"Историк Марксист", №7, 1928 год, стр. 261-277
В нашем предшествующем обзоре английских исторических журналов за 1926 г. (см. «Историк-Марксист» том V) мы отмечали тот интерес к экономической истории, который наметился среди английских историков после войны. Общество экономической истории, в котором принимают участие виднейшие историки хозяйства англо-санксонских стран, выпустило в свет в январе 1929 г. первый том журнала общества «Economic History Review». Среди европейских исторических журналов, посвященных экономической истории, новому журналу, повидимому, предстоит занять одно из первых мест как по составу сотрудников и иностранных корреспондентов, так и по тем средствам, которыми обладает издающее журнал общество. Нет никакого сомнения в том, что центральное место в журнале будет уделено английской экономической истории. Надо надеяться, однако, что редакция журнала не последует практике, установившейся в немецких журналах соответствующего типа, и журнал не превратится в сборник статей, исключительно посвященных разработке проблем местной экономической истории. В первом томе журнала, на-ряду со специальными статьями мы находим и статьи на общие темы. Нам представляется, что в условиях, господствующих в английской историографии в настоящее время, когда в загоне оказываются не только общие идеи, но и общие исследования, выступления в новом журнале с общими историческими темами, хотя бы то были статьи критического или историографического характера, являются весьма желательными.
Первая статья в журнале принадлежит известному, недавно умершему, английскому историку сэру Виллиаму Эшли: «Место экономической истории в университетском преподавании». Эшли определяет экономическую историю как «историю человеческой деятельности в хозяйственной области». «Все то, что случилось в прошлом в области производства, распределения и потребления богатств» включается В. Эшли в произведенную выше формулу. Эшли отказывается, однако, включить историю экономической мысли в экономическую историю, хотя, как может показаться с первого взгляда, история экономической мысли и история техники входят в «историю человеческой деятельности и хозяйственной области». Определение Эшли представляется нам неудачным, поскольку в нем не оттеняется с достаточной очевидностью социальный момент. Эшли полагает, что экономическая история должна стать самостоятельным предметом университетского преподавания на экономическом и коммерческом факультетах. Особое внимание экономической истории должно быть уделено в провинциальных высших учебных заведениях, где интерес преподавателей и учащихся обращен в сторону изучения местной истории. Местная история, замечает Эшли, должна быть по преимуществу историей хозяйства. Эшли отмечает, что пути экономической истории уже намечены в Англии Сибомом, Тойнби и Кеннингэмом, к которым можно было бы прибавать П. Г. Виноградова и самого автора статьи, В. Эшли. По мнению Эшли, новому поколению историков хозяйства остается разработка отдельных проблем, пересмотр старых теорий и установление фактов.
Во второй статье американский ученый проф. Н. Грас, известный своим исследованием об эволюции английского хлебного рынка, дает краткий очерк развития науки экономической истории. Грас устанавливает, что в образовании науки экономической истории было три важнейших источника: 1) изучение экономической мысли, 2) изучение мест и 3) интерес к социологии. Интересно отметить, что Грас в противоположность Эшли определяет экономическую историю как изучение всех экономических явлений в их временной, генетической и причинной последовательности». Автор понимает значение экономической истории в качестве материала для текущей политики; небезынтересно отметить в этой связи заявление Граса о том, что одной из основных задач экономической истории является изучение теории реальной заработной платы. Грас упоминает о том, что «прогресс» позволяет, например, современной американской школьной учительнице пользоватьсй бо́льшими жизненными благами, чем те, которые были доступны английской королеве в средние века. Очевидным является стремление Граса доказать, что рабочий класс не только участвует в благах прогресса, но и получает справедливую долю общественного продукта, при существующих социальных условиях. Так в академической статье проскальзывает тенденция отстаивания насущнейших интересов господствующего класса капиталистического общества.
Наибольший интерес в журнале представляют следующие три статьи: проф. Унвина: «Компания торговых мореплавателей в царствование Елизаветы Тюдор»; А. И. Леветт: «Финансовая организация манора» и статья И. Дэвиса: «Мелкое землевладение в Англии в 1780—1832 г.г. по данным земельных кадастров».
Проф. Унвин, недавно умерший основатель школы историков хозяйства при Манчестерском университете, в своей статье, представляющей две его лекции о компания торговых мореплавателей (Merchant Adventurers), прочитанные еще в 1913 г., борется с распространенным в науке представлением о том, что указанная компания значительно способствовала развитию английской торговли при Елизавете Тюдор. С гневом, достойным английского либерала и фритредера, обрушивается Унвин на попытки компании Merchant Adventurers, ограничить размеры внешней торговли Великобритании и ввести всю существующую торговлю в одно русло, сохранив за компанией монополию. Унвин, однако, не показывает, каковы были те социально-экономические причины, которые обусловили историческую необходимость именно такого развития английской внешней торговли. Интересно, что соответствующий анализ социального аспекта деятельности компании Merchant Adventurers дано в статье русской исследовательницы В. Стоклицкой-Терешкович (см. том II ученых записок Института Истории, стр. 74—98). Между тем, как бы ни были обоснованы утверждения Унвина о том, что английская торговля развивалась бы быстрее в условиях свободной конкуренции, они бьют мимо цели, так как Унвин не учитывает совершенно соотношения сил классов, и социальных групп в Англии в эпоху Елизаветы, когда преимущества были на стороне крупного ростовщическо-торгового капитала, а не на стороне мелкого капиталиста. Унвин сожалеет, что мелкий капиталист, которому был прегражден путь участия во внешней торговле, не имел возможности приложить свои усилия к хозяйственному развитию страны в этой области. Статья Унвина ценна однако, поскольку Унвину удается нарисовать картину непланомерного и хищнического развития внешней торговли в 16—17 веках. Для марксистов эти черты в истории первоначального накопления не являются неожиданностью, но для английских историков, привыкших говорить о «золотом веке Елизаветы», напоминание о медленности и искривленности пути хозяйственного развития в это время не будет, пожалуй, лишним.
А. Леветт в своей статье затрагивает чрезвычайно важную тему о финансовой администрации английских поместий в средние века. Он указывает, что, начиная с 13 века, мы встречаем многочисленные ценные указания по экономической истории Англии в хозяйственных описях, бухгалтерских записях и судебных протоколах манора. Для 13, 14 и первой половины 15 века эти источники незаменимы: в каждом отдельном случае, однако, необходима самая тщательная критическая, проверка методов их составления. А. Леветт указывает, что принятое средневековыми «бухгалтерами» разделение записей на статьи и категории доходов и расходов весьма различно в зависимости от данного манора или данного составителя и что любое сообщение может быть найдено под любой рубрикой бухгалтерской записи манора. Несмотря на трудность в использовании этих источников, отмечает Леветт, историки средних веков обязаны обратиться к более экстенсивному использованию, чем то делалось до сих пор. Статья А. Леветт, содержит несколько интересных диаграмм отдельных маноров аббатства Бетль и двух других церковных маноров на протяжении второй половины 14 века. Эти диаграммы вместе с другими материалом, содержащимся в статье Леветт, позволяют установить, какие элементы доходов и расходов манора являлись величиной постоянной и какие изменялись из года в год. Статья указывает пути для дальнейших исследований по английской аграрной истории.
Вышеупомянутая статья Девиса была рассмотрена в специальном обзоре литературы по английской аграрной истории Е. Косминского («Историк-Марксист», том IV) в связи с другими исследованиями в этой области. Из другого материала, помещенного в вышеупомянутом журнале Общества Экономической истории, отметим обзор проф. Г. Сея о трудах по экономической истории Франции за последние лет и список книг и статей по английской и американской экономической истории за 1925 и 1926 годы.
Статьи «English Historial Review» за 1927 год в большинстве своем посвящены специальным вопросам английской истории. В январской книге журнала Д. Виллард в статье, озаглавленной «Королевская казна и ее кредиторы», приводит, на основании Treasury Rolls (казначейских свистков) 30-х годов 14 века, некоторые сведения о методах финансовой администрации. Казна выдавала кредиторам векселя на местных сборщиков податей и на должников казны; кредиторы имели право непосредственного получения по этим векселям на местах. Таким образом, казна избегала необходимости перевозок золота и, что гораздо более важно, казна имела возможность заранее использовать те доходы, которые еще не поступили от населения. Эта система сплошь и рядом вела к отсрочкам платежей; казна не знала о суммах, имевшихся в наличности на местах. Кредиторы казны, как, например, итальянские банкиры Барди, оказывались не в состоянии получить следовавшие им суммы. В апрельской книжке того же журнала помещена статья известного американского историка, знатока истории права и учреждений Англии, проф. Дж. Балдвина об управлении поместьями семьи Ланкастер и Ласи в конце 13 и начале 14 века. Автор устанавливает, что штат слуг владетельной аристократической семьи был очень обширен, строился по подобию королевской администрации, и что во главе управления поместьями стояли люди зажиточные и влиятельные. Заслуживает быть отмеченным, что не только королевская казна, но и такие владетельные семьи, как Ланкастеры, пользовались в эту эпоху кредитом у итальянских банкиров. Из статьи Балдвина не ясно, однако, в какой мере мы имеем дело в данном случае с явлением типическим, а не с исключительным случаем. Из других статей по средневековой истории, заслуживает упоминания довольно большая работа Дж. Тэйта «Finna Burgi и городские коммунны в Англии в 1066—1191 г.». Автор исследует вопрос о сдаче городских налогов на откуп горожанам в период, непосредственно следующий за норманским завоеванием.
Из статей по новой истории отметим интересную работу Е. Торнера о проекте акцизного обложения 1733 г. Автор сообщает о борьбе, возникшей в парламенте и печати по вопросу о проекте Вальполя о снижении налогов на земельную собственность за счет установления акциза на соль и другие товары. Проект Вальполя был явным образом навеян примером Франции, где налог на соль был одним из основных устоев финансовой системы. В защиту проекта Вальполя выступили земельные собственники, которые, по словам автора одного из тогдашних политических памфлетов, «со времени славной» революции 1688 г. уплатили правительству 65 млн. ф. ст. налогов и ничего не получили взамен». Однако торговый капитал мобилизовал против проекта Вальполя такие значительные силы, что Вальполю пришлось самому отказаться от своего проекта. Статья Торнера проливает свет на соотношение сил классовых группировок аграриев и торгового капитала в Англии сравнительно с Францией того же периода. В июльской книжке «English Historical Review» Г. Лаклада в статье «Лорд Виллиам Бентик в Сицилии в 1811—12 г.г.» говорит о попытках Англии вмешаться в политическую борьбу в Сицилии в период, предшествовавший английской оккупации.
Две статьи по истории внешней политики в 19 веке посвящены темам «Европейский концерт и Молдавия в 1857 г.» (Т. Райкера в апрельской книжке журнала) и «Союз трех императоров и восточный вопрос 1877—78 г.г.» (Голда в октябрьской книжке). Статья Райкера устанавливает, что французский синдикат был заинтересован в Дунайском судоходстве и что таким образом вопрос о судоходстве на реках Восточной Европы представлялся боевым для французского капитала. В этом автор усматривает, один из факторов французской политики по отношению к России после Парижского мира. Статья Голда, написанная по материалам английского архива министерства иностранных дел и немецкого издания «Grosse Politik», устанавливает стремление Бисмарка посеять раздор между Англией и Францией путем согласия на английскую оккупацию Египта. Бисмарк стремился также углубить противоречия между Англией и Россией поощрением русской политики в вопросе о Константинополе и Дарданеллах. По указанию Голда, Англии удалось искусно использовать эту политику Бисмарка, противопоставив России Австрию и отказавшись от содействия Германии в Египте, которое Англии совсем не было необходимо. Противопоставление Австрии и России означало конечный неуспех политики Бисмарка, направленной на поддержание союза трех императоров.
Р. Аспиналл в апрельской и октябрьской книжке того же журнала поместил две статьи о коалиционных министерствах Каннинга и Гудрича в 1827—28 гг. Это был период так называемого либерального торизма, социально-экономическое значение которого не выявлено с достаточной отчетливостью в работах историков. К сожалению, Аспиналл дает гораздо больше фактического материала по истории образования коалиционных министерств и связанных с этим событий партийной жизни тори и вигов, чем классового анализа этих явлений.
Кембриджский исторический журнал (Cambridge Historical Journal) за 1927 г. крайне беден историческим материалом. А. Лэнсли в статье о графе Джоне де-Варен и процессах De Quo Warranto в 1279 г. анализирует существующие на данный вопрос взгляды и в противность Г. Кэм, поместившей по этому вопросу статью в июньском номере журнала «History» за 1926 г., полагает, что правительство Эдуарда I-го впервые стремилось нарушить привилегии баронов, но что оно затем должно было взять многие из своих первоначальных намерений обратно.
Историк английского министерства иностранных дел Г. Морлей в том же номере журнала на основании ряда исторических примеров определяет сущность гарантийных договоров.
В апрельском номере журнала «History» Д. Оливер в статье, посвященной исследованию локальной истории в Соединенных Штатах сообщает весьма интересные сведения о местных исторических обществах и исследовательских организациях, существующих почти в каждом штате САСШ. Обычно местные историографические учреждения и ассоциации получают правительственные ассигновки (grants) — от 2-х до 45 тысяч долларов в год. Указанные общества издают документы по истории штатов и отдельных местностей, специальные монографии по вопросам местной истории и т. под., они дают своего рода первичный материал для обобщающих исторических и социологических работ, способствуют этнографической и этнологической работе и открывают возможность применения сил молодых историков в научной работе.
В июльской и октябрьской книгах того же журнала помещены статьи французского историка Ланглуа о преподавании истории во Франции в конце 19-го века и в настоящее время. Ланглуа очерчивает значение таких центров университетского преподавания истории, как Ecole Normale, Ecole des Hautes Etudes, Ecole des Chartes. В июльской книге того же журнала известный английский историк эпохи промышленного переворота Д. Гаммонд в статье «Движение населения во время промышленного переворота» подвергает анализу недавно вышедшее исследование Редфорда на ту же тему Гаммонд устанавливает, что движение населения в эпоху промышленного переворота было хотя и заметным, но ограничивалось гораздо меньшими расстояниями, нежели о том принято думать со времени работы А. Тойнби. К тому же передвижение населения из юго-восточной в центральную Англию далеко не было таким быстрым, как то до сих пор было принято думать. Гаммонд обращает особое внимание на переселение рабочих из Ирландии: ирландцы поставляли «в одно и то же время вождей и рядовые кадры рабочего движения».
Бюллетень Института исторических исследований в Лондоне (Bulletin of the Institute of Historical Resear) продолжает публиковать сведения о доступе в архивы. В 1927 г. в Бюллетене были опубликованы сведения о доступе в архивы Британских владений. Заслуживает быть отмеченным, с какой педантической осторожностью и страхом относятся английские правители Индии к возможности невыгодного для них политического использования архивных материалов по истории Индии. Доступ в архивы крайне затруднен, и зачастую для того, чтобы исследователь получил право списать документ по вопросам законодательства, политическим, финансовым или военным необходимо разрешение в каждом отдельном случае, вне зависимости от того, предназначается ли данный документ исследователем к опубликованию печати или нет.
В приложение к бюллетеню Института исторических исследований рассылаются дополнительные листы к английскому биографическому словарю (Dictionarv of National Biography).
Из отдельных статей в литературных журналах по историческим вопросам назовем статью А. Рамзея в апрельской книге «Quarterly Review» «О тайном союзе прядильщиков в Глазго в 1820—25 г.г.». На основании данных архива министерства внутренних дел (Home office) автор устанавливает, что тайное общество прядильщиков, подобно многим другим тайным профессиональным организациям в Англии того времени, включало лишь взрослых рабочих мужчин, являвшихся своего рода «аристократами» в рабочей массе. Наниматели должны были считаться с требованиями тайного общества о повышении заработной платы и об урегулировании условий труда, так как в случае стачки, каждый из взрослых рабочих — членов тайного общества своим невыходом на работу лишал работы от 5 до 7 женщин и детей, обслуживавших взрослого рабочего или зависевших от него в трудовом процессе, В общество входило около 800 человек рабочих; масонская организация, тайный устав и жестокие кары по отношению к изменникам и штрейкбрехерам, а также по отношению к «неисправимым» владельцам фабрик, способствовали тому, что с тайным обществом считались. Предприниматели пытались бороться с массовыми покушениями членов тайного союза на убийства и распространенным способом уродства штрейкбрехеров серной кислотой; виновных в нападениях на штрейкбрехеров присуждали к публичной порке, тюремному заключению, депортированию в колонии. Аптекарям было предложено не продавать серную кислоту. Однако только удачный локаут позволил предпринимателям покончить с тайным обществом прядильщиков. К тому же в 1825 г. был упразднен закон о коалициях, и рабочее движение в Англии пошло по новому пути.
При довольно значительном числе итальянских исторических журналов, лишь 2 московских крупных книгохранилища выписывают единственный, стоящий в заголовке обзора, журнал, а в библиотеках 1 МГУ и 2 МГУ и того не имеется. Поэтому мы принуждены дать обзор продукции лишь одного этого журнала, но, как увидит читатель, она в достаточной мере характеризует и общее направление и содержание итальянской исторической журналистики.
«Новое Историческое Обозрение» (Nuova Rivista Slorica) родилось под гром пушек мировой войны (в марте 1917 года). В программной статье (Il nostro programmo. N. R. S. 1917, f. I), редакция указывает, что журнал ставит себе долгом бороться с гиперкритическим направлением в историографии. Содержание программы крайне обширное, но в то же время неопределенное: журнал предполагал обслуживать всеобщую историю в широком значении слова. И, действительно, рядом со статьями по истории итальянской политической и социальной мысли (Ettore Rota: Razionalismo e Storicismo, 1917, f. I; Antonio Anzilotti: Dal neognelfismo all’idea liberale, f. IV), о причинах мировой войны, есть и этюды по истории древнего Рима, древней Греции, германской реформации (Ettore Bignoni: Antiton sofista, f. III, G. Platon. Il proletariato intellettuale tedesco nel secolo XVI e la Riforma protestante etc). Историческое миросозерцание редакции очень смутное, и в сущности сводится к обычному идеалистическому эклектизму, но есть стремление беспристрастно уделять место на страницах журнала и социологическим этюдам итальянских марксистов. Правда, симпатии самой редакции всецело на стороне ничем не прикрытого ревизионизма (см. панегирический некролог Ж. Платона, принадлежащий перу редактора Коррадо Барбагалло. N. R. S. 1917, f. IV).
Годы шли... Ныне журнал вступает уже в 11 год своего существования. Рамки его не сузились, а стали еще шире: он, кроме истории, обслуживает и историю литературы, и социологию, и историю искусств, и историю науки, большое место отводит специально военной истории. Но в центре этой довольно пестрой программы стоит теперь не всеобщая история, а история Италии. Она не только доминирует, но и почти поглощает большинство страниц журнала. Лишь отдел библиографии сохранил прежний характер. Он богат общими обзорами, знакомящими с состоянием исследовательской работы в различных разветвлениях исторической науки (напр., Г Барнес. Новые направления и новые горизонты в современной историографии. 1917, ff. I—II; А. Valente. 16 и 17 века в истории Италии, там же; А. Люмброзо. Новые этюды по истории наполеоновской эпохи. 1927, ff. 3—4 и т. д.). Обзоры эти носят по преимуществу информационно-реферативный характер. Хорошо поставлен отдел сообщений и особенно дискуссий. Зато рецензии страдают той же болезнью, что и обзоры: большинство — простые рефераты при минимальном числе критических замечаний; нечасто встречаются такие серьезные разборы, как суровый критический анализ много нашумевшей книги французского римского историка Л’Омо о римском «империализме» (L’Homo, L’Italie primitive et les débuts de l’imperialisme romain), сделанный Коррадо Барбагало (N. R. S. 1926, f. 1) вo всеоружии ученой эрудиции, хотя и расходящийся с нашим пониманием империализма.
Попрежнему журнал отводит некоторое место и марксистской литературе, главным образом, перепечаткам опубликованным т. Рязановым отрывков из сочинений Г. В. Плеханова (G. V. Plechanov. L’evoluzione filosofica di Marx, N. R. S, 1927, ff. Ill—IV), переписки Антонио Лабриола (N. R. S. 1927, ff. 3—6).
Ho тяжелое иго великодержавного национализма и фашистской диктатуры наложило явственную печать на всю продукцию журнала.
Почти все статьи за 1926—1927 г.г. трактуют об об’единении Италии, старательно выискивают попытки и стремления к этому об’единению и в средневековом прошлом, и в новое время. Так, Пьетро Сильва, критикуя недавно вышедшую франкофильскую книгу сенатора Маттео Мацциотти «Наполеон III и Италия» (Matteo Mazziotti. Napoleone III e l'Italia. Studio Storico-Milano. 1925), дает весьма содержательный критический очерк (Pietro Silva. La politica di Napoleone III in Italia. N. R. S. 1927, ff. 1—2, 3—4), в котором страница за страницей развивает панегирик итальянской политике Наполеона III, якобы имевшего в виду только освобождение Италии и явившегося поистине «благодетелем» (Il nostro benefattore». — Mazziotti, Napoleone III etc.). Под ударами солидной эрудиции рассыпается, как карточный домик, неумело возрождаемый итальянскими клерикалами миф о бескорыстном освобождении. Знаменитое письмо Кавура к Виктору Эммануилу II, вскрывающее пункты Пломбьерского соглашения, в достаточной мере выясняет цели наполеоновской дипломатии, служившей как интересам французской буржуазии, так и династическим интересам Бонапарта. Анализ пунктов Виллафранкского соглашения, лондонских переговоров обнаруживает явное стремление Наполеона III создать в Италии федерацию под скрытой гегемонией Франции1. Энергическое вмешательство английской дипломатии, опасавшейся чрезмерного усиления Франции на Средиземном море, бурный взрыв национального движения в Италии, заставили его изменить первоначальный план. Наполеон III хватается за разные комбинации: то задумывает реставрацию династии Мюрата в Неаполе, то вновь поддерживает там Бурбона. Давление Англии заставляет его отказаться и от этих планов. Наконец, тайные переговоры с Австрией накануне войны 1866 года и дипломатический нажим на правительство Виктора Эммануила после Садовой, по мнению П. Сильвы, окончательно доказывает, что политика Наполеона III не только имела в виду французские и династические интересы, но и опиралась на давно уже обветшавшие принципы национального движения 40-х годов. П. Сильва прекрасно знает новейшую литературу предмета, но держится исключительно в рамках дипломатической истории, вовсе не касаясь экономической подоплеки наполеоновской политики, освещенной уже давно другими историками международных отношений XIX в. (см. М. Н. Покровский. Восточный вопрос).
Под тем же патриотическим уклоном рассматриваются и другие вопросы итальянской истории.
Александр Коломбо дает топографическую историю Милана от эпохи крито-эгейской культуры (!!) до IV в. по Р. X. включительно на основании богатого археологического и литературного материала (Alessandro Colombo. Di Milano nell’evo antico. N. R. S. 1926, f. 1).
Франческа Ладонья рассказывает о судьбах итальянского королевства со столицей в Павии эпохи Лангобардов, Каролингов и Оттонов вплоть до кризиса XI в., который привел к упадку этого королевства и его ликвидации. Для историка средневековья интересна вторая часть, посвященная детальному описанию административного аппарата королевства. Сбивчиво и наспех перечислены причины падения, римское право, феодализм, движение городских коммун. Автора интересует не анализ факторов падения, не их взаимоотношение, он удовлетворяется дикими патриотическими соображениями: «Хорошо, что пало итальянское королевство (regnum Italicum), ибо его сопротивление замедлило бы развитие итальянской буржуазии и наше национальное становление» (!??), (Francesca Landogna. L’unita del regno Italiano nel alto medio evo. N. R. S. 1926, 2—3, 4—5).
В поучительно-описательном тоне выдержаны очерки Луиджи Вентури по истории Каролингского возрождения (Luigi Venturi. Figure rappresentative della Rinascenza Carolingia. N. R. S. 1926, f. 1), ничего нового не вносящие в науку.
Анджела Валенте на основании новейшей литературы пытается характеризовать личность Филиппа II Испанского, его политики государственных интересов и отношения к нему различных итальянских городов: тщетные попытки «наиболее итальянских» (sic!) так организовать борьбу за освобождение от испанской гегемонии, эгоистическую политику Венецианской республики, своекорыстную династическую политику пармских и тосканских герцогов, и — полный достоинства нейтралитет молодой Савойской династии (панегирик предкам нынешнего итальянского короля!). Причины прочности испанской гегемонии — благосклонное отношение к городской буржуазии, суровые меры для поддержания порядка упоминаются вскользь и мимоходом (Angela Valente. Filippo II e l’Italia. N. R. S., ff. II—III). Экономическая основа политики Филиппа II и врвсе оставлена втуне.
С особым тщанием излагает и рубрифицирует Карло Моранди памфлетную полемику о свободе Италии в середине 17 века (Carlo Morandi. Una polemica sulla libertá d’Italia a mezzo del Seicento N. R. S. 1927, ff. 1—2). Рядом с двумя господствующими направлениями в памфлетной литературе, — франкофильским и испанофильским, — он находит и энергичный призыв к об’единению всех итальянских государств против иностранных держав, стремящихся поработить Италию. Zimbello overo l’Italia schernita. Центр национального об’единения: Пьемонт, Венеция, еще не ясен для памфлетиста. Проскальзывают фразы об эксплоатации народа. Поверхностный анализ памфлетов не дает никакого представления о взаимоотношениях и интересах различных социальных групп, идеологами которых являются памфлетисты, хотя материала для этого у автора было достаточно.
Пиа Оннис воскрешает образ основательно забытого (так, что имя его исчезло уже из больших энциклопедических словарей) крупного представителя просвещенного деспотизма в Неаполитанском королевстве 18 века графа Б. Тануччи (Pia Onnis. В. Tanucci nel moto anticurialista del Settecento. N. R. S. 1926, ff. IV—V). Очертивши идеологию Тануччи, его отношения к Карлу III, фискальные основы его антиклерикальной политики, автор совершенно не разработал его политических реформ azione politica и вовсе не выяснил состава социальных групп, на которые опирался деспотический реформатор.
С великой любовью изучаются различные религиозные течения, особенно мистические.
Джузеппе Парди на основании кропотливых архивных изысканий и солидной литературы дает яркую картину мистического движения в Сиене XIV века, возглавляемого блаженным Джованни Коломбини2.
Giuseppe Pardi. Il beato Giovanni Colombini da Siena N. R. S. 1927, ff. Ill—IV), — так называемых «Иисусовых», или «Иже во Иисусе» («Iesuati vel Ingesuati»). Точное и ясное изложение исторических фактов в хронологической последовательности иногда сбивается на «житие» в виду явного сочувствия автора к герою, однако дает некоторую возможность судить об экономических и социальных корнях движения.
Но особенным вниманием пользуется итальянский янсенизм.
В яростной полемике схватились правоверный католик монсиньор Анджело Гамбаро и проф. Дж. Кано из-за янсенизма у Ламбрускини. (N. R. S. 1926, 1—2, 3—4). Громадную статью этому течению посвящает Этторе Рота (Ettore Rota. Alessandro Manzoni e il Iansenismo 1926, II, III, IV, V, VI; 1927, 1—2, 3—4), детально и утомительно излагая религиозную эволюцию известного поэта и новеллиста А. Манцони и попутно характеризуя основные черты итальянского янсенизма начала XIX в. (Дегола, Този и др.). Автор — представитель устарелой психологической литературной критики, слаб в архитектонике и крайне расплывчат. Сосредоточивая все свое внимание на личной психологической драме А. Манцони и усиливаясь выявить оригинальные черты его янсенизма, он опускает однако жизнь Манцони в Париже, его отношения к французским друзьям, вовсе не касается социальных предпосылок миросозерцания писателя, остальное же сваливает в кучу, построенную на ассоциациях по смежности и сдобренную педантической эрудицией.
Великодержавный туман, густо окутывающий «Новое Историческое Обозрение», в особенности сказывается в необычно большом месте, отводимом вопросам военной истории недавней империалистической войны. Всюду стремление героизировать «наших славных солдат», реабилитировать задним числом стратегические ошибки Кадорны и других злополучных итальянских стратегов, восславить доблесть итальянского берсальера и славу итальянского оружия, сваливая попутно вину за военные неудачи на разложение армии, виновниками которого, по мнению авторитетного военного историка журнала Пьетро Пьери, являются все партии, стоящие в той или иной оппозиции к фашизму: это джиолиттионцы, социалисты и католики (popolari), исполняющие веления папы пацифиста Бенедикта XV. Яркой иллюстрацией вышеуказанных мыслей служит статья вышеуказанного историка о злосчастном сражении при Капоретто (Pietro Piori. La battaglia di Caporetto e del Grappa nell'opera di uno storico ufficiale tedesco. N. R. S, 1927, ff. 3—4).
Тем же об’ясняется и особенное внимание к итальянцам, поддерживавшим «во время оно» славу итальянского оружия вне пределов Италии. Д. Ж. Буонфильоли (G. Buonfiglioli. Un Italiano duce di eserciti nella Persia e nel Lahore. N. R. S. 1927, ff. 1—2) сообщает, например, биографические сведения о любопытной карьере некоего итальянского авантюриста, бывшего Наполеоновского солдата, Рубино Вентури (1795—1859), который, вынужденный эмигрировать из родного города на Восток, стал сперва военным инструктором Шаха персидского, а впоследствии главнокомандующим раджи Лагорского Руджет Синга и умер набобом в Париже.
Новое пытается внести в изучение темного и до сих пор переменного вопроса о происхождении карбонаризма Дж. Парди (G. Pardi. Nuove notizie sull’origine della Carboneria e di qualche altra societa segreta. N. R. S. 1926, f. 6) на основании новых архивных розысканий. Документальных данных — протоколов не сохранилось, есть лишь свидетельства современников и донесений тайных полицейских агентов высшей марки. Из них можно заключить, что карбонаризм связан был либо с французским или английским масонством и возник во время борьбы между старой и новой (бонапартистской) династией за неаполитанское королевство. Автор рискнул пойти дальше: опираясь на довольно сомнительные показания мемуаристов, он предполагает, что общество карбонариев было сперва основано в Сицилии при сочувствии английского резидента королевой Марией Каролиной (заядлой реакционеркой) для борьбы с Бонапартом, а потом перенесено на материк. Но ему самому представляется непонятным превращение крайних монархистов в конституционалистов, хотя он и силится об’яснить эту метаморфозу хитрым тактическим приемом политической борьбы. Гораздо интереснее печатаемые им в приложении, к сожалению, без всякого комментария, документы по истории других тайных обществ. Некоторые из них повидимому, носят явные следы провокаторско-полицейской подделки (сообщение о мнимой организации «Адельфов»), другие представляют большой интерес (сведения о так называемом обществе гвельфов, обществе «черной булавки», конгрегации «святой Веры» — санфедистов). Таким образом, вопрос о происхождении карбонаризма все еще остается открытым.
Новый «дух» журнала сразу дает себя знать, когда его сотрудники берутся за статью по истории социализма.
Альдо Феррари задался симпатичною целью характеризовать предшественников социалистического движения в Италии (Aldo Ferrari, Iprecur sori del movimento socialista in Italia N. R. S. 1926, f. I). И вот, прежде всего, он зачисляет в их ряды Маццини. Но излагая его идеи в хронологическом порядке, напирая на его критическое отношение к системам французского утопического социализма, он не видит ни позаимствонаний из этих же самых систем, ни типичного мелкобуржуазного демократизма с мистической и националистической окраской (учение о солидарности классов и пр.). Эволюция взглядов Маццини ему не знакома, пред ним маячит любезный его националистическому (а, может быть, и фашистскому, как увидит далее читатель) сердцу образ — и он решает, что Маццини — национал-социалист.
Следующий «предшественник» Джузеппе Феррари, зависимость которого от французских утопистов тоже ускользнула от автора (сен-симонисты и др.), несмотря на выхваляемые автором пышные фразы о двух революциях, демократической и пролетарской, на национальной основе (!!), не что иное, как обыкновенный буржуазный радикал с националистической окраской.
Третий, по словам самого автора, «социалист на миг», Монтанелли, еще правее предыдущего, преподносит типичную буржуазную радикальную программу, называя ее, ничтоже сумняся, «программой итальянских социалистов».
Наконец, на идеологию последнего, наиболее интересного (для нас, но не для автора), активного участника революционного движения 50-х годов, Пизакане, оказали влияние и сен-симонисты, и коммунисты 40-х годов. В его «Политическом завещании» уже проскальзывают идеи коммунистического манифеста и предсказания пролетарской революции. Автор смело зачисляет этого героического революционера в национал-анархо-коммунисты (!).
После этого автору остается установить сущность искомой им итальянской (!!) социалистической школы. Храбро выводя за скобки все, что удается ему надергать общего в различных сочинениях первых трех «предшественников» (Пизакане не подходит под мерку и предусмотрительно выбрасывается), он устанавливает следующие основные черты этой «школы»: национализм, любовь к отечеству (анти-пацифизм), историзм, отрицание анархизма, коммунизма и марксистского коллективизма, свободная кооперация, осуждение «необычайной и бунтарской борьбы классов», которое «сближает ее (эту «школу»!) с реалистической и эволюционистской английской школой, и противопоставляет абстрактной и зажигательной школе Прудона-Бланки (!!!), равно метафизически консеквентной школе Маркса и Энгельса». Придя таким образом прямехонько к фашистским союзам, автор проливает слезы о том, что массы ошибок (каких?) этой «школы» помешали ей привлечь на свою сторону итальянских рабочих своей «реальной» программой и стать собственно итальянской социалистической партией «итальянской марки», примиряя национальную социалистическую идею в противоположность социализму «германской марки»...
Дальше итти некуда...
Но социализм «германской марки» живет, и несмотря на разгул фашистского террора среди итальянских историков, уцелело еще несколько марксистов, хотя и порядочно полинявших. Редакция все же принуждена считаться с этим фактом и поэтому помещает иногда, как мы уже говорили, перепечатки из сочинений Плеханова, снабжая их обеззараживающим послесловием, об’ясняющим, что Плеханов ошибался и его ошибки исправлены Бернштейном, Ж. Сорелем, Кроге и другими мудрыми мужами, напитавшимися историко-политическим реализмом в 1871—1900 годах (идея редактора!). Иногда же печатается поверхностный и сбивчивый этюд об историческом материализме (Ferdinando d’Antonio. Del materialismo storico N. R. S. 1926, ff. 2—3), с иронически-утешительным предисловием, что и всех-то исторических материалистов в Италии на перечет, не больше, чем пальцев на одной руке, но все же (не без ехидства по адресу всемогущего правительства) «в сей период чистого философского и исторического идеализма, когда предпочтительно об’яснять, что вдыхаешь чистейший нектар, не лишне изложить некоторые из критериев «плачевной» материалистической концепции»...
Для редакции лучший марксист — А. Лабриола, ибо, по словам редактора, он к концу своей жизни не только отошел от социализма в общем смысле этого слова, но и заранее благословил колониальную политику в Ливии (Триполи).
Относясь с великим благоговением к памяти таких обратившихся «итальянских» социалистов, журнал не проходит мимо годовщин смерти больших социалистов «немецкой марки». Маленькую заметку по поводу 25-летия со дня смерти Вильгельма Либкнехта, пишет некий Максимилиан Клаар (Massimiliano Claar. Guglielmo Liebknecht e il Socialismo tedesco. N. R. S. 1926, ff. 2—3), с гордостью заявляющий, что «уничтожение социализма в Италии» радует того, кто, как пишущий, насчитывает в своем активе тридцать лет активной борьбы против социализма». Ясно, что такому «борцу» смерть Карла Либкнехта представляется «таинственной». Но и при такой «очищенной» работе уже полуфашистского журнала многие опасности таятся для него во мгле грядущего от действительных, тайных и явных, особенно новообращенных фашистов. Достаточно было известному историку римской литературе профессору de Sanetis подвергнуть критике недавний труд о Цицероне новоявленного фашиста профессора Э. Чачери, чтобы тот прислал в редакцию гневный, полный угрожающих намеков и скрытых угроз ответ, выхваляя свою написанную в панегирическом тоне книгу, как труд, который должен «усилить и возвышать в нашем юношестве чувство итальянизма» («il senso d’italianita»)». А что до намека на его перемену прежних взглядов на Цицерона, то «всякий-де ныне знает, что глубокая духовная перемена произошла во многих наших ученых после великой войны, которая вернула отечеству границы, к коим давно были устремлены мучительные думы великих итальянцев, и что, мало того, ныне трудами Национального Правительства завершается настоящее обновление народного сознания». (Intorno а Cicerone е alla critica moderna. Emanuel Ciaceri N. R. S. 1927, ff. 1—2).
Гораздо безопаснее поэтому заниматься историей итальянского искусства!
И вот, Джузеппина Сасси ликвидирует окончательно легенду о любви поэтессы Виттории Колонна к Микель Анджело Буонаротти (Giuseppina Sassi. Corrispondenze d’offetti I relanzioni d’arte del nostro Risorgimento. N. R. S. 1926, f. 6).
Арнальдо Ферригуто дает интересную интерпретацию загадочной доселе картины Джорджоне «Буря», символизирующей, по его мнению, господствовавшее в эпоху Ренессанса учение о четырех стихиях (Arnaldo Ferriguto. La fisica della Rinascenza ed il sogetto di un copolavoro. N. R. S. 1926, f. 6).
Столь же безопасно откликается на текущие юбилейные моменты: Ахилл Норса, основываясь исключительно на итальянской литературе, характеризует философию истории Маккиавелли (Aсhillo Norsa, De filosofia della storia nel Maechiavelli. N. R. S. 1927, ff. 5—6), выдвигая его натуралистический детерминизм при отсутствии идеи прогресса.
Еще лучше печатать переписку великих итальянских ученых, хотя бы они были физиками, а не историками, как знаменитый Вольта, с их иностранными друзьями и почитателями (Carlo Volpati. Amici е ammiratori di Alessandro Volta in Germania. N. R. S. 1927, ff. 5—6).
Ho всего безобиднее с сокрушающей эрудицией решать вопросы по исторической топографии, где было подлинное Кавдинское ущелье или Ронкальская долина (N. R. S. 1927, f. 3—4).
Вполне понятно, что недавно вышедший капитальный труд маститого германского историка Ф. Мейнеке, — Die Idee der Staatsräson in der neueren Geschichte — типичный образчик регрессивного движения старой немецкой историографии к идеалистическому дуализму, нашел себе в журнале обширную хвалебную рецензию. (N. R. S. 1927, ff. 5—6).
Понятно и то, что статьи по методологии истории не выходят за пределы крайне общей и поверхностной популяризации трафаретных взглядов формального и механического синтеза, хотя бы их написал и такой серьезный исторических дел мастер, как А. Сэ (Enrico Sée. Specializatione е sintesi nella storiografia. N. R. S. ibidem).
Перед итальянским историком стоит дилема: или стать фашистом, или постепенно превратиться в коллекционера исторических фактов, библиографа, писателя, неохотно, робко и неумело приступающего к социальному анализу.
Тускнеет свободная мысль, иссякает творческая энергия, наступает склероз исторической науки в удушающей атмосфере фашизма.
«Пролетарския Революция» № 12 (71) 1927 г., № 1 (72) и 2 (73) 1928 г.
«Каторга и Ссылка» — «Историко-Революционный Вестник» № 8 (37) 1927 г. и 1 (38), 2 (39) и 3 (40) 1928 г.
«Красная Летопись» № 3 (24) 1927 г. и № 1 (25) 1928 г.
«Летопись Революции» № 5 (26) — 6 (27) 1927 г. и № 1 (28) 1928 г.
«Красный Архив» т.т. XXIII и XXIV.
«Коммунистическая Мысль» № 6 1927 г.
«Минувшие дни» — декабрь 1927 г., январь и февраль 1928 г.
Большая часть статей журнальной периодики в СССР, вышедшей на русском языке за отчетный триместр, посвящена темам, связанным с 10-летием Октябрьской революции. Однако более или менее значительных работ, относящихся к истории этого периода, очень мало. Разработка проблем Октябрьской революции пока идет дальше опубликования случайных статей, большею частью, типа воспоминаний или архивных материалов. За отчетный период темы по Октябрьской революции как будто даже отодвигаются на задний план, вытесняемые другими вопросами, из которых наибольшее внимание привлек первый с’езд Р.С.-Д.Р.П. 30-летнюю годовщину с’езда отметили и «Пролетарская Революция», и «Красная Летопись», и «Каторга и Ссылка» — «Историко-Революционный Вестник», уделившие этому юбилею значительное место в февральско-мартовских номерах журнала.
Как одно из новых явлений в области журнальной периодики за истекший триместр следует отметить выпуск трех «альманахов» «Минувнше Дни», которые являются по существу новым историческим журналом. По поводу публикации в этом журнале «Дневника Вырубовой» ряд авторитетных специалистов в опубликованных газетами интервью высказали сомнение в подлинности этого документа. В связи с этим при Центроархиве создана особая комиссия для расследования подлинности «Дневника». М. Н. Покровский заявил, что он к этой подлинности «Дневника А. А. Вырубовой» относится чрезвычайно скептически.
Альманах «Минувшие Дни», сразу достигший десятков тысяч экземпляров тиража, по мнению редакции, должен был удовлетворить запросы широкого круга читателей к исторической науке. «Ни одного читательского исторического журнала у нас пока нет, — пишут редакторы «Минувших Дней», — и потребности широкого читателя в этой области остаются неудовлетворенными... Забота об интересах нового читателя, широких читательских кругов, является нашей главной и первой задачей и это определяет содержание и оформление нашего издания». Далее редакция «Минувших Дней» отмечает, что для нового читателя непригодны те многотомные собрания необработанных исторических материалов, которые имеются в наших библиотеках и которые рассчитаны на узкий круг литераторов и ученых. Отсюда редакция делает вывод о необходимости издания такого специального органа, как альманах «Минувшие Дни», который «поднимает завесу прошлого» перед широкой читательской массой и обслужит «ее историческим материалом в популярной и доступной форме».
Идея популярного исторического журнала для широких рабочих масс нами была выдвинута еще в прошлом году, но ее ленинградская реализация, как увидим подробнее дальше, оказалась далеко не удовлетворительной. Альманах «Минувшие Дни» вместо нужного исторического материала преподносит читателю чаще всего вредную во всех отношениях историческую макулатуру. В настоящее время в издательских кругах Москвы обсуждается вопрос об издании серьезного популярного исторического журнала для широких рабочих масс, при чем при содействии Общества Историков-Марксистов разработаны программа и основные установки для такого журнала. Следует пожелать скорейшей реализации этого начинания.
«Пролетарская Революция» № 12 (71) 1927 г., № 1 (72) и № 2 (73) 1928 г.
№ 12 (71) «П. Р.» по своим основным статьям должен быть отнесен к юбилейно-«октябрьским», так как из пяти статей руководящего характера — четыре занимаются сюжетами революции 1917 г. Передовая статья Д. Баевского «Ленинская и Каменевская оценка революции 1917 г.» — написана, главным образом, по работам Ленина и по существу ничего нового не дает. Несколько «свежее» и оригинальнее работа Я. Яковлева — «Вопросы II Всероссийского с’езда советов». Основные идеи статьи были развиты автором в его докладе об Октябрьской революции в о-ве историков-марксистов. В конечном итоге статья заострена также против «каменевско-зиновьевской» концепции революции 1917 г. вообще и Октябрьского восстания в частности. Я. Яковлев на основе нового материала II с’езда советов совершенно правильно критикует ошибки Зиновьева и Каменева в оценке удельного веса сил противников пролетарской революции, недоучета крестьянского восстания и пр.
Статья Ф. Самойлова — «Октябрь в Иваново-Вознесенске» является связным изложением событий по документам из книги «1917 год в Иванове-Вознесенском районе». Автор — живой участник событий — увязывает разрозненные факты из документов в интересный узор революционного движения Иваново-Вознесенского пролетариата в октябре 1917 г. Такой же прагматический характер носит и работа А. Киржница — «Октябрьские дни в Белоруссии», которая является главой из подготовляемой автором книги «Белорусский и Западный фронт в 1917 г.».
По случаю 25-летия грандиозного массового политического выступления ростовских рабочих 9-го декабря 1902 г. журнал дает содержательную статью А. Станчинского «Ростовская стачка в 1902 г.». Следует отметить, что в анализе причин забастовки автор очень упрощенно дает «экономику», не развертывая никакой картины экономического развития края в целом. Кроме того, совершенно невыясненным остается вопрос о социальных корнях ростовского пролетариата, его поличической выучке и пр.
Из «воспоминательских» статей в том же № журнала не без интереса прочтется небольшой очерк Берзина «Октябрьские дни в Москве», автобиография Стасовой — «О партийной работе до революции 1917 г.» и др.
Несколько более содержательными хотелось бы видеть в журнале, обслуживающем историю партии, статьи, посвященные памяти скончавшегося 23 ноября 1927 г. одного из немногих историков партии — Н. Н. Батурина. Этот пробел необходимо восполнить изданием особого сборника, посвященного его памяти.
Новогодняя книжка «П. Р.» № 1 (72) — открывается статьей В. Быстрых «Развитие взглядов Ленина по аграрному вопросу». Теоретический уровень статьи недостаточно высок, а некоторые проблемы разработаны чрезвычайно поверхностно. Так, например, теория Плеханова в своеобразии русского феодализма и крепостничества на основе азиатского способа производства, из которой вырастали и его «аграрные» взгляды, автором совершенно не разработана. Эта плехановская теория не противопоставлена также и ленинским взглядам на русский феодализм, с которыми была тесно связана его «аграрная» концепция. Из взглядов Плеханова на феодализм вытекала его теория о природе русского деспотизма, о движущих силах революции, а также и вопрос о национализации земли. Всем этим моментам т. Быстрых отводит всего лишь 1—1½ странички, что, конечно, совершенно недостаточно. Последняя часть статьи Ф. Быстрых — «Революция 1917 г. и ленинская программа» также недостаточно развита и по существу представляет простое изложение отдельных отрывков из работ Ленина без достаточной их критической проработки и увязки с общими задачами, какие партия ставила себе в революции 1917 г.
В том же номере мы имеем ценную сттью В. Мишке «Подготовка Октября в Латвии», где дается интересная характеристика взаимоотношений отдельных групп латвийского крестьянства в революции 1917 г. Автор подробно освещает на основе латышской печати деятельность Советов безземельных депутатов, их взаимоотношения с временным земельным советом — органом буржуазии и землевладельцев в Лифляндии, перед которыми безземельные капитулировали. С другой стороны Советы безземельных были той организацией, которая об’единяла сельско-хозяйственных рабочих и сельскую мелкую буржуазию, что отразилось очень вредно на своевременной организации сельско-хозяйственных рабочих в профсоюзы. В революционной практике главное внимание в сельских местностях было обращено на Советы безземельных, которые иногда и заслоняли сельско-хозяйственных рабочих. Автор говорит, что «в Советы безземельных с.-х. рабочие входили, не отделившись организационно от сельской мелкой буржуазии, и тем самым ослаблялась революционная роль с.-х. рабочих, как классовой пролетарской группы».
Из остальных работ в номере 1 (72) стоит отметить ст. В. Сергиевского «Когда и по какому поводу был написан Плехановым проект программы русских социал-демократов», при чем автор устанавливает, что проект программы был написан Плехановым в июле—августе 1885 г. и что он является согласительным проектом двух групп: группы «Освобождение труда» и Петербургской группы благоевцев «через свое доверенное лицо — Благоева».
М. Эссен перепечатала свои воспоминания встречи с Лениным, Пече дал очерк «Контр-революционного выступления в Москве в связи с разгоном Учредительного собрания 18 (5 января) 1918 г.».
Февральский номер «П. Р.» № 2 (73) открывается статьями, посвященными 30-летию первого с’езда Р.С.-Д.Р.П. На первом месте отрывок из работ Н. Н. Батурина, найденный в его бумагах после смерти.
Н. Н. Батурин считает, что 1 с’езд был единственным с’ездом более раннего, добольшевистского периода развития с.-д. и подходить к нему с меркой II с’езда невозможно. «Это значило бы до крайности, — говорит он, — схематизировать и упрощать достижения партийного строительства, представляя их в виде восходящей прямой».
Статья Б. Эйдельмана — «Первый с’езд Р.С.-Д.Р.П. в современной литературе» построена весьма странно. Он берет все попавшиеся под руку работы историков партии и классифицирует их по признаку, как они расценивают первый с’езд Р.С.-Д.Р.П. Положительную оценку этого с’езда Б. Эйдельман находит у 19 авторов, колеблющиеся и недоумевающие оценки у 4-х и отрицательные у 2-х. Сравнивая отдельных историков в их отношении к первому с’езду партии, Б. Эйдельман не отличает историков партии, действительно занимавшихся этой историей, а таких, как мы знаем, очень немного, от таких «историков», коюрые пишут учебники по истории партии и которые по существу по-настоящему историей не занимались. Отсюда историко-литературный сравнительный метод анализа Б. Эйдельмана дает мало удовлетворяющие результаты, и его статья на серьезное освещение данного вопроса претендовать не может.
Статья В. Перазича ценна своим фактическим материалом, относящимся к первому с’езду Р.С.-Д.Р.П.
Из других статей в рецензируемом номере следует отметить работу Смирнова — «К 10-летию пролетарской революции в Финляндии», которую следует отнести к работам мемуарно-исследовательского типа. К сожалению, она не закончена и общей оценки всей работы сделать пока нельзя.
Серьезную задачу поставил себе Л. Ильин: исследовать роль казачества Северного Кавказа в революции 1917 г. Статья его и носит такой заголовок. Вначале автор размахнулся довольно широко и пытался дать серьезный исторический анализ положения казачества накануне революции. Но эта задача, вероятно, оказалась не по плечу автору и он очень быстро от серьезного исследования перешел к описанию в достаточной мере известных специалистам фактов о выступлениях казачества в отдельные этапы революции 1917 г.
Статья М. Корбут — «Страховая кампания 1912—1914 г.г.» — является кратким очерком, составленным на основании архивных документов департамента полиции. Как оговаривается сама редакция, большевистская литература автором использована слабо, роль партии в проявлении страховой кампании почти не выявлена. Напечатана статья потому только, что вопросы страховой кампании в литературе мало освещены и документы департамента полиции по этому вопросу, публикуемые впервые, представляют известный интерес. К этой оценке редакции добавить почти нечего, кроме разве того, что, может быть, все-таки целесообразней добиваться от авторов более тщательной проработки статей. На эту сторону дела несомненно следует обратить более серьезное внимание и не только «Пролетарской Революции», но и другим историческим журналам.
С № 2 (73) «П. Р.» возобновилось печатание протоколов ЦК Р.С.-Д.Р.П. большевиков. В рецензируемом номере помещены протоколы, относящиеся к периоду Брестских переговоров. Излагать содержание протоколов или отмечать важнейшие места не целесообразно; стоит лишь указать, что выдержки из этих протоколов в свое время были опубликованы в приложении к XV т. собр. соч. В. И. Ленина.
Библиографический отдел всех рецензируемых номеров журнала в значительной своей части дает оценку юбилейной литературы, вышедшей в свет в связи с 10-летием Октябрьской революции.
В качестве новинки журнал ввел небольшой раздел публикаций о новых книгах по трем группам: 1) История ВКП(б) и ленинизма, 2) революционное движение и история классовой борьбы в России и 3) международное движение и Коминтерн.
Указанные три линии, очевидно, являются также и теми разделами истории, которые предполагает обслуживать «П. Р.» в будущем и которые несколько меняют или, вернее, уточняют программу журнала, так как раньше журнал посвящался только «истории Октябрьской революции и ВКП(б), истории ревдвижения в России, работе партийного подполья, интервенции, гражданской войне и борьбе с контр-революцией» (из об’явления журнала).
«Каторга и Ссылка» — «Историко-Революционный Вестник» № 8 (37) 1927 г., № 1 (38), № 2 (39) и № 3 (40) 1928 г.
С начала 1928 г. «Каторга и Ссылка» — орган о-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев — превращен в ежемесячник. В № 3 (40) редакция журнала вновь пересматривает свое credo и заявляет, что «основной задачей журнала является стремление привлечь к разработке вопросов истории революционного движения в России непосредственных его участников. В соответствии с этим редакция журнала ставит своей первоочередной задачей собирание и опубликование соответствующего мемуарного и автобиографического материала». На ряду с мемуарами и историко-революционными документами на страницах журнала дается место и исследовательским работам.
Далее редакция указывает, что, «твердо придерживаясь в вопросах теоретических — революционного марксизма, редакция в статьях мемуарного и автобиографического характера считается с индивидуальностью авторов и их политическими убеждениями». «Такие статьи, по мнению редакции, могут представлять громадную ценность для будущего сторика русской революции, но эту ценность они будут иметь лишь в том случае, если их авторам будет предоставлено выяснить не только фактическую сторону событий прошлого, но и свое тогдашнее отношение к ним и свои взгляды на них. Только таким путем мы получим возможность воссоздать картину прошлого во всей ее красочности и многообразии. Вот почему редакция твердо уверена в том, что всякие изменения в характере нашего журнала повели бы к его обезличению и к понижению его научной ценности».
Против этой установки редакции возражать не приходится, но следует лишь пожелать, чтобы исследовательским работам в журнале действительно отводилось соответствующее место. Журнал вступил в 8-й год своего существования и накопил достаточное количество материала, чтобы заняться его обработкой. Никакого обезличения и понижения научной ценности не получилось бы от выдвижения на первый план в задачах редакции исследовательских работ по революционному движению в России. Таких работ у нас вообще мало, а в специальном журнале, посвященном истории революции, они просто необходимы. Последние номера журнала за 1928 г. в этом отношении весьма показательны. К исследовательским работам научного характера может быть отнесена всего лишь одна—две статьи. Однако, эти статьи сами по себе далеко не высокого качества. Так, например, работа Э. Корольчук в № 1 (38) «Из истории пропаганды среди рабочих Петербурга в середине 70-х годов» является скорее наброском, чем серьезной научной статьей.
Далее очерк С. Айнзафта о зубатовщине в Москве в № 2 (39) — хотя имеет подзаголовок «по неизданным архивным материалам», в первой части построен, главным образом, на всем известных общих очерках по рабочему движению в эпоху зубатовщины или же автором использовываются такие «документы», как, например, записка Тихомирова, в свое время опубликованная в книге Морского. Будем надеяться, что в следующих статьях автор действительно сдержит свое слово и даст нам действительно что-либо новое по зубатовщине, чего бы мы до сих пор не знали по общеизвестным работам. Со своей стороны рекомендуем автору ознакомиться с историко-революционным архивом (фонд охранного отделения) по зубатовской демонстрации к памятнику Александра II. Здесь он найдет много интересных штрихов для аналогии этих форм идеологической провокации рабочего класса со стороны агентов царского правительства с тем, что было проделано ими в Петербурге в день 9-го января 1905 г.
Следует отметить далее, что по истории первого с’езда Р.С.-Д.Р.П. в № 3 (40) «К. и С.» мы, к сожалению, не имеем ни одной исследовательской статьи. Здесь пока идет только собирание материалов.
Из документации, опубликованной в последних номерах «К. и С.», следует отметить сообщение И. И. Сидорова «Статистические сведения о пропагандистах 70-х годов в обработке III отделения» № V (38), «Неопубликованные письма П. Л. Лаврова» № 2 (39) и др.
Библиографическую ценность представляет работа С. П. Швецова — «Культурное значение политической ссылки в Западной Сибири», в № 3 (40), окончание которой намечено в № 4 (41). Для работников по истории и экономики Сибири статья дает много ценных справок. Между прочим, там отмечены также работы ссыльных по так называемому «инородческому» вопросу в Сибири.
На большой высоте стоит раздел «Лики отошедших» во всех рецензируемых номерах журналов.
К разделу «Библиографии» редакцией привлечены серьезные силы.
«Красная Летопись» № 3 (24) 1927 г. и № 1 (25) 1928 г.
Из двух номеров «К. Л.» следует отметить несколько статей, которые приближаются к тем исследовательским работам, о которых мы говорили выше в связи с разбором материала в «П. Р.» и «К. и С.». Из таких статей отметим П. Ф. Куделли — «Завоюйте Петроградский Совет», в которой трактуется вопрос о возникновении междурайонного совещания советов в Петрограде в 1917 г. Это совещание сыграло весьма большую роль в деле большевизации Петроградского совета, и поэтому его история, до сих пор совершенно не освещенная в печати, ценна и полезна. В статье П. Ф. Куделли приводится проект декларации и инструкция междурайонного совещания, а также и несколько его резолюций, из которых видно, что совещание сыграло большую роль в идейной борьбе с оборонческими ВЦИК’ом и Исполнительным Комитетом Петроградского совета. Статья П. Ф. Куделли напечатана 8 № 3 (24) «К. Л.».
В том же номере имеется статья А. Ф. Ильина-Женевского — «Трагикомедия Учредительного собрания». Начинается статья с очень большого размаха по истории учредительных собраний разных стран в прошлом, но, кроме беглого перечисления, автор ничего не дает. Точно так же слабовата глава о «Лозунге Учредительного собрания в дореволюционное время». Затем идет характеристика лозунгов Учредительного собрания в революцию 1917 г. и фактическая история его подготовки и созыва. Проблемы, связанные хотя бы с составом Учредительного собрания, в котором большинство получили эсеры черновского толка, автором не только не вскрыты, но даже не поставлены. Таким образам, эту работу нельзя считать в достаточной степени приближающейся к работам исследовательского типа.
В прошлом обзоре «Историка-Марксиста» отмечалась ценная работа А. Дрэзена «Петроградский гарнизон в Октябре» (материалы). В № 3 (25) «К. Л.» помещены тем же автором материалы по теме «Петроградский гарнизон в июлe и августе 1917 г.». Там же М. Ахун и В. Петров дали интересный очерк «Петроградский гарнизон и северный фронт в годы империалистической войны». Мы уже отмечали в т. VI «И. М.», что такого рода работы являются необходимыми не только по Петрограду 1917 г., но и по другим центрам Октябрьской революции, и с этой стороны следует пожелать, чтобы историки Октябрьской революции на местах возможно дальше продвинулись в изучении движения военных частей в революции, использовав хотя бы те материалы, которые публикуются «Красным Архивом».
Следует отметить, что «К. Л.» в № 1 (25) несколько опередила своего старшего собрата «Пролетарскую Революцию» и дает целый ряд материалов, касающихся революционного движения 1918 и 19 г.г. Здесь есть историческая справка Ильина-Женевского «Брестский мир и партия», воспоминания Миничева «В дни лево-эсеровского мятежа в Петрограде» и др.
Правда, это не статьи исследовательского характера, но все же, приводимые материалы достаточно ценны.
В № 1 (25) целый раздел отведен 30-летию первого с’езда Р.С.-Д.Р.П., но статьи этого раздела по своему качеству не выше, чем в других историко-революционных журналах. В том же номере началась печатанием статья Михаила Мартынова «Аграрное движение накануне Октябрьской революции», при чем автор отмечает, что его работа является попыткой дать анализ классовых группировок в аграрном движении 1917 г. Статья только начата, и по началу можно судить, что она будет одной из интересных работ по затронутому вопросу. Более подробный ее разбор отложим до следующих выпусков.
К таким же общим исследовательским статьям относится работа Корбута — «Страховые законы 1912 г. и их проведение в Петербурге» — отрывок из подготовляемой к печати книги: «Департамент полиции и страховая кампания 1912—1914 года». Некоторые моменты статьи Корбута в «К. Л.» отмечены в № 2 (73) «Пролетарской Революции», и редакциям журналов на это обстоятельство стоит обратить внимание.
Следует также отметить, помещенный в № 3 (24) новый материал о В. И. Ленине — «Дополнение к декрету Совнаркома от 21 февраля 1918 г.», написанное В. И. Лениным. В журнале опубликовано факсимиле этого «Дополнения». Там же имеется статья Н. В. Дорошенко — «Ленин и местные работники», которая вносит несколько новых штрихов в биографический портрет В. И. Ленина в разные этапы его жизни.
Библиографический раздел «К. Л.» мог бы быть богаче и касаться тем, наиболее близких Ленинградскому органу Истпарта.
«Летопись Революции» № 5—6 1927 г. и «Лiтопис Революцii» № 1 1928 г.
«Летопись Революции» или «Лiтопис Революцii» в украинском словоначертании — журнал Истпарта ЦК КП(б)У — выходит уже седьмой год и по своему типу приближается к «Пролетарской Революции». Ряд статей в журнале печатается на украинском языке. Основные отделы рецензируемых номеров «Л. Р.»: 1) статьи, посвященные Октябрьской революции на Украине; 2) история профдвижения на Украине; 3) воспоминания, заметки и 4) библиография. По содержанию статей оба последние №№ журнала должны быть отнесены к «октябрьским». На первом месте в этих номерах большая статья М. А. Рубача — «Аграрная революция на Украине в 1917 г.», продолжение которой обещано. Судя по началу эта статья является одной из тех немногих серьезных научно-исследовательских работ, которых так не хватает в нашей исторической журнальной периодике3. В опубликованных главах т. Рубач подробно останавливается на особенностях «перерастания буржуазно-демократического содержания аграрной революции в социалистическую», как несколько неуклюже, но по существу правильно определяет он общий характер крестьянского движения на Украине в 1917 г. Весьма ценна устанавливаемая т. Рубачем периодизация крестьянского движения на Украине. Он дает следующую схему: 1 период — март—май: борьба за понижение цен на существующие аренды, изменение их кабального характера, использование пустующих земель и передача их крестьянству; 2 период — май—июнь, отчасти июль — процесс перераспределения аграрного фонда внутри крестьянства, отнятия арендных участков у зажиточных крестьян, посредников в аренде, начало борьбы между общинниками и отрубниками, борьба за урожай; 3 период — июль—август, отчасти сентябрь, — процесс установления принудительных аренд, принудительное из’ятие новых земель для расширения арендного фонда, удовлетворение малоземельных арендными землями по низким ценам за счет помещичьих и кулацких хозяйств, продолжение борьбы за урожай; 4 период — сентябрь-октябрь — открытый захват помещичьих земель без арендного прикрытия, захват помещичьих земель не только под зерновыми, но и техническими культурами (свекловичные плантации) и, наконец, 5 период — после октября — захват помещичьих экономий, живого и мертвого инвентаря и их раздел.
Между прочим т. Рубач, работая над материалами в украинских архивах, приходит к выводу о чрезвычайной неполноте сведений о случаях крестьянского движения, опубликованных Центроархивом4, которые он характеризует, как весьма несовершенные и не отражающие «и десятой доли общей массы фактов аграрного движения». Этим как бы оправдывается то обилие цитат из источников, которые имеются в работе т. Рубача.
К группе научно-исследовательских статей «Л. Р.» может быть отнесена также работа Кочинского — «Аграрное движение времени Гетманщины» (на украинском языке) в № 1—1928 г., в которой приведен значительный фактический материал по этой эпохе, а также интересная документация (например, проект аграрной реформы Скоропадского, его декларация по земельной политике и т. д.).
Следует, кроме того, отметить в обоих рецензируемых №№ «Л. Р.» работу В. Манилова — «Из истории взаимных отношений Центральной Рады с Временным Правительством», которая была еще начата в №№ 3 и 4 «Л. Р.» История взаимоотношений закончена июльскими днями 1917 г. — «генеральной репетицией» октябрьского предательства Центральной Рады. Интересным дополнением к известной работе Е. Бош могут служить воспоминания Г. Лапшинского — «З перших днiв всеукраiньскоi радянськоi власти».
Остальной материал журнала по Октябрьской революции, кстати, чрезвычайно обильный (в двух книжках около 800 страниц), носит характер прагматики, основанной отчасти на архивных материалах, частью на воспоминаниях. В № 1—1928 г. помещены ценные материалы и документы по Всеукраинскому с’езду Советов. В журнале много снимков и портретов революционных деятелей Октября.
Библиография удачно подобрана из юбилейной Октябрьской литературы, касающейся Украины.
«Коммунистическая Мысль» № 6 1927 г.
Из статей, имеющих отношение к истории, в № 6 «К. М.» обращает на себя внимание работа Л. Резцова «К вопросу о роли русского капитала в Туркестане», помещенная в дискуссионном порядке.
Дискуссионный момент в работе Л. Резцова выявлен недостаточно четко. Он ломится в открытую дверь, доказывая, что русский капитализм разрушал в Туркестане натуральные и феодальные отношения. Весь спор сводится лишь к тому, что ряд историков Средней Азии не может столковаться о формах «загнивания» капитализма в условиях средне-азиатского хозяйства. Один из них, как, напр., Галузо указывает на возрастание «крепостнических» отношений в сельском хозяйстве, что выразилось главным образом в усилении роста чайрикерства, другие такую форму «загнивания» отрицают. Статья несомненно прочтется с интересом, хотя она носит скорее характер наброска, а не серьезного научного исследования.
Остальной материал «К. М.», касающийся «Октября в Самарканде», «Из прошлого компартии в Джетысу» и пр. носят прагматический характер и могут быть полезными при изучении вопросов Октябрьской революции в Средней Азии. Рецензии в «К. М.» даются на книги, посвященные революционному движению в Средней Азии.
«Красный Архив» т. XXIII и XXIV—1927 г.
Две последних книжки «К. А.» посвящены документации революции 1917 г., при чем значительная часть документов относится к периоду Октябрьского восстания. В обеих рецензируемых книжках даны также материалы, освещающие июльские дни в Петрограде и Октябрь на фронте. Материалы по июльским дням взяты, главным образом, из дел следственной комиссии для расследования участия воинских частей в восстании 3—5 июля. Материалы же раздела «Октябрь на фронте» являются, главным образом, телеграммами и разговорами по прямому проводу и делятся на 4 отдела: 1) первые известия на фронте о восстании в Петрограде и свержение Временного правительства, 2) организация вооруженных сил для подавления восстания, 3) на северном фронте в дни Октябрьского восстания и 4) Гатчина—Луга. Материалы этого раздела заимствованы из дел Московского военно-исторического архива.
В органической связи с материалами «Октябрь на фронте» находятся документы, относящиеся к Московскому Военно-революционному комитету. Все эти материалы представляют огромный исторический интерес и их ценность хорошо освещена в большом предисловии к XXIII т. М. Н. Покровского. Он считает, что опубликованные в XXIII и XXIV т. т. документы являются основным дополнительным фондом к документации по истории Октябрьской революции, опубликованной Центроархивом отдельными томами («Армия в 1917 г.», «Крестьянское движение в 1917 г.», «Рабочее движение в 1917 г.»).
«Исходя из этого основного фонда, — говорит М. Покровский, — потом уже легче будет пополнять его деталями».
Из остального материала двух рецензируемых «К. А.» следует отметить еще дневник ген. Болдырева, который подготовляется в целом к печати под общим заголовком «Революция на фронте — 1916—1917г.». «Дневник Болдырева, командовавшего в октябре 1917 г. 5-й армией, — рассказывает Покровский, — как раз на максимально большевистском северном фронте, ярко рисует растерянность командной верхушки перед надвигавшейся революцией... Как наблюдение революции из штаба и со штабной точки зрения, дневник очень ценен — в особенности если его рассматривать как дополнение к ценнейшим переговорам штабов по прямому проводу». Стоит отметить, что этим переговорам штабов по прямому проводу М. Покровский посвятил специальную статью в журнале «Красная Новь» октябрь 1927 г., под названием «Большевики и фронт в октябре—ноябре 1917 г.».
В томе XXIV опубликована коллекция документов под общим названием «Иностранные дипломаты о революции 1917 г.». Эти документы находились в министерстве иностранных дел в результате работ по дешифрированию переписки иностранных дипломатических представителей в Петрограде и освещают внутреннее положение страны в связи с революцией. Большой ценности публикуемые документы не представляют, но все же в общей связи они дополняют целый ряд описаний отдельных моментов революции 1917 г, и помогают уяснению того международного окружения, в каком и несмотря на которое русская революция развивалась.
В той же книжке помещен запрещенный рассказ Короленко «Федор Бесприютный», который извлечен из дела СПБ Цензурного комитета 1885 г.
В «записной книжке архивиста» дается материал, также относящийся к революции 1917 г.: «Подготовка к наступлению на Петроград», характеризующая организацию Керенским контр-революционных сил против Петрограда в дни Октябрьского восстания, и «Романовы в первые дни революции», в которых опубликована переписка некоторых из великих князей Романовых в связи с вопросом об отказе Николая Романова от престола.
«Минувшие Дни», декабрь 1927 г., январь и февраль 1928 г.
В предисловии к обзору мы уже отмечали общее направление «Минувших Дней» этого иллюстрированного исторического альманаха, под. ред. М. А. Сергеева и П. И. Чагина, издаваемого «Красной Газетой». Гвоздем трех вышедших номеров альманаха является «Дневник Вырубовой», который как бы определяет основной тон всего журнала. Весь тот клубок извращенной сексуальной жизни, связанный с фамилией Романовых и их «двором», который был так тесно сплетен с «деятельностью» Распутина, находит свое яркое отражение в «Дневнике», который по всем данным является фальшивкой, рассчитанной на низменные вкусы обывательщины. Мы можем отметить, что, во-первых, сомнение в подлинности документа напрашивается вследствие того, что редакция в предисловии к дневнику совершенно обходит молчанием вопрос о том, где хранятся публикуемые ею под названием «Дневник Вырубовой» материалы и каким путем они попали в ее распоряжение. Представитель Центроархива РСФСР публично заявил, что в Центроархиве «Дневника Вырубовой» и копий его нет. То, что рассказывают «составители» в самом предисловии к «Дневнику», уже вселяет недоверие к его подлинности. Так, в нем рассказывается, что одна из тетрадей, в которую Вырубова заносила свои записи, была отобрана у нее во время обыска в 1917 г. «Эта тетрадь была ей пред’явлена при допросе, — сообщается в предисловии, — 6 мая 1917 г. Чрезвычайной комиссией, учрежденной Временным правительством для расследования незаконных действий бывших министров». Спрашивается — каким образом эта тетрадь могла попасть в распоряжение редакции альманаха, когда она должна быть, как все государственные бумаги эпохи Временнего правительства, в делах Центроархива РСФСР, что случилось дальше с этой тетрадью и т. п.
Далее в предисловии сообщается, что оставшиеся у Вырубовой дневники начали переводиться некоей Гагаринской на французский язык. Однако, в связи с революционными событиями, эти переводы не были доведены до конца, и с дневников были сняты копии по-русски. Всего в дневнике 25 тетрадок, из которых 8 в французском переводе русского оригинала, а остальные в копиях на русском языке.
А. А. Вырубова, как известно, была выслана за границу 26 августа 1917 г., но в Гельсингфорсе ее арестовали, и в конце сентябри она вернулась в Петроград. Переписка дневника в это время производилась под ее наблюдением.
Затем начинается самое невероятное. Редакция сообщает, на основании письма от 6 ноября 1919 г., о том, что сестра горничной Вырубовой подлинные записки бросила в прорубь, испугавшись милиционера. Таким образом, подлинный текст записок утрачен навсегда, остались его копии, которые были переданы на хранение лакею Вырубовой Берчику, который хранил их, повидимому, «в сыром месте, так как чернила кое-где расплылись и смылись настолько, что разобрать некоторые места удается с трудом».
В декабре 1920 г. Вырубова бежала за границу через Финляндию, оставив дубликаты своих дневников в России. Их путь от Берчика до редакции альманаха «Минувшие Дни»» в предисловии не освещается.
Вышедшие в Париже в 1922 г. «Страницы из моей жизни» — Вырубовой являлись написанными ею уже за границей мемуарами, с целью реабилитации автора в глазах белой эмиграции. В предисловии об этом рассказывается для того, чтобы опорочить заранее критику тех авторов, которые могли бы сопоставить Вырубовские «Страницы» с текстом ее дневников. В этом, нам кажется, и зарыта собака. Самый характер, опубликованных дневников находится в вопиющем противоречии как по своему стилю, так и по фактическому материалу с тем, что дается на «Страницах моей жизни». Тупая, ограниченная фаворитка Николая Романова отнюдь не обладала способностями государственного деятеля, как это явствует из некоторых страниц «Дневника», не была так литературно образована, чтобы излагать свои мысли в такой четкой и ясной формулировке в «Дневнике», не могла писать своего «Дневника» без отступлений чисто житейского свойства, которые почти отсутствуют в тех материалах, которые опубликованы «Минувшими Днями». Большое сомнение в подлинности «Дневника» возникает также в связи с опубликованием интимных бесед Николая Романова с министрами, большая «политичность» «Дневника», а также употребление Вырубовой совершенно современных выражений.
«Составители» «Дневника» разоблачают себя тем, что дают в нем нарочито надуманные характеристики отдельных лиц и в частности Распутина, который изображается с первого и до третьего номера в качестве какого-то мистического мужицкого идеолога. Это сразу выдает заранее обдуманную концепцию «составителей» «Дневника» и еще больше опорочивает его подлинник.
Не касаясь разбора фактов «Дневника» по существу в нашем и так затянувшемся обзоре, следует отметить, что и весь остальной материал «Минувших Дней» построен на дешевых и большей частью сексуальных сенсациях. Это можно сказать по поводу статьи П. Е. Щеголева «Убийство Пушкина» и Р. Пуле — «Трагические чудачества Джонатана Свифта», К. Чуковского — «Подруги поэта» (о женах Некрасова) и т. п.
Подыгривание журнала к вредным и нездоровым обывательским запросам, к спальням исторических личностей возведено «Минувшими Днями» в особого рода задачу, которую следует решительно осудить.
Ряд статей по своему изложению — напр., А. Ольшевского — «Вечер 13 июля 1793 г.» (февр. 1928 г.) подан так, что симпатии неискушенного в истории читателя скорей будут на стороне «полногрудой» Шарлотты Кордье, чем «бесноватых» парижских санкюлотов. Грань между революцией и контр-революцией в ряде статей стерта, замазана толстым слоем «исторического сала», от которого только тошнит. Такого рода литературе в наших условиях не должно быть места.
А. Шестаков.
1 Выводы П. Сильвы не новы. К ним еще семьдесят лет назад пришел в своих остроумных политических обозрениях гениальный Н. Г. Чернышевский. Отсылаем читателя к имеющему появиться нашему этюду о Чернышевском, как историке Западной Европы. А. В.
(стр. 265.)
2 Послужило материалом для новелл Анатоля Франса о брате Джованни в «Источнике св. Клары».
(стр. 266-267.)
3 Автором статей подготовляется к печати большая работа в 2-х томах — «Аграрная революция 1917 року на Украiнi. Документи та матерiали».
(стр. 274.)
4 «Крестьянское движение в 1917 г.», с предисловием Я. Яковлева. Изд. ГИЗ. 1927 г.
(стр. 274.)