"Историк Марксист", №6, 1927 год, стр. 21-47

А. В. Шестаков

Блок с левыми эсерами

(Страница из истории Октябрьской революции)

В эпоху пролетарских революций проблема о союзниках рабочего класса в его борьбе с классовыми противниками имеет весьма актуальное значение.

Пример блоков пролетариата с крестьянством в русских революциях XX в., так хорошо и подробно освещенных в работах В. И. Ленина, дает нам возможность уже и сейчас установить некоторые закономерности при изучении этой проблемы. Прежде всего, вопрос о союзниках, являясь частью общей проблемы о тактике, разрешается всегда конкретно и находится в зависимости от ряда обстоятельств. Первым из них является учет сил самого пролетариата, учет температуры его революционного кипения, учет его организованности, степени зрелости его авангарда — политической партии, наличия в ее рядах соответствующего руководства и т. п. Вторым обстоятельством, определяющим целесообразность того или иного соглашения, является постановка авангардом пролетариата целей, во имя которых ведется борьба. Далее в стратегическом плане борьбы необходимо учитывать силы противника, степень его сопротивляемости, возможность использования им тех классовых сил, на которые пролетариат предполагает опереться, как на своих союзников. Boпpoc о борьбе за влияние пролетариата на мелкую городскую буржуазию или на крестьянство со всеми или частью его прослоек и т. д., таким образом, входит несомненно в эту же проблему о союзниках.

Наконец, при разрешении этой проблемы необходимо возможно более четко учитывать состояние сил намечаемого coюзника, цели, которые он себе ставит в борьбе, его боевую способность, его организованность и в этом последнем случае состав, программу и тактику его политической партии, ее соответствие тем задачам, которые выдвигаются в борьбе представляемым этой партией классом, или отдельными его прослойками. Вместе с этим, чрезвычайно важно при практическом разрешении вопроса о союзнике иметь в виду возможное влияние этого союзника на пролетариат и его партию, те уступки, которые ему приходится делать при заключении соглашения и т. д. В проблему о блоках входит также вопрос об их характере, длительности и пр.

Эти общие установки проблемы о союзнике нам необходимы в качестве канвы при изучении такого исторического явления, как блок партии пролетариата — большевиков с партией левых эcеpoв, длившийся на первом этапе Октябрьской революции в течение нескольких месяцев. Изучение этого вопроса на конкретном историческом материале поможет нам обосновать как правильность вышеуказанных общих установок, так и некоторые детали, которые могут быть полезны при определениях этих установок. Блок с левыми эсерами в такой переломный момент истории, как Октябрьское восстание и первые месяцы существования советской власти, заслуживает несомненно более тщательного и специального изучения, чем это можно было дать в настоящей статье, составленной на основании небольшого количества разрозненных материалов, которыми мы располагаем в настоящий момент. Дальнейшая разработка источников, подбор и систематизация материалов несомненно дадут более тщательный анализ затрагиваемой темы, но все же начать эту работу в связи с юбилейной датой Октябрьской революции необходимо. Пусть наша статья явится «той первой ласточкой», которая обычно «не делает весны», но которая сигнализирует эту «весну», ставит на очередь важную для нашей борьбы задачу.

В связи с состоянием источников о левых эсерах мы намеренно сузили нашу тему пределами только первых трех месяцев после Октябрьского восстания, когда создавался блок с левыми эсерами и когда он был, так сказать, в своем зените. Момент ущерба блока с левыми эсерами, если это позволят источники и обстоятельства, будет предметом новой статьи.

Пролетариат подходил ко дням Октябрьского восстания сомкнутыми, сплоченными колоннами, руководимыми партией большевиков во главе с гениальным стратегом революции В. И. Лениным. Так было в решающих центрах революции — в Петербурге, в Москве, в Иваново-Вознесенске, в Донбассе. Но весь ли пролетариат был в этих колоннах даже в этих решающих центрах, был ли он весь до конца «классово-сознателен», четко ли он представлял себе цели восстания, цели дальнейшего развертывания революции? Приходится ответить отрицательно. Мы не знаем, насколько правы левые эсеры, определявшие число своих членов среди рабочих Петербурга в 40 тыс., но именно около этой цифры колеблется число исключенных Ц. К. правых эсеров из партии за левый уклон по Петербургской организации. Уже одна эта цифра наводит на соответствующие размышления — пролетариат даже в центре революции к моменту Октябрьского восстания еще в значительной части был в плену у мелкой буржуазии, еще в недостаточной мepe подошел к своей партии, еще в недостаточной степени осознал свои задачи в социалистической революции. Так было в авангардных центрах революции.

Еще в меньшей степени был сплочен в своей партии пролетариат на всем остальном пространстве страны. Это наиболее ярко отражалось в советах рабочих депутатов, где наряду с большевистскими кадрами имелись изрядные «хвосты» пролетарских масс, тянувшихся за эсерами и меньшевиками разных оттенков, поддавшихся разным «уклонам», определявших эти «уклоны». Восьмимесячная работа большевиков — в период от февраля до Октября — дала колоссальный эффект в деле «большевизации» масс, но все же еще ocтавались огромные отряды пролетариев, не включившихся в боевые колонны борцов за социалистическую революцию.

Основной противник пролетариата — буржуазия — к Октябрьским дням была дезорганизована. Ее ближайшая опора — мелкая городская буржуазия — распылена, дезориентирована. Штабы этой классовой группы — меньшевики и правые эсеры — растеряли свое влияние, разрознили свои ряды. Экономическая разруха, усиливаемая политикой локаутов и продолжавшимся состоянием войны, била не только по пролетариату, но и по буржуазии — по крупной и мелкой, больнее — по последней.

Буржуазия вследствие своего блока с помещиками вынуждена была вести борьбу с крестьянством, требовавшим земли и окончания войны. Это ставило ее лицом к лицу с солдатскими массами, передовым отрядом крестьянства, решительно отходившим под влияние пролетарской партии. В солдатских крестьянских массах «большевизация» имела огромный успех, хотя она была несколько иного порядка, чем в рядах рабочего класса. Солдатские массы были скорее революционными демократами, чем социалистами. С их «иллюзиями» пролетарской партии больше всего приходилось считаться и поскольку эти революционные демократы были настроены против буржуазии всех оттенков они являлись первыми и важнейшими союзниками, с которыми большевикам приходилось вступать в боевые соглашения в борьбе против буржуазии и помещиков.

Крестьянские массы, об’явившие в пред’октябрьский период войну помещикам, были вторым отрядом, который смыкал свою борьбу с борьбой рабочего класса. По своей классовой сознательности, организованности, этот отряд был еще более качающимся союзником, чем солдатские массы.

Таково было вкратце расположение клaccoвыx сил перед Октябрьскими боями. Оно, естественно, ставило перед партией пролетариата вопрос о блоках, о боевых соглашениях. С кем? В первую очередь с теми партиями, которые успели к тому времени сплотить вокруг себя не чисто пролетарские элементы, могущие быть использованными для целей пролетарской революции.

Одной из таких партий и были левые эсеры, наиболее крупная, наиболее сплоченная организация мелкчобуржуазной революционной демократии. Откуда они появились? История левых эсеров еще не написана. Мы пока имеем о ней лишь отрывочные эпизодические сведения.

П. С.-Р. в 1917 г., на первых же порах своего бытия, определилась как партия, больше всего претендовавшая на руководство крестьянскими массами. Пролетариат она отдавала в преимущественную эксплоатацию меньшевикам, оставляя себе крестьянство и мелкую городскую буржуазию, главным образом, интеллигенцию, которая должна была поставлять руководящие кадры партии.

Впрочем, они не отказывались и от влияния на пролетарские массы, но в этом деле большой конкуренции у них с меньшевиками не было.

Итак, ocновнaя ставка партии эсеров со времени февральской революции была на крестьянство. На III с'езде П. С.-Р. — 25 мая 1917 года — эсер Быховский говорил: «Если мы провалимся в аграрном вопросе, то тогда нам будет крышка». Отсюда ведет свое начало и усиленная работа эсеров по созыву I Bcepоccийcкoгo крестьянского с’езда (май 1917 г.), борьба за посты министра земледелия и внутренних дел в кабинетах министров Временного правительства, стремление овладеть главным земельным комитетом и пр. Крестьянство пошло за эсерами, у которых отказались также и свои кадры для работы в деревне. Их поддерживала кулацкая кооперация, начиная с Московского народного банка и кончая разного рода кооперативными об'единениями на местах, им помогали и «демократизированные» земства и вся сеть интеллигентских организаций, начиная с сельско-хозяйственных обществ и кончая учительскими организациями.

Казалось бы, при такой ситуации партии эсеров никакого труда не составит нажить хороший политический капитал и стать хозяином положения в деревне, а через нее давить и на город, — а в дальнейшем править Россией во главе с президентом В. М. Черновым. Планы и перспективы П. С.-Р. в основном так и намечались, что видно из протоколов ее с’ездов, разного рода документов и материалов.

Но... эсеры просчитались. Они взяли слишком правый «уклон», заключив блок с буржуазией и помещиками на условиях, абсолютно не приемлемых для широких мacc крестьянства. И П. С.-Р., хотя и получила на крестьянском с'езде в мае 1917 гoдa огромное большинство голосов за своих кандидатов в исполком совета крестьянских депутатов, на том же с’езде впервые почувствовала, что с аграрным вопросом она попадает в тупик ¹. Тот же «тупик» выявился и на III с’езде П. С.-Р., о чем упоминалось выше. Эсерам пришлось лавировать между правой политикой в блоке с буржуазией и левой фразой по отношению к крестьянским массам. Осенью 1917 года, эта политика привела к карательным экспедициям против крестьян и к полному провалу эсеров как по аграрному, так и по всем другим вопросам политической жизни в этот период.

В этой-то обстановке, в недрах самих эсеров и родилась, и выросла партия левых эсеров. На майском всероссийском крестьянском с’езде левые были представлены единицами: М. Спиридонова, Калегаев, Камков и другие лидеры левых эсеров получили при выборах в исполком ничтожное количество голосов. Но уже в июле 1917 г. на местах на ряде губернских с’ездов советов крестьянских депутатов линия оппозиции левых эсеров встречает все большее и большее сочувствие среди членов П. С.-Р., что отражается в «левых», правда, еще робких резолюциях этих с’ездов.

Затем трещина между правыми и левыми эсерами обнаруживается и в право-эсеровском исполкоме совета крестьянских депутатов, где на июльском и особенно на сентябрьском с’езде губернских представителей совета крестьянских депутатов левые все более и более резко выступают против политики своего ЦК и своего авксентьевского исполкома.

Осенью же 1917 года ряд эсеровских организаций принимает резолюции против коалиции с буржуазией, высказывается за более решительную политику в вопросах войны и мира и особенно энергично настаивает на скорейшей передаче на учет земельным комитетам всех помещичьих земель, требуя вместе с этим скорейшего созыва второго с’езда советов крестьянских депутатов. Это еще не было разрывом между правым и левым крылом эсеровской партии, но это было уже больше, чем оппозиция.

В. И. Ленин очень внимательно следил за этими изменениями в партии эсеров. Так, в статье «Удержат ли большевики государственную власть», написанной в конце сентября, он цитирует из № 25 «Знамя Труда» (орган эсеров) сведения о состоявшемся 18 сентября в Петербурге совещании местных советов крестьянских денутатов: «На этом совещании за неограниченную коалицию высказались исполнительные комитеты четырех крестьянских советов (Костромской, Московской, Самарской и Таврической губерний). За коалицию без кадетов высказались исполнительные комитеты трех губерний и двух армий (Владимирской, Рязанской и Черноморской губ.). Против коалиции высказались исполнительные комитеты двадцати трех губерний и четырех армий».

«Итак, — резюмирует В. И., — большинство крестьян против коалиции».

— Вот вам и «изолированность пролетариата», — делал он намек по адресу «колеблющихся», — Каменева и Зиновьева.

— «Между прочим, — продолжал В. И., — отметить надо, что за коалицию высказались три окраинные губернии: Самарская, Таврическая и Черноморская, где сравнительно очень много богатых крестьян, крупных помещиков, работающих с наемными рабочими, а также четыре промышленных губернии (Владимирская, Рязанская, Костромская и Московская), в которых крестьянская буржуазия тоже сильнее, чем в большинстве губерний России» ².

В другой статье за этот же период времени — «Задачи революции» — В. И. Ленин приводит такую справку: «Растет оппозиция левых среди эсеров (Спиридонова и др.) и среди меньшевиков (Мартов и др.), достигая уже до 40 проц. «совета» и «с'езда» этих партий. А внизу, в пролетариате и крестьянстве, особенно беднейшем, большинство эсеров и меньшевиков «левые» ³.

Процесс полевения масс увлекал за собой и наиболее преданную революции часть эсеров. Но консолидация лево-эсеровских настроений в определенную идеологию и вытекавшую из нее тактику, шла медленнее, чем развертывались события. Если левым эсерам ко дням Октябрьского восстания удалось укрепить свое влияние в рабочих ячейках эсеров Петербурга, в Воронежской, Гелъсингфорской и некоторых других организациях партии эсеров, то руководящая головка левых эсеров металась между тактикой революционного большевизма и тактикой разного рода «соглашателей», резко высказывавшихся против восстания. Отсюда вытекали их заявления против захвата власти пролетариатом, против тактики вооруженного свержения власти Временного правительства. Отсюда шли истерики в их органе «Знамя труда» против «гражданской войны», предложения выйти из кризиса путем образования власти из представителей всех социалистических партий от большевиков до энесов включительно. В полном отсутствии понимания значения развертывавшихся событий находилась их тактика по отношению к военно-революционному комитету, в который формально они не вводили своих представителей, но в котором такие левые эсеры, как Лазимир, принимали очень деятельное участие. Левые эсеры с радостью ухватились за «колеблющихся» большевиков Каменева и Зиновьева, высказавшихся против вооруженного восстания, надеясь через них добиться усиления своего влияния на происходившие события. Они повели усиленную подрывную работу по углублению раскола между большевиками, ориентируясь на «правую» группировку в ЦК большевиков, давая директивы политикам из Викжеля, где руководящую роль играл левый эсер Крутошинский. Несмотря на все это, ряд левых эсеров активно участвует в подготовке и в самом ходе восстания. Одним словом, перед и во время Октябрьского восстания левые эсеры были той колеблющейся разновидностью мелкой буржуазии, которая больше всего боялась дальнейшего развертывания революции по плану В. И. Ленина, ставя ему всяческие препятствия. Вполне естественно, что в этот момент блока с левыми эсерами у большевиков еще не было и не могло быть.

Но уже на II с’езде советов рабочих и солдатских депутатов обнаружилось, что левые эсеры идут на серьезный разрыв с правыми, с своим эсеровским ЦК, который дал директиву ухода эсеров со с’езда вместе с меньшевиками. Левые эсеры остаются на с’езде и участвуют в избрании ВЦИК, вводя в него своих представителей.

Несомненно, что этот факт был поворотным моментом в шатающейся политике левых эсеров, который имел, прежде всего, oгpoмные последствия для всей их организации.

В нашем распоряжении нет материалов, которые могли бы осветить подробнее вопрос об этом шаге левых эсеров. Протоколы II с’езда советов только констатируют этот факт и мало об’ясняют подоплеку принятого левыми эсерами решения. Остается мало выясненным также вопрос: был ли этот шаг левых эсеров как-либо согласован с ЦК партии большевиков. Видно только, что в заседании ЦК большевиков 6 ноября (24 октября), Каменев настаивал на необходимости «войти в переговоры с левыми эсерами и войти в политический контакт с ними» ⁴. ЦК поручил это дело Каменеву и Винтеру (Берзину). На этом основании можно полагать, что выступления левых эсеров на II с’езде были все же не случайными, а координнрованными с ЦК большевиков.

Для полноты истории партии левых эсеров забежим несколько вперед и расскажем, что с ними произошло после II с’езда советов.

Действия левых эсеров на II с’езде советов повели к постановлению ЦК П. С.-Р. от 9 ноября (н. с.) об исключении из состава партии всех оставшихся нa этом с'езде. Через два дня после этого peщения состоялась Петербургская конференция социалистов-революционеров, на которой огромное большинство приняло резолюции, расходившиеся с линией П. С.-Р. Это обстоятельство вызвало новое постановление ЦК П. С.-Р. о роспуске конференции и о созыве новой, организация которой была поручена представителям правого крыла. Между прочим, эта право-эсеровская конференция была созвана 17 ноября и на ней был избран право-эсеровский временный Петербургский комитет.

Все причастные к Октябрьскому восстанию эсеры также были исключены из партии и в постановлении ЦК П. С.-Р. говорилось, что все они лишаются права участия в партийной работе, права избираться на с’езд и баллотироваться в учредительное собрание.

Эти меры ЦК П. С.-Р. повели к образованию фракции левых эсеров и фактически к созданию новой партии. Оформление партии левых эсеров можно датировать со времени их первого с’езда, который был открыт 2 декабря (19 ноября) 1917 года. Как видно из протоколов этого с’езда партии левых эсеров, ЦК П. С.-Р. исключил в Петербурге около 40 тыс. членов, главным образом, рабочих. Левых эсеров — делегатов II с’езда советов, исключенных ЦК П. С.-Р., насчитывалось до 169 человек, при чем они являлись, главным образом, представителями местных организаций и по существу были той партийной верхушкой эсеров, на которой держалась работа партии в ряде губерний.

Лево-эсеровский партийный с’езд избрал свой ЦК и, таким образом, вторая эсеровская партия к этому времени и организационно отмежевалась от правых эсеров.

Все эти факты имели очень важное значение для политики блока с левыми эсерами партии большевиков, к истории которого мы и переходим. Но прежде два слова для об’яснения причин такого решительного поворота левых эсеров против своей партии. Здесь несомненно отражался рост революционных насроений в тех классовых группах, на которые опиралась П. С.-Р. и, в первую очередь, в крестьянстве. Крестьянские массы совершенно определенно уходили из-под влияния правых эсеров, т.-е. как говорил В. И. Ленин, из-под влияния буржуазии и переходили под влияние пролетариата, ибо иного пути у громившей помещиков деревни не было. Октябрьское восстание явилось тем цементом, который чрезвычайно быстро связал тянувшиеся друг к другу революционные силы пролетариата и крестьянства, в результате чего получился эффект чрезвычайного усиления мощи революции.

Левые эсеры не могли не учитывать этого обстоятельства и вполне естественно что с контр-революционной политикой правых эсеров им было не по пути. Следует так же отметить, что для организованного закрепления революционных сил пролетариата и крестьянства II с’езд советов постановил созвать всероссийский с’езд советов крестьянских депутатов, при чем выяснилось, что главное представительство на этом с’езде может оказаться у левых эсеров, что давало им возможность получить значительное расширение своей базы для воздействия на общую политику советской власти.

Эти же обстоятельства несомненно толкали и большевиков к блоку с левыми эсерами.

И недаром В. И. Ленин выступил на II с’езде советов рабочих и солдатских депутатов, в связи с обсуждением декрета о земле, с речью, в которой говорилось, что «в одном из пунктов этого декрета помещен наказ земельным комитетам, составленный на основании 242 наказов местных советов крестьянских депутатов». «Здесь раздаются голоса, — говорил В. И. Ленин, — что сам декрет и наказ составлен с.-р. Пусть так. Не все ли равно, кем он составлен, но как демократическое правительство, мы не можем обойти постановление народных низов, хотя бы мы с ним были не согласны....» В. И. Ленин в интересах блока пролетариата с крестьянством шел на этот компромисс и в этой же речи продолжал: «И если даже крестьяне пойдут и дальше за с.-р., и, если они даже этой партии дадут на учредительном собрании большинство, то и тут мы скажем — пусть так. Жизнь — лучший учитель, — она укажет, кто прав, и пусть крестьяне с одного конца, а мы с другого конца будем разрешать этот вопрос. Жизнь заставит нас сблизиться в общем потоке peволюционного творчества, в выработке новых государственных форм» ⁵.

Через II с’езд В. И. апеллировал прежде всего к крестьянству, но при этом он несомненно делал уступки и партии эсеров — участникам с’езда, настаивавшим прежде всего на пресловутой «социализации» земли, являвшейся ocновным стержнем 242 наказов.

В этом и последующих выступлениях В. И. подчеркивал разницу между крестьянством и наиболее близкой тогда к нему партией левых эсеров. Правых эсеров он, как и ЦК большевиков, в счет не клали, ибо с ними крестьянство в массе уже порвало. Правыим эсерам отводилось лишь место в ЦИК «пропорционально представительству», что означало для них полное политическое небытие. Правые эсеры были по существу врагами пролетарской партии, сильными лишь традициями и связями с откалывавшейся от них партией левых эсеров, за влияние на которых большевикам и предстояло провести борьбу, не пocтyпaяcь своими основными принципами. Это было вторым обстоятельством, толкавшим большевиков на блок с левыми эсерами. Но партия пролетариата никогда не отождествляла левых эсеров с крестьянством. В. И. Ленин не без основания надеялся, что пролетариат может осуществить свой союз с крестьянством и без посредников, без партии левых эсеров. Блок с ними означал не союз с крестьянством, а временное боевое соглашение для преодоления тех огромных препятствий, которые стояли на первых путях укрепления диктатуры пролетариата, на путях организации советского государства.

Правые большевики в этот период борьбы иначе рисовали себе дальнейший ход развития революции, не веря в силы пролетариата и беднейшего крестьянства, в возможность обойтись в развертывающейся борьбе без партийных эсеровских «попутчиков». Им казалось, что диктатура пролетариата в создавшихся условиях вообще невозможна, как невозможна была победа и в Октябрьском восстании, что для удержания завоеваний пролетариата в Октябрьских боях нужен не просто временный блок с более левой «демократией», а разделение власти между пролетариатом и всеми соглашательскими мелкю-буржуазными партиями и в их числе не только с левыми эсерами, но и с правыми до народных социалистов включительно. Правые большевики переоценивали силу и значение этих партий, забывая, что за верхушечной организованностью у них опоры в массах нет, что в массах той же мелкой буржуазии и особенно среди крестьянства и особенно среди его беднейших прослоек пролетарское руководство революцией встречает полное сочувствие. Так определялось расположение классовых сил в процессе развития революции после Октября тем же В. И. Лениным, который считал, что для ускорения этого процесса, для успеха раэрешения этой задачи необходимо использовать лишь те силы революции, которые представляли из себя действительно революционные, а не контр-революционные элементы. Этого не понимали «колеблющиеся» Каменев и Зиновьев, создавшие своими колебаниями надежду у мелко-буржуазных политиканов вырвать руководство революцией из рук ленинского большинства партии большевиков. И здесь были нужны та прозорливость и та стальная гибкость в рядах большинства ЦК, которая в максимальной степени выявилась в переговорах с «не чисто пролетарскими элементами» в роде партии левых эсеров сейчас же после Октябрьского восстания.

В № 6 «Бюллетеня ЦК Р.С.Д.Р.П.(б)», вышедшим между 2 и 5 ноября 1917 г. мы читаем:

... «4) ЦК подтверждает, что в день образования теперешнего правительства, за несколько часов до этого образования ЦК пригласил на свое заседание трех представителей левых эсеров и формально предложил им участие в правительстве. Отказ левых эсеров, хотя он был временным и условным, возлагает всецело и всемерно всю ответственность за несостоявшееся соглашение с ними на левых с.-р.;

5) ЦК напоминает, что состоялось, внесенное фракцией большевиков, постановление II всероссийского с’езда советов, выражающее готовность пополнять совет и солдатами из окопов и крестьянами с мест, из деревень, что, следовательно, абсолютно ложны утверждения будто большевистское правительство против коалиции с крестьянами. Напротив, ЦК заявляет, что земельный закон нашего правительства целиком списан с эсеровского наказа, доказал на деле полную и искреннейшую готовность большевиков осуществлять коалицию с огромным большинством населения России».

Из этого документа видно, что переговоры с левыми эсерами велись в первый же день образования Совета народных комиссаров, при чем им было предложено участие в правительстве. Это подтверждается также протоколом заседания ЦК большевиков от 11 ноября (29 октября), когда была принята резолюция такого содержания: «ЦК признает необходимым расширение базы правительства и возможное изменение его состава» ⁶.

Тогда же правой группой большевиков в ЦК было внесено предложениe: «Мы не делаем ультиматума из вхождения в правительство всех советских партий до народных социалистов вклюительно» ⁷, на чем нacтаивали левые эсеры.

Это предложение не собрало большинства голосов ЦК и оно было отклонено. Bмecтe с этим ЦК большевиков допускал пополнение ВЦИК представителями ушедших со с'езда партий пропорционально количеству их голосов во фракциях ⁸ и представителями железнодорожников, почтово-телеграфного союза и других подобных организаций. В этих постановлениях довольно четко выявляются основы блока с не пролетарскими партиями и те уступки, на которые шли большевики в острый момент образования советской власти. Характерна также позиция правой части членов ЦК, которые так расширяли пределы уступок, что их реализация угрожала бы серьезной опасностью самому ценному достижению Октября — диктатуре пролетариата.

Как видно из выше цитированных документов, левые эсеры не пошли на эти уступки и от вхождения в состав правительства уклонились, продолжая вместе с тем оставаться в составе ВЦИК’а и, торгуясь с представителями ЦК большевиков, они стремились вместе с этим использовать правую группу ЦК большевиков для внесения раскола в ряды партии пролетариата.

Об этом, между прочим, очень определенно говорил на I с’езде левых эсеров тов. Малкин: «Мы задались целью раз’единить большевиков и привлечь к себе колеблющихся из большевиков... В процессе борьбы мы играли на два фронта, но кроме того нам надо было иметь еще свой фронт»... ⁹.

Таким образом, образовался своеобраэный треугольник: ленинская часть — большинство ЦК, правые большевики, входившие в ЦК и левые эсеры. ЦК большевиков приходилось выдерживать атаки как со стороны правых большевиков, так и со стороны левых эсерсв. Разницы между позициями правых большевиков и левых эсерсов по вопросу об образовании правительства по существу не было. Каменев, будучи председателем ВЦИК, определенно срывал постановления ЦК большевиков, ведя свою политику и опираясь при этом на левых эсеров, которые все больше и больше «наглели» и выступали с протестами против состава Совета народных комиссаров. С левыми эсерами блокировались и меньшевики, которые выдвинули проект ответственности власти перед особым Народным советом, в который должны были входить представители городских дум и земств, т.-е. по существу буржуазия. Кроме того они требовали исключения Ленина и Троцкого из состава правительства, намечая в председатели Совета народных комиссаров Авксентьева или Чернова. Таким образом, дело пахло настоящим coup d’etat.

14 (1 ноября) 1917 г. ЦК большевиков принимает следующую резолюцию:

«Считая, на основании опыта предшествующих переговоров, что соглашательские партии ведут эти переговоры не с целью создания об’единенной советской власти, а с целью внесения раскола в среду рабочих и солдат, подрыва coветской власти и окончательного закрепления левых эсеров за политикой соглашения с буржуазией, —

— ЦК постановляет: 1) Разрешить членам нашей партии, в виду состоявшегося решения ЦИК принять сегодня участие в последней попытке левых эсеров создать, так называемую, однородную власть с целью последнего разоблачения несостоятельности этой политики и окончательного прекращения дальнейших переговоров о коалиционной власти. (Протокол ЦК № 31) ¹⁰.

В том же протоколе ЦК имеется постановление такого характера: «Ультиматум должен быть принят или отклонен в 2-часовой срок». Повидимому речь шла об условиях, при которых большевики соглашались на расширение Совнаркома за счет ушедших со II С’езда советов групп. Этот ультиматум был обращен к левым эсерам в лице их ЦК и фракции ВЦИК и оглашен, как резолюция большевистской фракции, на заседании ВЦИК 13 (2) ноября тов. Володарским. Резолюция гласила: «Считая соглашение социалистических партий желательным, ВЦИК заявляет, что соглашение может быть достигнуто только на следующих условиях:

1) Признание программы Советского правительства, как она выражена в декретах о земле, мире, в обоих проектах о рабочем контроле.

2) Признание необходимости беспощадной борьбы с контр-революцией (Керенский, Корнилов, Каледин).

3) Признание 2-го Всероссийского с’езда единственным источником власти.

4) Правительство ответственно перед ВЦИК.

5) Отклонение представительства во ВЦИК организаций, не входящих в состав советов.

6) Дополнение ВЦИК представителями от непредставленных в нем Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, Всероссийских профессиональных союзов, как-то: совета профсоюзов, союза фабрично-заводских комитетов, Викжеля и почтово-телеграфного союза, при условии только после перевыборов, Всероссийского совета крестьянских депутатов и тех войсковых организаций, которые не переизбирались за последние 3 месяца» ¹¹.

15 (2) ноября во ВЦИК'е левые эсеры требовали допущения меньшевиков и эсеров в правительство. Тогда же ими была оглашена чрезвычайно интересная декларация, которая характеризует также и общую политику левых эсеров в этот период:

«Считая, что усвоенная стоящим сейчас у власти правительством большевиков тактика неизбежно приводит к расколу в среде самих трудовых масс.

считая, что установленная фактически диктатура одной политической группы с неминуемой логикой толкает на путь жестоких репрессий не только по отношению к владеющим цензовым классам, на деле по отношению к трудовым элементам,

считая, что такая политика уже усвоена и практикуется Совнаркомом и другими исполниельными opгaнaми власти, как по отношению к печати, так и по отношению к целому ряду лиц и организаций,

считая, что такая политика неминуемо ведет к гибели революции и нисколько не обеспечивает дальнейших завоеваний трудящихся масс, но ставит под смертельную угрозу уже достигнутые завоевания,

считая, что позиция, занятая большинством ЦИК, в вопросе о создании общей социалистической власти, делает образование последней невозможным и этим толкает страну в пропасть дальнейшей гражданской войны,

фракция левых эсеров находит необходимым вновь обратитъ внимание ЦИК на создавшееся трагическое для революции положение и ультимативно предлагает ЦИК пересмотреть вопрос о платформе соглашения всех социалистических партий. Фракция левых эсеров находит, что только немедленное об’единение всего революционного фронта сумеет оградить трудящиеся массы от хозяйственной катастрофы и грозно надвигающейся контрреволюции».

Как вели себя в этот момент правые большевики? Судя по протоколу заседания ЦК от 1 (14) ноября 1917 года, они настаивали на соглашениях с левыми эсерами, допуская представительство во ВЦИК от Петербургской думы и т. д. На заседании ВЦИК 15 (2) ноября Каменев и Зиновьев, игнорируя партийную дисциплину, выступили с заявлением о признании ответственности правительства не перед одним ВЦИК, а также перед представителями городских дум и других организаций. Они готовы были даже отказаться от большинства большевиков в составе правительства. Следует отметить, что к политике правых большевиков в тот момент присоединился и тов. Рязанов, который говорил на заседании ЦК большевиков 14 (1) ноября 1917 г.: «Если мы сегодня отказываемся от соглашения, то мы останемся без левых эсеров, безо всего, останемся перед фактом, что мы обманули массы, обещав им советское правительство». (Протокол № 31) ¹².

ЦК большевиков должен был принимать меры против раскольнической деятельности своих сочленов, при чем в заседании ЦК 21 (8) ноября было решено устранить тов. Каменева от должности председателя ВЦИК. Между прочим, фракция левых эсеров в заседании ВЦИК высказала по поводу отставки Каменева свое сожаление. Вместо Каменева, как известно, был выбран председателем ВЦИК тов. Свердлов ¹³.

Вместе с этим ЦК партии большевиков вынес резкую резолюцию против действий правых большевиков во ВЦИК’е, в которой говорилось, что пусть оппозиция с эсерами и меньшевиками организует новую власть и «мы будем считать себя свободными по отношению к этой власти».

В заседании ВЦИК 17 (4) ноября левые эсеры в связи с закрытием буржуaзных газет и вообще нажимом большевиков на контр-революционную «демократию», огласили новую декларацию том, что они остаются во ВЦИК, нo отзывают всех своих представителей из Военно-ревюлюционного комитета, штаба и со всех ответственных постов. Левых эсеров, кроме правых большевиков, подпирали еще Викжель и другие ему подобные соглашательские организaции. Правые большевики поступили еще более предательски к своей партии, выйдя тогда из cocтавa ЦК и из правительства. В результате получился полный политический альянс между левыми эсерами и правыми большевиками. Намечавшийся блок большевиков с левыми эсерами выродился в самый гнилой компромисс, грозивший еще более гибельными последствиями, чем если бы этого блока не было. Таким образом, создавалось весьма критическое положение для ленинского большинства ЦК партии большевиков. Обострение переговоров с левыми эсерами нa заседаиии ЦИК 17 (4) ноября по поводу закрытия буржуазных газет и уход правых большевиков из правительства и ЦК партии повели к тому, что ленинское большинство ЦК вынуждается вести самостоятельную политику без всяких блоков и занять решительную позицию, как по отношению к правым большевикам, так и по отношению к своим намечавшимся союзникам — левым эсерам.

Решительные действия В. И. Ленина в этот момент спасают положение. Левые эсеры увидели на деле, что с колеблющимися большевиками им собственно делать нечего. По существу в таком же положении оказались и правые большевики, когорым выхода к политической жизни не было, так как они оказались изолированными, и волей-неволей им пришлось вернуться обратно и согласиться со всеми теми предложениями, которые были выдвинуты В. И. Лениным.

Так трагикомически закончился первый период налаживания блока большевиков с левыми эсерами.

Переходим ко второму этапу этого блока — к периоду всероссийских крестьянских с’ездов. Еще до начала с'езда левым эсерам, в первую голову, пришлось отказаться от своих протестов против недопуска во ВЦИК представителей Московской и Петроградской городских дум, этих явных очагов контрреволюции и юнкерских восстаний. Попытка со стороны правых эсеров надавить на левых и заставить их итти за собой не приводит ни к каким результатам, хотя левые эсеры в этот момент по существу еще далеко не порвали своих идейных связей с правыми эсерами, или, как говорил Ленин, правым эсерам они все еще подавали всю руку, а пролетариату протягивали только мизинец. Правые эсеры, учитывая изоляцию левых эсеров, стремятся их атаковать по линии партийного нажима, что вызывает отпор со cтopoны левых. Активность крестьянских масс требовала oт левых эсеров определенныx политических действий. Блок с большевиками, с большинством ленинского ЦК, а не с «колеблющимися», был для левых эсеров теперь еще более необходим, когда они увидели, что большевики справляются с работой и без них. Но вместе с тем этот блок был необходим и для партии большевиков и прежде всего для оpгaнизaциoннoгo закрепления связи пролетариата с крестьянством. Если было правильно требование Ленина об исключении из партии Зиновьева и Каменева, как дезорганизаторов партийных решений в связи с их выступлением перед Октябрьским восстанием и после него, за их выступления во ВЦИК, то по отношению к левым эсерам ЦК партии большевиков все же стремится к тому, чтобы не порывать с ними окончательно.

В этой стратегии В. И. Ленина нынешняя оппозиция могла бы также найти неправильное направление «огня налево», но это было именно правильным направлением, так как этим наиболее целесообразно обеспечивалось осуществление задач пролетариата в революции на данной ступени ее развития.

С'езд советов крестьянских депутатов, созванный на 10 (23) ноября, снова поставил большевиков перед необходимостью возобновления переговоров с левыми эсерами о блоке. Левые эсеры также боялись, что этот с’езд не даст им надлежащего большинства, тем более, что правые эсеры в этот момент принимали решительные меры к срыву с’езда, разослав по местам телеграммы, чтобы делегаты на него не приезжали. Накануне открытия с’езда советов крестьянских депутатов выяснилось, что вследствие интриг правых эсеров с организацией с’езда происходила сильнейшая сумягица. «Одни из делегатов, — докладывал в заседании президиума ВЦИК представитель левых эсерое Устинов, — прибывших в Питер, являются к нам, другие на Фонтанку № 6 (здесь помещался право-эсеровский исполком совета крестьянских депутатов), то приходят к нам оттуда, то уходят от нас тyдa. Несколько человек даже поехало в Могилев» ¹⁴.

Далее Устинов указывал, что ВЦИК необходимо ocoбой делегацией приветствовать с'езд и доложил намечавшийся порядок дня. Уже одию это выступление Устинова в Исполкоме советов рабочих и солдатских депутатов, где большинство было в руках большевиков, указывало на то, что левые эсеры считали необходимым проводить крестьянский с'езд в контакте с большевиками. Кроме того, они побаивались, что на с’езде большевистские депутаты крестьяне и особенно представители армий будут играть значительную роль. По существу, действительно, тдк и случилось.

С’езд открылся по одним данным 10-го ноября, по другим 11-го ¹⁵, наименовав себя Чрезвычайным с’ездом крестьянских депутатов, при чем огромное большинство крестьянских депутатов стояло на позиции левых эсеров. Председателем с'езда была избрана М. Спиридонова. В президиум вошло 10 левых эсеров, 3 большевика, 1 максималист и 1 беспартийный. Отсюда было совершенно очевидно, что с’езд будет проходить под руководством левых эсеров. Большевики поставили себе задачу провести на этом с’езде возможно более радикальный откол левых эсеров от правых. Последние с самого же начала, по вопросу о составе президиума, внесли свой проект о создании президиума из членов старого президиума Исполкома первого созывa, пополненного представителями от фракций с'езда. Левые эсеры и большевики выступили единым фронтом и настаивали только на фракционном представительстве. Принятое предложение левых эсеров и большевиков вызвало со стороны правых эсеров уход со с’езда. Это выступление правых эсеров на крестьянском с'езде в момент организационного разрыва левых эсеров с правыми вызывало у левых эсеров необходимость сильнее опереться на большевиков в борьбе с правыми.

Когда последние, появившись снова на с’езде, выдвинули резолюцию о создании правительства из всех социалистических партий с правом персонального отвода отдельных представителей при условии, чтобы ни одна партия не претендовала на большинство в правительстве, левым эсерам было совершенно ясно, что им необходимо менять «вexи» и по этому вопросу пойти на некоторые уступки большевикам. Последние выступили на с’езде с решительным протестом против резолюции правых эсеров ¹⁶ защищая положение об ответственности власти перед ВЦИК и пр.

Левые эсеры, критикуя право-эсеровские предложения, выдвинули свою резолюцию о слиянии ЦИК-ов советов рабочих и солдатских депутатов и советов кр. деп., о передаче власти всем социалистическим партиям от энесов до большевиков включительно при ответственности власти перед советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Резолюция левых эсеров получила огромное большинство на с'езде, при чем большевики голосовали против нее. Самый характер резолюции левых эсеров и разыгравшийся во время ее обсуждения инцидент с отказом с'езда заслушать доклад Совнаркома (предложение фракции большевиков), характеризует взаимоотношения между левыми эсерами и большевиками в данный момент. Левые эсеры по-прежнему сидели «между двумя стульями», занимая промежуточную позицию между линией большевиков и правых эсеров, при чем обнаруживали скрытую склонность найти компромисс с правыми эсерами. Что в первые дни крестьянского с'езда, получив на нем значительное большинство голосов, левые эсеры еще надеялись столковаться с правыми, видно из другого инцидента. Во время прений по вопросу о власти на с’езде еще раз появились правые эсеры во главе с В. М. Черновым. Председательствовавшая на с’езде М. Спиридонова любезно предложила дать слово «многоуважаемому Виктору Михайловичу вне очереди». Но последний на это гордо заявил, что он слова вне очереди не желает, а хочет предварительно ознакомиться с настроением с'езда и тогда он выскажет по этому вопросу свое мнение. В ответ на это товарищ председателя с’езда (тоже левый эсер) предложил выбрать В. М. Чернова почетным председателем с’езда. Хотя это предложение, после решительного возражения большевиков, левыми эсерами потом и было снято, но все же весь инцидент весьма показателен для оценки «левизны» левых эсеров, для прочности того соглашения с большевиками, к которому якобы стремились левые эсеры. Дальнейшая работа с’езда, однако, показала им, что политика правых эсеров не встречает никакого сочувствия со стороны рядовых представителей крестьянства на с’езде и лидерам левых эсеров пришлось поворачивать несколько больше налево, чем они этого хотели в начале с'езда. К этому следует добавить, что правые эсеры заняли совершенно непримиримую позицию по отношению к своим бывшим сотоварищам по партии, подняв в своей прессе травлю крестьянского с’езда.

Право-эсеровская газета «Дело Народа» в этот момент писала: «Кто претендует на роль руководителей крестьянства? Большевики, которым оно чуждо, которые не имеют своей земельной программы и вожди которых списали для своего декрета о земле основу нашей программы. Или «левые эсеры», вчера еще мартовские эсеры, а теперь большевистские подголоски».

Право-эсеровская «Воля народа» окрестила с'езд «сходбищем Зиновьевско-Калегаевских молодцов».

Правые эсеры дошли до того, что на с’езде подали в президиум записку: «Удалите из состава президиума всех жидов. Нетерпимо, чтобы в крестьянские дела вмешивались пейсатые». «Дело Народа» в № 210 от 15-го ноября 1917 г. со смаком сообщало об этом инциденте, печатая жирными буквами: «Внеочередное заявление».

Тaкого рода травля с’езда со стороны правых эсеров несомненно помогала большевикам откалывать левых эсеров от правых.

Но это было нелегко. Так, например, по аграрному вoпpocy докладчик левый эсер Колчинский заявил, что захваты помещичьих земель являются «действиями анархического xapaктepa». Большевикам, говорил он, однако, была дорога именно такая тактика, ибо благодаря ей они думали форсировать ход революции. И эта тактика отразилась на земельной политике новой власти Совета народных комиссаров... Правительстто пожелало разрешить аграрный вопрос бумажным способом, путем декретов и законов с тем, чтобы Учредительному собранию ничего не оставалось сделать. И в этом стремлении проявились плоды захватнической тактики большевиков. Но правительство понимало, что надо и практически подойти к вопросу, и впопыхах, не разобравшись, оно схватило положение о земельных комитетах, придав ему форму закона, и тем самым создало двусмысленное положение: постановление с’езда как-будто отменяет частную собственность на землю, в то время, как положение о земельных комитетах основано на обратном. В дальнейшей своей речи лево-эсеровский докладчик заявил, что бедствий от бумажного творчества Совета народных комиссаров, однако, на местах не будет, «ибо там начинается серьезный революционный подход к вопросу. Только-что закончившиеся сессии губернских, уездных земельных комитетов показали, что эти комитеты равно далеки, как от политики земельных комитетов в первые месяцы революции, так и от большевистской тактики; комитеты не покушаются на законодательное решение вопроса, предоставляя это Учредительному собранию... Итак, — резюмирует докладчик, — творчество большевиков в земельном вопросе явилось пустоцветом и по форме, и по существу».

Выступивший после лево-эсеровского докладчика В. И. Ленин указал, что большевики не изменяли своей аграрной программы, но взяли крестьянские наказы потому, что они стремятся сблизиться с низами и осуществить социалистическую коалицию тех элементов, которые борются за социалистическую революцию. К вхождению в эту коалицию он приглашал левых эсеров, подчеркивая, что при вхождении в нее они должны перестать смотреть в прошлое и категоричеоки отказаться от всяких попыток переговоров с соглашательскими элементами в своей партии. Касаясь вопроса об Учредительном собраниии, Ленин указал, что по отношению к нему нельзя полагаться только на революционное настроение, о котором говорил эсеровский докладчик. «На настроение полагайся, но винтовки не забывай», — говорил Ленин.

По изложению речи В. И. Ленина в «Правде» он говорил, что вопрос о земле тесно связан со всеми другими задачами революции и главной ошибкой левых эсеров является то, что они все время выступали против политики соглашения, ссылаясь на то, что массы недостаточно развиты. «Партия, — говорил В. И. Ленин, — это авангард класса и задачи ее вовсе не в том, чтобы отразить среднее состояние масс, а в том, чтобы вести массу за собой, но, чтобы вести колеблющихся надо перестать колебаться самим товарищам левым эсерам. И если соглашательство будет продолжаться, то революция погибнет. Если крестьянство поддержит рабочих, то только в этом случае можно разрешить задачи революции. Соглашательство это попытка рабочих, крестьянских и солдатских масс добиться осуществления своих нужд путем реформ, уступок со стороны капитала. Но нельзя дать народу мира и земли без свержения буржуазии, без социализма. Задача революции порвать соглашательство, а порвать соглашательство — это значит стать на путь социалистической революции» ¹⁷.

В. И. Лениным вопрос был поставлен peбром.

Левым эсерам приходилось выбирать ту или иную тактику. Настроение беспартийных крестьян, а также делегатов с мест левых эсеров было определенно за соглашение с большевиками. Caма крестьянская масса на местах уже принялась к этому времени за ликвидацию волостных земств, за организацию советов крестьянских депутатов на новых началах.

Когда левые эсеры в лице наиболее колеблющихся верхушек выступили на с’езде с докладом о соединении ЦИК’а крестьянских депутатов с ВЦИК’ом советов рабочих и солдатских депутатов, то самое слово «соединение» вызвало на с’езде бурю аплодисментов. Необходимо добавить, что этому выступлению предшествовали переговоры между президиумом Временного исполкома крестьянского с’езда ¹⁸ и президиумом ЦИК’а совета рабочих и солдатских депутатов, при чем было постановлено, что слияние должно произойти на паритетных началах. Это соглашение было апробировано ЦК большевиков и ЦК левых эсеров и об’единенными с.-д. интернационалистами. К ним присоединился Викжель и почтово-телеграфный союз. С 28 (15) же ноября между большевиками и левыми эсерами начались переговоры относительно конструкции власти.

Этот момент должен считаться одним из решающих в создании блока между большевиками и левыми эсерами. Дальнейшие факты, связанные с блоком, как выступление на с’езде делегатов из Cмольного и представителей Красной гвардии, торжественное шествие делегатов в Смольный с красными знаменами исполнительного комитета крестьянских депутатов, районных советов Петербурга, Путиловскогю завода и др., заседание в самом Смольном и принятие известной резолюции, которой подтверждались законы о мире и земле, принятые II всероссийским с’ездом советов рабочих и солдатских депутатов, а равно и закон о рабочем контроле — все это были лишь отдельные отражения того поворота политики левых эсеров, который был достигнут твердой линией ЦК большевиков, его правильной тактикой по отношению к своим «раскольникам», правильной оценкой положения и сил своих союзников — левых эсеров.

Но уже на второй день, после этих торжеств, которые сами эсеры окрестили великим праздником трудящихся масс, после всех их клятвенных обещаний и заявлений об отдаче всех своих сил делу социализма, снова вскрылись те противоречия, которые таились в самой природе левых эсеров, как мелких буржуа, — между ними и большевиками. 29 (16) ноября на с'езде продолжались дебаты по аграрному вопросу и снова левые эсеры старались дискредитировать доклад В. И. Ленина, которому опять пришлось повторять о том, что левым эсерам необходимо явно и недвусмысленно заявить, что они стоят за социалистическую революцию. «Нам говорят, что мы против социализации земли, — замечал Ленин, — и что поэтому мы не сумем договориться с левыми эсерами. Мы oтвeчaeм на это, — продолжал он, — да, мы против эсеровской социализации земли; но это не мешает нам быть в честном союзе с левыми эсерами. Сегодня или завтра левые эcepы выдвигают своего министра земледелия, и, если он проведет закон о социализации, мы не будем голосовать против. Мы воздержимся».

По поводу принятой с’ездом резолюции по аграрному вопросу большевикам пришлось пойти на некоторые уступки левым эсерам, так как при внесении поправок вновь обнаружились довольно острые разногласия между большевиками и левыми эсерами, но еще большего обострения эти разногласия достигли в связи с вопросом о конструкции центральной власти. Левые эсеры требовали кроме паритетного соотношения между рабочим представительством и представительством крестьян во ВЦИК’е еще и ответственности народных комиссаров перед ВЦИК’ом, которая должна была сводиться, по иx предложению, к следующему: «Все акты и распоряжения административного характера проводятся через Совет народных комиссаров; распоряжения общеполитического, общегосударственного характера предлагаются предварительно Центральному исполнительному комитету; такой же порядок для заготовки и декретов; запросы Сов. нар. ком. делаются за подписями 15 членов ВЦИК и, кроме того, еженедельно Сов. нар. ком. должен давать очет о своей деятельности» ¹⁹.

Кроме того, левые эсеры торговались за количество мест в органax правительства и за структуру правительственных коллегий. В заседании фракции левых эсеров, 19/ХI 1917 г. было предложено в основу организации коллегий отдельных комиссариатов положить следующие правила: «В состав коллегий входят представители партий и советов служащих данного ведомства, председателем коллегии является комиссар, товарища-председателя и секретаря коллегия избирает из своего состава. Все члены коллегии в правах и обязанностях равны между собой и с комиссаром данной коллегии. Все решения, исходящие от имени коллегии и комиссара, требуют предварительной санкции коллегии. В распорядке занятий и в распределении работы между членами коллегия вполне самостоятельна. Коллегия сама ведает приемом и исключением членов».

Из этих фактов можно видеть, что левые эсеры решительным образом домогались усиления своего влияния на Совет народных комиссаров, договариваясь в своих предложениях до такого «демократизма», который мог бы только мешать работе органов власти. Большевикам приходилось тратить очень много времени на уговоры левых эсеров и на сговор с ними по целому ряду вопросов об организации и функциях власти.

На первом лево-эсеровском с’езде, как уже отмечалось выше, вновь ставится вопрос об отношении к большевикам и к Совету народных комссаров. Здесь опять левые эсеры заговорили о свободах слова, печати и пр., о возврате от диктатуры к демократии и т. д. Было совершенно ясно, что левые эсеры никак не могут переварить идею диктатуры пролетариата и перед большевиками снова и снова ставилась задача убеждать, уговаривать, а подчас и принуждать своих союзников делать то, чего требовали интересы революции в этот острый переходный момент, когда буржуазия и соглашатели пользовались каждой щелью для срыва завоеваний пролетариата.

Так, между прочим, правые эсеры в связи с созывавшимся II Всероссийским крестьянским с’ездом, в начале декабря (в конце ноября) 1917 г., настаивали на допущении Исполнительного комитета первого созыва в комиссию, созданную чрезвычайным лево-эсеровским с’ездом, которая подготовляла II крестьянский с'езд. Большевики решительно возражали против этих притязаний правых эсеров; левые же эсеры, заявляли устами Калегаева, что «правда на стороне левой части peволюционного крестьянства. С другой стороны, — говорил Калегаев, — нельзя их (т.-е. правых эсеров, А. Ш.), лишить права высказаться, так как этим мы нарушим элементарные права свободы слова» ²⁰. Эта «ослиная» тяга к «демократии» не мало портила кpoви и нервов большевикам, которые волею обстоятельств должны были вести с левыми эсерами такие разговоры. Между прочим, в исполкоме, избранном чрезвычайным крестьянским с’ездом, 86 голосами против 42, этот вопрос был решен так, как этого хотели левые эсеры, с поправкой о том, что в мандатную комиссию и в организационное бюро II с’езда имеют право входить только те из членов старого право-эсеровского исполкома, которые получили мандат на чрезвычайный с’езд и которые признают последний.

Таким образом, колебания левых эсеров и после об’единення ЦИК’ов «перманетно» продолжались.

На II с'езде советов крестьянских депутатов правые эсеры, имея за собой почти половину числа депутатов, вновь пошли в атаку. При открытии этого с’езда 9-го декабря — (27 ноября) — правые эсеры потребовали, чтобы с’езд открыл представитель старого исполко'ма — правый эсер. Большевики предлагали отрыть с’езд одному из членов президиума чрезвычайного с’езда. Левые эсеры внесли компромиссное предложение предоставить открытие с’езда старейшему из членов П. С.-Р. — Натансону. Фактически с'езд открыла М. Спиридонова, передав председательствование левому эсеру Устинову. Правые эсеры устроили ему обструкцию, требуя, чтобы председателем с’езда был избран В. М. Чернов. Происходит голосование, при чем Чернов получает 233 голоса, а М. Спиридонова — 246, (это большинство голосов она получает лишь при поддержке большевиков). Казалось бы это до известной степени должно было явиться уроком для левых эсеров. Но «гони природу в дверь, она влетит в окно». Так и с левыми эсерами. Не успела М. Спиридонова усесться на председательском кресле, как выступает с большой речью В. М. Чернов, заявляя, что «Ничья дерзновенная рука не может подняться против Учредительного собрания». С’езд шумно манифестирует в честь Учредительного собрания, раздаются крики — «Да здравствует Учредительное собрание!» «Ура!». В манифестации принимают участие и левые эсеры. «Только большевики остаются сидеть молча на своих местах», — рассказывает корреспондент «Новой Жизни».

Ясно, что для левых эсеров советская власть не являлась высшей формой государственной власти, и что все их демократические «иллюзии» толкали их больше к правым эсерам, чем к большешкам.

В докладе о деятельности Исполнительного комитета правого созыва все острие критики докладчика правого эсера Мартюшина было направлено против большевиков, которые, и только они одни, якобы помешали этому исполкому правильно разрешить вопрос о власти, о земле, войне и мире и т. д. В критике деятельности право-эсеровского исполкома левые эсеры держали единый фронт с большевиками, но когда 13 (1) декабря фракция правых эсеров выступила с внеочередным заявлением по поводу аресту кадетов, членов Учредительного собрания, с выражением порицания деятельности Совета народных комиссаров, за эту резолюцию голосовала и часть левых эсеров. Между прочим, из 780 делегатов в этот момент на II с'езде было правых эсеров — 370, большевиков — 91, остальные левые эсеры. Резолюция усилиями большевиков была все же copвaнa.

После инцидента с докладом Троцкого по вопросу о мирных переговорах, которому правые эсеры устроили обструкцию, они, обозленные провалом своей резолюцией, заявили об уходе со с’езда.

С этого момента левые эсеры начинают вести бесконечно канительные переговоры с ушедшими правыми эсерами о совместной работе на с’езде, заявляя, что они «протие раскола крестьянства» и т. п. «благоглупости».

Правые эсеры стали заседать отдельно от левой части с’езда, на Фонтанке 6, куда М. Спиридонова направляла делегацию за делегацией с предложением вернуться и работать совместно. В. М. Чернов посылает левым ультиматум принять резолюцию об арестах кадетов, избрать президиум по областям и пр. Под влиянием большевиков левые эсеры от принятия этого ультиматума все же отказываются.

Заседавшие отдельно от правых левые эсеры решают избрать новый исполком, которому поручается совместно с ЦИК’ом совета рабочих и солдатских депуталов «провести в жизнь требования трудового крестьянства о земле, мире и воле». Но, когда подошли к вопросу о конструкции нового исполкома, левые эсеры, исходя из принципов «демократии» и «союза» всего крестьянства опять направили делегацию к отколовшейся правой части с’езда с предложением принять участие в выборах этого исполкома. Делегация от правой части с’езда вновь пред'явила свой ультиматум, в ответ на который левые приняли следующую резолюцию: «Заслушав делегатов от отколовшейся части с’езда, с’езд горячо приветствует желание отколовшейся части соединиться воедино, ибо раз’деление трудового крестьянства гибельно и преступно перед родиной и революцией. Вместе с тем, с’езд считает недопустимым пред’явление каких бы то ни было требований одной части с’еэда другой. Выслушав же искренние речи делегатов, с’езд надеется, что единения возможно достигнуть при условии совместной работы и еще раз перед лицом всей страны призывает ушедших товарищей к дружной совместной работе».

В ответ на эту резолюцию, делегат отколовшейся правой части с’езда — правый эсер Русин заявил, что «общий язык не найден» и что поэтому они будут продолжать «работать отдельно». Такого рода тон правых эсеров об’яснялся их надеждами с одной стороны на Учредительное собрание, где они имели большинство, а с другой они рассчитывали при помощи контрреволюционного комитета спасения родины и революции не только в центре, но и на местах нанести решительный удар советской власти. Начавшееся контрреволюционное восстание генералов на Дону, осложнения с Центральной радой на Украине, голод в городах и среди крестьянства потребляющей полосы, части центра и даже некоторых губерний юга — все это казалось для правых эсеров благоприятными симптомами для их контрреволюционных затей. Ломка государственного аппарата, сопровождавшаяся саботажем чиновников, роспуск городских и земских самоуправлений и, замена их советами, — все это питало контр-революционную деятельность правых эсеров и создавало чрезвычайные затруднения для советской власти. С агитацией правых эсеров среди крестьянства в этот момент также приходилось серьезно считаться. В воззваниях правых эсеров, посылавшихся в деревню в миллионах экземпл., правые эсеры разводили демагогию относительно того, что «власть Советов народных комиссаров раз'единила Россию на части», «что эта власть питает и вызывает гражданскую войну» и т. д. Вместе с этим, в тех же воззваниях они стремились дискредитировать Исполнительный комитет cоветa крестьянских депутатов, выбранный левой частью второго с’езда и входивший в состав общего Исполнительного комитета сов. раб., крест, и солд. депутаиов, — заявляя, что крестьянские пpедставители не могут проявить в Смольном, где царствуют большевички «своей роли, так как голос их заглушается и предложения осмеиваются» ²¹.

Такого рода политика черновцев явно контр-революционного характера заставляла левых эсеров сближаться с большевиками и отсюда мы видим, что в конце заседания второго всероссийского с’езда советов крестьянских депутатов левые эсеры, сравнительно без большого колебания под давлением большевиков, приняли ряд резолюций, в которых выявилось их решительное приближение к тактической линии большевиков.

Затем на второй день после закрытия левой части с’езда, левые эсеры заключили окончательное соглашение с большевиками по вопросу о вхождении в состав Совнаркома. От левых эсеров входили: Калегаев, — комиссар земледелия, Штейнберг — комиссар юстиции, Трутовский — самоуправления, Измайлович — комиссар управления дворцами, Алгасов — комиссар республики, и два других без портфелей ²².

Этот факт имел огромное значение для блока левых эсеров с большевиками. И несомненно, что здесь большевики явились победителями, так как большинство в Совете народных комиссаров прииадлежало им, а левые эсеры оставались в нем в значительном меньшинстве. Политика В. И. Ленина относительно отрыва левых эсеров от своей пуповины — правых эсеров была таким образом осуществлена и между ними и левыми эсерами был вбит достаточно крепкий политический клин. Для бoльшевикoв облегчалась также задача преодоления контр-революции во всех тех проявлениях, о которых говорилось выше. Вхождение левых эсеров в политический блок с большевиками несомненно знаменовало поворот значительной части мелкой буржуазии в сторону советской власти и тем самым определилась их политика помощи советской власти в трудном деле постройки государственного аппарата и перестройки общественных отнощений на новых началах. Вхождение левых эсеров в Совет народных комиссаров значительно облегчало задачу борьбы с саботажем чиновников и с контр-революционными происками правых эсеров. Сам по себе блок с левыми эсерами явился также противовесом той контрреволюционной борьбе, которую развертывали правые эсеры среди крестьянства, опираясь на свой новый исполком, избранный заседавшей отдельно правой частью II всероссийского с’езда крестьянских депутатов.

Необходимо заметить, что в конце декабря 1917 г. — начале января 1918 г. — блок с левыми эсерами достиг значительной прочности, что несомненно ярко обнаружилось уже на январских с’ездах: на III с'езде советов рабочих и солдатских депутатов и на III с’езде советов крестьянских депутатов, которые созывались отдельно. Кроме того, последующие события показали, что правые эсеры, стремясь использовать в своих целях Учредительное собрание, не учли того обстоятельства, что левые эсеры вместе с большевиками окажут решительный протест их попыткам ниспровергнуть советскую власть и повернуть колесо истории при помощи Учредительного собрания по право-эсеровскому руслу.

В связи с предполагаемым роспуском Учредительного собрания правые эсеры пытались еще раз апеллировать к крестьянским массам, обратившись к ним за поддержкой против блока левых эсеров с большевиками, что видно из одного воззвания, выпущенного ими в начале января 1918 г. (н. с.) В нем правые эсеры обращались к крестьянам с предложением о посылке делегатов на новый всероссийский с'езд советов крестьянских депутатов на 21 (8) января 1918 г. «Товарищи-крестьяне, — говорилось в этом воззвании, — 18 (5) января большевики постановили открыть Учредительное собрание, а на 21(8) января 1918 г. ими созывается третий с’езд советов рабочих и солдатских депутатов. Крестьянский с’езд созывается ими на 28 (15) января. Большевики сознательно отодвигают крестьянство на задний план. Готовится покушение на Учредительное собрание. В этот исторический момент крестьянство не может оставаться с стороне. Временный исполнительный комитет Всероссийского совета крестьянских депутатов, стоящий на защите Учредительного собрания, постановил созвать Всероссийский с'езд советов крестьянских депутатов также на 21 (8) января... Все на защиту Учредительного собрания не только словом, но и делом» ²³.

Правыми эсерами были разосланы, кроме того, свои агенты на места для «подготовки крестьян» к с’езду. Вместе с тем право-эсеровский исполком разослал всем кооперативным организациям, земельным и продовольственным комитетам и органам самоуправления всех губерний следующее обращение: «Дайте все, что можете для того, чтобы на созываемый 15 января крестьянский с'езд прошли депутаты уезда, стоящие за власть Учредительного coбpaния. Настоятельно просим вашей денежной помощи, как для проведения III с’езда в Петрограде, так и для работы на местах. Ставится последняя ставка. Ваша помощь — ваш долг» ²⁴.

Из этих данных видно, прежде всего, что большевики и левые эсеры, готовясь к борьбе с правыми эсерами из-за Учредительного собрания ²⁵, для этой цели наметили созыв в январе соответствующих с’ездов. Правые эсеры, действительно, ставили последнюю ставку, чтобы спасти cвоe положение и, предвидя роспуск Учредительного собрания, пытались созвать новый крестьянский с’езд на 21 (8) января 1918 г., который вместе с тем должен был, по мысли правых эсеров, сорвать созываемый большевиками и левыми эсерами III крестьянский с’езд. Судя по последнему документу, дела правых эсеров были далеко не важны и им приходилось опираться в своих попытках удержать свои позиции на кулацкую кооперацию и органы самоуправления в городах и земствах, где они могли рассчитывать на содействие разных групп буржуазии.

Дальнейший ход событий показал, что эта последняя «ставка» правых эсеpoв провалилась с треском. На созываемый ими с’езд крестьянских депутатов к назначенному сроку с’ехалось до 200—300 делегатов, тогда как на III с’езд — тех же крестьянских депутатов, созываемый левыми эсерами и большевиками, с’ехалось вдвое больше.

Черновский с'езд по постановлению органов советской власти был «распущен» и без особых инцидентов часть делегатов раз’ехалась по домам, а часть присоединилась к III с’езду. За время между вторым и третьим с’ездами левые эсеры и большевики проделали большую работу по агитации среди крестьянства на местах, при чем целый ряд губернских советов крестьянских депутатов, ранее стоявших на позициях правых эсеров, в этот период времени высказался за резолюции II-го лево-эсеровского с’езда крестьянских депутатов.

На 3-м крестьянском с’езде, открывшемся 26 (13) января 1918 г. в Смольном, по справке из «Правды» было до 500 делегатов, при чем из них было около 200 большевиков, столько же левых эсеров, 30 максималистов, два-три правых эсера и остальные беспартийные. От имени Совета народных комиссаров этот III крестьянский с’езд приветствовал Карелин, затем выступила от имени с’езда советов М. Спиридонова, которая в своей речи подчеркнула огромное значение с'езда, происходящего в момент с’езда советов рабочих и солдатских депутатов, к совместной работе с которыми она и призывала настоящий с’езд. Далее с’езд приветствовал от имени об’единенного ВЦИК т. Свердлов, предложивший для более благотворной работы слиться крестьянскому с’езду с происходящим Всеросс. с’ездом советов. Это слияние произошло в соединенном заседании в тот же день вечером в Таврическом дворце. М. Спиридонова при бурной, долго не стихавшей овации переполненного зала, произнесла речь, в которой подчеркнула огромное значение об'единенного с'езда советов раб., солд. и крестьянских депутатов, который, по ее словам, является «подлинным трудовым Учредительным собранием, которому должны принадлежать во всей полноте всe исполнительные и законодательные функции, все решения которого должны почитаться для всех одинаково обязательным и незыблемым законом». Но вместе с тем, М. Спиридонова ставила условие: «На с’езде крестьянских депутатов, — говорила она, который пришел сюда, чтобы слиться для совместной братской работы с советами рабочих и солдатских депутатов имеется одно условие, одно требование, одна просьба к вам, чтобы данный с’езд советов, с’езд советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, не вышел из этого зала, не расходился бы отсюда, пока не вынесет закона о социализации земли». Это требование М. Спиридоновой было одним из тех гвоздей, которые в качестве наследия от их прошлого прочно сидели в мозгах левых эсеров и от которых они ни при каких условиях не хотели отказаться. Выше мы уже при водили заявление Ленина о том, что большевики высказались принципиально против социализации земли, но что из-за этого они не будут ссориться с крестьянством если оно на этой социализации будет настаивать. И, казалось бы, поднимать этот вопрос в такой торжественный момент было совершенно неуместно, но левые эсеры не были бы таковыми, если бы они этого выступления не сделали. Несомненно, что левые эсеры в этом вопросе отражали не только свои традиционные взгляды на социализацию, но находились под влиянием требований крестьянства произвести «черный передел» не только помещичьей, но и своей крестьянской земли, пользоваться землей на «уравнительных» началах.

Но левые эсеры несколько лицемерили, заявляя III с’езду советов, что у них только одно требование — социализация. Из документов с’езда видно, что они требовали также предоставления всем делегатам III крестьянского с’езда на общем с'езде советов решающего голоса. Большевики возражали против этого, считая, что в случае предоставления им этого права на с’езде получится сильное преобладание крестьянской части над рабочими и солдатами. Далее левые эсеры требовали образования специального крестьянского исполкома. Фракция большевиков предложила им компромисс — при общем ВЦИК’е из рабочих, солдатских, и крестьянских депутатов образовать специальную крестьянскую секцию с особо широкими полномочиями. Левые эсеры в результате длительных переговоров согласились на это предложение, при чем при обсуждении этого вопроса они выдвинули свою затасканную философию о том, что крестьяне такая же революционная сила в социалистической революции, как и пролетариат: «Недалекое будущее покажет, — писали они в своем органе, — что место крестьянства именно в авангарде революции, рядом с организованным пролетариатом» ²⁶.

Отсюда левые эсеры делали вывод о необходимости предоставления такого же решающего влияния им в революции, как и представителям рабочего класса — большевикам. Но затаенная мысль у левых эсеров шла далее этих требований — «равенства» — «паритета». Они были принциниальными противниками диктатуры пролетариата и, являясь представителями мелкой буржуазии, стремились подчинить пролетариат своему руководству. Отсюда-то и вытекала вся их фронда по вопросу об организации государственного аппарата и всегдашнее подчеркивание социализации земли и, наконец, требование самостоятельной организации центрального крестьянского исполкома и т. д.

В январский период блока между левыми эсерами и большевиками было еще несколько выступлений левых эсеров, в которых они подчеркивали свое расхождение с большевиками. Так, например, на с’езде земельных комитетов, который начался 27 (14) января 1918 г. и на котором было около 200 эсеров центра, до 70 левых эсеров и до 200 остальных, принадлежащих к правым эсерам, народным социалистам и беспартийным, выступавший с приветствием с’езду комиссар земледелия, левый эсер Калегаев, заявил: «Октябрьская революция покончила с царством помещиков, наступает крестьянское царство!» Что такая расценка Октябрьской революции не была обмолвкой, что левые эсеры стремились при каждом удобном и неудобном случае выдвигать свое требование социализации земли и т. п., видно из заявления другого их лидера М. Спиридоновой, которая в заседании 18 января 1918 г. на том же с'езде земельных комитетов говорила, что «верхи большевиков препятствуют проведению закона социализации земли». В силу этого соображения она призывала с'езд земельных комитетов, состоявший, как мы видели, в значительной части из правых эсеров «слиться с III крестьянским с'ездом», подчеркивая, что при таких условиях «всякие препоны большевиков не будут иметь никакого значения» ²⁷.

Из всех этих выступлений левых эсеров можно видеть, что, несмотря блок с большевиками, среди них царило недоверие к словам В. И. Ленина о том, что большевики не будут препятствовать проведению социализации земли, явно сквозило недовольство диктатурой пролетариата, всей той политикой партии большевиков, которая эту диктатуру укрепляла и которой они caми содействовали. По этим же фактам можно судить о прочности блока левых эсеров с большевиками, который должен быть признан в силу этого обстоятельства только временным соглашением, заключенным для определенных целей, для определенных задач.

Что это было именно так, показали дальнейшие события, когда по поводу Брестского мира возникли новые разногласия между большевиками и левыми эсерами, которые еще более осложнились вследствие того, что левые эсеры вновь устремились к блоку с «колеблющимися», — с так называемыми — «левыми коммунистами», которые ушли из Совнаркома и ЦК большевиков, а за ними «снялись» и левые эсеры, снова оставшись только во ВЦИК. Но этот и последующий период, кончившийся лево-эсеровским мятежем в июле 1918 г., должен быть предметом специального исследования.

Итак, подводя итог политике большевиков в связи с блоком с левыми эсерами в первые месяцы после Октябрьского восстания, можно с уверенностью сказать, что использование их большевиками все же было полезным в борьбе с нараставшей тогда контр-революцией, помогло пролетариату организационно связаться с крестьянством. Левые эсеры в качестве мелко-буржуазной политической партии, совершенно неслучайно сбивались с пролетарской линии революции, пытались использовать колебания среди самих большевиков, угрожая изменой блоку и союзом с правыми эсерами. В этом явлении была своя политическая линия, стремление дезорганизовать диктатуру пролетариата и использовать все возможности для укрепления в революции cвoeгo мелко-буржуазного руководства.

Но большевикам, в конце-концов, все же удалось удержать это руководство всецело за собой, «сбои» эсеров соответственно выпрямить и таким образом использовать их в том направлении, какое было необходимо в интересах развертывающейся социалистической революции. Этому обстоятельству в значительной мере помогал напор масс города и низов деревни, которые творили пролетарскую революцию под руководством партии большевиков. Это движение масс было той силой, которая давала опору большевикам в их борьбе с контр-революцией, в строительстве хозяйства и государcтвенной власти в интересах трудовых масс, а по отношению к блоку с левыми эсерами оно в значительной степени усиливало позицию большевиков и давало им возможность преодолевать все те «каверзы», все те «уклоны», которые имели место не только среди левых эсеров, но и у части большевиков, при чем «уклоны» последних только тормозили, только препятствовали лучшему использованию в интересах революции непролетарских элементов населения в лице партии левых эсеров.