. в число воюющих с Германией держав и начавшимися переговорами о предоставлении кредитов Англия стремилась переложить на американское правительство финансирование русских заказов в США и освободить себя от новых больших финансовых тягот. Достаточно сказать, что реализация утвержденной в Петрограде программы снабжения составляла 2,2 млрд. руб., не считая 360 млн. долл., которые Англия согласилась предоставить России для оплаты закупок в Америке в течение 1917 г. ¹⁰⁹

Англия не хотела вкладывать свои капиталы в дело, которое стало казаться не вполне надежным. Такая политика англичан вызывала протесты во всех звеньях военного заготовительного аппарата России. Генерал Гермониус, вернувшийся из Соединенных Штатов, телеграфировал военному министру о необходимости добиться в Америке кредита «независимого от Англии» ¹¹⁰. О том же телеграфировал ген. Залюбовский, ведавший заготовительными операциями русского правительства в США ¹¹¹. Еще более решительно выступал на заседании комиссии английского военного министра лорда Мильнера инженер С. Гаврилов, приводивший огромное количество фактов об отклонении англичанами заявок на заводское оборудование и на кредиты для этого оборудования. Гаврилов указывал, что «проходят недели и месяцы, но никакого ответа мы совершенно не имеем» ¹¹². Ответ, конечно, последовал, но он был отрицательный. Так складывались русско-английские финансовые отношения при Временном правительстве.

---

⁶⁰ «... Связь англо-французского финансового капитала, англо-французского империализма с октябристско-кадетским капиталом России явилась фактором, ускорившим этот кризис путем прямо-таки организации заговора против Николая Романова» (В. И. Ленин. Соч., т. i23, стр. 295). (стр. 442.)

⁶¹ В. И. Ленин. Соч., т. 23, стр. 297. (стр. 442.)

⁶² В. И. Ленин. Соч., т. 23, стр. 326. (стр. 443.)

⁶³ Там же. (стр. 443.)

⁶⁴ Сб. «Революционное движение в России после свержения самодержавия». М., 1957, док. № 324, стр. 422—424. (стр. 443.)

⁶⁵ Там же, док. № 326, стр. 424—426. (стр. 443.)

⁶⁶ Там же, док. № 332, стр. 429. Телеграмма Милюкова послам Временного правительства в Париже, Лондоне, Риме и Токио от 8 марта 1917 г. (стр. 443.)

⁶⁷ Сб. «Революционное движение в России после свержения самодержавия», док. № 353, стр. 444—445. (стр. 444.)

⁶⁸ АВПР. Ф. Секретный архив, оп. 467, д. 652/674, лл. 31—32; сб. «Революционное движение в России в апреле 1917 г. Апрельский кризис». М., 1958, док. № 259, стр. 313—314. Телеграмма Милюкова послу в Париже Извольскому от 17 апреля 1917 г. (стр. 444.)

⁶⁹ Н. Л. Рубинштейн. Внешняя политика Временного правительства, М., 1946, стр. 19—21. (стр. 444.)

⁷⁰ Сб. «Революционное движение в России в апреле 1917 г. Апрельский кризис», док. № 269, стр. 313—314. Телеграмма была послана 17 апреля 1917 г. и не предназначалась для печати. (стр. 444.)

⁷¹ Там же, стр. 314. (стр. 444.)

⁷² Там же. (стр. 445.)

⁷³ Там же, док. № 738, стр. 725—726. (стр. 445.)

⁷⁴ Там же, стр 726. (стр. 445.)

⁷⁵ В. Д. Набоков. Временное правительство. Изд. «Мир», 1923, стр. 131. (стр. 446.)

⁷⁶ А. М. Зайончковский. Мировая война 1914—1918 гг., ч. 7. Кампания 1917 г. Приложение № 6. Протокол совещания в Ставке 1 мая 1917 г. М., 1923, стр. 133—151. (стр. 446.)

⁷⁷ Из всех генералов, бывших на совещании, только командующий Северо-западным фронтом Рузский предлагал держаться оборонительной тактики и отказаться от подготовки к наступлению. (стр. 447.)

⁷⁸ Еще 9 марта 1917 г. Гучков писал ген. Алексееву о том, что Временное правительство «не располагает какой-либо реальной властью и его распоряжения осуществляются лишь пока это допускается Советом рабочих и солдатских депутатов» (А. М. Зайончковский. Указ. соч., ч. 7, Приложение № 6, стр. 121). (стр. 447.)

⁷⁹ ЦГИАЛ, ф. 630, оп. 11, д. 1107. Записка от 26 июля (8 августа) 1916 г. Записка приложена к переводу на французский язык статьи из «Финансового обозрения» от 25 июля 1916 г., посвященной кредитным отношениям между Россией и Соединенными Штатами Америки. В статье излагались условия, на которых группа американских банков предоставила России кредит, но вместо 50 млн. долларов называлась преднамеренно завышенная сумма в 50 млн. ф. ст. (стр. 447.)

⁸⁰ ЦГИАЛ, ф. 630, on. 11, д. 1107. Письмо Верстрата Палеологу от 29 июля (11 августа) 1916 г. (стр. 448.)

⁸¹ Там же, д. 1108, лл. 2—4. Письмо Верстрата Палеологу от 17/4 августа 1916 г. (стр. 448.)

⁸² АВПР, II департамент, 1—5, «Война», оп. 448, д. 261, л. 1. Телеграмма Покровского в Вашингтон; л. 6. Письмо Покровского Барку от 4 января 1917 г., в котором oн выдвинул идею посылки в США «финансово-экономической миссии, с особо авторитетным лицом во главе». (стр. 448.)

^82a Там же, оп. 448, д. 257. Все дело посвящено вопросу об учреждении американского банка. Копия Особого журнала Совета министров (лл. 67—74). (стр. 449.)

⁸³ FR. The Lansing papers, vol. II, p. 319. Фрэнсис имел в виду решения экономической конференции союзников в Париже в июне 1916 г. (стр. 449.)

⁸⁴ Там же, стр. 323. (стр. 449.)

⁸⁵ Сб. «Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции», ч, 2. М., 1957, док. № 568, стр. 453. Русско-Американская палата буквально накануне революции командировала в США своего представителя Шацкого со специальной миссией способствовать установлению «тесных экономических и финансовых отношений» между США и Россией. Шацкий прибыл в США сразу же после Февральской революции («Торгово-промышленная газета», 12 марта 1917 г.). (стр. 449-450.)

⁸⁶ Сб. «Революционное движение в России в апреле 1917 г.», док. № 269, стр. 322. (стр. 450.)

⁸⁷ ЦГИАЛ, ф. 23, оп. 1, д. 447, л. 31—31 об. (стр. 450.)

⁸⁸ «Вестник Временного правительства», № 65, от 28 мая 1917 г. (стр. 450.)

⁸⁹ Сб. «Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции», ч. 2, док. № 570; стр. 455—456. (стр. 450.)

⁹⁰ Там же, док. № 569; стр. 454—455; (стр. 450.)

⁹¹ Там же, док. № 573, стр. 459—460. Письмо товарища министра торговли и промышленности председателю Русско-Американской торговой палаты. (стр. 451.)

⁹² «Торгово-промышленная газета», 14 июня, 1 июля 1917 г. (стр. 451.)

⁹³ Там же, док. № 574, стр. 460. Телеграмма отправлена 1 июня 1917 г., т. е. на следующий день после приезда в Россию миссии Рута. (стр. 451.)

⁹⁴ АВПР, ф. Канцелярия, д. 3, т. I, л. 253—253 об. (стр. 452.)

⁹⁵ АВПР, ф. II департамент, 1—5, «Война», 1914—1917 гг., д. 192, л. 487. Телеграмма Милюкова в русское посольство в Лондон от 25 марта 1917 г. (Курсив наш. — А. С.). Необходимо указать, что поверенный в делах в Лондоне Набоков не был информирован о принятых в Петрограде финансовых решениях. В начале апреля 1917 г. сотрудник Министерства иностранных дел барон Нольде просил товарища министра финансов Шателена ускорить высылку русского текста протоколов соглашения для посылки в Лондон (лл. 497 и 506), но только 29 апреля (ст.ст.) были посланы два экземпляра русского текста переговоров по финансовым вопросам, подписанные английскими делегатами и Барком. Следовательно, когда Набоков передавал 28 марта (10 апреля) 1917 г. ноту английскому правительству о безотлагательном заключении финансового соглашения, он не совсем ясно представлял себе, о чем собственно шла речь. (стр. 452-453.)

⁹⁶ АВПР, ф. Канцелярия, д. 3, т. I, л. 197. Телеграмма Набокова от 28 марта (10 апреля) 1917 г. (стр. 453.)

⁹⁷ ЦГИАЛ, ф. 1525, оп. 1, д. 2, л. 5. Решение Временного правительства состоялось 6 апреля 1917 г. Предполагалось, что эта мера будет содействовать «успеху войны». Вновь образованный комитет существовал и после Октябрьской революции. В феврале 1918 г. он включен в Центральное управление по снабжению армии. (стр. 453.)

⁹⁸ АВПР, ф. II.департамент, 1—5, «Война», 1914—1917 гг., д. 192, лл. 494—495. (стр. 453.)

⁹⁹ АВПР, ф. II департамент, 1—5, «Война», 1914—1917 гг., д. 192, л. 501. Телеграмма Набокова от 29/16 апреля 1917 г. Первая нота Набокова английскому правительству о желательности «по возможности безотлагательно» заключить финансовое соглашение была передана 28 марта (10 апреля) 1917 г. (л. 489) (стр. 454.)

¹⁰⁰ Сб. «Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции», ч. 2, док. № 585, стр. 473. Телеграмма Гермониуса от 9 марта 1917 г. (стр. 454.)

¹⁰¹ ЦГИАЛ, ф. 1524, оп. 1, д. 68, 1916—1917 гг., л. 21. Копия письма директора Горного департамента в отдел промышленности Министерства торговли и промышленности от 15 апреля 1917 г. (стр. 455.)

¹⁰² Там же, л. 23. Письмо помощника морского министра в Главное управление по заграничному снабжению от 30 апреля 1917 г. (стр. 455.)

¹⁰³ Там же, л. 25. Копия шифрованной телеграммы Остроградского из Лондона, № 595 (без даты). (стр. 455.)

¹⁰⁴ АВПР, ф. II департамент, 1—5, «Война», 1914—1917 гг., д. 192, л. 498. Копия письма ген. Алексеева Гучкову от 31 марта 1917 г. (стр. 456.)

¹⁰⁵ Там же, л. 496. (стр. 456.)

¹⁰⁶ Там же, л. 499. Телеграмма от 17 апреля 1917 г. (стр. 456.)

¹⁰⁷ АВПР, ф. Канцелярия, д. 3, т. I, л. 217. Телеграмма Набокова от 4 апреля 1917 г. (см. сб. «Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции», ч. 2, док. № 589, стр. 475). (стр. 456.)

¹⁰⁸ Там же. (Курсив наш. — А. С.). 3 апреля 1917 г. великобританское посольство передало в Министерство иностранных дел Временного правительства памятную записку, в которой сообщало сведения о приезде В. И. Ленина и его выступлениях по вопросу о войне. В. И. Ленин попробует, говорилось в записке, «попытаться добиться мира для всех воюющих сторон, но если западные державы и особенно Англия (предмет особой его враждебности) откажутся, Россия могла бы заключить сепаратный мир». В тот же день Милюков получил аналогичную записку от французского посла и телеграмму из Стокгольма. Эти сведения, по распоряжению товарища министра иностранных дел Нератова, были опубликованы без указания источников. Указание английского и французского посольств на благожелательность германского правительства к В. И. Ленину и послужили поводом для травли большевиков (Н. Л. Рубинштейн. Указ. соч., стр. 18—20). (стр. 456.)

¹⁰⁹ FR. 1918. Russia, vol III. Economic relations, pp. 3—4. Телеграмма Фрэнсиса государственному секретарю от 20 апреля 1917 г. (стр. 457.)

¹¹⁰ Сб. «Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции», ч. 2, док. № 592, стр. 478. (стр. 457.)

¹¹¹ Там же, док. № 593, стр. 479. (стр. 457.)

¹¹² Сб. «Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции», ч. 2, док. № 595, стр. 480—483. Доклад Гаврилова. (стр. 458.)