"Природа", №9-10, 1926 год, стр. 69-80.
Путешественники и географы-исследователи не избалованы общественным вниманием... Лишь имена немногих из них, имеющие мировое значение, всем памятны и хорошо известны, хотя нельзя сказать, чтобы о предприятиях даже таких людей, как Колумб, Васко де Гама и Магеллан, в широких общественных кругах имелось вполне ясное и отчетливое представление. Что же касается ряда других выдающихся деятелей на поприще географических исследований, то они, по большей части, совершенно забыты. Их открытия и достижения давно сделались общим достоянием человечества, а подробности их трудов и исследований унесены от нас бурным потоком времени. Мало говорят о них те оставшиеся на карте географические названия, которые связаны с их именами; еще меньше — сохранившиеся после них сочинения, обычно хорошо известные лишь специалистам. И только история науки хранит память о тех, кто так много сделал для успехов цивилизации...
Тем больше оснований вспоминать об этих деятелях в редкие юбилейные даты, дающие повод останавливаться на результатах их путешествий и исследований. Текущий год ознаменован несколькими такими датами, и мы хотим здесь напомнить о тех из них, которые или связаны с географическим изучением нашей страны, или говорят нам о трудах отечественных путешественников и исследователей.
В ряду наших юбилейных воспоминаний на первом месте хочется вспомнить о Сигизмунде Герберштейне, четырехсотлетие второго путешествия которого в Московское Государство исполняется в текущем году. Сигизмунд Герберштейн (1486—1566) принадлежит к числу тех путешественников, которым одинаково обязаны как мы, так и Зап. Европа. Если его "Rerum Moscoviticarum Commentarii" явились настоящим "откровением" для Запада, дав ему обширное и обстоятельное описание Московии, о которой до того имелись лишь отрывочные и фантастические сведения, то, с другой стороны, труд Герберштейна имеет большое значение и для нас, как ценный исторический источник, не только запечатлевший черты тогдашней русской жизни, но заключающий в себе сведения из ряда наших письменных памятников (в том числе не дошедшего до нас русского дорожника XV в.) и рисующий нам географические известия и представления московских людей. Уроженец Крайны, Герберштейн еще в детстве научился словинскому языку, что очень помогло ему во время его путешествий в Москву. После окончания венского университета, он сначала посвятил себя военной карьере, которую затем променял на дипломатическое поприще. Именно в качестве дипломата он и посетил Московию в 1517 и в 1526 г., имея поручение германского императора содействовать заключению мира между Москвой и Польшей. При выполнении этой миссии, Герберштейн проявил большой такт и дипломатическую ловкость и сумел завоевать симпатии подозрительного московского двора. Но главная заслуга его заключалась не в дипломатических успехах. Два путешествия в Москву дали ему возможность собрать громадный материал для его сочинения. Вспоминаемое нами здесь второе его путешествие было особенно ценно в этом отношении: Герберштейн действовал на этот раз в знакомых уже ему условиях и ободренный успехом его предварительных рассказов о Московии, привлекших к себе внимание многих выдающихся людей того времени, в числе которых был и знаменитый Ульрих фон-Гуттен. Выехав из Кракова 14 февраля 1526 г., наш путешественник направился в Москву обычным путем на Смоленск (в первый раз — по военным обстоятельствам — он ехал через Дриссу и Полоцк), и испытал на себе всю трудность переездов по московским дорогам. 26 апреля Герберштейн был уже в Москве, где оставался по 11 ноября 1526 г. К составлению своих "Commentarii" он приступил через много лет после путешествия, и они появились в свет лишь в 1549 г., не потеряв, однако, от этого в живости и яркости своих описаний. Источником для труда Герберштейна, помимо личных впечатлений, явились слышанные им от "достойных доверия" людей рассказы, русские письменные материалы и сочинения о Московии предшествующих иностранных авторов, причем в пользовании этими источниками Герберштейн проявил большую вдумчивость, осторожность и добросовестность. "Commentarii" заключают в себе и исторические сведения о Московском Государстве, и описание внутреннего его состояния, и обширный географический очерк страны, называемый им "хорографией". Этот очерк дополняется картой Московии и перечнем населенных мест, через которые проезжал Герберштейн. Историко-географическое значение книги Герберштейна выяснено в обширном исследовании проф. Е. Е. Замысловского, сделавшего путешествие Герберштейна темой своей докторской диссертации. Чтобы уяснить это значение, достаточно упомянуть, что в "Commentarii" мы находим сведения и о морях, омывающих В. Европу, и о месте нахождения Уральских гор, впервые, под именем "Земного Пояса", появляющихся здесь на смену фантастическим Рифейским и Гиперборейским, и о климате и почве Московии, и о животных, обитающих в Московском Государстве, причем автор называет до 40 видов животных, дает обстоятельное описание зубра, буйвола, лося, моржа и проч. и указывает пределы тогдашнего распространения пушных зверей, и о местах добывания соли (Двинская и Ростовская области и Соловецкие острова) и железной руды (близ Серпухова), и, наконец, об областях и городах Московии. Особо заслуживают внимания его гидрографические данные, которые несравненно точнее и богаче, нежели сведения предшествующих авторов. В Северном бассейне Герберштейн дает 29 названий озер и рек вместо 3 известных прежним авторам; в Балтийском бассейне — 56 вместо 6; в Черноморском бассейне — 27 вместо 12, и в Каспийском бассейне — 31. Не менее богаты и сведения о городах и областях Московии. В Северном бассейне мы находим 17 таких названий вместо 3, известных ранее; в Балтийском бассейне — 14 вместо 2; в Черноморском — 8 вместо 2, и в Волжском — 37 вместо 13. Этим итогам "хорографии" несколько уступают данные приложенной к труду Герберштейна карты, которая, по предположению Е. Е. Замысловского, была составлена не только на основании "хорографии", но и по какому-то не дошедшему до нас русскому чертежу, что придает, конечно, упомянутой карте особый интерес.
"Открытие" Герберштейном Московии было высоко оценено на Западе, о чем свидетельствуют как многочисленные издания "Commentarii" на различных языках, так и присоединение к фамильному гербу Герберштейна изображения московского правителя. Рассматривая теперь, через 400 лет, сочинение вдумчивого и любознательного дипломата и оценивая его, как исторический и историко-географический источник, нельзя не присоединиться к мнению современников о заслугах этого выдающегося человека 1).
Как раз в текущем году истекает полвека со времени организации трех русских экспедиций, занимающих видное место в ряду наших исследований Центральной Азии. Мы имеем ввиду вторую экспедицию Н. М. Пржевальского, первое путешествие Г. Н. Потанина в Монголию и экспедицию М. В. Певцова в Джунгарию.
Как и в первое свое путешествие, Н. М. Пржевальский ставил в 1876 г. своей целью проникновение в Тибет, по возможности, до Лхассы, и хотя это ему и не удалось, однако, вторая его экспедиция оказалась весьма важной в географическом отношении. Двинувшись 12 августа 1876 г. из Кульджи, наш знаменитый путешественник через плато Юлдус и долину Хайду-гола направился в Корла. Несмотря на затруднения, которые экспедиция встретила здесь вследствие распоряжений недоверчивого Кашгарского Хана Якуб-Бека, окружившего путешественников караульными и шпионами, — ей все-таки удалось в ноябре выступить по направлению к Лоб-нору. Дойдя до д. Черхалык, Н. М. Пржевальский сделал экскурсию на Алтын-таг, северный склон которого был исследован им на протяжении до 300 верст. Затем экспедиция направилась к Лоб-нору, о котором с XV века не имелось никаких известий. Н. М. Пржевальский был первым, описавшим это озеро и давшим сведения о населении этой области, едва вышедшем из первобытного состояния. Как известно, окончательно выяснив невозможность проникнуть в Тибет со стороны Лоб-нора, Н. М. Пржевальский решил направиться в заветную страну через Гучеи и Хами, но болезнь его помешала и этому плану... Тем не менее, эта вторая его экспедиция, принесшая открытие Лоб-нора, исследования Алтын-тага, съемку на пространстве 1200 верст, богатые данные для картографии Ц. Азии и большие естественно-исторические коллекции, останется памятной в истории наших путешествий 2).
В то время, как Н. М. Пржевальский вел свои исследования в Китайском Туркестане, Г. Н. Потанин приступал к изучению Монголии. Теперь, когда начата такая интенсивная работа по изучению Монголии, и когда мы переходим к стационарным научным исследованиям в этой стране, как-то странно вспоминать, что всего 50 лет тому назад мы имели лишь самые общие представления о ее природе, и что даже в пограничных с нами районах она оставалась совершенно неизученной. Еще более смутны были этнографические сведения о Монголии, где существовали целые народности, известные только по наслышке. Г. Н. Потанину принадлежит честь организации первой научно поставленной экспедиции в Монголию, которая продолжалась в 1876—77 гг. Он начал свое путешествие из Зайсана и, перевалив через Алтай в верховьях р. Крана, дошел к октябрю 1876 г. до Кобдо. Зима ушла на изучение района этого города, и лишь в марте следующего года экспедиция имела возможность продолжать свой путь. Один ее отряд пошел южным путем, а другой, во главе с самим начальником экспедиции, пересек Алтаин-нуру и совершил переход через пустыню Гоби до Хами. На обратном пути Гоби была перейдена вторично, и путешественники, выйдя к южным предгорьям Алтая, через Алтай и Таймыр-Ола прибыли в Улясутай — место условленного соединения с первой группой. Не останавливаясь на дальнейших путях экспедиции, следует отметить, что значение этого первого большого предприятия Г. Н. Потанина — в интересных маршрутах, строго научном подходе к поставленной задаче и обильных коллекциях по Тянь-Шаню и Алтаю, давших живое представление о монгольской природе и населении. В "Очерках Сев.-Зап. Монголии" Г. Н. Потанина рассматриваемому путешествию отведены два первых тома, в которые вошли, кроме дневника путешествия, материалы по физической географии, топографии и этнографии страны 3).
С началом экспедиции Г. Н. Потанина совпало и путешествие М. В. Певцова, который был назначен в мае 1876 г. для сопровождения хлебного каравана из Зайсана в китайский город Гучен. Дойдя до Булун-тохоя, путешественник в дальнейшем должен был совершить свой путь по совершенно неизвестной тогда местности, причем сделал утомительный переход через западное продолжение Гоби — в безводной и лишенной растительности пустыне. Прибыв после 47-дневного трудного путешествия в Гучен, М. В. Певцов сделал экскурсию на Тянь-Шань и затем возвратился в Зайсан тем же путем. Наблюдательность путешественника помогла ему осветить характер и природные данные совершенно неизученной тогда еще Джунгарии, а его литературный талант сделал описание этого путешествия интереснейшим географическим очерком 4).
Теперь, когда, в связи с предстоящим III Международным Всетихоокеанским конгрессом в Токио, мы подводим итоги русским достижениям на Тихом океане и его побережьях, особенно уместно остановиться на одной памятной дате - столетии кругосветного плавания Ф. П. Литке на шлюпе "Сенявин" 5).
Если представить себе те более чем скромные средства, какие, по условиям тогдашней техники, были в распоряжении Ф. П. Литке (тогда 29-летнего морского офицера, а впоследствии одного из основателей и вице-председателя Русского Географического Общества и президента Академии Наук) и сопоставить их с выдающимися результатами экспедиции, то нельзя не поражаться не только предприимчивости, смелости и искусству командира "Сенявина" и его спутников, но и их необычайной энергии, научной любознательности и умению работать.
"Сенявин" вышел из Кронштадта 20 августа 1826 г. вместе с другим шлюпом "Моллер", состоявшим под командой М. Н. Станюковича, который командовал и всей экспедицией. Однако, каждый из кораблей имел самостоятельные задания, причем "Сенявину" предписывалось исследовать берега Чукотской Земли и Камчатки и снять сев. и южн. берега Охотского моря, употребляя зимнее время на плавание в тропиках и осмотр Каролинского архипелага и о.о. Бонин-сима. Команда шлюпа состояла из 60 человек, включая и самого Ф. П. Литке, и, кроме того, на нем находились натуралист К. Мертенс, орнитолог Киттлиц и минералог А. Ф. Постельс (впоследствии почетный член нашей Академии). 27 декабря того же года, "Сенявин" был в Рио-Жанейро, а 14 марта следующего года, обогнув м. Горн, прибыл в Вальпарайсо. В дальнейшем, Ф. П. Литке взял курс, ведущий через малоизвестные тогда пространства моря, лежащие в стороне от обычных путей между широтами 13° S. и 15° N. и долготами 115°—140° W., так как такой путь давал надежду сделать географические открытия и, помимо этого, представлял особый интерес для магнитных наблюдений. Однако, на этот раз "Сенявину" не посчастливилось встретить признаков земли, и в конце мая он вступил в хорошо уже известную часть океана, достигнув в июне Ново-Архангельска (Ситха) на о. Баранова. Лето 1827 г. было посвящено осмотру некоторых островов и съемке о. Матвея, а осенью "Сенявин" вышел из Петропавловска для обозрения Каролин. За период с октября 1827 г. по май 1828 г. был осмотрен и определен ряд островов в Каролинской и Марианской группах, причем открыта обитаемая коралловая группа, получившая наименование Сенявина. После посещеня о.о. Бонин-сима, "Сенявин" возвратился в Петропавловск. Летнее плавание 1828 г. Ф. П. Литке отдал работам в Беринговом проливе и изучению камчатского берега. Здесь были определены все главнейшие пункты от Авачи до о. Карагинского, а в дальнейшем была исполнена работа по съемке залива Св. Креста. Только 23 сентября шлюп прибыл в Петропавловск, откуда 30 октября, вместе с "Моллером" двинулся в обратный путь. Разлученный штормом с "Моллером", "Сенявин" еще раз зашел на Каролины, где отыскал и описал еще некоторые группы островов. Помимо чисто географических результатов этого трехлетнего плавания (астрономическое определение важнейших пунктов камчатского берега; описание островов Карагинского и Св. Матвея и берегов Чукотской Земли; исследование Каролинского архипелага, причем открыто 12 и описано 26 групп и отдельных островов, и описание о.о. Бонин-сима), должны быть отмечены и очень интересные данные в области физических (одни из первых в Тихом Океане определения силы тяжести) и естественнонаучных наблюдений экспедиции, сопровождавшихся ботаническими, зоологическими и минералогическими сборами. Не могут быть оставлены без внимания и те этнографические коллекции, которые собрала экспедиция в количестве свыше 1000 предметов одежды, оружия и утвари. Плавание Ф. П. Литке не только упрочило его репутацию, как моряка и географа, но вписало замечательную страницу в историю наших исследований в Тихом океане, о которых, к сожалению, нередко забывают не только за границей, но и у нас 6).
1) О Герберштейне см. Е. Замысловский. Г. и его историко-географические известия о России. СПБ. 1884. Его же - Барон Сигизмунд Г. и его сочинение о России в XVI веке. "Древн. и Нов. Россия". 1875 г. т. III. Лучший перевод труда Г. на русский язык, с большим введением, принадлежит А. И. Малеину. СПБ. 1908 г.
(стр. 73.)
2) Н. М. Пржевальский. От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-нор. "Известия РГО", 1877 г. и "История полувековой деятельности РГО", ч. II, 523—534.
(стр. 75.)
3) Сжатый очерк экспедиции в "Истории полувековой деятельности РГО", II. 550 и след.
(стр. 76.)
4) М. В. Певцов. Путевые Очерки Джунгарии. "Записки Зап. Сиб. Отд. РГО", 1879 г. (Ср. также "Истор. полувек. деят. РГО", II, 565—579)
(стр. 76.)
5) См. Л. С. Берг. Заслуги русских в деле изучения Тихого океана. "Природа". 1926, №5-6.
(стр. 76.)
6) Описание этого плавания в труде Ф. П. Литке "Путешествие вокруг света, совершенное на военном шлюпе "Сенявин" в 1826, 1827, 1828 и 1829 годах флота капитаном Федором Литке", СПБ. 1835. Сжатый очерк этой и других наших кругосветных экспедиций в работе Н. Ивашинцева "Русские кругосветные путешествия с 1803 по 1849 год". СПБ. 1872.
(стр. 80.)